Дневники Джинна

– И, к тому же, – продолжал Макс, словно диктор, ведущий прогноз погоды, – у вас со вчерашнего вечера масло течет. Спасибо Алексу, он позаботился, чтобы никто не узнал.

– И шина была лопнута, – добавила я, – кажется, задняя левая… или правая.

В этот момент, согласно моим словам лопнули сразу обе вышеперечисленные шины. Я смущенно покраснела. Попеременно хлопая глазами, Златоновский нервно открывал и закрывал рот, в правом виске пульсировала венка.

– Папуля, поехали от этих сумасшедших! – подключилась Анжелика, – я не успею на встречу с Тони!

Златоновский старший медленно сполз по стенке двери, плюхнувшись в новом костюме прямо на пыльный асфальт. Я поймала направление его взгляда. Дорога к городскому центру, на которой мы сейчас стояли, упиралась в перекресток. В данный момент его пересекал огромный бензовоз, тот самый, о котором предупреждал Макс. На его ярко-красном кузове сияла крупная надпись «ОГНЕОПАСНО! 40.000 литров».

– Вот бы мы влетели! – пищала троллиха, – все, теперь ездим только на автобусе!

– Спа… пасибо! – промямлил, задыхаясь, Златоновский и перекрестился.

Из салона показалось перекошенное лицо Лекса, словно у белой холеной мыши, угодившей в мышеловку. Указательным пальцем он провел линию поперек своей тонкой шеи. Это могло значить только одно: мы нажили себе нового врага, несмотря на то, что минуту назад значительно продлили его короткую жизнь. Багажник с грохотом распахнулся, и оттуда выскочил маленький коренастый домовой с взлохмаченной белой шевелюрой. На нем были мягкие тапочки и светлый детский костюмчик, из которого Алекс уже давно вырос.

– И это накануне моего трехсотлетия! – возмущался домовой, он снял лохматый парик и протер лысину платочком, – куда катится мир! А все потому, что кто-то (не будем показывать тапком) всю ночь вспоминал Диодору! Лопни она зигзагом по диагонали!

– Не знаю я никакую Диодору! – ответила я, – но хотелось бы ей рассказать, какого вы о ней мнения!

Последнее было явно лишним. Семейство троллей тут же запрыгнуло в салон, папаша повис на руле, дети скакали по сиденью, а мамаша вдавила газ. Машина с орущими пассажирами резко развернулась, и едва не раздавив Златоновского старшего, покатилась обратно к вилле. Домовой, подхватив парик и тапочки, едва успел нырнуть в открытый багажник.

– Стойте, идиоты! Стойте! – кричал Златоновский, преследуя собственный автомобиль, – тяните за ручник!

Последним, что я видела, была черная, будто выжженная, надпись на капоте автомобиля «Убийца».

– Значит, Алекс правда сбил сына Черной графини! – прошептала я, – его призрак вернулся, чтобы отомстить. Но теперь Лекс точно увидит и сотрет эту надпись.

– Алиса! Кровь дракона не стирается! – завелся Локи, он снова стал хамелеоном, – ты только что спасла этим Златоновским жизнь, простив все, что было и еще будет! Слепое благородство, но кто подумает о нас?

Я молча смотрела, как черный автомобиль снес дорогие ворота и нырнул в первый встречный бассейн, вызвав кучу брызг и почти инфаркт у своего хозяина.

– Алекс будет наказан так, как ему и не снилось, – вздохнул Макс, оборачиваясь и вглядываясь в небо, – нам тоже пора уносить ноги.

Он указал на маленькую черную точку, маячившую на горизонте. Быстро приближаясь, она становилась все больше и темней. Словно клочок черной грозовой тучи.

– Что это? – недоумевала я, – тучка?

– Это большие проблемы! – рявкнул Локи, – движется против ветра со скоростью газели. Уносим лапы!

