Ретроспектива

Марина Повалей

Ретроспектива

 Глава 1.

Мужчина вышел из помывочной… и весь мир, а он итак был сужен до тёмного, тайного стенного перехода, перестал существовать.

 Ноги ослабли и на мгновение я отпустила заклинание. Дверь стала просто дверью, перестала, мерзавка, показывать хозяйке, непотребства.

 Вернула прозрачность… а вместе с ней и Файлирса четвёртого, вернее, его филейную часть. Спиной… в том числе и спиной, он стоял ко мне, вовсе не стесняясь. Сильная рука подхватила кубок с рубиновой жидкостью, а я представила, что это за вкус – вино с моего виноградника на его губах…

 Тело напряглось, стук сердца в ушах, а внутри голодная, горячая пустота.

 Мужчина медленно отпил, потянулся, позволяя горячему южному ветерку прогуляться по всё ещё влажной коже. Большая спина перекатилась буграми мышц…

 У меня никогда не было такого молодого и сильного мужчины. Супруг, скончавшийся два года назад, был старше меня на двадцать шесть лет.

 Король Ондолии у нас проездом, если всё пройдёт хорошо, мы больше никогда не увидимся, может…?

 Никогда не думала, что мужчина может быть красив без одежды, человеческое тело так несовершенно. Нелепо, часто безобразно. Взгляд мой, вопреки этой догме, не мог никак оторваться от крепких ягодиц и длинных ног, покрытых тёмными волосками. Мокрые чёрные волосы, срезанные чуть выше плеча отпускают по редкой капельке, та летит вниз, не соприкасаясь со спиной, но бьётся о ягодицы.

 Кажется, моё дыхание носом слышно на другом конце тоннеля. Я просто забыла, что можно открыть рот и глубоко вдохнуть.

– Ты слишком громко смотришь и чересчур выразительно дышишь, – повернул голову, давая мне рассмотреть ещё и ястребиный нос.

 Пустой кубок звякнул о серебро подноса, и мужчина развернулся.

 Некрасивое лицо отметила вскользь, свыкнувшись с ним за несколько дней, но вот то, что ниже… оно с лихвой покрывало отталкивающий верх!

 Скульптурные, широкие плечи, тонкая талия и стоящий член. Словно приглашает выйти из укрытия, познакомиться с ним ближе.

– Выходи, полёвка…

 Что ж…

 Сняла заклятье и проявила дверь. Убрала защиту и в платье служанки шагнула в гостевые покои собственного замка.

– Твоя хозяйка, всё же решила проявить уважение к гостям… – наполнил кубок наполовину, – не развлекает сама, так решила прислать себе замену? – тёмные, почти чёрные глаза навыкате протрогали меня, распахнулись шире.

– Ваше величество, княгиня прислала проведать, не нужно ли чего… – опустила очи долу, как и положено прислуге в княжеском замке.

– Насколько распространяется твоё “чего”? – отпил вина.

– Чтобы гостю было всем хорошо.

– Ты здесь по собственной воле?

 Кивнула.

 Он не похож на льва. Нет того лоска. Но царственности столько, что хватит ни на одну саванну. Передо мной хищник. Сильный, матёрый, прожжённый. Плавным шагом зашёл мне за спину. Опалил дыханием шею и потянул шнуровку серого платья, дёрнул его вниз, следом завязки рубашки, та слезла за платьем.

– Твоя княгиня умеет угодить гостям, – сделал шаг назад и неторопливо обошёл меня по кругу, – стоило раньше посетовать на её нерадушие…

 Под тяжёлым взглядом жар ползёт по телу, выжигая всё. Все инстинкты и потребности, кроме одной… такой естественной…

 Его величество снова стал со спины, неизвестностью и предвкушением ещё больше обострил желание.

 Резко прижался, не касаясь руками, лишь позволяя ощутить его естество. Всхлипнула и поддавшись порыву прижалась сильнее, вдавилась спиной в могучее тело.

