Мягкое золото

– Даю. – Кивнул Балаев и начал излагать, как по писанному четко и подобно: – 16 ноября сего года в 23:45 дежурному первого отдела полиции поступил сигнал о стрельбе возле гаражей в первом микрорайоне ГПЗ-23. На место был выслан наряд. Патрульные обнаружили труп с огнестрельным ранением головы. Личность установили сразу – в отделе его знали. Рябов Андрей Алексеевич, двадцати девяти лет от роду, безработный, наркоман – штампа ставить некуда. Неоднократно привлекался к административной ответственности за мелкие кражи, хулиганство, появление в общественном месте в стоянии наркотического опьянения и прочее в том же роде.

Нашелся свидетель – он, собственно, в полицию об инциденте и сообщил, – который выгуливал поблизости собаку, услышал стрельбу и видел, как вскоре после выстрела от гаражей быстро уходил в сторону ближайших домов пожилой мужчина. Собачник как смог его описал. Через день мы по приметам вышли на… – Сергей Николаевич прервался, чтобы достать из папки, лежавшей по левую руку от него, и выложить на стол фотографию, – …гражданина Пименова Макара Евсеевича, 1958 года рождения, проживающего в шаговой доступности от гаражей и, соответственно, от места преступления.

Антушев взял снимок и всмотрелся в физиономию, изображенного на нем человека. Выглядел тот много старше своего возраста. Некрасивое лицо, костистое и вытянутое. Длинный искривленный чуть ниже переносицы нос. Близко посаженные глаза. Плотно сжатые тонкие губы. Большие височные залысины. Жиденькие седые волосы. На щеках и подбородке клочковатая недельная щетина. Неприятный тип, подумал Александр Валерьевич. Но отметил он и еще кое-что: уголки губ Пименова были скорбно приопущены, а в глазах застыла бездонная тоска, присущая глубоко несчастным людям, которых жизнь не баловала.

Впрочем, Антушев не относился к адептам физиогномики. Наука или псевдонаука, но на его памяти слишком часто она доказывала свою несостоятельность. Чахлый и болезненный с виду человек доживал до преклонных лет, в то время, как цветущий и пышущий здоровьем угасал за несколько месяцев. Что же касается, якобы, присутствия или отсутствия в облике человека признаков преступных наклонностей, этого добра бывалый оперативник нахлебался досыта. Сколько раз он имел возможность убедиться в прямо противоположном, и не сосчитать! Знавал он и отпетых душегубов с ангелоподобными лицами, и людей добрых и бескорыстных, всегда готовых прийти на помощь ближнему, которых природа наделила довольно отталкивающей наружностью. Поэтому впечатлениями своими он с Балаевым делиться не стал, и просто вернул фотографию.

Начальник вологодского розыска упрятал ее обратно в папку и продолжил:

– Ткнулись к участковому, что за персонаж? Тот ни бэ, ни мэ. Молодой парень работает второй год, что с него возьмешь… Вот помню, когда я только начинал, были околоточные! – неожиданно отклонился от основной темы Сергей Николаевич. – Старая школа! Теперь таких нет. Всех жильцов на своем участке в лицо знали, а уж о подучетном контингенте и говорить нечего. Всегда были в курсе, за кем какие грешки водятся, кто с кем спит, кто с кем пьет, кто кого бьет… – и, завершив спонтанный экскурс в былое, вернулся к прерванному повествованию: – Мои опера пробежались по соседям, аккуратненько понюхали. Выяснили, что этот Пименов – можно сказать, ветеран труда. Тридцать два года отработал на нашем подшипниковом заводе токарем-полуавтоматчиком. Четыре года уже на пенсии. Живет один. Женат никогда не был. Детей нет. Из родни никого не осталось. Тихий. Неприметный. Нелюдимый. Пенсии на жизнь не хватает, так он промышляет тем, что ездит он по городу на велосипеде и где только возможно собирает цветной металл. Что находит, сдает в приемные пункты. Тем и перебивается. В общем, ничего примечательного.

И впрямь скучноватый портрет получился, согласился Александр Валерьевич, слушая Балаева.

