Дневники Джинна

– Давай сходим в их школу после уроков? – шепотом предложила я, озираясь по сторонам, – представляешь, сейчас нас придет учить домовиха! Она вчера трескала конфеты на моем чердаке!

– Ты хочешь пробраться в школу не для человеческих детенышей? – рассмеялся Макс, – тогда готовься ржать, как кентавр или линять, как оборотень. Если узнают, что ты человек – попадешь в суп к гоблинам, или тебя нафаршируют полевыми мышами орки. Спроси Никитку, понравилось ли ему изображать из себя фею или симулировать обращение в макаку? Хотя на последнюю он и так похож.

Тут кто-то беспощадно заколотил в окно, я мигом обернулась. За чистым стеклом мелькала растрепанная темная шевелюра Никитки и его широченная белозубая улыбка. Он висел вниз головой, будто бы держась ногами за турник, которого на самом деле там никогда не было. Густые тяжелые пряди выцветших на южном солнце волос указывали во все стороны света, не подозревая о существовании расчески. Справа болталась тонкая длинная косичка, сплетенная собственноручно из половины челки.

– Да он стекло разобьет! – закричала я, бросаясь открывать окно.

Ник вытащил из-за пазухи маленького мокрого белого зверька размером не больше котенка с длинным хвостом и огромными круглыми глазами, зелеными и очень недовольными. Бедняга, трясясь от страха, вцепился четырьмя лапками в руку нерадивого хозяина и молился всем законам гравитации, чтобы не выскользнуть вниз.

– Бедный Чирока! – вскрикнула я, Ник важно уселся на подоконнике, – где ты был?

– Я его выстирал! – гордо заявил хозяин, и тут его карие глаза расширились от ужаса.

– Колтин и Ведеркина! – раздался за моей спиной громкий скрипучий голос, – немедленно слезьте с подоконника! И закройте окно!

Я резко обернулась: в дверях стояла крохотная старушенция в толстых роговых очках с седым пучком на голове. Полненькая, с живым взглядом остреньких темных глазок. Это была та самая домовиха, что имеет престранное хобби: днем подрабатывает в школе, а ночью пьет чай с моими конфетами. На ней было синее бархатное платье с длинной юбкой, уже давно не соответствующее моде, но все еще идеально подходящее своей хозяйке.

– Не ждали? – продолжала она, свирепо тряся над головой сломанными школьными часами, – кто это сделал? Заставлю выучить наизусть «Войну и мир»!

– Прошу прошения, я нечаянно перепутал двери, – улыбнулся Макс, быстро вставая. Он, как обычно, решил спасти мою шкуру, – но, вот незадача, я уже выучил «Войну и мир». Пойду повешу часы на место, пока все тролли не разбежались.

Крохотная учительница-домовиха поблагодарила его улыбкой. Она едва доставала носом до края своего письменного стола. Ник, между тем, хорошенько отжав своего зверька в ближайший цветочный горшок, носился между неподвижными учениками. Он подправлял их движения и направлял бумажки так, чтобы те попали точно в цель.

Внезапно в отрытую дверь влетело около десяти эльфов: маленьких, не больше ладони, человечков с пестрыми, как у бабочек, крыльями. Они зависли в воздухе.

– Брысь отсюда, мелочь! – возмутилась учительница, замахав на них классным журналом, – все конфеты в учительской! Она этажом ниже!

– Но у нас плановая экскурсия! – возмутился толстенький цветочный житель, – и внизу не учительская, а дамский туалет!

– Значит, этажом выше! – не сдавалась Профессор Рифма, выпроваживая всю делегацию, – брысь! Потом посмотрите на человеческих детенышей!

В дверях появился Макс, он быстро прошел на свободное место рядом со мной. Время снова пошло, и экстра-класс оказался в экстра-беспорядке. Кто-то съездил кому-то по затылку, другие сели мимо стула, девчонки визжали, перекрикивая друг друга. Вдруг все стихло – каждый заметил присутствие учительницы.

– Ты обещала вчера сесть со мной! – недолго думая, Ник плюхнулся на коленки Макса, – лохматый, уходи!

– Ник, кажется, мы вчера договорились! – я обреченно тяжело вздохнула, незаметно спихивая с парты свою ручку. Искренне надеюсь, что пока буду ее искать, все наладится само собой.

– Колтин! Веди себя прилично. Сейчас начало сентября, а ты бесишься, как мартовский кот! – возмутилась учительница, вскакивая на стул, чтобы казаться выше, – слезь с Максима и закрой окно, в которое ты влез!

