Сын утешения

– Отец родной! Стой! Не дави! – послышался его голос. – Грех-то, грех какой будет! Вовек не отмолишь! Лучше сотвори благое дело! Мне как раз цемент для воскресной школы нужен! Подай, благодетель! Твое начальство от этого не обеднеет! А мы за тебя с детьми молиться будем! Молитва детская, она знаешь какая – до небес доходит!

– Да слышал, слышал! – смеясь, ответил водитель. – И от покойной бабушки, и от вас! Вы ведь меня уже, наверное, десятый раз останавливаете!

Погасив улыбку, он выполнил просьбу священника, который тут же показал, куда выливать бетон, и отдал деловитые распоряжения работавшим там людям.

– Вот так и восстанавливаем! – вытерев пот со лба, сообщил отец Геннадий. – Первое время люди так и шарахались от меня, когда я в рясе с крестом шел по улице к отцам города, власть и деньги имущим, но потом ничего, привыкли! Вон какой храм помогли поднять! Осталось в жителях Выксы что-то от веры предков! – с любовью глядя на церковь, добавил он и принялся размышлять вслух: – А как не остаться! Взять этого водителя. Ведь копейки не взял, но молитв – попросил! Что ни говори, вера у здешних людей в самом сердце корни пустила, да так, что они до сих пор не засохли! Вот как научили верить людей! А как иначе? Ведь здесь женский монастырь был, один из крупнейших в России! Может, слыхали? Иверский Выксунский женский монастырь!

– Нет…

– Жаль, жаль… Сам старец Варнава его основал!

Услышав это имя, я даже вздрогнул от неожиданности: мысль о святых апостолах Павле и Варнаве не выходила у меня из головы. А тут – совпадение? Или ослышался?..

Но уточнять было некогда. Отец Геннадий пригласил меня к себе в гости – согреться и потрапезничать. И тут же, показывая дорогу, направился к двум стоящим за храмом большим каменным домам. Один, как выяснилось по пути, был выстроен для настоятеля, а другой, точно такой же, для второго священника, но так как тот предпочел остаться в своем небольшом доме с садом и огородом, то в этом жил отец диакон.

После молитвы мы пообедали.

Отец Геннадий расположился в удобном кресле и пригласил меня занять точно такое же, стоявшее в углу.

– Расскажите о себе! – попросил он.

И я, словно в продолжение исповеди, ничего не утаивая, поведал о своем детстве, курсантской юности, офицерской молодости, которые, увы, прошли без веры, без Бога… Вспомнил и операцию, не забыв про то, как впервые в жизни помолился всем святым, да так, как ни разу потом не удавалось! Как крестился и шел к вере; для чего-то сказал даже, что особо молился преподобному Сергию Радонежскому…

– С тех пор как будто помогает мне кто-то, словно ведет по жизни. Но только кто, разве теперь можно сказать?..

В этот момент зазвонил телефон – у строителей возникла какая-то проблема. Не вставая с кресла, отец Геннадий тут же решил ее, потом, уже несколько рассеянно, пролистал полученные от меня книги и задал традиционный в таких случаях вопрос:

– А сейчас вы над чем работаете?

Я, загораясь, стал отвечать. И так как мысли одного из нас были только о стройке, а другого – о своей книге, то разговор дальше пошел как бы параллельными путями. Я говорил о событиях начала – середины I века, а батюшка – конца XX-го.

Закончилось все это тем, что наши параллельные линии вдруг пересеклись.

– Да, если бы не Варнава… – уважительно качая головой, произнес отец Геннадий.

– Если бы не Варнава… – с не меньшим благоговением подхватил я.

– …то здесь вообще ничего бы не было!

– Простите, – не понял я. – Почему здесь? Ведь это же было в Иерусалиме, Антиохии, на Кипре, наконец!

– На каком еще Кипре? – в свою очередь с удивлением посмотрел на меня священник. – И вообще, вы о каком Варнаве говорите?

– Об апостоле! – ответил я и услышал в ответ:

– А я – о старце Варнаве!

– А что, разве был такой?