Макс послушно взвалил меня на плечо, словно старый тюфяк, и помчался в центр города со скоростью мотоцикла. Мелькали перекрестки, оборачивались прохожие, сигналили машины. За нами неустанно, словно тень, следовали черные клубы дыма.

Ничего себе! Моя голова кружилась от скорости и удивления. Даже Ник со своими вчерашними тиграми сейчас казался таким обычным и нормальным. Неужели Макс тоже просто типичный представитель Мироморска? Либо я сильно отстала от жизни, либо все, что сейчас происходит – сон. Впрочем, я тут же убедилась в реальности происходящего, едва моя голова задела фонарный столб. Я громко возмутилась. Локи постоянно предлагал Максу скинуть Петровну, то есть меня, в ближайший кювет. Однако, когда я потеряла туфель, попугай отстал и притащил его обратно в клюве. И я сразу же поняла, кто бегал за моим тапком к Столбиным.

С каждым поворотом дома подрастали на этаж, объединенные одним и тем же «дресс-кодом»: каменный белый низ и темно-коричневый бревенчатый верх. Резные деревянные ставни были широко распахнуты, на первых этажах находились различные лавки, частные магазинчики и кафешки.

Глава 15. Вопли в шкафу

день, воскресенье, 31 августа

– Макс, хватит! – кричала я, голова кружилась от скорости, он бежал так ровно, что я совершенно не чувствовала его шагов, – меня укачало! Отпусти! Эй! Я сейчас…

Он резко остановился, и от инерции я плюхнулась в ближайшую клумбу с шикарными белыми розами. Оттуда едва успели разлететься визжащие от испуга эльфы.

– Ты не супермен, ты идиот! – ворчала я, осматриваясь по сторонам, – что происходит?! Надеюсь, никто не видел, как ты меня тащил!

Макс виновато пожал плечами. Мы топтались в чьем-то цветнике в тупике узкой улочки, дорогу дальше преграждала старая облезлая стена. Потемневшую штукатурку, то тут, то там обнажающую рыжие кирпичи, плотно овивал плющ, разбрасывая везде, где только мог достать, крупные нежно-розовые цветы.

Черный дым, что преследовал нас, затерялся где-то в переулках. Макс оторвал у Локи хвост, который тут же обернулся в его загорелых пальцах куском белоснежного мела. Он быстро начертил большой прямоугольник прямо на серой штукатурке. Секунда, и я увидела низенькую деревянную дверь на кованых петлях со старинной медной ручкой, низкий порожек полностью зарос изумрудным мхом. Над ней появилась искусно выкованная вывеска «У дедушки Зака». Недолго думая, Макс приоткрыл старенькую дверь, наружу вырвался теплый свет.

– Ну, заходи! – подтолкнул меня Локи, в конце улицы мелькнул черный дым, – живее!

Я послушно вошла в лавочку, словно заглянула в старую забытую шкатулку. Макс крепко захлопнул за нами дверь, тут же пририсовав к ней пару прочных стальных засовов. Снаружи послышались тяжелые глухие удары, из-под порога внутрь потянулись тонкие, едва заметные, клочки черного дыма.

– Пока хватит, – выдохнул Макс, быстро стирая нарисованную дверь, на ее месте образовалась глухая стена, – Диодора будет ждать нас с той стороны.

– Диодора? – прошептала я, – но что ей надо? Не проще ли вызвать полицию?

– Она не остановится, пока не заберет все, – ответил Локи, приставляя обратно свой хвост, – ты что, никогда раньше о ней не слышала? Сказки не читала?

– Вчера всю ночь домовые меня убеждали, что она прекрасна и бессмертна, как богиня, – пояснила я, – сегодня же меня тащат, как матрац, на плече через весь город, дабы мы не встретились с какой-то тучкой! Что вообще происходит?