Ник вскочил с коленок Макса, подошел к окну, сгоряча громыхнул рамой так, что посыпалась побелка, и с самым обиженным видом поплелся в конец класса. Я так и не нашла свою ручку, громко треснувшись головой о парту.

– Итак, кто такой Тони Барсых? – спросила учительница, тыкая указкой в исписанную доску. Класс захихикал.

– Судя по этой надписи, он – жирный блохастый индюк!

– Я писал про Колтина! – возмутился симпатичный мальчик с каштановыми волосами, сейчас он мечтал разбить доску вдребезги.

– Попрошу сюда! – потребовала Профессор Рифма, топая крохотной ножкой в мягком домашнем тапочке, – напиши это еще десять раз, чтобы каждый запомнил!

– Но мой отец…

– … до сих пор мечтает о дочери! – продолжила учительница, затем легко запрыгнула на письменный стол. Все синхронно ахнули и протерли глаза, кто-то даже пару раз. Домовиха обвела присутствующих интригующим взглядом:

– На моих уроках возможно все! Вместе мы сотрем границы пространства и времени, встретим всех, кого захотим видеть, заново перепишем историю и немного поколдуем! Кто угадал, как называется мой предмет?

– Черная магия?! – неуверенно выкрикнул кто-то из класса. Искренне надеюсь, что не Никитка.

– Литература, дорогие мои! – улыбнулась она, спуская очки на нос.

– Книги – верные союзники против скуки, вечные борцы со злом и глупостью, преданные друзья на всю жизнь! Открывая новую книгу, словно маленькую дверцу, вы погружаетесь в новый таинственный мир, где между реальностью и сказкой лишь поверхность страницы. Но, сегодня мы будем сами писать! Барсых, большое спасибо, теперь все нужно стереть!

По классу пробежал легкий шепот. Все, кто учится в школе, прекрасно знают о бессмертной традиции сочинения «Как я провел это лето», соревнования в выдумках и грамматических ошибках.

– Дружно достаем листы и вспоминаем три последних месяца! Кто забыл за лето буквы? Последняя парта – не хихикайте! Итак, ручки к бою!

Ах да, кстати, о ручках! Моя единственная валялась у правой ножки дубовой кафедры, возле которой стояла учительница.

Но в беде, как известно, выручают друзья. Одни помогают решать проблемы, другие создают новые, дабы отвлечь от старых. Перед моим носом запрыгал скомканный клочок свежевыдранного тетрадного листа. Забыв про учительницу, я быстро развернула записку.

«Эй, волосатый, со второй парты! Ты сидишь на моем месте. После урока получишь промеж ушей. Натяну тебе на нос пятку».

– Чудненько, эта записка вообще не мне, – чуть слышно выдохнула я, глядя на Макса, – ты же не натянешь ему на нос пятку?

– Как напишешь, – выдохнул он, протягивал мне белое гусиное перо, конец которого был предусмотрительно измазан в темно-синих чернилах.

Подумав, я написала размашистым почерком, отвечая за Макса:

«Ник, эта рыжая терпеть меня не может. После перемены сядет с тобой».

Мои брови вскарабкались на лоб. Я вывела текст ярко-красного цвета.

– Как это понимать? – шепотом возмутилась я, – мое перо писало синим по белому!

– Ты нагло соврала, – тихо ответил Макс, едва взглянув на строчку, – перу стыдно писать ложь, чернила краснеют!

Я открыла рот и зарделась в два раза ярче, чем моя писанина. Стараясь не дышать и больше не врать, я нацарапала следующее:

«Ник, я терпеть не могу эту рыжую. Никогда больше с ней не сяду»

В этот раз текст оказался привычного темно-синего цвета. Конечно, я догадывалась, что Макс от меня не в восторге. Но не настолько же? Я тихо выругалась, оторвала часть листка с красными чернилами и отправила записку по обратному адресу.

– … такой должна быть первая страница вашего дневника. Итак, приступим! – закончила свою пламенную речь учительница, прыгая по письменному столу, словно находясь на моем чердаке. На доске было выведено каллиграфическим почерком: «Хроники этого лета».

Вокруг покорно заскрипели ручки. Я мигом повернулась к Максу:

– Я ничего не пропустила?

– С этой минуты каждый из нас будет вести личный дневник, – шепотом объяснил он, – сейчас мы пишем его первую главу. Несколько слов о себе и о самом лучшем дне этого лета. Надеюсь, такой случился.