Отец Геннадий вздохнул и как-то печально сказал:

– Вот видите! Даже вы, писатель, занимающийся церковной историей, о нем ничего не знаете… А ведь когда-то вся Россия знала отца Варнаву! И не просто знала, а называла старцем-утешителем и за сотни верст – в каретах, на повозках, в лаптях – спешила к нему за помощью, которую и получала! Сам Николай II был у него на исповеди в труднейший момент управления государством – это было в мятежном 1905 году – и испросил у него совета…

Трудно сказать, что именно – то же имя, что и у дорогого моему сердцу апостола Варнавы, а может быть, тон, которым говорил отец Геннадий, или еще что-то, неведомое мне, но что-то сразу же расположило мою душу к этому пока неведомому мне старцу. Он словно стал для меня давно знакомым, более того, даже родным.

– А у вас есть о нем что-нибудь почитать? – тут же спросил я.

– Увы! – развел руками отец Геннадий. – Только то, что слышал от кого-то… Была, говорят, недавно в антикварной лавке дореволюционная книга о нем. Я, конечно, сразу туда, но кто-то уже опередил меня…

Священник помолчал и добавил:

– Так что если бы старец Варнава не основал в Выксе монастырь – а уж как трудно это ему далось, поверьте, я знаю на собственном опыте, – то тут так бы и оставалось крошечное село…

– И если бы апостол Варнава не привел Савла, которого все знали как гонителя христиан, к остальным апостолам и не сообщил, что он уверовал чудесным образом во Христа… – снова взялся я за свою тему.

– Простите! – остановил меня отец Геннадий. – А вы из каких источников черпаете материал для своей будущей книги?

– Да, честно говоря, откуда придется… – пожал я плечами. – Порой и из светских, далеких от православия трудов.

– Нет-нет, так не годится! – нахмурился священник, и тут стало ясно, что он может быть не только ласково-добрым, но и непререкаемо жестким, если дело касается богословских вопросов и чистоты православной веры…

Отец Геннадий встал, прошел к полкам с книгами и, взяв из большого собрания сочинения один том, сказал:

– Вот, у святителя Димитрия Ростовского описано житие апостола Варнавы так, что можно всецело доверять! – Полистав книгу, он нашел нужную страницу и, вдруг прищурившись, спросил: – Постойте-постойте! Так какого числа, говорите, была у вас операция?

– 24 июня, – ответил я.

– Это по новому стилю, – уточнил священник и забормотал: – Так-так, переводим на старый, точнее, на истинный стиль… И что же у нас получается? Так я и думал! – удовлетворенно воскликнул он.

– Что? Что?! – невольно заинтересовался я, почувствовав, что сейчас речь пойдет о чем-то очень для меня важном.

И не ошибся!

– Вот вы давеча говорили, что уже невозможно определить, кто именно из святых отозвался на вашу молитву и так помогает вам на жизненном пути. А вот – смотрите – день вашей операции пришелся как раз на тот самый день, когда отмечается день памяти святого апостола Варнавы!

– Что?! Не может быть! – ахнул я.

– Я ведь сказал, что этой книге следует доверять всецело, ибо она написана святым и одобрена Церковью! – строго напомнил отец Геннадий и продолжал: – Скажу вам больше. Этот день является днем монашеских именин старца Варнавы, который был пострижен в честь святого апостола Варнавы! И более того! Вот вы не понимали, почему по нескольку раз на день читали молитву преподобному Сергию Радонежскому?

– Ну да! – пробормотал я. – И до сих пор еще иной раз так молюсь. Если не молитву, то читаю хотя бы тропарь…

– А ведь 24 июня – это день памяти также и святого апостола Варфоломея! – торжествуя, продолжил отец Геннадий. – Не понимаете? Сейчас объясню! Именно Варфоломеем звали преподобного Сергия до монашества. То есть это был день его мирских именин! И, наконец, в этот же день чествуется икона Пресвятой Богородицу «Достойно есть», или «Милующая». Значит, не только святые, но Сама Владычица, Царица Небесная помиловала вас тогда. Вы представляете, что было бы с вашей душой, если бы вы ушли тогда некрещеным! Да и сейчас милует вас! Точнее, всех нас!

Священник, закрыв книгу, протянул ее мне.

– Вот, даю ее вам на несколько дней для работы, – сказал он и многозначительно поднял указательный палец. – А то, что вы написали, основываясь на других источниках, советую показать для богословской проверки нашему второму священнику – отцу Геннадию… Да-да, его зовут так же, как и меня, только, чтоб различать нас, все его зовут Геннадием Младшим. Мне уж, простите, некогда со своими строительными делами, а он как-никак в семинарии учится!