– Алиса! Ты не внимательно слушала домовых, – ответил Локи, – зелье, в которое свалилась Диодора, сделало ее самой прекрасной внешне, но пустой и холодной внутри. Под ее чары попадает каждый, едва на нее взглянет. Ей не известны ни доброта, ни жалость. Став бессмертной и вечно молодой, она ни во что не ставит чужие судьбы и жизни. У Диодоры есть единственное слабое место: попав в волшебное зелье, она не сняла свое кольцо. Узкая полоска кожи осталась сухой, а потому уязвимой. Вот почему она сейчас так усердно ищет это кольцо! Теорис и Гладимор сделают ее снова всесильной и непобедимой!

– Значит, она не должна получить кольцо, – тяжело вздохнула я, оглядываясь по сторона, и добавила про себя, – каждый попадает под чары, едва на нее взглянет? Тогда Максу точно не нужно ее видеть!

В лавочке на стареньких деревянных полках, словно в многоэтажных игрушечных домиках, толпились самодельные сувениры: неведомые зверюшки, куклы, домики, цветы и деревца. Все было искусно сделано из подручного природного материала: камешки, ракушки, морские звезды, веточки, палочки и листочки. Пахло свежескошенной травой, хвоей и тайнами. Магазинчик освещался толстыми восковыми свечами, их спокойное желтое пламя было ярче электрических лампочек. По стенам прыгали загадочные танцующие тени, отчего казалось, что все игрушки живые, и замерли только при виде нас.

Из покупателей внутри была только хрупкая белокурая девочка в ярком  сиреневом сарафане и такого же цвета босоножках. Я громко ахнула от неожиданности: ее снежные кудрявые волосы, ресницы и брови сливались с бледной фарфоровой кожей. На болезненно-худом лице горели, словно огромные аметисты, добрые печальные глаза загадочного сиреневого цвета.

– Ори громче! – подбодрил меня Локи, – все равно не услышит!

И действительно, девочка совершенно не обращала на меня внимания. Блеклые тонкие губы застыли в немой улыбке. Слишком наивный чистый взгляд и четкая густая тень на полу тут же развеяли все мои подозрения: она не приведение!

– Привет! – улыбнулась я незнакомке, словно своей старой знакомой, – ты не видела продавца? И, может быть, тут есть запасной выход?

Ответом было молчание, девочка едва заметно покачала головой. Я пробежалась по комнате дежурным взглядом. На стареньком деревянном столике стоял миниатюрный сундучок с узорными выкованными буквами «Большое спасибо!». В его крышке было соответствующее узкое отверстие для монет. Бери все, что хочешь, плати, сколько сможешь. Весьма странно, что из магазинчика до сих пор не вынесли все сувениры бесплатно. Должно быть здесь стоит куча скрытых камер и отличная сигнализация. Или все-таки есть продавец. Тут я решила обо всем догадаться сама.

– Скажи, может быть, ты – продавец?

– Лысый хрюнопень! Конечно же, нет! – проворчал Локи, – и она не будет с тобой разговаривать, Петровна. Пятнадцать лет ни с кем не говорила, а тебе сейчас споет!

– Я Павловна! И я хочу, чтоб она со мной поговорила! – настаивала я.

До сих пор удивляюсь своему тугоумию: наверное, девочка просто была немой. Макс загадочно улыбнулся, Локи, довольный собой, засверкал от носа до кончика хвоста. Спрошу при удобном случае, где он оставил свой острый гребень.

– Вам тоже нравиться, сколько здесь бабочек? – спросила белоснежная девочка, словно пропела, ее голос оказался таким звонким и музыкальным.

– Привет! – закричал попугай, да так громко, что от неожиданности вздрогнули даже сувениры. Эльфы заметались на полках, самый впечатлительный свалился на пол. Лишь одна незнакомка стояла на месте, как вкопанная, и улыбалась.

– Мне кажется, этот автомат не исправен, – с этими словами она повернулась к объемному деревянному шкафу, такому же антикварному, как и все остальное.