– И она надеется прочесть правду? – прошептала я, искренне радуясь, что села с Максом, а не с Ником, – как бы я хотела, чтобы в этот момент у всех чернила оказались синими! Пусть будет только правда!

По лицу Макса скользнула хитрая улыбка, вокруг ручки заскрипели сильнее – видимо, правду было сложнее выводить. Он молча забрал у меня перо, взамен протянув мою злополучную ручку, которая сейчас должна была валяться у ножки учительской кафедры.

Макс расстелил на парте свиток старого пергамента и принялся быстро что-то строчить. Я нагло заглянула через его плечо, читая быстрее, чем он успевал писать:

«Нет ничего невозможного,

осталось лишь то, что еще не пожелали.»

– Мило! Наверное, это про меня? – подумала я, и сказала вслух, – а мне точно хватит одного урока описать все, что со мной произошло? Я хочу в красках рассказать об этих двух бешеных днях!

Макс, как обычно, спокойно кивнул. Я решила сумничать и перед основным текстом тоже написала небольшую цитату. Вот, собственно, что у меня получилось:

«Надеюсь, моя грамотность не испортит мой дневник.

Меня зовут Александра Ведеркина, или Мёд-Ведеркина, когда как. Мне пятнадцать, я рыжая и мечтательная. Одна из тех, кто вечно обгоняет умные мысли и постоянно упускает нужные моменты. У меня зеленые глаза и нет веснушек. В начале дневника приклею свою фотографию, если не забуду и смогу найти что-нибудь сносное.

До этого сочинения я была самой обыкновенной девчонкой, мечтала о море и лете, новых джинсах, случайной шоколадке и самом прекрасном принце. Обычно я не выполняю больше половины своих обещаний и в двух случаях из трех делаю именно то, что обещала не делать.

Моя скромная семья, состоящая из родителей, четырехлетнего брата Тимофея и рыжего кота Тихонтия пару дней назад перебралась в небольшой уютный городок, притаившийся среди холмов на берегу моря. По сравнению с дождливыми каменными джунглями столицы тут оказался настоящий солнечный рай. Наш скромный домик находится в пригороде недалеко от моря и старинного полуразрушенного замка. Прошу прощения, дорогой дневник, но я не напишу точный адрес. Уж слишком тут классно и, к тому же, и так много  приезжих!

Мой отец, Павел Петрович Ведеркин, в народе просто Петрович, работает водителем и жить не может без своего обожаемого хобби – фотографии. Он так и встретился с моей мамой, Соней Николаевной Медовой, милой простой медсестрой: она случайно попала в кадр и навсегда осталась в жизни фотографа. Они идеально подходят друг другу, словно ведерко для меда, за что нас и прозвали Мёд-Ведеркины.

Я долго выпрашивала у родителей котенка, затем щенка, наконец, согласилась даже на хомяка или рыбок. Но четыре года назад у меня появился младший братишка Тимофей. Озорной и шустрый, Тимка никогда не дослушивает до конца даже собственное имя, всегда пропадая на слогах «мо» или «фей». С ярко-зелеными глазами отца и вьющимися светлыми волосами матери, ребенок выглядел, словно ангел, хотя внутри являлся настоящим демоненком. Обои разрисованы, игрушки в холодильнике, в ботинках конфеты. Это он упростил мое имя из «Александра» до «Алисанта». А затем и вовсе все стали звать меня Алиса, как одну известную героиню. Я не сопротивлялась, наивно мечтая однажды оказаться в стране чудес. Пару лет назад, когда уже совершенно не хотелось дополнительной нагрузки из-за школы и младшего брата, мне подарили рыжего кота Тихонтия, не имеющего ничего общего с прилагательным «тихий».

Мёд-Ведеркины расположились в небольшом двухэтажном домике на Изумрудной улице. Здесь все строения находились в плену сочно-зеленых листьев плюща, и вдобавок оконные ставни были выкрашены яркой изумрудной краской. Новоприбывшее благородное семейство полдня распаковывало вещи, чинило забор и собирало мебель. Тимка будил и пугал соседей, а Тихонтий метил территорию новых владений.

Наконец, все, что можно и нельзя было переделано. И пока не появились новые неотложные задания, я наделала бутербродов, погрузила Тимофея на велосипед вместе с провизией, и отправилась искать море и приключений.

Глава 3. Два шрама

после полудня, суббота, 30 августа

У первого встречного я спросила нужное направление.

