Он шел по темной невзрачной улице. Очередной дом. Очередной город. Сколько раз он уже видел это место? Сколько раз ходил по этим ничем не отличающимся от других улицам? Он уже выучил эту чертову Землю наизусть. Он мог преподавать географию без карты.

Темнота сгущалась над мертвым коридором деревьев. Холодное позднеосеннее небо дышало тяжело, с присвистом. Природа тихо умирала, под ногами жалобно чвякали жухлые листья. Он присел на ободранную скамейку. Кругом не было ни души, только изредка подлетали любопытные воробьи. Глаза-бусинки с наклоненной головы оглядывали его, и птица улетала искать удачи в другом месте с более располагающим человеком. Мужчина оперся подбородком на руки, опустив вечно скучающий взгляд в поблескивающие лужи. Брюки и тонкая рубашка совсем не защищали от пронизывающего ветра. Он замерз, но не замечал этого. Было только как всегда тоскливо.

Кто-то сел рядом на скамейку. Мужчина вздрогнул и неприязненно покосился на нарушителя покоя: погруженный в свои мысли, он не заметил пришедшего. Что-то внутри со свистом упало книзу. Что она здесь делает?! Из сотни скверов Дея умудрилась выбрать именно этот. Хотя, кажется, она совсем не замечает его присутствия. Одета легко…

Издали послышалось частое шлепанье по лужам, а следом тяжелый и неровный топот еще одних ног. Не иначе как кто-то за кем-то гонится. Да, чего и следовало ожидать. Из-за поворота, скрытого кустами, выскочила женщина с невероятно округлившимися глазами.

– Валера, ты чего так расстроился? – крикнула она в кусты. – Давай вернемся домой и спокойно поговорим, – дипломатично предложила женщина.

Из-за деревьев вылетел, а точнее выпал, мужчина, низкий, но широкий в плечах. Судя по всему, в этот вечер Валера не был расположен к диалогу. В его руке блестел небольшой нож, бежал он, как-то петляя и постоянно запинаясь, словом, был изрядно пьян. Намерения мужчины не вызывали сомнений: не имя возлюбленной он пришел вырезать на скамейке. Женщина с задушенным всхлипом бросилась к сидящему на скамейке приличного вида мужчине, не в силах что-то выговорить.

Валера остановился невдалеке от них. Он надвинул кепку поглубже на затылок и пытался сфокусироваться на новом участнике сцены. Тот даже бровью не повел. Он смотрел на мужчину, как и на все кругом, скучающим и ничего не выражавшим взглядом. Таким же взглядом он недавно окинул пасмурное небо, ветхую скамейку, вялую листву под ногой. Ему было решительно все равно на то, что произойдет дальше.

Валера подошел к аккуратно одетому мужчине впритык. Красные глаза навыкате, наконец, смогли сфокусироваться на одном предмете. На сидящего волной вылился запах крепкого спиртного вперемешку с жутким дыханием профессионального алкоголика.

– Не вмешивайтесь, – шепнул мужчина девушке, сидящей рядом на скамейке. Она, казалось, только сейчас заметила его и непонимающе оглядывалась вокруг, но осталась сидеть на месте.

Мужчина лениво поднялся, возвышаясь над своим соперником почти на полметра. У того от сего прискорбного факта глаза серьезно округлились, он отступил на шаг, а женщина успела юркнуть за широкую и видимо надежную спину. Валера слегка отошел от первого страха, а изрядная доля алкоголя в крови и сложный характер вернули ему былую наглую уверенность. Он поднял свои заплывшие глаза на возвышающуюся перед ним фигуру и вогнал свой нож по рукоять сбоку под ребра мужчине. По рубашке растекалось темное пятно, но лицо его осталось неподвижным, только в глазах блекло вспыхнул отглас другой, гораздо более древней боли.

– Допустим, вы меня убили, что дальше? – устало поинтересовался он.

От этих слов глаза у Валеры совсем уж полезли из орбит, открывая нелицеприятное зрелище. Недобрый огонек вспыхнул в глазах высокого мужчины. Выражение ужаса на отвратительно пьяном лице его подзадорило.