 Большие руки накрыли грудь – я застонала.

 Неведомый мне раньше танец… и я не хочу себе ни в чём отказывать, танцуя.

 Поддалась порыву и накрыла ладонями его руки, сдавливая сильнее голодную грудь.

 Исстовые поцелуи покрывают плечо, другое, пока я задом силюсь насадиться на мужчину.

– Голодная, – хохотнул король. Рука скользнула меж бёдер. Меня чуть на части не разорвало.

 Хныкнула то ли от нового, неведанного ощущения, то ли от нехватки ласки груди.

 Почему у него только две руки!

 Легонько подтолкнул нас к кровати, но лечь не дал.

 Нагнул, поставил на четвереньки. Возмутиться не успела, почувствовала медленное, растягивающее вторжение. Чем глубже входит – тем громче мой стон.

 Вошёл на полную длину и замер на мгновение, пока я сама не стала шевелиться, насаживаясь самостоятельно.

 Мужской смешок и неторопливые движения внутри. А мне мало! Так мало, что оставила опору на лишь одну руку, другой сжала собственную грудь. Надавила сильно, отпустила, потёрла вершинку о ладонь, сжала её пальцами…

 Мать-Земля! Неужели бывает так хорошо?!

 Файлирс уже не сдерживается, входит быстро и сильно…

 Поднял меня, прижимая к себе спиной, рука его скользнула вниз, другая сжала грудь, зубами прикусил шею. Стоны, всхлипы, крики…

 Потребность действовать, дать ему то же удовольствие, что и он мне. Завела руки за спину, огладила мужские бёдра, из-за волос, словно шершавые. Где, как могу трогаю, сжимаю, царапаю.

 Убрал с груди руку и повернул мой подбородок, жёстко зафиксировал, впился в рот. Поцелуй… сильный, яростный, громкий. Не в силах сдержаться, я стону прямо ему в рот, а он ловит и впитывает мои стоны. Выгнулась дугой, заведя руки, зарылась в густую гриву, вдавливая, стараясь сделать этот невероятный поцелуй ещё глубже. Мужской стон одобрил мои порывы.

 Сжала, как могла копну волос, легонько оттягивая.

– Что? Порядок? – обычно страшные глаза сейчас замутнены желанием.

– Дышать…

 Его рот сместился…

 Мать-Земля! Он движется во мне, пальцы массируют и трут клитор, а губы целуют шею сзади, изредка прикусывая холку, заставляя меня дрожать.

 Это было ничто, по сравнению с тем, как меня затрясло после. Сильные руки сумели удержать, потому что ноги подкосились, сознание словно вспорхнуло и улетело. Несколько долгих мгновений я содрогалась в конвульсиях, полностью отрешившись от реальности.

 Когда всё закончилось, я лежала, придавленная тяжёлым телом. Спящим тяжёлым телом.

 С трудом выскользнула и собрала свои вещи. В одной рубашке, тайной стенной тропой я спустилась на хозяйский этаж, в собственные покои.

 Король Ондолии… Что ж, соседней державе повезло с королём. Возможно, Оддин, главный советник и прав – зря я сказалась больной и не показалась прибывшему монарху. Так и он инкогнито, о визите не оповещал, попросил о крыше над головой на пару дней. Миновал третий, и только что я убедилась, что стёртая преграда не искажает. За эти дни я изучила каждую чёрточку на монаршем теле, которое, надеюсь, завтра отбудет из моего маленького княжества. Навсегда.

 Утром надежды не оправдались.

 Стоя на балконе, я смотрела картины, которые мне принесли вьёрны – птицы, служащие своей хозяйке.

 Семь человек – Файлирс со свитой осматривают пасеку, прикидываясь ондолийскими купцами. С виду и правда купцы, не придерёшься.

 Не удивлюсь, если захотят пересмотреть торговые договора… сегодня мёд, вчера был виноградник. Что дальше?