– Взяли его дома. Сразу признался, мол, да – я убил. Выдал пистолет «ТТ» 1942 года выпуска. Оружие, якобы, не так давно подобрал на городской свалке. Бес его знает, может и не врет. После того, как в прошлом году один пацан домой оттуда три боевых гранаты припер, я уже ничему не удивлюсь… Пистолет, хоть, и древний, но не копаный, в отличном состоянии. На всякий случай отстреляли. В пулегильзотеке этот «ТТ» не фигурирует. То, что Рябов был убит из него, экспертиза подтвердила. Причина конфликта банальна. Якобы, Пименов застукал Рябова за кражей медного лома из своего гаража. Наркот набросился на него и стал избивать. Пенсионер выстрелил. Вроде как, случайно…

Тут Сергей Николаевич прервался и с ухмылкой покачал головой, словно прикидывая, как собеседник воспримет то, что он намеревался ему сообщить.

– При задержании курьез вышел. Мы СОБР подключили – все-таки у него мог быть «ствол» на руках. Прикинь, в квартиру вламываются трое бойцов в «брониках», защитных шлемах, с автоматами, а там хлипкий пожилой мужичок в парике, в черном женском платье и туфлях!

– Он – трансгендер что ли? – предположил Антушев.

– Типа того, – весело подтвердил Балаев. – Дядьке шестьдесят четыре, а он до сих пор не в состоянии определиться, мужик он или баба! В общем, цирк на дому.

На это Антушев мог бы возразить, что ничего особо чудесного в этом нет, и подобные явления не так уж редки, но не стал. Что же касается совершённого Пименовым преступного деяния, пока налицо было заурядное убийство на почве неприязни, а то и вовсе при самообороне. В довесок, хранение и ношение огнестрельного оружия. Впрочем, это же – только начало. В том, что последует продолжение Александр Валерьевич ничуть не сомневался. И главный сыщик Вологодской области, разумеется, сказанным не ограничился.

– При обыске в квартире обнаружили смартфон «Хуавей», – сообщил он. – Ты бы видел эту хату! Убитая «однушка». Обои чуть ли не клочьями свисают. Мебелишка в стиле «Привет из СССР». Короче, голимая нищета, и вдруг приличное – в том смысле, что современное и недешевое, – средство связи. Откуда? У пенсионера на все один ответ – нашел… Симки внутри естественно не было, но мы выяснили имэй-код и прокрутили его по учету похищенных номерных вещей. И что ты думаешь! Повезло. Устройство с таким уникальным номером фигурировало в уголовном деле, возбужденном десятью днями раньше. Причем, мы же сами заполняли учетную карточку.

И снова Александр Валерьевич не увидел в этом ничего необычного. Эти имэи состоят из пятнадцати цифр – где уж их все упомнить. Он лишь поинтересовался:

– Что за дело?

– Свиридов Иван Иваныч, 1973 года рождения, уроженец и житель Великого Устюга, водитель грузовика «исузу» из автопарка сети «Красное и Белое». Двадцать восьмого октября прибыл в Вологду, вечером загрузился на складе и отзвонился на фирму, что утром выезжает. Больше он на связь ни с кем не выходил, до Устюга так и не добрался. На фирме через день забеспокоились. Через два – запаниковали, дескать, грузовик пропал. В нем худо-бедно бухла на миллион, а водитель на звонки не отвечает. Обратились в полицию. Третьего ноября пропавший «исузу» нашелся в лесу за Тотьмой. Это на полпути от нас до Великого Устюга. Фургон пустой. На водительском сиденье, руле и приборной панели запекшаяся кровь. Группа первая положительная, как у Свиридова. Тотемское следствие сочло, что оснований для возбуждения дела по 105-ой достаточно, ну, и возбудилось на следующий день…

– Со следствием все понятно, – прервал его Антушев. – Перестраховались. Если что, переквалифицируют. Это – их вопросы. Твои-то орлы что наработали?