– Вы испортили мне рубашку, – констатировал он. Как-то криво улыбнувшись, он схватил мужчину за горло, разом лишив того возможности дышать. Приподнятый на полметра над землей, резко протрезвевший Валера, барахтался что было мочи, но с каждой секундой сопротивление его ослабевало. Вскоре он совсем затих, а на его лице навсегда застыла гримаса ужаса. Лицо же второго мужчины не отразило ни одной эмоции. Он вытащил из бока окровавленный нож, темное пятно поползло по бедру. Мужчина прикрыл глаза, пытаясь отогнать подступившую слабость.

Вдруг он осознал, что кто-то намертво вцепился в его руку. Он нехотя приподнял тяжелые веки. Незнакомая женщина смотрела на него с ужасом и, видимо, была не в силах разжать пальцы. Мужчина глубоко вздохнул. Он посмотрел на нее без малейшего интереса, как вымотавшийся путник на прицепившуюся к рукаву колючку. Оцепенение женщины прошло, она что-то кричала ему, дорывала рукав бедной рубашки, а он только смотрел на нее ничего не выражающим взглядом. Кажется, она начала его проклинать. Мужчина попытался высвободить руку, но не тут-то было: женщина вцепилась в него мертвой хваткой и продолжала верещать. Он не разбирал слов, но крик болью отдавался в висках.

Мужчина с силой тряхнул рукой, оттолкнув женщину к скамейке. Она ударилась головой и осела вниз на землю. Когда он уходил, она еще громко всхлипывала. Ему не было дела ни до него, ни до нее, он совершенно не собирался разбираться, кто и в чем виноват. Одной жизнью больше, одной меньше. Обыденность. Это все уже давно не важно.

Дея все еще сидела не скамейке, а в памяти застыли глаза с пустым, отсутствующим взглядом. Лишь на миг в них пробудилась жизнь, когда клинок вошел в его тело. Ей показалось, или по-настоящему больно ему было не от этого? В его глазах сквозила такая печаль, что, казалось, ее хватит на все человечество. Почему-то ей они казались знакомыми. Она вспомнила, как темно-красное пятно расползалось по его телу, как он посмотрел на ту женщину, что схватила его за рукав, совершенно безразличным взглядом. И просто ушел. В памяти возник темный пошатывающийся силуэт в промежутке между деревьями.

Надо помочь. Надо. Дея поднялась со скамейки. В тот момент она даже не подумала о несчастной женщине, которая плакала над телом своего мужа, еще недавно – потенциального убийцы. Дея никак не могла собраться с мыслями, как ни старалась, она не могла осознать реальности происходящего. Где-то на уровне подсознания она понимала, что это должно вызвать у нее страх, и она должна бежать отсюда как можно дальше, но все чувства, кроме одного, куда-то исчезли.

Он, тот человек, нуждается в помощи, она это слишком остро ощущала. Но почему-то казалось, что он не примет ее. Ноги шли тяжело, пальцы на руках Дея не чувствовала. Нет, она не боялась, она уже давно перестала бояться. Этот мир к ее совершеннолетию превратился в какой-то сплошной ад, она даже привыкла к нему за столько лет. Но сейчас она сильно замерзла. Последние дни она и так чувствовала себя слабой, жила, словно в бреду, с трудом понимая, что происходит. Ее душа существовала одной надеждой, что все это когда-нибудь пройдет, что где-то она увидит просвет. Дея тонула в этой жизни и лишь изредка, на мгновение ей удавалось вынырнуть и сделать неполный вздох, затем волны вновь захлестывали ее, утягивая на дно.

Девушка вышла из парка и пошла вдоль реки. Одинокая фигура стояла на мостовой, оперевшись на ограду. Мужчина смотрел на черные волны, бестолково бьющиеся о каменную набережную. Холодный ветер развевал пряди светлых волос. Солнце садилось, последние его мутно-серые отблески угасали за рекой. Чайки, черные в бледных лучах заходящего солнца, казались стаей ворон, круживших над водой в поисках укрытия. За рекой собирались грозовые тучи.

С каждой минутой становилось темнее. Дея подошла ближе. В полутьме лицо мужчины казалось пепельно-серым, а глаза почти черными. Он никак не отреагировал на ее приход и только молча продолжал смотреть на бушующие волны. Его руки, крепко сжавшие поручень, слегка дрожали. Дея вдруг поняла, что он с трудом стоит на ногах. Она сделала еще шаг, а он, отпустив руки, упал на гранит.

Разум навязчиво старался осведомиться, чего она вообще творит, но Дея не обращала на него внимания. Подъехав к своему дому, она пыталась растормошить раненого мужчину, слабые пощечины ничего не дали, бить сильнее она боялась, он и так неважно выглядел. Дея не знала, что делать. Она забралась обратно на водительское сидение и прилегла на руль.