 Бросила ещё горсть зерна. Этим утром проказникам пришлось меня подождать. Впервые за шестнадцать лет я проспала рассвет. Только подумала, о ночи, как низ живота отдался пульсацией, голова закружилась. Если бы я могла подумать когда-то, что с мужчиной может быть так хорошо…

 В замок Итвоз я приехала десятилетней девочкой, мой отец – кузен князя. Княжеская кровь в жилах обязывала составлять двор замка Итвоз. Через шесть лет я стала женой правителя Эстесадо.

 Ни одна ночь, проведённая с мужем, не вызывала во мне таких чувств. Кажется, покойный князь даже никогда не касался моей груди, не говоря уж о том, чтобы снять с меня нижнюю рубашку.

 Боль, неприязнь, брезгливость, необходимость терпеть.

 Как я ни терпела, так и не понесла. Единственный плод скинула почти сразу, даже не успев свыкнуться с мыслью о материнстве.

 Вьёрны дали ещё немного картин: монотонные, ветренные степи; шумные, величественные горы; яркие, сочные долины; тонкий, безлюдный перешеек, лишь он соединяет мой полуостров с материком; бесконечная морская гладь, которая видна с балкона. Моё предназначение – делать всё, чтобы картина, которую мне ежедневно передают птицы оставалась неизменной. Степи должны оставаться пустынными, горы высокими, долины богатыми на дары и жителей, на перешеек не должна ступать нога чужака, воды вокруг княжества обязаны не узнать вражеского корабля.

 Доклады советников я снова пропустила… Глупая прихоть, нежелание развлекать правителя громадной державы… моё Эстесадо размером с захудалое герцогство в его Ондолии… не захотела быть скоморохом? – Теперь прячусь, как крыса в собственном дома. Кстати, о крысах…

 Тулуп дремлет на постели, умостившись ровнёхонько в тени от балдахина. Я и не заметила, как он вернулся. Интересно услышать его доклад. Когда отдохнёт, разумеется.

 Тулупчику сегодня пришлось поработать. Лазутничать не так легко, как может показаться, особенно, когда лазутчик приставлен к сильному магу. Тому обнаружить неучтённую душу – на раз-два. Интересно, какая магия у Файлирса… Вряд ли можно разведать. Порядки и условности в Ондолии, куда строже наших… Приличия, этикеты…

 Мать-Земля! Ну сколько можно?! Гора из сероватой бумаги на столе в кабинете такая, что чернильницу не поставить – скатится. А мои мысли вместо княжих дел, крутятся вокруг чернявого короля!

 К кабинету подошла нарочно топая. Хоть и немного проку от лёгких подошв, надеюсь, старик успеет проснуться, если задремал.

– Княгинюшка, – главный советник привстал, приветствуя.

– Доброго утра Верех! Ну, как там?

 Последовал рассказ о приёме советников, листы, исписанные отчётами, летели на стол, рождая следующую стопку, грозящую догнать товарку…

 Всё как всегда, кроме пожалуй что…

– Других вариантов нет, – заключила, смиряясь с неизбежным.

– Княгинюшка, ты б не бегла, не спешила так. Епископ-то той соврёт – недорого возьмёт. Молода ты шибко, бесхитростна, с тем лисом дружбы водить, – Верех задумчиво перебирает блёклую, седую бородку. – Та и надо ль оно нам? Ну што же делать, ежели такие тугоухие? Ну не хочуть они – хай дальше хлебают своё вино да пиво? Нам что за забота?

– Не понимаешь ты, советник, – я принялась водить пёрышком по бумаге. – Вредно это. Стократ вреднее воды. В чистой воде залог долгой жизни и здоровья! Хмельное это, только плоть сжирает, пусть и медленно, – поёрзала, поудобнее устраиваясь в кресле. – Это мои люди. Они ж как стадо, Верех! Вот овца в чащу идёт, пастуха не слышит, зайдёт, ту там волки задерут. Она и не заметит. А десять таких овец – уже стадо. Сотня – Итвоз наш, полный город. Смекаешь? Они моё стадо, я за них в ответе. И я заставлю их перестать бочками глушить хмель да брагу. Будут воду пить!

