Полная версия
Горячий Декабрь
Увы, не увидела я, как Гоша Людмилу успокаивает, но зато заметила, как жильцы бурно обсуждали надпись на одной из уцелевших наволочек «ЛЮДКА ИЗ 19 КВ – ШЛЮХА». Вот, еще и адрес указан… Всем сразу стало ясно, о какой Людке шла речь. Она, к слову, реально вызвала полицию и написала заявление.
Прилетели патрульные и отвезли меня и подругу в уже знакомое нам отделение полиции.
– Мартина Энгельсовна? – не поверил своим глазам дежурный.
– И снова здравствуйте…
– Что делать будем, а? – поинтересовался Толя, второй полицейский. – Второй раз за ночь… Можно было камеру вообще не закрывать.
– Камеру-камеру… Башкой думай, Толя. Крайними в любом случае окажемся, если не сообщим и засунем ее в камеру. Декабрь разведет, связи задействует, а по шапке мы получим. Все. Звоним ее супругу. Пусть решит это недоразумение и угомонит свою супругу. На, звони! – протянул телефон.
– А почему сразу я? Ты сам… Сам звони!
– Ссыкло. Давай я…
– Звони. А этих куда?! В камеру?!
– Ты меня слушал?! Нет, кажется! Камера уже занята. Улов бомжей и проституток. Нельзя супругу Декабрина с таким контингентом закрывать. Опять же… Так что в кабинете начальника запри! – махнул полицейский.
– В кабинет начальника? Их?! – уточнил Толя, осмотрев нас. – От них гарью несет. Весь кабинет провоняют!
– Это ты воняешь, Толя, когда в обед нажрешься вареных яиц с огоньком и аджикой, а дамы всегда благоухают. В данном случае они благоухают… э-э-э… запахом огня. Прошу, дамы… Пройдите в кабинет! Присаживайтесь на диван или кресло…
– Не хочу в кабинет! И мужу звонить не надо! Я лучше пятнадцать суток отсижу или штраф заплачу! – возразила я. – Оформляйте!
– Пятнадцать суток? Штраф? Нет, Мартина Энгельсовна, ваше правонарушение с порчей дорогостоящего имущества потянет на куда больший срок. Так что подождите немного… Уверен, скоро все решится.
Нас все-таки затолкали в кабинет и закрыли на ключ. Ритка села на кресло и прижала к груди покрасневшую руку.
– Болит, зараза! – всхлипнула она. – Еще и руку обожгла, все из-за этой Людки. Сучка… Что теперь будет?
– Если до Гоши дозвонятся… Честно, не знаю. Он крут на расправу. Ментов на дух не выносит! Но с другой стороны, мы крупно поссорились. Может быть, он даже не приедет. Не хочу, чтобы приезжал!
– Не гони, Мартина! Слышал же, что тебе сказали! Порча дорогостоящего имущества на больший срок тянет. Пусть муж тебя вытащит, используй его чертовы связи ради своей пользы!
– Нет!
– Хватит упрямиться! Подумай сама… Если закроют тебя в камере, срок повесят в несколько лет! Людка за это время не то что твоего мужа, она еще и сына твоего к своим рукам приберет, – заявила подруга.
Меня аж протрясло мгновенно! Возмущение поднялось к горлу!
– ЧТО?! Моего сына?! Ну уж нет… Сына я ей не отдам! Я его пятнадцать часов рожала, я с ним первый год вообще не знала, что такое сон! Я по датам знаю, когда какой зуб у него вылез! Это МОЙ СЫН! МОЯ СЕМЬЯ! Пусть только попробует, я эту гадину голыми руками придушу и из подлой предательской шкуры этой змеюки сделаю ремешок для брюк! – я сердито подошла к двери и постучала, потому что нас заперли снаружи. – Извините, а вы не могли бы звонить Декабрину Георгию поживее! Пожалуйста…
– Не отзывается, – прозвучало издалека.