Глава 5. Антикварная лавка

Дорога от храма до квартиры, в которой я остановился, проходила как раз мимо антикварной лавки. Конечно, трудно было на что-то надеяться после того, как здесь уже пытался разузнать о книге отец Геннадий. Но – вдруг?.. Тем более что мороз крепчал, давая о себе знать…

И в надежде, что удастся найти хоть какую-то ниточку к безвестному покупателю, а также согреться, я открыл дверь и оказался хоть и в светлом, но насквозь пропахшем стариной помещении.

Антиквар, рослый, плечистый мужчина (почему-то подумалось: такому бы на стройке лучше работать), увидев в моих руках книгу, сразу грубовато предупредил:

– Книги не принимаем! Даже старинные, тем более такие, как у вас, – современные!

– Да я, собственно, по другому вопросу! – пожал я плечами.

В глазах антиквара сразу же появился живой интерес.

– И что же вам угодно приобрести из наследия наших предков? – уже совсем другим тоном спросил он.

Я осмотрелся. Всюду: на полках витрин, на подоконнике были иконы, в основном так называемого «деревенского письма». Большие храмовые иконы стояли прямо на полу. Все они, в отличие от тех, что продавались в московских антикварных магазинах, были самое раннее середины XIX века и недорогие (разумеется, с точки зрения дельцов-знатоков, потому что разве для верующего человека может быть какая-нибудь икона не дорога?). Много икон, и – увы! – ни одной затепленной перед ними лампадки…

На прилавке под стеклом лежали маленькие металлические и деревянные иконочки, раскрытые складни, потемневшие от времени образки и церковные книги.

– Скажите, у вас книга о старце Варнаве была? – я решил прямо без подготовки идти в атаку.

– Как вы сказали? – переспросил продавец и раскрыл тетрадь, куда записывал все, что им было продано.

– Того, который основал в Выксе монастырь!

– А! Так бы сразу и сказали! – Продавец отложил в сторону свою тетрадь. – Ведь благодаря этому монастырю и, как вы там говорите, старцу Бар… Вар…

– Варнаве.

– Вот-вот, я и приехал сюда, чтобы открыть свою лавку.

– То есть? – не понял я.

– Ну как же? – радуясь возможности поговорить с посетителем, принялся объяснять антиквар. – Мы ведь не просто так работаем, а перед тем как начать дело, все очень серьезно изучаем. Даже с историками разговариваем, по библиотекам сидим! Да! Вот я, узнав, что здесь был большой монастырь, приехал сюда и убедился: монастыря почти нет, одни развалины, а предметов из него – хоть отбавляй! Предки, может, конечно, и спрятали их от уничтожения, а потомкам, к счастью, они оказались не нужны. Вот и несут. В основном, конечно, вот это, – пренебрежительно кивнул он на свои товары и вдруг таинственно понизил голос. – Но бывает иногда и такое, что имеет немалую ценность даже в Москве! То есть приходится все это как через сито процеживать!

– Просеивать! – машинально поправил я.

На душе вдруг стало так неприятно от этого разговора о святынях, что мне даже захотелось побыстрее уйти, так и не достигнув своей цели. Но антиквар продолжал:

– Да, действительно, была такая книга! Страниц на двести пятьдесят, изрядно потертая, без родного переплета – только картон сверху приклеили. Судя по всему, конца XIX – начала XX века. Совсем не коллекционного вида и не представлявшая никакого коммерческого интере… Но, постойте. – Антиквар вдруг осекся на полуслове. – Про нее уже спрашивали священник и две женщины, тоже явно из церкви! Что, этот ваш Варнава был известным старцем?

– Не просто известным, а знаменитым на всю Россию! К нему сам Николай II за советом ходил! – охотно ответил я.

Лицо продавца болезненно искривилось.

– Да вы что! – охнул он. – Неужели же я дал такого маху? Ведь на ней, помнится, еще имя какое-то было написано, как это бывает в Псалтырях, – на память, о ком молиться. Я так и подумал, даже проверять не стал… А вдруг это был автограф?!

Антиквар даже за голову схватился.

– Простите, – осторожно спросил я. – А вы человека, который приобрел ее, случайно не знаете?

– Если бы!.. – простонал продавец. – Я бы сам сейчас бросился к нему и выкупил эту книгу! Но ведь я же нездешний, откуда мне его знать! Надо же, он ведь и не просил ее, я сам уговорил взять в нагрузку к самовару, который он купил для дачи!