Высокий и пузатый, он скромно стоял, прижавшись широкой спиной к стене. Его единственная дверь с блестящей медной ручкой была плотно закрыта на старый, но еще надежный замок с дужкой. Вверху сияла кованая надпись «Именные браслеты. Опустите монету и громко назовите свое имя. Ругаться запрещено». Ровно в центре дверцы находилось узкое отверстие для мелочи, чуть ниже торчал маленький выдвижной ящичек. Сейчас он был почти полностью вытащен, чудом удерживаясь в проеме. Девочка вынула оттуда небольшую блестящую монетку и тут же опустила ее в монетоприемник. Раздался громкий звон колокольчика, затем лязг металла, стук, скрежет, вздохи, охи и, наконец:

– Мы не работаем-с!! Сколько можно-с повторять-с? – взорвался внутри ворчливый голос, я невольно отпрыгнула назад, – засуньте-с свою монетку-с!

– Хватит-сла! – добавил звонкий мальчишечий писк, имевший самые большие проблемы с произношением, – совсем-сла обалдем-сла!

После десятков шумных недовольных возмущений, половину которых мы не поняли из-за исковерканных слов, свиста и непонятных звуков, монетка шлепнулась в открытый ящик.

– Видите! Не работает! – развела незнакомка руками, и тут же опустила ее в монетоприемник по второму кругу, – кстати, меня зовут Анна! Анна Рустина!

– Чтоб-с вас тролли-с разжевали-с и выплюнули-с!

– И уши оторва-сла!

Девочка, собираясь отправить свою многострадальную монетку в очередной экспресс-тур, вдруг, резко обернулась к нам и спросила:

– А как ваши имена? Жаль, что мы не встречались раньше.

– Алиса! – выпалила я, с ужасом следя за перемещением ее руки, – и Макс! А хамелеон, то есть попугай,  – это Локи!

– Стой!! – закричали мы в один голос, но её тонкие белые пальчики уже опустили монетку в щелку.

– Да чтоб-с вас горгулья-с поцеловала-с! Сотню-с раз!

– Наверно-сла язык не понима-сла! Иностран-сла!

– Мама мия-с! Идиото-с! Гоу хом!

– Машин капут! Фирштейн? Плакало фортуно! Коза ностра! Дубино синьоре!

Я рассмеялась, хоть и была не особо сильна в языках.

– Надо постучать, – предложил попугай, глядя на шкаф, – посильнее!

– Сейчас я-с тебе-с постучу-с! – визжали изнутри, голос скрипел и срывался, – головой-с о стену-с!

В наказание монетка пошла по третьему кругу, затем по четвертому и пятому. У незнакомки, кажется, были огромные проблемы со слухом. Казалось, один лишь Макс догадался об этом и потому терпеливо молчал. Мне вдруг стало жутко стыдно за себя и за свой глупый смех. Я уже было решила извиниться, но передумала, оправдывая себя тем, что девочка, возможно, меня просто не услышит. Макс спокойно подошел к ней, молча протянув руку ладонью вверх. Она с любопытством на него посмотрела, как щенок, чуть склонив свою белесую голову на бок, и робко опустила туда погнутую монетку. Он кивнул в знак благодарности, бесцеремонно выдернул перо из хвоста попугая и медленно повернулся к опасно притихшему шкафу.

– Ты что это творишь? – закричал Локи, оглядывая свой поредевший хвост.

– Благодарю! – передразнил Макс, ловко вставив кончик пера в крохотную замочную скважину.

Пара нехитрых движений и медный старинный замок, лязгнув, поддался. Я затаила дыхание, Макс осторожно открыл старую деревянную дверцу, словно ожидая, что оттуда кто-то выпрыгнет. Анна не сводила с него своих ярко-сиреневых глаз. Внутри шкафа на стареньких деревянных полках, увитых плющом, как в миниатюрных комнатках, расположилась целая мастерская. Среди стульчиков и столиков копошились очередные маленькие жители Магиверии. Телосложением они чем-то напоминали большеголовых домовых, только ростом были в полтора раза меньше. У каждого работяги была теплая телогрейка, подбитая чьим-то рыжим мехом. На ногах: красные кожаные сапоги с высокими загнутыми носами. На головах: разноцветные треугольные колпаки, из-под которых во все стороны торчали жесткие темные волосы, словно чей-то мех. Я насчитала пятерых сусликообразных человечков. Самый старший и шепелявый сидел около монетоприемника с лупой и проверял стоимость и подлинность монет. Это он больше всех хотел, чтобы нас «поцеловала-с горгулья-с».