– Значит, позвоните еще раз. А потом еще и еще… До тех пор, пока он не ответит! – потребовала я.
– Звоним.
– Незаметно! Пошевеливайтесь там! Или… Или мы возьмем кабинет вашего начальника в заложники! – добавила я. – Устроим здесь погром! По-любому, за бардак прилетит именно вам! И за то, что открыли кабинет, не позвонив начальнику!
– ЧТО?!
– То самое. Начну с самого ценного: фото вашего начальника с рукопожатием президенту Будину Виктору Викторовичу! – я немного криво повесила портрет.
– Не надо трогать портрет! Не надо там вообще ничего трогать. Просто дождитесь появления супруга. А хотите, хотите… чай?
– С плюшками? – поинтересовалась Ритка.
Я шикнула на нее. Подруга развела руками:
– А что? Меня после выпивки всегда на сладкое тянет.
– С шоколадными конфетами.
– Хорошо, – согласилась я. – Давайте свой чай с конфетами, но учтите…
Для устрашения я толкнула стул и попинала урну.
Чай принесли почти сразу же. Подавал Толя, второй полицейский. Он заметил, что портрет криво висит, урна стоит не там, где надо, и стул валяется на боку. Оставив чай, он быстро ретировался и громко поделился наблюдениями с товарищем.
– Слышь, ты звони быстрее. Там начинается…
– Звоню! Звоню! Он как глухой, на вызовы не отвечает! Аж в пот прошибло.
– Звони! Может, есть другой способ связаться? Надо что-то делать! Я только что понял: если и генералу хуем по лысой башке досталось… Ну их нафиг… Надо держаться подальше!
– Звоню! Не нагнетай! И так чувствую, что погоны слетают.
– В охранники пойдем. Вместе…
– Заткнись, пожалуйста, Толя. О, перезванивает! Тишину поймали. ВСЕ!
Через минуту разговора в дверь кабинета постучали и сообщили:
– Декабрин едет в участок.
Черт…
* * *– А хорошо здесь… Кресло удобное! – сказала Ритка, прихлебывая горячий чай с конфетами.
Я придерживалась диеты без сахара. Но какая уж тут диета, плюнула на все и тоже съела несколько штук конфет, томясь в ожидании.
Когда вдалеке загромыхал голос Декабрина:
– ГДЕ ОНА?! ГДЕ МОЯ ЖЕНА?!
Внутри что-то привычно затрепетало, екнуло, я даже подскочила и начала поправлять одежду, приглаживать волосы, но потом резко одернула себя и села на диван. Забросила нога на ногу, стала ждать.
Ритка тем временем собрала фантики съеденных конфет, дохлюпала остатки чая и зевнула:
– Как же спать теперь хочется! Завтра на работу не выйду, надеюсь, новенькая не накосячит без меня. А ты? Спокойно так держишься! Еще злишься на мужа? Или уже выпустила пар?
– Нет, я не злюсь. Я разочаровываюсь.
– Звучит страшнее, чем злюсь, – вздрогнула Ритка. – Интересно, что Людка будет делать.
Договорить мы не успели. Дверь распахнулась. На пороге стоял Гоша Декабрин, мой супруг, отец моего ребенка.
Мужчина, которого я много лет любила, а теперь не знала, стоил ли он моей любви, смотрел только на меня, поедал взглядом.
Безмолвно. Но с потрясением.
Глава 7
Мартина– Ты… – проговорил сипло, откашлялся.
Декабрин снова посмотрел на меня, перевел взгляд на мои ноги в сапожках. Ультракороткое платье обнажило ноги, бедра… Я даже попой в тонких колготках чувствовала прохладу кожаного дивана!
– Домой поехали, – добавил Гоша, продолжая пожирать мои ноги потемневшим взглядом.
Разумеется, он это платье узнал! Он вообще обладал очень хорошей памятью…
Я не стала вставать, сидела упорно. Гоша метал на меня собственнические взгляды, хрустел челюстями.
Время утекало в никуда.