– Как бы он теперь ее на растопку этого самовара не пустил! – не на шутку встревожился я.

А антиквар сокрушенно продолжал:

– Эх! Пожалел несколько рублей сдачи, когда речь, может, шла о десятках тысяч – разумеется, долларов! Если книга – с автографом, да еще такого знаменитого старца, то такие знаете по какой цене идут?! И даже на крупнейшие аукционы мира едут!

– Увы! – вздохнул я. – Это раньше старца Варнаву знала вся Россия и шла к нему за помощью, которую и получала. Иначе бы, сами понимаете, и не шла – к пустому колодцу, как говорит пословица, не ходят. А теперь о нем почти никто и не знает…

– Уф-фф! – с облегчением выдохнул антиквар. – Ну, это прямо бальзам мне на рану! Как хорошо, что про него позабыли! Я вот сколько всяких книг прочитал, а тоже не сразу имя его вспомнил…

Антиквар так обрадовался, что даже стал напевать какую-то песенку, поправляя на полках иконы.

«Странно! – вдруг подумалось мне. – Человек находится так близко к святыням и так далек от веры… Хотя, – остановил я себя. – А разве в городе, где прошло мое детство, не было церкви? И разве, когда я ходил в гости, не видел у своих знакомых в святом углу икон, где перед ними горели лампады? Да и во время курсантской стажировки в Мукачево, когда на противоположном берегу реки Латорица впервые в жизни увидел монастырь и монахинь – кажется, даже смеялся над ними, жалел их… Как же далек я был тогда от самого главного, что только есть в нашей жизни! Видно, каждый только в свое время отзывается на зов Христа, Который постоянно зовет нас. Если, конечно, человек услышит Его!..»

Но тут неожиданно антиквар, оглянувшись на дверь, сунул в нагрудный карман пальцы с характерными для тех, кто побывал в местах не столь отдаленных, наколками и… достал оттуда небольшую серебряную икону в серебряном окладе.

– Вот, – сказал он. – Она, можно сказать, жизнь мне спасла!

– Как это? – не понял я, видя на иконе лик преподобного Серафима Саровского.

– Ну, конечно, утверждать не могу. Я, как говорится, сам не верю, но и другим не мешаю. Но факт остается фактом! Выкупил я ее недавно в маленьком домике на краю Выксы у старушки, которая сказала, что она досталась ей от монахини из здешнего монастыря. Специально к ней ездил. Дал, сколько она попросила за икону и вот за эту книжицу, тоже принадлежавшую монахине… – Антиквар показал на лежавшее на прилавке маленькое Святое Евангелие красного цвета. – А на обратном пути, забывшись на радостях, попал на своей легковушке под «КамАЗ»! Машина – всмятку! Страшней раздавленной консервной банки была! Как все говорили, у меня не было никаких шансов остаться в живых. А я только чуть повредил руку, да и то левую! Я, конечно, в чудеса не верю, но… всякое ведь бывает, – задумался вслух продавец. – И потом, интересно, какой же это действительно великий старец был, если даже иконы и книги из его монастыря обладают такой силой?!

– Икону вы, конечно, теперь будете всегда носить на груди? – спросил я.

– Почему это всегда? – не понял антиквар. – Поношу, конечно, пока, а как в Москву поеду, предложу на продажу – там за такие немалые деньги дают! Все-таки серебро, проба! Возможно, дивеевская работа! Тогда вообще сумма в несколько раз может увеличиться!

– А Евангелие? – боясь дышать, спросил я.

– Что? – переспросил антиквар.

– Его тоже повезете?..

– Зачем? – Антиквар даже засмеялся. – Да здесь этого добра столько, что я и брать уже давно не беру. Судя по всему, старец на совесть обеспечил свой монастырь всем необходимым – храмами, иконами, книгами… Эту книжицу, признаюсь, я взял, только чтобы старушка икону отдала. Не хотел ее отпугнуть отказом! Хотите – уступлю в полцены?

Что? Неужели даже за полцены?! Хотя денег у меня было немного, я бы никаких не пожалел! Мало того, что это было старинное Евангелие, какое я давно мечтал иметь у себя, но оно еще так или иначе было связано с уже дорогим, если не сказать родным моему сердцу старцем Варнавой!