– Вы приезжие? Идите в обход – в лесу неспокойно! – ответил он, косясь на холмы, густо поросшие стройными соснами, – а лучше всего, вернитесь-ка домой, маленькие и несмышленые!

Заинтригованные, мы тут же бросились в запретном направлении. Буквально в течение десяти минут ровное широкое шоссе сменилось узкой ухабистой тропинкой, убегающей золотой лентой к высоким холмам, густо поросшим сосновым лесом. Тимка пел для меня все известные и неизвестные ему песенки, громко вскрикивая на каждой кочке.

– Алисанта? – спросил ребенок, он мало какие слова выговаривал полностью, особенно мое имя, – а здесь вампиры водятся?

Я вздрогнула, озираясь по сторонам: тропинку стройными рядами, словно колоннами, окружали толстые стволы вековых сосен. Они резко скрипели, словно разговаривали друг с другом.

– Нет, малыш, вампиры отсюда давным-давно переехали. В новостройки!

Наш бессмысленный диалог вокруг этой темы продолжался около пятнадцати минут. Я уже сто один раз пожалела, что вчера читала ему на ночь «Сумерки», так как остальные книги были уже упакованы.

Запахло хвоей, приключениями и неприятностями. Кажется, мы потерялись. Меня не покидало чувство, будто за нами уже давно кто-то следит, весьма пристально и ловко. Но как бы резко я не оборачивалась, никого не замечала. Над нашими головами в лазурной вышине, гордо расправив широкие крылья, парил орел. Возможно, это он следил за передвижением наших бутербродов. По моим подсчетам мы должны были быть у моря десять минут назад. А по плану брата, уже  полчаса пить чай с местными вампирами.

Мои мысли находились в состоянии дилеммы – идти дальше или повернуть назад. Вдруг, в ближайших кустах громко хрустнула ветка. Я вздрогнула, Тимка вцепился в сумку с провизией. Зашуршала сухая трава, из кустов вспорхнула пара маленьких птичек.

– Вампиры! – закричал Тимка и, до того как я успела опомниться, швырнул туда пластиковую бутылку с водой и яблоко.

– Тихо, тихо! – успокаивала я брата, еле успевая подбирать разбросанные предметы, – наверное, это просто зайчик!

Из кустов послышалась такое грозное «зайкино» рычание, что Тимке пришлось приостановить все «военные действия». В тени листьев зажглась пара огромных желтых глаз, мы инстинктивно попятились назад. Вдруг небо опрокинулось, земля ушла из-под ног, и я повисла вниз головой, схваченная за ногу веревкой. Велосипед грохнулся вместе с вопящим Тимкой, сумка выскользнула из рук, из моих карманов посыпалась мелочь.

На поляну выпрыгнул огромный лохматый зверь, совершенно невероятный для этих мест, а точнее – для реального мира. Полосатый, как тигр, с лохматой гривой льва и ушастой мордой гиены. Скованная шоком и страхом я не могла закричать, глупо моргая глазами. Мое сердце застряло в глотке. Тимка, забыв про ушибы и ссадины, тут же вынырнул из-под велосипеда и швырнул в зверя шишкой. Косматая голова матерого хищника была вся в шрамах, пол-уха оторвано, острые клыки, если только такое возможно, были металлическими. Но самое странное: вся полосатая спина оказалась перемазана синей краской, вокруг шеи обмотаны обрывки скотча, а за задней лапой тащилась пустая банка из-под консервов.

– Брысь, киса! – пищал Тимка, размахивая палкой, – уходи! Кыш!

Чудовище принюхалось, не обращая внимания на моего братишку, и медленно направилось ко мне, под его пастью висела короткая косичка из шерсти, на шее болталось ожерелье из трех белых клыков. Он что, сбежал из местного цирка? Или с ближайшей стройки?

– Тима, сейчас же отойди от кисы! Не дразни ее!

Хищник приготовился к прыжку, но тут прямо перед его носом в землю впилась небольшая деревянная стрела. На поляну выскочил босоногий паренек в потрепанных бриджах, сделанных из чьих-то старых штанов. Темные от загара и не только, спина и грудь пестрели старыми шрамами, ведя подробную летопись бурной жизни юного хозяина. Голова была полностью обмотана светлой рубахой, оставляя лишь узкую щелку для блестящих темно-карих глаз. На шее висело разноцветное коралловое ожерелье и болтался кулон из сухой лягушачьей лапки. Тигр остановился в замешательстве, острые когти впились в землю.

– Спасите! – закричала я, совершенно ни на что не надеясь, – вызовите полицию! Снимите меня отсюда! Эй!