В кабинет осторожно заглянул Толя. Декабрин заскрипел зубами и сбросил с плеч пиджак, принялся прикрывать мои ноги.
– Мне не холодно, убери! – закапризничала я.
– Прикройся, ты же мать!
– Мать тоже хочет отдыхать! – парировала я и, скинув пиджак, пригвоздила его каблуком к полу.
Гоша несколько раз провел ладонью по коротким волосам, выдохнул мирно:
– Манюнь, ты меня слышала? Уже поздно. Поехали домой.
– Дом – это там, где любят, хранят тепло очага и супружескую верность. Это – дом. А у нас с тобой не дом, а так… хата… Жилище… Место, где можно перекантоваться! – заявила я. – Иди. Я выйду сама.
Гоша не шелохнулся.
– Пошли. Иначе с диваном вынесу.
– Нет. Здесь очень уютно, диван классный. У начальника хороший вкус.
– Я этот кабинет с землей сравняю. Не на чем сидеть будет.
– Мартина Энгельсовна, пожалейте государственное имущество, – жалобно подал голос Толя. – Оно раз в тридцать лет обновляется! Если не реже…
– Мартиш, ну чего ты упрямишься! Пошли! Конфеты же были вкусные, ребята гостеприимные, веселые, но нам пора и по домам! – позвала Рита.
Она на удивление больше не хорохорилась, не раздувала конфликт и не науськивала меня. Наоборот, вела себя так, словно хотела сгладить острые углы.
– Ладно. Я пойду! Но только потому что мне «Мишка на севере» попался, люблю эти конфеты, – добавила я и встала. – Выходим!
Пришлось протискиваться в дверях мимо мужа, который нарочно отошел, встал в косяке, как шкаф, и не шелохнулся, чтобы пропустить меня. Я задела его всем, чем можно было: грудью, животом, бедрами.
Декабрин опустил взгляд, его кадык дернулся, от короткого контакта воздух как будто напитался тропическим ливнем и стало совсем нечем дышать.
– Посиди минутку, пожалуйста. Я поговорю с людьми, – добавил он и двинулся к полицейским. – Отблагодарю.
Рита взяла меня под локоток и отвела в сторону. Я села в кресло, подруга не стала садиться, перетаптывалась с ноги на ногу, держа под мышкой пурпурный член.
Невольно я прыснула со смеха.
– Ты что, фаллос до сих пор с собой носишь?
– А где твой?
– Ой! Даже не знаю. Может быть, оставила где-то.
Наш разговор прервался появлением высокого, темноволосого мужчины с колючим, цепким взглядом. Он был в брюках и пиджаке, наброшенном на голое тело. Туфли расшнурованы.
Я сразу узнала одного из лучших друзей Гоши – Савелий Волков, он же Волк.
Кажется, Гоша точно зависал в сауне со шлюхами, потому что Волк и овцы, то есть продажные девки, это понятия неразделимые. Ни разу я не видела его в обществе девушки или женщины, которую, даже закрыв глаза, можно было бы назвать нормальной.
Что греха таить, Волка я откровенно недолюбливала. Из близких друзей Гоши мне больше импонировал Котов, он же Кот, и то, наверное, потому что Гоша виделся с ним крайне редко.
Но Волк же…
Почти всегда рядом с моим мужем, всюду рыщет и даже до ментовки несчастной следом за Гошей приперся.
– Доброй ночи, Мартина, – поздоровался Савелий.
Я показала ему средний палец и отвернулась. К черту манеры…
– Ясно, – усмехнулся он. – Гоша там? Разводит?
Я снова ничего не ответила, зато Ритка голос подала. Она разглядывала Савелия Волкова во все глаза.
Я вдруг вспомнила, что Ритка с Савелием в одной компании раньше не пересекались. Я вообще считала своих подруг теми, которых некоторых друзья Гоши недостойны даже видеть! Не то чтобы знать и знакомиться ближе…
Мне захотелось набросить подруге на глаза черную повязку, чтобы она ничего не успела увидеть.