 Невозможно объяснить крестьянину, который, кроме как землю пахать больше ничего не умеет, что можно теперь не бояться пить воду. Не морскую, конечно. Что вода из положенных источников безопасной стала, даже полезной. Люди веками пьют вино да пиво, ещё два года назад, открытый родник было не найти, а речная вода несла в себе тьму болезней.

 Но теперь ведь всё изменилось! Двадцать три колодца только в Итвозе, из каждого по очереди бочки возят в княжеский дворец на глазах у всего народа. А они всё равно – не верю. Передают друг другу, что вино заразу бьёт, а вода разносит. Тьфу!

– Сговорюсь. Поторгуемся с Епископом, да договоримся. Тот, небось, тоже замаялся души провожать к своему создателю. Одна пойду.

– Княгинюшка! – попытался Верех стукнуть по столу.

– Ты, кстати, разницу мне не вернул.

– Якую-такую разницу?

 Опять двадцать пять!

– Ты сегодня за пушниной ездил?

– Как есть, ездил, княгинюшка.

– В постоялый двор снедать заезжал?

– Заезжал, – вот же, хитрый старик. Всё ведает, но до последнего мину держит.

– Ну так деньгами-то казёнными, за обед-то расплатился. Возмести, – указательным пальцем постучала по тому месту на столе, куда именно нужно возместить.

– Так княгинюшка, я ж и ездил по делам княжеским, и стол с тех денег уплатил…

– Возмести, Верех. Не то пойдёшь сам в том дворе столы накрывать. До казённых денег никому хода нет. Всё сказала!

Глава 2.

 Тесто завела ещё до ужина. Не то, чтобы была крепко уверена, но повод думать, что появится охотка повозится присутствовал.

 Лучшего способа занять голову, разложить шальные мысли по полочкам, заставить ноги не бежать, куда не надо, мне не ведомо.

 Призадумавшись увлеклась с опарой. Как итог – почти полночь, а я всё мешу и катаю и леплю. Вопреки обыкновению, сладких пирогов у меня сегодня не приключилось. Всё сплошь сытные: картофельные, рыбные, мясные, луковые.

 Завтра у поварихи выдастся славное утро.

 Пирогов вышло много, на завтрак всем хватит.

 Тулупчик сыто подрёмывает здесь же, на столе, в небольшом отдалении.

 Молодец, заслужил. Всю ночь приглядывал за высокопоставленным гостем. Не хватало ещё, чтобы с ним приключилось чего, пока он у нас, да и вообще…

 А приключиться могло. Когда я впервые разделила ложе с князем, тот сильный, но немолодой уже маг седмицу в беспамятстве. Я боялась, но была готова к тому, что такое приключится и с ондолийцем, но нет. То ли сильнее магически король оказался, то ли просто здоровее. И справиться не у кого. Матери девять лет, как нету, а пойти расспрашивать направо и налево о связях, что устанавливаются между магом и ведьмой, чревато.

 Ведьм же не существует.

 Залепила последний белый пирожок и ухмыльнулась.

 Четыреста лет назад сожгли последнюю, с тех пор ни одну дочь Матери-Земли не отличишь от обычной магички, сам мир нас бережёт от церковников, чтобы не повторилась кровавая охота…

 Княже тогда, как очнулся, стал сильнее. Бесконечно сильным. Его и без того большой резерв восполняла моя сила, природная. Творит свои артефакты и амулеты, заправляет, а сила не убывает. Какая же я баламошка!* Ну почему не удержалась, зачем дала себе вольность?! Совсем обезумела, дура!

 Остаётся надеяться, что молодой ондолиец – не старый эстесадский князь и не хватит у него ума связать возросшую свою силу со случайной ночкой с полёвкой… А лучше бы вообще, не дать ему поводу здесь колдовать.