Но местный Робин Гуд с элементами Маугли полностью меня игнорировал. Он направился прямо к тигру, что-то рыча и размахивая своим самодельным луком. По его загорелым плечам скакал маленький  белый зверек, размером с подрастающего котенка. Для конспирации на ушастую мордашку был надет небольшой пакет из-под семечек с двумя дырками. В одну высовывался темный нос, в другую выглядывал круглый зеленый глаз, жутко недовольный сложившейся ситуацией. Крохотной, почти человеческой ручонкой, зверек держался за оттопыренное ухо хозяина.

Тимка, ободренный присутствием храброго незнакомца, впечатленный его смелостью и луком, тут же изменил свое отношение к тигру. Маленьким пальчиком он указал прямо на огромный нос зверя.

– Большая киса! Покатай меня! – кричал малыш, порываясь погладить хищника, но тут заметил маленького белого зверька и принялся ловить его хвост, – хомячок! Хочу хомяка!

– Тимофей! Немедленно отойди от кисы! – кричала я, наблюдая за происходящим вверх ногами, – она тебя съест! Или еще хуже – папа запретит тебе смотреть мультики!

Местный Робин Гуд направился к облизывающемуся тигру и принялся снимать с него скотч и мусор, как если бы тот был огромной плюшевой игрушкой. Оба что-то рычали, словно разговаривали друг с другом. Я громко возмущалась, Тимка радостно хлопал в ладоши, в перерывах дергая хищника за длинный пушистый хвост.

– Я сказал ему, что вы моя добыча! – небрежно бросил неизвестный мальчишка, по голосу он был моим ровесником, – но он хочет съесть твоего мелкого – целый день без обеда!

– Плохая киса! – вскрикнул Тимка, прячась за незнакомца, – киса, фу!

– Что?! – закричала я, дергаясь в разные стороны, из кармана выпал старенький сотовый телефон, – сейчас я ему съем! Немедленно меня развяжите!

Но паренек об этом совершенно не думал, он поднял мой мобильник и бесцеремонно отправил его в карман своих потрепанных бридж. Я громко возмущалась.

– Сейчас Роки обо всем договорится! – уверенно заявил мальчишка, снял пакет с головы своего питомца и выставил беднягу прямо перед носом удивленного тигра, – они старые приятели!

Переговоры продолжались не долго. Белый ушастый зверек, что-то отчаянно вереща, распластался на траве, закатив глаза на лоб и высунув язык. Тигр, грозно рявкнув, последний раз посмотрел на нас горящими желтыми глазами и скрылся в лесу. Я облегченно вздохнула, потребовав в сотый раз:

– Снимите меня! Быстро, пока не вернулся зверь! Что здесь происходит?

– Он не вернется. Роки сказал ему, что ты блохастая, а мелкого полгода не мыли, – гордо ответил мальчишка, в качестве вознаграждения вытаскивая из моей сумки кошелек и провизию. Он ловко перекладывал все в свои карманы:

– Ну и хлама в твоей котомке! И налички совсем нет. Из гоблинов высыпается золота гораздо больше.

– Грабеж средь бела дня! – возмутилась я, однако, решила, что лучше уж быть блохастой и ограбленной, чем съеденной, – телефон-то хоть верни, гоблин недоделанный!

Тем временем Тимка подкрался к ничего не подозревающему белому зверьку по кличке Роки, все еще лежавшему на траве.

– Хомячку плохо? –  малыш резко схватил его белый хвост, весь лес наполнился злобными воплями и рычанием, – плохая мышка! Ай!

– Сам ты хомяк! – возмутился незнакомец, подобрал свою стрелу и скрылся в кустах, оставив меня болтаться на произвол судьбы, – не скучайте!

– Снимите ме…, – тут веревка отпустила мою ногу, и я звучно шлепнулась на землю, а точнее – на жесткие сосновые шишки, – ай! Предупреждать надо!

Паренек, полностью меня игнорируя, выскочил из леса и направился к нашему велосипеду, распластавшемуся на траве:

– Это что за рухлядь? Никогда на таком не ездил! Можно?

Не дожидаясь ответа, он тут же на него сел, быстро покатившись по кочкам.

– Эй, рыжая! Захватите Чироку! – донеслось до нас.

Кряхтя, я поднялась с земли, подобрала свою сильно полегчавшую сумку и направилась к Тимке. Ребенок одной рукой держал рычащего Роки за шкирку, другой наглаживал против шерсти. Судя по выпученным зеленым глазам, зверюшка планировала страшную месть.