Савелий мужик красивый, но дрянь редкостная. Токсичная отрава…
– А вы кем Георгию Декабрину приходитесь? – поинтересовалась Ритка. – Знакомым? Приятелем?
– Бери выше, краля. Я его друг, – приосанился Савелий, выставив мощную грудь и красивый пресс.
– Ох, даже друг!
Ритка подошла к Савелию и обратилась к нему елейным голосом:
– Скажите, если вы друг Георгия, вас, наверное, тоже привлекают горячие девушки, без стыда и стеснения готовые на все?
Ой, Ритка… Ты что творишь?!
– Горячие и готовые на все? – протянул Савелий.
– Так привлекают или нет? – напористо спросила Ритка, приблизившись к Савелию, почти упершись плечом в его руку.
Он с аппетитом прошелся по фигуре подруги, плотоядно ухмыльнулся, но вдруг отодвинулся.
– Ты… эт самое… не тычь в меня… хренотенью всякой!
Во время тесного контакта Рита, кажется, забыла, что держала под мышкой пурпурный член, который и ткнулся в предплечье мужчины. Ритка взвесила пурпурный член на ладони.
– Вас напрягают фаллические символы?
– Это не символ, это и есть самотык настоящий! Держи его от меня подальше!
Рита спрятала член в сумочку, но толстая головка не поместилась и все-таки выглядывала. Савелий увидел это, гоготнул, привалился плечом к стене и снова обратил внимание на Ритку.
– Что ты говорила о самочках?
– О дамочках. Готовых на все-все-все!
– Ну так… – облизнул губы Савелий. – Продолжай!
– Телефон есть?
– Само собой… Свиданку замутим?
– Записывайте! – выдохнула Ритка. – Я вам такую девушку посоветую! Золотой клад для мужчины, желающего трахнуться от души. Умница, старательная, не требовательная. Все-все может. В рот берет, в зад дает… – принялась нахваливать. – Записываете? Записывайте же! – выдохнула она и…
Продиктовала НОМЕР ЛЮДМИЛЫ!
– А еще… Еще…
Кажется, у Ритки кончился запас идей.
– А еще отправь этот номер десятерым друзьям и получишь одну ночь в подарок. Олл инклюзив. Любой разврат! – от души добавила я.
Савелий забил номер, а потом вдруг поинтересовался тихим голосом:
– Красотки, вы тут на двоих бизнес с девочками мутите, что ли? А я-то думал, че там за бизнес у жены Декабря. Массажный салон для деток, говорил! Ха… Ширма – не придерешься!
Савелий спрятал телефон в карман.
– Это все понятно, друзьям телефончик отошлю. Но что насчет свиданки? – уточнил у Ритки.
Она выпучила глаза, сделав их огромными, и спросила недоверчиво.
– Это вы мне?
– Тебе-тебе, – кивнул Волк и поднял руку, заправив прядь волос за ухо подруге, скользнул пальцами по щеке, стер большим пальцем пятнышко копоти.
Ритка покраснела и попятилась.
– А я… А я… А я на свидания не хожу!
Ритка дала стрекача как можно дальше от Савелия, присев на подлокотник кресла, прячась за мной.
Но уже поздно… Этот похабник обнаружил цель и сверлил Ритку издалека бесстыжими глазами.
– Ты ничего такая, есть на что посмотреть. Почему не ходишь на свидания?
– Не хочу и не хожу, – ответила подруга сдавленно.
Я опустила ладонь на ее колено, в знак поддержки.
Савелий подобрался поближе, буквально подплыл, источая ауру соблазна и грязного секса, придержал пальцы на ремне, подчеркивая красивое тело и четкий пресс.
– Всегда можно сделать исключение… – предложил он соблазнительно.
Я разозлилась.
Одна нормальная подруга осталась и та под прицелом шлюхоеба! Не дам…
– Разумеется. Можно. Вот Рита тебя и исключает из списка мужчин, с которыми бы она хотела сходить на свидание! – прочеканила я и встала, закрыв Ритку. – На мою подругу даже не смотри, санитар леса… Санитарь среди своей привычной среды! А сюда свою санитарилку совать не смей!