– У нас в Вологде единственная бесплатная стоянка для грузовиков на Окружном шоссе. Мои ребята ее прошерстили. Выцепили двух дальнобойщиков, из тех, кто с двадцать восьмого на двадцать девятое там ночевал. Они свиридовский «исузу» заприметили и даже номер вспомнили. Двадцать девятого в семь утра грузовичок еще стоял – его один из водил видел, когда отлить вышел. А полдевятого «исузу» уже не было. Об этом уже второй рассказал, который в это время из кабины покурить выбрался. Само собой, все под протокол… Связались с женой Свиридова. Выяснили особые приметы мужа, в чем одет был, что при себе имел… Кстати, это она дала нам имэй смартфона – нашла от него коробку, там значился серийный номер. Вот так мы его и внесли в учетную карточку… Была у меня надежда на дорожные камеры. Ну, мало ли, нарушил что-нибудь, попал в кадр. Разрешение у них, конечно, не ахти, но разглядеть Свиридов за рулем или кто другой, с пассажиром он или один, можно. Не сложилось. Прокрался, как партизан. Ориентировки разосланы. Агентура заряжена, – формально отчитался Сергей Николаевич и уже по-свойски признал: – Проку от это, сам понимаешь, никакого. Очень уж все неопределенно. Что конкретно произошло? Где? Как? Боюсь, остается только ждать, когда «подснежники»* повылазят. Может, по весне кто из охотников случайно наткнется на тело или грибники набредут летом. Найдется труп, по крайней мере, хоть, сам факт гибели водителя подтвердится, ну и возможно причину смерти удастся установить…

Тут зазвонил городской телефон. Балаев прервался и, извинившись, взял трубку. Пока он разговаривал, Александр Валерьевич, воспользовавшись паузой, проанализировал услышанное. Мутная какая-то ситуация. Убит водила или нет, жертва он нападения или сам груз умыкнул, да и, вообще его ли кровь в салоне? Первая положительная, так между прочим, у трети населения Российской федерации. В общем, вопросов много, с ответами туго. Бесспорно лишь то, что кто-то выпотрошил грузовик. Остальное – непаханое поле для догадок. А тут всплывает смартфон пропавшего вместе с грузом водителя. И находят его на квартире пенсионера, застрелившего наркомана. Ясное дело, возникает соблазн привязать Пименова к… да собственно, пока даже не очень понятно к чему.

Представить возрастного трансгендера в роли участника нападения на грузовик, Александр Валерьевич не мог. Но мало ли, что еще он не мог себе представить. Это все – голые эмоции! А опер обязан опираться на факты, которых совсем немного. По сути, в распоряжении следствия всего один и есть: дома у Пименова найден «Хуавей» Свиридова, что еще не доказывает его вины в совершении преступления, но и не исключает причастность его к этой истории, и уж вне всякого сомнения нуждается в детальном разъяснении.

Балаев тем временем закончил разговор, положил трубку и посмотрел на призадумавшегося Антушева. Похоже, ход мыслей гууровского «важняка» для его вологодского коллеги тайной за семью печатями не являлся.

– Разделяю твои сомнения, – весомо изрек Сергей Николаевич. – Только от смартфона вот так запросто не отмахнуться. Плюс – от дома пенсионера до стоянки, где ночевал Свиридов, пять минут ходу. Плюс – у Пименова есть водительские права, действительные до декабря следующего года. Плюс – на его имя зарегистрирован пикап ИЖ-27151 1983 года выпуска с еще советским номерным знаком с9407ВО. Правда, машины в гараже не оказалось, но что это меняет. Ты улавливаешь, как он в этом деле мог поучаствовать?

– Хочешь сказать, он мог сперва подельникам наводку дать, а потом на своем «утиле» вывозить алкоголь малыми партиями, – предположил Александр Валерьевич.

– Почему нет? – Пожал плечами Балаев. – Это я к тому, что причастность пенсионера к убийству Свиридова и к похищению алкоголя, огульно отрицать нельзя… Если, разумеется, кто-то кого-то вообще убивал и что-то похищал, – предусмотрительно оговорился он.

Ну, к чему ты клонишь, понятно, рассуждал Антушев, слушая начальника розыска. Единственным

*«Подснежник» – труп, скрытый в снегу, который удается обнаружить только когда снег растает.