– Думай, думай, думай, – шептала она, оглядывая опустевший двор. Взгляд ее упал на оставленную у подъезда тележку дворника. Дея даже улыбнулась такой удаче.

Путь до квартиры она миновала без особых проблем, разве что не сразу разместилась в лифте. Нога мужчины мешала закрываться дверям, хорошо, что Дея вовремя это заметила и, проявив чудеса гибкости, подтянула его еще ближе к себе, вжавшись в заднюю стенку лифта. Так, практически не дыша, она доехала до седьмого этажа.

Ввалившись домой, Дея кое-как уложила раненого на кровать, судорожно вспоминая давно забытые уроки оказания первой помощи. Она стянула с него рубашку, которая уже с одной стороны полностью пропиталась кровью. Около часу ночи ей удалось остановить кровотечение и перевязать рану.

Дея едва держалась на ногах от усталости. Вытерев кровь с рук чистой тряпкой, она присела на диван. Девушка пообещала себе, что только даст отдых ногам, но спать не будет, надо было следить за состоянием раненого. Тяжелые веки никак не отреагировали на обещание и начали закрываться сами собой. Это была не первая тяжелая ночь, навалившаяся на нее за последнее время. Она не заметила, как реальность смешалась со сном, а она медленно сползла со спинки дивана, растянувшись на мягкой подушке.

***

Ей снилось детство, какой-то осенний праздник и дорога в школу. Дея была одета в темное платье с забавными кружевами, волосы перехвачены огромными белыми бантами в два хвоста, которые при каждом шаге резво покачивались из стороны в сторону. Ветер дул в спину, поэтому волосы при каждом удобном моменте лезли в глаза и лицо. До чего же она не любила все эти наряды и прически с бантами. Дея раздраженно откинула с лица золотистые волосы и оглядела свой потрепанный букет: неужели кому-то нравятся эти нелепые бледно-желтые цветы, да еще и засунутые в розовую упаковку и обвязанные фиолетовой лентой?

При новом порыве ветра непослушные волосы вновь закрыли весь обзор. Дея тряхнула головой, пытаясь откинуть их с лица, но волосы зацепились за ажурную обертку. И как только они всегда умудряются найти, обо что запутаться? Она бросила на землю пакет со сменкой и принялась методично высвобождать волосы. Надолго ее не хватило, хвост никак не хотел отцепляться, и, казалось, запутался еще больше. Девочка едва не зарычала от всей глупости ситуации: скоро прозвенит звонок, а она стоит посреди дороги и копается со своими волосами, практически прижимая букет к голове, чтобы не было больно.

Дея скорее почувствовала, чем услышала чью-то негромкую усмешку и подняла разъяренные глаза на мужчину, который проходил мимо. Он и не подумал скрыть насмешки. В голубых глазах плясали злорадные огоньки. Дея резко рванула упаковку и высвободила злосчастный хвост, вырвав при этом изрядный клок волос. Еще больше стушевавшись от своего нового поражения и странного насмешливого взгляда чужих глаз, она решила поскорее скрыться за стенами безопасной школы, которая уже виднелась вдалеке.

Гордо вздернув нос, Дея шагнула через поребрик, но не рассчитала его высоты и через мгновение растянулась на мокром асфальте. С тротуара донеслись короткие испуганные восклицания, а сбоку раздался тяжелый скрип. Кто-то оттолкнул ее на середину дороги. Дея больно ударилась плечом и разодрала колено. Следом послышался громкий скрежет и глухой удар. Она испуганно обернулась. На дороге в метре от машины лежал тот самый мужчина, который недавно проходил мимо.

К нему подбежал водитель и что-то быстро говорил с крайне расстроенным видом. Мужчина смотрел на него отсутствующим взглядом, видимо, совершенно не понимая, что он говорит. Он прикрыл глаза и зажмурился, а когда открыл их, смотрел прямо на Дею, но всего мгновение. Мужчина что-то сказал водителю и натянуто улыбнулся. Водитель еще раз что-то пробурчал с виноватым лицом и поспешил убраться обратно в машину. Мужчина попытался встать на одну ногу, но, покачнувшись, едва не упал, и оперся на другую. Гримаса боли на несколько мгновений исказила его лицо, но он удержался и не упал. Он поплелся в сторону, противоположную от Деи, сильно хромая на левую ногу.