Савелий Волков пересекся взглядом с моими глазами, выдержать его взгляд было сложно очень. К счастью, долго держать оборону мне не пришлось, появился Гоша.
– Раскидал. Поехали. Ты… – посмотрел на Савелия. – Подбрось подругу жены до дома.
– С огромным удовольствием! – этот гад аж ладони потер.
– Рита поедет домой на такси. Я хочу проводить ее до квартиры, как раз нужно забрать…
– Сковородку блинную, – подсказала Рита.
– Да, сковороду блинную.
– У нас вроде есть сковородки.
– Такой точно нет. Я знаю, что говорю!
Мне было важно знать, что Рита доберется до своей кровати без приключений, а что касается меня…
Мне еще предстояло отстаивать свою честь и крепче держаться за трусы, спасаясь от посягательств мужа…
* * *Гоша ДекабрьКак долетел до ментовки, сгорая от думок, помнил с трудом. Едва взглянул на приземистое здание, захотелось на него плюнуть и растереть плевок так основательно, чтобы на месте него осталась только кучка строительной пыли.
Вылез из машины, полыхая гневом праведным.
– Ты здесь сиди! – остановил друга.
– Почему?
– На всякий случай.
– На какой?
– Бесишь ты меня сегодня, откровенно говоря. Не хочу, чтобы твоя рожа нервировала меня еще больше.
– Тебя или жену твою? – оскорбился Савелий. – Думаешь, я не заметил, что она меня не выносит? Науськивает тебя, небось, другана своего закадычного бросить! Настроена против чисто мужских посиделок… Знаю я этих баб! Как мужика огребут в сети брака, так сразу давай его строить! Под каблук, нах! Под каблу-у-ук!..
Смотря, как активно возмущался Волчара, неожиданно для себя я заржал.
– Тебе-то откуда знать, Волк? Ты сам женатым не был и не знаешь, каково это, выбрать себе спутницу, любовницу и друга в одном лице.
– Долбоебизм какой-то! Нельзя дружить с тем, кого трахаешь. Нельзя – и все тут. Иначе бы кругом были одни пидарасы заднеприводные…
– Ха. Необязательно быть заднеприводным, чтобы быть пидарасом. Шувалова помнишь?
– О, скажешь тоже! Пидарасина! Король всех пидарасов…
– Ага, а с ориентацией у него все норм.
– Ты с темы съехал, в курсе? Все, чтобы моим фейсом перед женушкой не светить? А-а-а… – хохотнул. – Кажись, я знаю, в чем тут соль.
– Ну?
– У вас, кажется, разлад намечается. Нет ничего лучше, чем в такой острый момент перепихнуться с другом мужа или с подружкой жены. Мстя в квадрате. Мой член сейчас как леденец для сладкоежки… Как сладкий нектар для…
Слушать не стал!
Вылез, хлопнул дверью, показал другу кулак.
Заболтал меня, нахрен! А я, тем временем, беспокоюсь крайне сильно.
Вошел твердым шагом. От взгляда, полного напряжения, даже хваленые решетки на двери едва не оплыли.
– ГДЕ?
– Добрый вечер. Мартина Энгельсовна… у нас… – едва слышно пробормотал полицейский с чайником в руках.
При виде меня он поспешил юркнуть подальше с глаз.
Второй же вздохнул едва заметно, но остался на месте, представился. Я снова не запомнил его имени и звания.
– Где моя жена?
– Пришлось задержать Мартину. Было много свидетелей, есть заявление!
Людка, шкура… Сказал же, забери заявление! Не хочет по-хорошему?
Однако развернуться во всю ширь моему возмущению не удалось.
Позади послышался стук каблучков.
– А вы кто? – с интересом спросил полицейский, посмотрев мне за плечо.
– Ситцева Людмила Евгеньевна, – раздалось за моей спиной.