осязаемым доказательством и связующим звеном между Пименовым и Свиридовым как был, так и остается девайс от компании «Хуавей». Остальное вроде особого значения не имеет, а сложи в кучку, и получается, что пенсионер, прикарманивший телефон Свиридова, пусть чисто гипотетически, но мог быть соучастником… Только все это вилами по воде писано! Да и трупа пока нет, напомнил себе Александр Валерьевич. А если даже и есть, обнаружить его мы имеем шанс, как вы верно заметили, Сергей Николаич, не раньше весны, потому как сейчас в лесу снега по пояс. Что до груза, то раздербанить его мог кто угодно.

– На одних косвенных далеко не уедешь, – озвучил свои мысли полковник и поинтересовался: – Раньше у вас по области случалось нечто похожее?

– Такой «жести», чтоб с убийством, не упомню. Но вообще не без того, – подтвердил Сергей Николаевич. – Прошлым летом возле Липина Бора дальнобойщика под стволы поставили, бытовой техники на два с половиной лимона забрали… В феврале в Усть-Кубинском районе грузовик «Магнита» под раздачу попал. Остановился мужик на обочине, по нужде сходить. Подкатили трое на «приоре». Водитель отделался легкими побоями, а продукты уехали… Но по тем делам все уже сели и надолго. Так что, примерять не на кого.

Всего пара случаев за полтора года? Сразу видно, дорожный гоп-стоп в здешних краях не в почёте, подытожил Антушев.

– Сам Пименов происхождение телефона как-то объяснил? – спросил он.

– Я ж говорю, пролопотал, что нашел, на том все и закончилось! – с ухмылкой ответил Балаев. – Его в отдел доставили в чем был, разве что без парика. Следователь, когда такое увидала, сразу вызвала психиатра. Тот провел… Как там его… – Он напряженно наморщил лоб.

– Однократное освидетельствование человека, чье психическое состояние поставлено под сомнение, – рефлекторно подсказал Александр Валерьевич, который уже догадался, чем все закончилось.

– Вот-вот, – поддакнул Балаев. – После того, как специалист однозначно подтвердил наличие психических отклонений, встал вопрос о возможной невменяемости задержанного. И законопатили его, бедолагу, в «дурку» на предмет проведения стационарной судебно-психиатрической экспертизы.

– Это не есть здорово, – помрачнев, заключил Антушев.

– Кто бы спорил! – присоединился к его мнению Сергей Николаевич.

Они отлично понимали друг друга. Судебно-психиатрическая экспертиза – процесс нескорый. Как правило, это месяц. В особо сложных случаях допустимо и все три. Прошло чуть больше двух недель. Ну, а «не есть здорово» и «кто бы спорил» относились к тому, что до окончания экспертизы проведение каких-либо следственных действий с участием Пименова строго-настрого запрещалось законом. Его даже официально допросить пока было нельзя.

– Это еще не все, – вторгся Балаев в не больно-то веселые думы Александра Валерьевича. – У нас, как в сказке – чем дальше, тем страшнее. Через пару дней после задержания Пименова, мои ребята наведались в МФЦ – так, чисто для проформы, – и выяснили, что у него помимо квартиры в Вологде, имеется недвижимость в Кириллове: участок шесть соток и дом… Ну, как дом! Халупа, которой сто лет в обед. Что-то, типа, дачи. Зато, прямо на берегу Сиверского озера и с видом на монастырь. Опять же, для проформы, следователь выписала постановление о производстве там обыска и направила отдельное поручение в местный ОУР. Тамошние сыскари пришли, начали обыск и, в общем-то, случайно в сарае обнаружили тот самый пикап, о котором я тебе рассказывал, а в кузове – два полуразложившихся трупа мужчины и женщины с множественными рубленными ранами.

– Во как! – Встрепенулся Антушев.

Теперь, по крайней мере, понятно, почему к Пименову прилипло прозвище «мясник».

– Обыск в рамках вологодского дела, само собой, по боку! Вызвали бригаду, и в тот же день – двадцатого ноября – Кирилловский межрайонный следственный отдел возбудился по 105.2, – покончил с вводной частью Балаев.

– Поделись подробностями! – потребовал Александр Валерьевич.