 Побыстрее бы он уехал. Тулуп доложил, что ночью у короля был жар, немного бреда, да и проспал он дольше положенного. Проснулся утром, и то хорошо.

 Подошла к печи, ввязнув в тепло от тлеющих углей.

 “Куда это ты?” – Тулупчик даже глаз не приоткрыл, а сборы заприметил.

 “Пойду, проведаю”, – поставила на угли последнюю партию, с капустой.

 “Лучше бы ты давно уже Алирика приблизила, абы не сорвалась. Негоже тебе к нему ходить. Позови дружинника, перебрось связь, пока этот волк не заподозрил неладного”.

 “Да куда ему? Он, небось, и не помышляет о нашем присутствии”.

 В голове раздался смех крыса. Молодецкий, совсем не крысиный хохот.

 “Всё решила уже. Иди. Эля! Амулет сними!”.

 Точно!

 Чудно бы было: заявись замковая девка с амулетом охраны крепости – синим алмазом, зажатым в золото.

 Князь совсем его обезвесил. Что за наука эта артефакторика, как оно у него получалась? Сие мне неведомо. Только как-то княже сумер замкнуть всю охрану хозяйской башни на одном камне. Потревожь кто контур, случись где что, алмаз сам меня приведёт к месту происшествия.

 Серебряный поднос оттягивает руки непонятным чувством гордости. Совсем мало Файлирс съел за ужином, может мои пироги будут кстати.

 Серое полотно стены сразу за печью. Приложила ладонь, давая признать дому хозяйку, стена подёрнулась маревом, в него я и шагнула.

 Паутина тонких троп, пронизывающих обе башни замка, соединённых стенным проходом внутри крепостной стены. Полная, абсолютная тишина. Здесь не собирается влага, которая могла бы стечь громкой каплей, ни чадят факелы – магический светляк не сотрясает воздух. Когда-то именно этими тропами супруг наведывался с проверками в казарму, устроенную во второй башне, они быстро привели меня к тисовым покоям.

 В спальне мужчины не было, купальня тоже пуста, так же гостиная, кабинет… Соседний монарх сидит за столом, читая бумаги, периодически вносит правки. Он не сосредоточен на деле. Время от времени взгляд больших, лупастых глаз скользит туда-обратно по кабинету, вновь возвращается назад. Отбрасывает перо, упирается лбом о стол, трёт сзади шею…

 Ему явно нехорошо. Похоже, днём король всеми силами скрывал свою дурноту.

 Даже не чует меня, не как вчера.

 Постучала в скрытую дверь. В кабинете её ни один глаз не отличит от монолитной каменной стены.

 Файлирс встрепенулся, оглядел комнату.

– Полёвка? Ты там?

 Даже захоти я ответить – он не услышит сквозь толстый камень, если он только не маг земли.

– Я тебя не звал. Иди. Не сегодня.

 Развернулась невольно, не подумавши.

 Интересно, с королевой своей, которую ездил сватать, он также будет говорить?

 Вот уж нет! Я столько мучилась, маялась на кухне, и не справилась. Как ни пыталась себя занять, всё одно – пришла. Не затем, чтобы меня спровадили. Вот завтра отбудет, тогда и буду одна. Или не буду…

 Княжеские дела так топят, что я не слушала Тулупа, который толковал, что нельзя ведьме без мужчины, как и другой бабе. А я всё: ну что там такого? Был у меня муж, уже ведомо то всё, да повторять не хочется. Кто ж ведал, что оно по-другому бывает, что ноги сами идут…

 Алирик тоже хорош. Командир дружины, крепкий воин, он не словом – мечом не раз показал свою преданность не Эстесадо, мне. Красивее и виднее ондолийца, хоть и нет в нём такой силы, не чуется трепета… и пахнет не так. Хорошо, но не так. В Алирика не хочется ткнутся носом, а то и вовсе… провести языком по солоноватой коже.