Я обернулся.
– Что-то ты не больно торопилась, Людмила.
– Одеться надо было. Такси ждала долго! – отозвалась она, приложив платочек к покрасневшему носу. – Я хочу забрать свое заявление.
– Так вы его только подали! – удивился полицейский с чайником.
– Анатолий, помолчи! – шикнул первый.
В руках Анатолия чайника уже не наблюдалось, но я все равно окрестил его про себя Чайником.
– Подала заявление, все верно. Но вопрос урегулировали мирным путем. В заявлении больше нет необходимости, – грустно произнесла Людмила.
Она посмотрела на меня затравленным взглядом, будто снова жаловалась, как давеча, когда помочь просила, готовая на все.
– Хорошо. Вот вам ручка, вот вам бумага. Напишите, что хотите отозвать заявление, что претензий к уважаемой Декабриной Мартине Энгельсовне не имеете, и можете идти. Я продиктую, что писать…
Я решил подождать. Проконтролировать, чтобы все было записано и чтобы Людки след простыл в момент, когда буду забирать Манюню. Не ожидал я, что она машину спалит… Мало ли… Вдруг кинется космы Людмиле выдирать или чего похуже? Нет, на мою жену непохоже. Она всегда была выше мелочных склок и разборок, но времена проходят, а люди… Люди меняются. Вопреки…
Людмила села за скрипучий стол, схватилась за ручку, готовая под диктовку писать, и вдруг уточнила:
– А обязательно писать, что я не имею претензий к «уважаемой Мартине»? Вот это слово «уважаемая»… Обязательно?
Я метнул в сторону Ситцевой тяжелый взгляд, она съежилась, вжавшись в стул. Мент, под чью диктовку она писала, мгновенно понял намек, ткнув пальцем в лист:
– Рекомендую написать слово «глубокоуважаемая»…
А молодец он, смышленый! Хорошо схватывает… Хоть и мент, но на человека похож! Даже с мозгами…
Людмила быстро начиркала, что от нее требовалось, еще раз посмотрела на меня печальным взглядом, только раздражала меня больше и больше.
– Иди уже, – поморщился я.
– Георгий, так не должно было случиться.
– Вот только не надо, а… Святоша, блять. В красных стрингах. Шуруй живее отсюда!
* * *Убедившись, что Людмила вызвала такси и уехала, я обратился к шустрому.
– Моя жена. Где она? В камере закрыл? Отвечай!
От грозного голоса шустрый чуть побледнел.
– Помилуйте, – прохрипел он. – Разве я позволил бы себе предложить даме камеру? Это чистый кабинет! – махнул рукой.
– Кабинет.
– Да, кабинет начальника. Пришлось постараться, чтобы не привлекать лишнего внимания к вашей супруге. На нее еще и генерал, знаете ли, зуб заточил…
Не поверил своим ушам.
Генерал?!
– А этот петух старый на что жалуется?! Каким боком он вообще… к моей жене?! – рявкаю, стиснув кулаки.
– Если я расскажу, не поверите. Давайте я покажу. Есть видео. Только никому не говорите, что оно у меня есть, – добавляет мент шепотом.
– Показывай уже!
* * *Я несколько раз видео пересмотрел. Клянусь.
Испытал весь спектр эмоций и выдал целую порцию емких выражений от «Ох, бля…» до «Ебать, шикардос!»
На видео была она – моя. Манюня… Колошматила лысого пузатого генерала по лысой башке черным дилдо и выговаривала ему о приличных женщинах, матерях семейства, которых трогать нельзя, и вообще им отдохнуть иногда тоже хочется! Нечего свои кривые руки тянуть.
Моя…
Не просто импульсивная и жаркая. Огнище, блять. Просто огнище!
Удивился. Загордился. Возбудился.
Моя женщина!
Посмотрел на дежурного.
– Перешли мне. Живо! – назвал свой номер.