Когда она опомнилась, мужчина ушел уже далеко. Дея хотела побежать за ним, но машины преградили ей дорогу. Только в промежутках между проезжающими автомобилями она видела удалявшегося человека со светлыми волосами, которые отливали серебром на солнце. Когда машины, наконец, проехали и Дея перебежала дорогу, его уже не было видно. Над улицей промелькнула тень, на мгновение заслонив осеннее солнце.

***

Тихо отходя ото сна, Дея медленно потянулась, вспоминая, что ей снилось. В детстве ее едва не сбила машина, и кто-то точно также ее оттолкнул. Она уже не помнила реального события, детская фантазия и годы стерли факты, оставив только размытые образы. Дея уже не помнила лица человека, который спас ее – она видела его лишь несколько секунд. Однако теперь ей казалось, что она узнала своего спасителя. Может быть этот мужчина просто похож на того и два образа слились в один более свежий и новый, а воображение все дорисовало само? Может быть. Но глаза. Она могла перепутать внешность, но такие глаза она видела раньше только раз в жизни, и они были у того человека.

В голове, наконец, прояснилось, а тело лишь приятно болело, избавившись от давней усталости. Дея даже улыбнулась, но улыбка быстро сползла с ее лица. Она резко села, ища глазами часы. Часовая стрелка почти дошла до шести. Дея откинулась обратно на подушку. Не так долго она и спала, хотя чувствовала себя хорошо отдохнувшей, если только не…

Она вскочила на ноги и распахнула занавески. Было достаточно темно, а рано заходящее солнце золотило крыши соседних домов. Уже вечер?! Она проспала больше восемнадцати часов. Окончательно очнувшись ото сна и вспомнив вчерашний день, Дея бросилась к больному мужчине.

Он лежал так, как она его и оставила, на боку. Его ребра мерно вздымались, по-видимому, он спокойно спал. Дея облегченно вздохнула, но теперь что-то другое привлекло ее внимание. Вчера она слишком устала, чтобы заметить это. Она подошла ближе. Ровные бледные плечи мужчины рассекли два широких багряных шрама. Его правая рука обхватила левое плечо, словно он даже во сне старался закрыть это место, то ли защищая, то ли не желая никому показывать. Шрамы выглядели старыми и свежими одновременно, казалось, они только-только затянулись и малейшее движение заставит их вновь кровоточить. Дея провела, едва касаясь, по его спине рядом с одним из шрамов.

Рука, мирно лежащая на плече, железной хваткой вцепилась в ее руку, а голубые глаза впились в лицо. Дея даже не успела вскрикнуть. На то время, пока он ее осматривал, она забыла, как дышать. Сначала он вглядывался в ее лицо, потом окинул взглядом комнату, потом удивленно посмотрел на повязку под ребрами и снова на нее. Казалось, только сейчас он заметил, что все еще больно сжимает ее руку, и резко разжал пальцы. Только в этот момент легкие напомнили, что неплохо бы начать дышать. Дея виновато опустила руку, неосознанно растирая болевшее запястье.

– Прости, – выдавил мужчина еще до того, как осознал, что говорит. От этого ему самому стало неловко. Он начинал злиться. Надо убираться из ее квартиры. Мужчина попробовал подняться, но ее рука его остановила. Он удивленно взглянул на тонкие пальцы, потом на их обладателя. Глаза его наливались яростью, он не терпел, когда к нему без спроса прикасаются, тем более он не терпел, когда кто-то ему препятствует сделать то, что он задумал. Люди и за меньшее лишались жизни. Только на этот раз никто не испугался его прожигающего взгляда. Он наткнулся на нрав не менее упертый, чем его собственный.

– Вам нельзя вставать, рана разойдется и снова откроется кровотечение, – спокойно объяснила Дея.

– Я сам разберусь, что мне можно, а чего нельзя, – прорычал он, но все та же рука с силой усадила его на кровать. Мужчина, еще более разъяренный, снова вскочил на ноги. В плечо что-то неприятно вонзилось. Он удивленно смотрел на то, как жидкость из шприца входит в его тело. Вот перед глазами уже предстали два шприца, каждый из которых распался на два и еще на два. Вскоре они заплясали по кругу, а мужчина почувствовал, как потяжелевшая голова легла на что-то мягкое, и кто-то накрыл его теплым одеялом. Потом он погрузился в сон без сновидений.