Как только монетка проходила тотальный контроль подлинности, «эксперт» звонил в колокольчик, подавая сигнал своим коллегам. Этажом ниже самый младший работник с раскосыми голубыми глазами послушно набирал разноцветные ракушки по количеству букв в имени. Это был тот самый, что начинал и заканчивал свои речи бесконечным «сла-сла-сла».

Еще ниже пара рыжеволосых лопоухих мальчишек, одинаковых до последней веснушки, разматывали леску, отрезая ее старинными, потемневшими от времени ножницами. Они «вежливо» посылали нас домой на всевозможных языках.

Этажом ниже стояла крошечная наковальня и закопченная чашка расплавленного горячего металла, под которой, вместо сотен дров, горело маленькое огненное перышко. Рядом, как ни странно, никого обнаружено не было.

– Какие забавные суслики! – наконец, не выдержала Анна, хлопая в ладоши и порываясь погладить каждого, затем передумала и откуда-то достала пакет с печеньем, – кис-кис-кис!

– Слепая-с горгулья-с! Я гном-с! – рявкнул верхний старичок, он был самым старшим, – всем-с оставаться на местах-с! Без паники-с! Куда-с?

– В отпуск-сла! – заявил голубоглазый мальчишка с ножницами и трусливо засеменил к крошечной дверце в задней стенке шкафа, –  пока-сла!

Остальные гномы только обрадовались: им больше достанется. Печенье таяло на глазах, голубоглазый мигом передумал брать отпуск и вернулся, за что получил пару штук.

– Вы-вытащите меня от-отсюда! Бы-быстро! – раздался сдавленный голос откуда-то снизу, словно из трубы, – я про-про-провалился!

Но вместо гнома мы увидели только пару болтающихся в воздухе ног в красных остроносых сапогах, торчащих из медной круглой воронки. Макс осторожно вытащил за ногу застрявшего работника, он оказался самым упитанным и неповоротливым из всех.

– От-отпусти меня! Ос-осторожно! По-полегче! – кричал толстячок, подвешенный в воздухе за ногу, оглядывая нас своими карими глазками, – а где мое пе-печенье?

Макс опустил на полку растрепанного, но явно довольного гнома-кузнеца, одетого в кожаный черный фартук. Он должен был выковывать буквы на ракушках, после чего отправлять готовый товар покупателю через чугунную воронку. Однако, по всей видимости, «на данной стадии производства» недавно произошло ЧП: гном сам свалился в воронку, где прочно застрял до нашего прихода. Он широко улыбнулся, забирая последнее печенье у Анны, и даже разрешил себя погладить.

– Всем-с по местам-с! – скомандовал старший гном, видя, что печенье кончилось, и обратился к нам, – закройте-с дверь-с с той стороны-с! Или несите-с еще печенька-с!

– Как это мило-с! – передразнила я, оборачиваясь к Анне – та умиленно улыбалась гномам,  – хотела бы я, чтобы ты все это слышала!

Макс закрыл дверь и повесил замок, чтобы «работники» не разбежались. Из ящика тут же выпал именной браслет, который, как ни странно, оказался моим.

В этот момент кто-то громко постучал в дверь, что находилась в другом конце комнаты. Она была настоящая, не нарисованная. Мое сердце сделало сальто. Придется, наверное, расстаться с кольцом. Дверь со скрипом распахнулась, я еле успела толкнуть Макса за шкаф, а сама нырнула под стол. На пороге стоял высокий мужчина и хрупкая темноволосая женщина, совсем не похожая на Диодору.