 Уедет Файлирс, приближу Алирика. Решено. Ну а пока…

 Открыла стену, вошла. Останавливаться не стала, прошла прямо к столу, на который водрузила свою ношу. Сдёрнула полотнище.

– Наглая какая полёвка… – ошарашенно встретил меня мужчина, – совсем вас тут княгиня ваша распустила. Я ж сказал, девка, не надо мне сегодня.

 Смотрю на него, не отрываясь от жутких глаз, а про себя: “я здесь, здесь твоя ведьма, бери мою силу, отступай немощь”, – так без конца, пока смотрит, молчит.

– Онемела? Брысь отсюда! Чего удумала? Что раз приласкал, то можно шастать туда-сюда? Что молчишь, девка? Ни ума, ни страха нет?

– Княгиня ве…

– Да плевать мне, что там твоя княгиня велела! Сгинь отсюда! Нет мне охоты до бабы.

 Весь трепет и волнение, предвкушение… ничего не осталась.

 Нет, ну конечно я понимаю, что он посчитал, что меня ему на забаву отправили. Это было даже… щекотно. Вряд ли он, знай, что я из знатных, нагибал бы меня, да вертел так и эдак. Такие радости приняты только с простыми…

 Но стало так обидно! Да, я шла за лаской, но увидела его – захотела помочь, подлечить, покормить. А он меня, как простую девку гонит…

 Пошёл к демонам!

 Схватила поднос. Вот ещё, оставлять ему. Перебьётся!

 Уже на выходе услышала стон. Обернулась.

– Прочь! – подхватился, упёрся кулаками в стол, крикнул яростно.

– Конечно-конечно, – Мать-Земля, ну зачем мне это нужно? Пошла бы к себе, позвала бы Алирика. Дружинник никогда бы не посмел меня гнать.

 Вместо этого вернула на стол поднос, зашла спесивцу за спину и обхватила руками его голову.

– Опустите щиты. Я не разумник, просто боль сниму, – тому, что у монарха такой державы сознание закрыто наглухо удивляться не приходится. Но я и правда не умею и никогда не пыталась связываться с мыслями и разумом людей.

– Целительница?

– Еле какая…

– Что не сказала, что не прислуга?

– Вы не спрашивали, – не получилось безразлично. Мне всё же хочется хоть как-то отомстить за себя. – Легчает? – кивнул, – посидите, расслабьтесь. Кроме головы что-то болит?

– Что-то с резервом, – я напряглась. – Ты не поможешь. Тут сильный лекарь нужен, не девчонка.

– Я постараюсь.

 У князя тоже так было, пока сила его привыкла ко мне, несколько дней прошло. Со мной рядом легчало.

 Ничего такого я не делала. Сила ведьмы другая. Это им, магам, надобно учиться – пальцы в пассы их складывать, да слова мудрёные. Ведьме же нужно открыться силе и пожелать. И сейчас я всей душой желала обуздать этого спесивца.

 Мне отчаянно хочется, чтобы боль его ушла, и он понял, что Я её сняла. Что нельзя так со мной, то гнать, то звать.

 Глупое, опасное желание. Не дай землица, догадается. Только как устоять, когда сокровенное задел, обидел.

 Пахнуло жаром – в открытое окно плюхнулся ветер. С эстесадскими ночами только так. Даже вечер в июле не даёт прохлады. Словно обдаёт скопленным за день зноем.

– Хорошо всё с вашей силой. Ничего более не будет. Боли тоже не будет.

 Жуткие глаза улыбнулись. Только глаза.

– Обиделась, целительница? – не отводит их, поймал мою руку, прижал к губам. Поцеловал внутри, прямо в сердцевину. – Я зол был. Думал, что сегодня к предкам отправлюсь, сила разбушевалась… не серчай, полёвка… или целительница? Ты здесь уважаема, нельзя тебя мышкой звать?

– Можно, – широкие, густые брови взлетели вверх. Я и сама удивилась своему ответу. – Необычно, по-простому.

– С тобой разве можно по-простому?