Я дал антиквару номер телефона моей съемной квартиры, попросив сразу позвонить, если покупатель книги вдруг снова появится. И хотя мне не удалось отыскать в тот раз тех сведений, ради которых заходил в антикварную лавку, вышел я оттуда, наверное, одним из самых счастливых в этот момент людей на Земле! Ведь в моей руке было красное старинное Евангелие!

Глава 6. Лик на окне

Когда я вернулся в свое временное однокомнатное жилище, был уже по-зимнему ранний темно-синий вечер. Положил книгу на стол, в углу которого стоял хозяйский аквариум. Покормил рыбок. Полюбовался ими, порадовавшись тому, что сам – не сеющий, не пекущий, не строящий – хоть кому-то в этой жизни могу сделать обычное житейское добро. Конечно, книги на духовные темы, которые я разрабатывал, – это совсем другое. Да, они гораздо важнее любой материальной работы – настолько, насколько душа выше тела. Но их еще нужно было сначала написать!..

Хотелось как можно быстрее приняться за чтение жития святого апостола Варнавы. Но куда на земле – без земного?.. Пришлось пойти на кухню, наскоро разогреть то, что осталось от завтрака. Поужинать. А после этого можно было и возвращаться в совсем уже темную комнату.

Включив свет, я подошел к окну, чтобы задернуть шторы, и ахнул. С оконного стекла на меня смотрело сотканное из морозных узоров мужское лицо – нет, святой лик! По-другому даже сказать нельзя, так это было похоже на иконописное изображение.

Я обошел окно со всех сторон, подходил ближе, отходил дальше, наклонял голову, чтобы изменить угол зрения, – нет, лик оставался ликом. Это не могло быть игрой воображения или какой-то случайностью. Все было очень реалистично, можно было разглядеть мельчайшие черты вплоть до седых волосков на голове и в бороде…

Несколько мгновений я смотрел, ничего не понимая. А потом бросился к соседям, позвав всех, кого только удалось. Те смотрели на лик и только диву давались. Так же, как и у меня, у них сразу сложилось впечатление, что это лицо какого-то святого.

– Может, это батюшка Серафим Саровский? – предположил кто-то.

– Нет! – решительно возразили ему. – Дивеево, конечно, недалеко от Выксы, но он на иконах совсем другой.

Да я и сам видел, что не похож…

– Но тогда кто же? – высказала одна из женщин мою мысль.

– Да, кто?..

И тут подала голос Надежда Васильевна – интеллигентная старушка, которой было уже за восемьдесят, заставшая, как выяснилось потом, в живых последних насельниц Иверского монастыря.

– Я осмеливаюсь предположить, что это не кто иной, как сам старец Варнава, – сказала она.

И тут словно плотину прорвало:

– Конечно же, он!

– Кому же еще быть?

– Ведь он для Выксы небесный покровитель был!

– Простите, а почему это, собственно, был? – выждав паузу, вежливо спросила Надежда Васильевна и сама же уверенно ответила: – Он и сейчас есть. И наверняка, как прежде, помогает Выксе. А может, как раньше, и всей России!

Как бы там ни было, все остановились на том, что в любом случае это бесспорное чудо!

Оглядываясь на окно, соседи один за другим вышли. Я остался один и увидел то, что им уже не удалось. Едва дверь закрылась за последним посетителем, как лик неожиданно стал быстро-быстро терять свои очертания и вскоре исчез – несмотря на то, что температура ни в комнате, ни на улице, судя по градуснику на балконе, не изменилась! Это было лишним подтверждением тому, что только что на глазах нескольких людей действительно произошло настоящее чудо! «Эх, жаль, антиквара здесь не было!» – подумал вдруг я, вспомнив, как тот говорил, что не верит в чудеса.

Долго еще вновь и вновь подходил я к окну, вглядываясь в него в надежде, что лик появится вновь. Ведь для меня самого было очень важно укрепиться в вере. Крестившись всего три-четыре года назад, имея за плечами безбожное прошлое, теперь я очень нуждался в утверждении не только ума, но и сердца в том, что Бог есть, что все, о чем говорит Церковь, правда, а не притворная ложь, как с детства научили мое поколение, наконец, в том, что я иду правильным путем. Ведь важнее этого не было и не могло быть в жизни, как я понимал уже совершенно отчетливо, – ничего! И – вот она, помощь Божия!