– Завтра в школу! Она должна тренироваться и слышать нормальную речь! – ворчал мужчина, сжимая в руках маленькую невзрачную коробочку, – она уже битый час торчит в этой лавочке! Где наша дочка?

– Конечно, это самый сильный слуховой аппарат, который только мы можем себе позволить! – всхлипывала женщина, очевидно, мама девочки, – но ей нужно время, чтобы привыкнуть и к аппарату и к одноклассникам! Ей будет тяжело!

– Не будет! Я устроил ее в экстра-класс! – отрезал отец, он увидел дочь и поманил ее рукой к выходу, произнеся, как можно громче, – Анна! Пойдем!

Девочка послушалась, помахав мне на прощание, в руках она сжимала новенький именной браслет. И прежде, чем за ними закрылась дверь, до нас долетели последние слова Анны:

– Папа, зачем ты так кричишь? Мама, почему ты волнуешься? А что в этой маленькой серой коробочке?

Конец диалога я прослушала и, кряхтя, вылезла из-под стола. Макс как ни в чем не бывало уже стоял около шкафа. В дверь снова постучали, на этот раз это были глухие тяжелые удары. Петли обреченно заскрипели.

– Она не выдержит! – кричал Локи, пятясь от струек черного дыма, что ползли из-под порога, – мы трупы! Похороните меня с салютом и конфетами!

– Пока нет, – спокойно произнес Макс, хватая его за хвост, – мне нужен тэльвирский мел.

Он быстро нарисовал на полу крышку от обычного канализационного люка, который тут же открыл без особых усилий. В лицо ударил затхлый воздух вперемешку с какой-то звонкой монотонной мелодией, в подземелье уходила крутая каменная лестница.

– Я не полезу в канализацию! – запротестовала я, – я боюсь темноты и ненавижу крыс!

В следующее мгновение дверь в лавку сорвало с петель, и я в темпе вальса запрыгала вниз по ступеням, вспоминая все выученные ругательства.

Глава 16. Дракон и выхухоль

далеко за полдень, воскресенье, 31 августа

Пару минут я, кряхтя и ругаясь, безропотно следовала за Максом в городскую канализацию. Локи умудрился сделать из своего хвоста тусклую свечку. Однообразная монотонная мелодия, словно тысячи звонких молоточков, становилась все громче и четче. Она действовала на меня, как снотворное. Глаза слезились, я широко зевала, на ощупь спускаясь по ступенькам и ежесекундно ожидая появления крыс.

– Осторожнее! – прошептал Макс, хватая меня за шкирку, как непослушного котенка.

Это было как раз вовремя, еще один шаг и «котенок» свалился бы в пропасть: ступеньки внезапно кончились. Внизу зияла чернота, озаряемая тысячами ярких разноцветных звездочек, словно ночное небо. Только вот звезды были одинаковой величины и располагались строго парами одного оттенка, словно чьи-то горящие глаза. Мелодия стала ужасно громкой, я думала, что оглохну.

– Может обратно? – прошептала я Максу, нащупав в темноте его ухо.

– Я стер люк, – спокойно ответил он, поднимая свечу над головой, – иди осторожно влево, не разговаривай. Нас никто не должен заметить. Все под контролем.

– А кто ту-у-у-т? А-а-а! – я оступилась при первом же шаге и шлепнулась на что-то теплое и мягкое, – эй, прыгайте сюда! Тут не стра-а-а-а…

Мелодия разом стихла, «звездочки», в ужасе разбегаясь по сторонам, тут же гасли. По пещере пронесся шепот исковерканных ругательств. Эхо повторяло шарканье сотен маленьких ножек, грохот падающих камней. Подо мной проснулось что-то огромное и горячее, и первым делом бесцеремонно стряхнуло меня на камни.