Это видео должно быть в моей коллекции. Только МОЯ такое отчебучить могла, не без помощи своей подружки, конечно. Но все же…
Еще бы платье было подлиннее! А то все на нее пялились!
Это платье…
Я хорошо помню. И платье, и секс, и то, как оттраханная, сытая Мартишка согласилась от этого платья избавиться.
Но не избавилась. Так, что ли!
Оставила.
Ебать-ебать, какое оно короткое!
Какая она в нем секси-зажигалочка… Девочка просто! Девчуля моя тонкая… Сколько лет в браке, ребенок есть, а она до сих пор на фигурку тонкая и такая ладная, что член привстал и начал жестко таранить ширинку, долбить в нее концом, словно молот в наковальню.
Кипяток по венам.
Резкий выброс желания.
Мне нужна эта женщина. Немедленно.
Глава 8
Гоша Декабрь– Выпускай, – скомандовал я. – Прямо сейчас. Если будут проблемы с генералом, живо сигналь. Разберусь…
– Пройдемте! – просиял, как начищенная пуговица, мент.
Казалось, морально был готов. Увидеть с женушкой.
Знал же, в каком она виде.
Но как увидел, чуть не поперхнулся.
Сидит, красоточка, на кожаном диване начальника ментовки, неспешно чаек потягивает. С подгоном в виде шоколадных конфет на блюдечке. Знаю, что выбрала она, как всегда, те, что с вафельками, или батончики хрустящие.
А ножки… Ножки длинные. Щиколотки узкие, икры точеные… Как люблю, когда эти ножки на моих плечах, а крошка течет, принимая на всю длину эрекции.
Интересно, на ней колготы или чулки? Кажется, все-таки колготы, потому что не видно кружевного края чулка.
Но какое же, блять, короткое это платье. Тряпочка просто. Едва писю прикрывает, крошку мою…
А попка-то, видимо, на порку напрашивается. Хорошую… Зачем такое платье надела?!
За спиной послышался звук шагов и дыхания. Дежурные замерли.
– Домой поехали, – предложил я жене мирно.
Игнор. Ноль внимания.
От смеси возбуждения, ревности и душащего желания обладать, проучить едва соображал. Как только на человеческий разговор вывел, не знаю. Чего мне это стоило – титанического напряжения всех мышц и силы воли, собранной в мощнейший кулак.
Однако, когда Манюня мимо меня протискивалась, едва не сорвался.
Ее грудь чиркает об меня провокационно – пылать начинаю.
Бедра к бедрам – выдержка оплавилась.
Острый, с вызовом, взгляд.
Глаза в глаза – аврал.
Понимаю, что, если задержимся, кабинет начальника пострадает не от погрома, а от выброса мощнейшего сексуального напряжения.
У нее дыхание частое и, готов поспорить, соски торчком…
С гудящей головой, зудящим стояком я все-таки выдержал пытку дорогой. Когда вызвали такси, произвели рокировку, отправил на такси Волка восвояси, отвез подругу Ритку до дома. Поднялся следом за женой, которая упрямо за сковородкой отправилась.
Блинной.
Блинами меня с утра порадовать захотела? Я только «за». Сам же готов ее крошку, щелочку узенькую, сегодня порадовать, начинить хорошенько первоклассными оргазмами.
Как только сел в тачку, жена – рядом. Я мгновенно потянулся к ней и руками, и сердцем, и членом торчащим, но к щеке прикоснулся холодный металл.
Дно сковороды крепко прижалось к лицу.
– Гоша. Станешь меня в машине лапать, сковородкой получишь, – пригрозила Манюня, держа сковородку у моего лица.
– Уверена, что это блинная сковородка? Какая-то она слишком здоровая… Будто чугунная! Манюнь…
– Цыц! – зашипела, крепче прижав дно сковородки к моей щеке. – Какая рожа у нахала, такая и сковородка.
– А я по твоей крошке соскучился. Приласкал бы… Завел с полуоборота и довел до финала…
Манюня задрожала и отвернулась, но задышала чаще.