***

Мужчина приоткрыл глаза, пару минут бессмысленно разглядывая темный потолок. Он лениво потянулся, переворачиваясь на бок. Рана почти не болела, однако бодрости не было. Он чувствовал себя усталым и разбитым. Нескольких минут ему хватило на то, чтобы осознать, где он находится. Он медленно сел на кровати, еще не до конца доверяя своему организму. Бок был заново перебинтован. В комнате было темно, окно плотно зашторено, но на улице чувствовался пасмурный свет, наверное, было утро. Он заметил, что кто-то лежит на диване. Видимо, Дея заснула. Диван был меньше ее роста и прогибался дугой, вряд ли в этом было что-то удобное.

Он тихо поднялся с кровати и подошел ближе. Присмотревшись, он увидел фигуру, наглухо закрытую с головой тонким пледом. Ему подвернулся удобный случай незаметно уйти. Только он собрался осуществить свои планы, как услышал нечто похожее на всхлип. Мужчина насторожился. И вот снова. Нет, на этот раз не показалось. Девчонка плачет. И, сдавалось ему, что опять произошло что-то серьезное и не без его участия. Дея совсем его не замечала, уткнувшись носом в спинку дивана.

Рассудок кричал, что надо уходить, но он медлил. Почему? Почему он без единой мысли убивал, а теперь вдруг почувствовал нечто сродни сожалению? Он стоял неподвижно, анализируя со всех сторон непривычную эмоцию. Внутри что-то недовольно бурчало и скребло стенки окаменевшей души. Это чувство чем-то походило на вину, но гораздо слабее и незаметнее, однако одна возможность его появления на фоне полного бездушия внесла смятение в его мысли.

Подойдя совсем близко к дивану, он случайно наступил на спящую собаку. Спаниель жалобно взвизгнул. Дея обернулась. Лицо все заплаканное и опухшее, даже в полумраке были заметны покрасневшие глаза. Покрасневшие и пустые. Впервые за столько лет лицо мужчины выглядело растерянным. Он привык видеть ее сильной.

– Неужели сломлена? – мелькнуло в голове. Он так долго хотел этого, столько сил потратил. И что теперь? Где эта чертова радость?

Казалось, Дея не понимала, кто стоит перед ней, она совершенно забыла, что здесь есть кто-то еще. В ее глазах отразилось удивление и надежда.

– Она ждала кого-то другого, – догадался мужчина. – Кого-то, кто не пришел. Кто уже не придет.

По ее щекам сбегали слезы, а растерянный взгляд упорно искал что-то в темноте комнаты. Как? Как может целый мир стать пустым в одно мгновение? Как вмиг то, что было наполнено глубоким содержанием, становится вдруг не имеющим смысла? Это кажется таким неестественным, что человека, которого ты считал частью себя самого, больше нет.

– Нет, – повторила Дея одними губами. – Был и нет.

Настолько просто, что не поддается осознанию. Она осталась один на один с этим миром. Она не чувствовала себя готовой к этому и наверное никогда бы не почувствовала. Все, что ее до сих пор держало здесь, покинуло ее, что не давало ей утонуть в мятежном море жизни, вмиг ушло на дно, оставляя вместо себя ничто, зияющее пустотой. Оно протягивало к ней свои черные холодные пальцы.

Мужчина наблюдал за девушкой и внезапно почувствовал, что стал предметом ее мыслей. Теперь она смотрела на него, а не сквозь, как раньше. Он выжидал, невольно сдерживая дыхание. Дея толком не знала и не хотела знать, зачем сделала это. Она потерялась в этом бушующем море, а он стоял, словно высокий скалистый остров, которому нипочем любая буря. На нем невозможно жить, он мертв, но с ним нельзя утонуть. Лицо его снова выглядело спокойным, он успел натянуть привычную маску безразличия, которой смело можно отпраздновать свое тысячелетие.

Дея порывисто встала и прижалась к нему, пытаясь найти на его груди хоть какую-то, хотя бы и иллюзорную, защиту, иначе бурлящий поток унесет ее, поглотит, и она уже больше не выплывет. На этот раз просто не хватит сил. Она уже чувствует холодные волны, утягивающие на дно. На дно.