В потолок пещеры ударила мощная струя огня, отражаясь от блестящих стен тысячами зайчиков. Перед тем, как окончательно ослепнуть от яркого света, я разглядела очертания огромного ящера. Дракон был карминного красно-золотистого цвета с черными перепончатыми крыльями. Для устрашения поплевав в разные стороны огнем, он уставился на меня желто-зелеными, размером с приличный таз, глазами. От них стало светло, как днем.

Пятясь назад, я беспомощно озиралась по сторонам: это была не просто пещера, а богатые рудники. Сотни гномов, что добывали здесь золото, тут же нацепили затемненные очки с изумрудно-зелеными стеклами. Это их глаза горели в темноте, словно звезды. Стены, переливавшиеся всеми оттенками желтого, пестрели острыми колпаками, по рельсам метались переполненные миниатюрные вагонетки, уносящие драгоценный металл в низкие каменные коридорчики. Своими молоточками гномы стучали в такт однообразной мелодии, которая погружала дракона в глубокий сон. Но тут на его голову свалилась Алиса. Любой проснется, если топтаться у него на носу! Большие желто-зеленые глаза сощурились, словно не верили в происходящее.

– Макс! Тут Годзилла! – закричала я, прижимаясь к камням, – помоги мне! Локи! Где вы?

К моему удивлению, никто из них не появился, дракон же собирался плотно подкрепиться: обед особенно вкусен, если проспать завтрак. В огромных вертикальных зрачках золотого монстра я видела собственное перепуганное отражение. Вдруг, откуда-то из темноты меня ловко поддел за шкирку мощный острый хвост и бережно отнес в сторону. Я оказалась лежащей на куче песка рядом с четырьмя огромными блестящими шарами, чуть меньше моего роста. Внутри что-то пульсировало, излучая теплый зеленоватый свет, на ощупь они были горячими – настоящие яйца динозавра. В этот момент огромный ящер, очевидно заботливая мамаша-дракониха, развернулся и поджарил яйца своим огненным дыханием. Я едва не стала шашлыком, еле успев отскочить в сторону.

– Да где же этот…, – я не успела договорить, внезапно увидев Макса.

Он стоял, гордо выпрямившись, перед самым носом чудовища. В голых руках не было даже камня. Если меня дракониха худо-бедно могла принять за дочку из-за огненно-рыжих волос, то Макс являлся прямым кандидатом на жаркое. Он быстро приложил ко рту обе ладони и в следующую секунду к потолку взлетел гигантский огненный столб. Пламя было настолько ярким и жарким, что сверху посыпались капли расплавленного золота.

– О, ужас! Что ты делаешь? – недоумевала я, глядя, как гномы спасаются бегством, распределяясь по вагонеткам, – ты даже не попал в динозавра!

А он и не думал в него целиться! Осторожно достав из-под полы пиджака что-то, излучающее яркий голубоватый свет, Макс поднял это над головой, одновременно становясь на правое колено. Что было дальше, я все пропустила: сзади меня раздался громкий треск, скрежет и рев. Только что вылупился один из моих «братьев-дракончиков», двухметровый, рыженький, глазастый и толстый. Малыш с радости чихнул на меня пламенем так, что от моих шикарных рыжих волос остался только растрепанный ершик.

– Глупый тиранозавр! – заорала я, хватаясь за голову и кидаясь в сторону, – что скажут родители? Я облысела!

Динозаврика очень развеселили мои слова, он радостно захлопал своими пушистыми крыльями. Лопнуло очередное яйцо, из трещин вырвался густой зеленый пар.

– Алиса, нам пора! О, кстати, классная стрижка!

Я обернулась, передо мной стоял чумазый Макс, в паре метров от него находилась недовольная морда драконихи. Огромные вертикальные зрачки уважительно посмотрели на Макса, затем недоумевающе остановились на мне. Оставшиеся гномы спешно наполняли вагонетки блестящей рудой, отправляя их в узкие проходы в стенах.