 Я хочу это слышать, или он взаправду не о разговорах?

 Кивнула.

– Мне пора, – взяла злосчастный поднос. На этот раз не так быстро. И наклонилась чуть ниже, чем стоило.

– Останься…

 Ещё чего! Пусть кукует тут один. Или кликнет кого… только пусть эта кто-нибудь попробует подойти.

– Пора мне, дел много.

– Я такой голодный. Просто умираю с голоду. Сил нет даже до спальни дойти. Помоги, полёвка…

 Сладкая, такая древняя игра.

 Я оценила. Без приказов, без пренебрежения.

 Он хочет, чтобы я осталась. Я хочу остаться. Его недавняя небрежность не даёт мне это сделать. Он просит о помощи, я могу отказать. Если уйду – он не позовёт. Если останусь…

 Я оценила куртуазность.

 Сделала шаг назад, развернувшись.

 Если завтра он уедет, у меня останется ещё и эта ночь.

– С чем пирожки?

– С мясом.

– Ммм… мои любимые, – я не смогла не улыбнуться, хоть и под тяжёлым взглядом становится всё сложнее идти. Словно бдит, настороже. Если я в последний миг передумаю – среагирует.

 Подойдя, снова воздрузила посудину, которая мне уже оскомину набила. Не успела отойти, как уже сижу на мужских коленях.

– Я ж говорю: сил совсем нет. Придётся тебе меня кормить. А то скончаюсь сейчас, прибежит мой отряд, тебя казнят.

– Прямо-таки и казнят? – сунула пирожок в податливо открывшийся рот.

 Не понимая, как ест мужчина, я дала ему лишь кончик теста. Тот подался вперёд, широко открыл рот и откусил добрую половину угощения.

– Без суда и следствия, – кивнул совершенно серьёзно и снова распахнул рот.

– Экое беззаконие, – захохотала. Развеселилась не то шутке, не то аппетиту.

– Ещё какое! Я ж сам закон, – доел пирожок.

– Но здесь не ваша земля.

– Это верно, верно. Да и я уже не помираю.

– Ой ли?

– Пошли-ка проверим! – с весёлым хохотом Файлирс встал прямо со мной, в считанные мгновение оказавшись в спальне.

 Глава 3.

 Усадил меня на кровать, а сам отстранился, чтобы раздеться.

 Рубашка, матерчатые штаны. Всё долой и обнажённый король стоит предо мной. Косматые чёрные волосы топорщатся, глаза, будто видят насквозь. Двинулся к замершей мне, а я попятилась.

– Полёвка… ты что? Испугалась?

– Нет, – и правда, чего это я…

 Подползла ближе к нагому мужчине. Протянула руку, зарылась с лаской в волосах, провела по лицу, по шее, вены на которой вздулись. Он прикрыл веки, наслаждаясь. Я скользнула ниже… к сильной груди с маленькими пятнышками.

– Что это? – подцепила верёвочку на шее, та держит крошечный бутылёк.

– Яд, – руку одёрнула.

– Зачем?

– Я же король, – поцеловал ладонь, которую прижал к лицу. – Мне нельзя даться врагу живым.

– У вас есть враги?

– Полёвка… у кого есть власть, всегда будут враги.

– У княгини нет врагов, её все любят.

– Это пока она делает то, чего хотят люди. Стоит сделать что-то им неугодное – враги появятся. Довольно.

 Дёрнул меня на себя, распластал по ложу. Придавил сверху.

– Полёвка… такая горячая… – одна его ладонь в моих волосах, вторая юркнула под платье, схватила за щиколотку, как в кандалы, – смелая… – рука не спеша ползёт дальше, а я забыла как дышать, – ласковая, открытая…

 Королевская длань переметнулась на лоно, по-свойски накрыв его. Принялся тереть ноющую плоть.

 А я уже не просто дышать не могу, я и лежать не могу, хочется довершить его движения там, внизу. Сделать сильнее, полнее, получить всё, что можно.