Мужчина стоял, опустив руки, и не шевелился. Он лишь едва вздрогнул и напряженно замер. Если бы Дея подняла глаза на его лицо, то увидела бы все то же растерянное выражение, которое было ему совершенно не свойственно. Холодная рука легла на ее волосы, а в плечо что-то больно кольнуло. Вяло взглянув в сторону источника новой боли, она увидела ту же картину, что и мужчина два дня назад: шприц раздвоился, а через несколько минут маленькие его копии заплясали по кругу, утаскивая за собой обессиленную жертву. Лекарство не сразу подействовало на привыкший организм. Она смотрела ему в глаза детским доверчивым взглядом и тихо уткнулась в плечо, ища защиты. Тело быстро начало слабеть, вскоре помутнел и разум. Где-то на грани реальности и сна она почувствовала, что ее приподняли и уложили на кровать. Чья-то рука скользнула по волосам и щеке, и она провалилась в пустоту.

Глава II

Отец вел ее за руку по залитому солнцем лесу. Мама шла рядом и улыбалась ей. Родители выглядели в точности как на фотографиях, которые она всегда держала перед собой на столе. Дея была снова маленькой девочкой. Они уходили все глубже в лес. Она вдруг заметила, что улыбка мамы стала напряженной. Родители беспокойно озирались. Дея не успевала за отцом, который шел слишком быстро. Она устала, ей было тяжело идти, она постоянно запиналась о корни деревьев.

– Папа, я больше не могу, – запротестовала Дея.

– Но мы должны идти, доченька, – ласково ответил отец, но что-то показалось чужим в его голосе. Он опять беспокойно обернулся. Дея тоже всматривалась в деревья за спиной, но ничего не увидела.

Она обернулась, чтобы спросить отца, чего он так боится, но его уже не было рядом. Испуганно вскинув голову, девочка искала взглядом родителей. Впереди между деревьями мелькнула куртка матери. Дея пыталась бежать, но ноги не слушались, она звала родителей, но они не слышали и уходили все дальше в лес. Внезапно стало холодно, темно и страшно. Деревья вырастали перед ней плотной стеной.

Недалеко впереди слышался шелест волн, Дея пыталась проломиться сквозь кривые ветви. Иголки царапали кожу, колючий кустарник больно впивался в ноги. Наконец, она вырвалась на узкую песчаную полоску дикого пляжа. Впереди до горизонта раскинулось серое море.

Родители сидели на песке у самой кромки воды, смотря куда-то вдаль. Волны, поднимаясь на несколько метров, широким валом окатывали их, откидывали назад, но родители словно ничего не замечали. Дея пыталась растормошить их, но они не обращали на нее никакого внимания. Шторм все усиливался, а волны поднимались выше. Вода вымывала из-под ступней и без того зыбкий песок.

Дея пыталась оттащить родителей от моря, но они были тяжелыми. Очередная волна сбила ее с ног и потянула за собой. Девочка пыталась зацепиться за дно, но рыхлый песок проходил сквозь пальцы, не позволяя хотя бы на миг задержаться. Вода несла ее кубарем, Дея барахталась, пытаясь выплыть, но новая волна вновь захлестывала ее, и все начиналось сначала. В темной глубине воды Дея пыталась осознать, где находится верх. До нее доносился, словно сквозь стеклянную преграду, приглушенный шелест бушующей стихии. Дея увидела, как высоко над головой сталкиваются волны, но здесь, внизу было тихо, она падала в черную пустоту. «Наверное, так надо», – подумала она и закрыла глаза.

– Все хорошо, милая? – такой знакомый голос, но почему-то вопрос прозвучал безэмоционально, словно был заучен. Дея открыла глаза. Она лежала на своей кровати. Рядом с ней кто-то спал, накрытый с головой одеялом. Дея аккуратно откинула ткань, и улыбнулась, увидев тетю. Женщина даже во сне была красива, но лицо ее было бледнее, чем обычно. В уголках глаз лежали маленькие морщины, которые часто появляются у людей, привыкших искренне смеяться. Дее было жаль ее будить, но так сильно захотелось поговорить, увидеть теплый взгляд, который всегда согревал и дарил душевный покой, достаточно было лишь взглянуть в мягкие карие глаза. Дея осторожно тронула ее за плечо, но отдернула руку: оно было холодным. Что-то внутри неприятно сжалось. Тетя медленно повернула к ней голову и посмотрела прямо в глаза. Дея отшатнулась. Они были абсолютно черны и пусты. Это были не ее глаза.

1 2 3 4 >

На страницу:

Перейти

1 из 4