…Лишь под самую ночь, вспомнив наконец про апостола Варнаву, я сел в кресло, включил торшер и, перед тем как по выработанной рабочей привычке читать, стараясь находить самое главное, открыл книгу сразу на нужной странице! Книга была очень толстой, в ней было не меньше пятисот страниц. Вероятность такого точного попадания была невероятно мала, но тут уже не было никакого чуда. Просто отец Геннадий заботливо сделал в нужном для меня месте закладку из чистого листа бумаги…

Глава 7. Сын утешения

Вот что я прочел в книге свт. Димитрия Ростовского, которую дал мне отец Геннадий. Имя Варнава в переводе с древнееврейского языка означает «сын утешения»[2]. Правда, сначала апостола Варнаву звали Иосией или Иосифом. Именно так назвали его родители – проживавшие на Кипре евреи из левитского рода. Из этого рода левитов происходили такие древние великие пророки, как Моисей, Аарон и Самуил! Родители мальчика Иосифа были весьма богаты и имели свое село вблизи Иерусалима, изобиловавшее садами и украшенное большим зданием.

Когда отрок пришел в совершенный возраст, его отправили в Иерусалим к известнейшему в то время учителю Гамалиилу, чтобы он научился более совершенному пониманию еврейских книг и всего закона Божия. Здесь Иосиф подружился со своим сверстником Савлом – будущим первоверховным апостолом Павлом. Учась у Гамалиила, они преуспевали в разуме, понимании книг и в добродетельной жизни.

Но так было до тех пор, пока Иосиф не услышал об Иисусе Христе. Видя Спасителя и слыша божественные слова Его, юноша умилялся сердцем и весьма дивился чудесам, которые творил Христос. Увидев исцеление расслабленного человека при Овчей купели (см. Ин. 5, 1–15) и многие другие дивные дела Христовы, Иосиф так воспылал сердечной любовью ко Господу, что пал ниц к ногам Его и просил принять в число Своих учеников. Господь же, знавший все тайны сердец человеческих, увидел, что сердце Иосифа горело любовью божественной, и любезно благословил его и не запретил ему следовать за Собой.

О, как желал Иосиф, чтобы к нему присоединился и Савл! Но тот, выслушав его, только посмеялся над ним…

Иосиф отправился вместе с Господом из Иерусалима в Галилею. Когда Христос восхотел отправить двенадцать Своих апостолов на проповедь к погибшим овцам дома Израилева (Мф. 10, 6), то увидел, что их мало. По этой причине Он явил миру и иных семьдесят учеников, и послал их по два пред лицом Своим во всякий город и место (Лк. 10, 1). В числе этих семидесяти учеников Господних одним из первых был и святой Иосиф, названный двенадцатью апостолами Варнавой, так как своей проповедью о Христе он утешал людей, с великим нетерпением ожидавших пришествия Мессии.

…За окном неожиданно просветлело. Я бросился к нему, вгляделся – но нет, это уже было не чудо. Просто начался густой неповоротливый снегопад… Полюбовавшись им, я вернулся в кресло и продолжил чтение, мысленно переносясь из XX века в столь дорогой для каждого верующего человека I-й…

После Вознесения Господа на небо, когда святые апостолы жили в Иерусалиме, апостол Варнава продал доставшееся ему в наследство от родителей село и все вырученные деньги принес к ногам апостолов, ничего не оставив себе.

Апостолу Варнаве часто случалось видеться с Савлом. Все свои усилия он прилагал к тому, чтобы обратить того к святой вере, но его друг был усердным ревнителем отеческих преданий и поэтому только посмеивался над святым Варнавой, как над человеком обольщенным, говорил даже хульные слова на Господа Иисуса Христа, называя Его Сыном плотника, Человеком простого звания, приговоренного к позорной смерти. Больше того, после убиения первомученика Стефана евреями, одежды которых охранял Савл, когда те побивали страдальца за веру камнями, Савл начал преследовать Христианскую Церковь.

Однако слезы и молитвы Варнавы, который усердно молился Богу, чтобы Он просветил душевные очи Савла и тот познал истину, были не напрасны. Когда наступило время милосердия Божия, Савл чудесным образом обратился ко Христу, будучи призван голосом Господним свыше на пути в Дамаск. И обратился волк в овцу; хулитель имени Христова начал прославлять Господа Иисуса Христа; бывший ранее гонителем сделался защитником Церкви.