– А можно Сырока будет жить с нами? – наивно спросил ребенок, зверек, словно все понимая, притворился дохлым, – ну, пожалуйста! Он так хочет!

– Мама не любит крыс! – буркнула я, потирая шею, – или этого Сыроку съест наш кот! Лучше пошли обменяем его на мой велосипед!

Мы побежали сквозь кусты и кочки за угнанным транспортом, ориентируясь по звону металла, хрусту веток и громким ругательствам велосипедиста. Я благодарила судьбу, что мой мобильный в его кармане молчал – ничего не хотелось объяснять родителям.

Наконец, впереди послышался громкий треск и душераздирающие вопли. Тимка выронил рычащего зверька, я подняла с земли крепкую палку. Тропинку, весело убегающую под гору, внезапно перегородило большое трухлявое бревно. Прямо за ним расположился небольшой пляж, за которым чистый золотой песок встречался с тихими солеными волнами.

– А вот и море, Тимка! – пояснила я, тут же хватая его за руку, – стоп! Купаться нельзя!

Огромный шар раскаленного солнца медленно опускался за горизонт, словно тонул в тихой спокойной воде. Однако на моих часах было еще предостаточно времени до того, как родители забьют тревогу и бросятся нас искать. Как угорелые над зелеными волнами носились чайки, выискивая свой поздний ужин. Черными громадами дремали над водой утомленные солнцем скалы, окружавшие маленький пляж.

– Глупые туристы! – раздался знакомый мальчишечий голос, правда, весьма раздраженный, – я чуть не сломал себе шею на вашем гоблинском барахле!

Он сидел на песке, держа в руках колесо от валявшегося рядом велосипеда. Рваная рубашка, обмотанная вокруг его головы, грозилась вот-вот свалиться.

– Сам ты глупый турист! – заявил Тимка, я заметила на песке лук и разбросанные стрелы, – даже наш кот на велопеде кататься умеет! В багажнике!

– Слепой хрюнопень! – мальчишка вскочил на ноги, бросая колесо, – так вы не туристы?

– А ты не вампир? – наивно спросил малыш, возвращаясь к началу нашей прогулки.

– Покажи лицо! – потребовала я, наставляя на незнакомца заряженный лук, который удалось незаметно подобрать, – я ни разу не стреляла – сильно покалечу!

– Стреляй! – громко рассмеялся парнишка, в заднем кармане его бридж запиликал мой телефон, – хочешь, расскажу предкам о твоем поведении?

Он подошел вплотную, сверля меня своими нахальными темными глазами, и громко рассмеялся. Оказалось, второпях я вставила стрелу не тем концом, пришлось смириться и опустить лук. В то же мгновение умолк мой телефон, затем пришла смс.

– Дай сюда, – парнишка легко разжал мои пальцы и забрал оружие, – пока себя не убила! Эй! Ты что творишь?!

Я не собиралась так легко сдаваться и, улучив нужный момент, дернула за рукав рубашки, которая тут же слетела с мальчишечьей головы. Теперь оставалось только хорошенько рассмотреть наглеца.

Его темные, растрепанные волосы местами выгорели на солнце, правая половина челки была заплетена в тонкую длинную косичку, убегающую за ухо. Блестящие темно-карие глаза смотрели сердито и уверенно из-под черных, длинных, как у теленка, ресниц. Он недовольно надул загорелые чумазые щеки.

– Я все равно бы узнала тебя в школе. Твоя спина говорит гораздо больше, чем лицо! – триумфально заявила я, протягивая вперед ладонь, – телефон, пожалуйста! И кошелек!

– В школу я хожу в рубашке! – буркнул он, злобно сверкнув глазами.

Темные брови, карабкающиеся все выше и выше на широкий лоб, казались разной толщины. Большие пухлые губы пестрели свежими шрамами. Не удивительно, ведь он либо улыбался, либо беспощадно их кусал. Тимка направился рассматривать его загорелую спину, всю в шрамах.

– Ты кто? Одна из кикимор Златоновского? – мальчишка попятился к тропинке в лес, Роки спешно запрыгнул на его плечо и брезгливо отвернулся, – крашеная курица, да?

Я невольно сделала шаг назад: с левой стороны его лица, от виска до подбородка протянулся рваный глубокий шрам, словно от огромного кривого когтя. Окажись он на миллиметры ближе – мальчишка остался бы без глаза, чуть глубже – был бы мертв.