– Страшными картинками, если будет желание, можешь полюбоваться в уголовном деле. Личности убитых установлены – у них были при себе паспорта. Один на имя Водниковой Алевтины Ивановны, 1984 года рождения, второй – на имя Сидоренко Владимира Петровича, того же года. Оба родом из Грязовецкого района. Публика та еще! Вели асоциальный образ жизни, пьянствовали, бродяжничали, не брезговали попрошайничеством и мелкими кражами… Последний раз попадали в поле зрения полиции 27 сентября, когда в нетрезвом состоянии приставали к гражданам у входа в Кирилло-Белозерский монастырь. За что и были доставлены патрульным экипажем в кирилловский отдел. Там у них проверили документы, промурыжили часок, типа, провели воспитательную беседу и отпустили. С тех пор их никто больше не видел.

– А что судмедэксперт сказал по поводу даты смерти? – спросил Антушев.

– На! Сам почитай! – предложил Балаев, протянув ему копии заключений судебно-медицинской экспертизы по каждому из убитых, извлеченные из той же папки, в которую он за десять минут до того убрал фото Пименова.

Полные данные потерпевших и описательную часть с подробным перечнем причиненных потерпевшим телесных повреждений Антушев опустил. К чему забивать голову лишними подробностями, тем более, что, если понадобится, копии заключений всегда под рукой. Главным образом его интересовали выводы судмедэксперта, относительно давности произошедшего. Они оказались неутешительными: «В связи с поздними трупными изменениями дату смерти потерпевшего установить не представляется возможным». Относилось это к обоим телам, вернее, к тому, во что они превратились. Так же в обоих случаях «смерть наступила в результате открытой черепно-мозговой травмы, причиненной твердым предметом, имеющим заостренный край».

– Орудие убийства – топор? – почти не сомневаясь в утвердительном ответе, спросил Антушев.

Сергей Николаевич кивнул.

– Где обнаружили?

– Там же в сарае. По характеру ран и остаткам биоматериала на лезвии криминалист подтвердил, что зарубили бомжей именно им.

– Пальчики?

– На топорище ничего. Его чем-то протерли.

– А в доме?

– Из относительно свежих – самого Пименова, обоих убиенных, и еще чьи-то. По базам не бьются.

Разговор профессионалов с стороны мог показаться скучным. Может оно и так, но бессодержательным он уж точно не был.

– Интересно, что за четвертый такой? – буркнул Антушев себе под нос.

– Кому интересно, а кому и без того все уже ясно, – ухмыльнулся начальник розыска.

– Шеленкова имеешь в виду? – напрямик спросил Антушев.

– Ну ты, москвич, даешь! – уважительно воскликнул глава вологодского розыска. – В управе меньше часа, а уже мосты навел! Когда успел?

Антушев интригу нагнетать не стал и честно признался:

– Чтоб ты понимал, я с вашим полицмейстером на лекциях и семинарах четыре года бок о бок сидел. Вот он по старой памяти и просветил, что приездом в славный город Вологду я обязан его не в меру торопливому заместителю по оперативной работе… Кстати, что-то его не видно и не слышно, – заметил московский гость. – По логике, давно уже должен был вокруг меня хороводы водить.

– А тебе разве Дерюгин не сказал?

– Не успел. На совещание спешил.

– Шеленков вчера укатил в Питер, – объяснил Балаев, – тоже на какое-то совещание руководящего состава территориальных органов Севре-Западного округа. Вернется только через три дня.

Может, оно и к лучшему, подумал Антушев, не будет под ногами путаться. А начальник вологодского розыска тем временем как бы подвел итог их получасовому общению:

– Короче, картинка вырисовывается следующая. Полная определенность только по убийству Рябова. По двум другим делам реальной доказухи на Пименова чуть да немножко. Даже то, что есть, не закреплено толком, потому как из-за этой долбаной психэкспертизы все застопорилось. Тем не менее наш зампоопер приказал дать в сводку раскрытие. Мне-то что, я дал – один хрен, за его подписью прошло. А потом он вообще запретил Пименовым заниматься, дескать, это теперь – забота следствия… Там работы непочатый край, а этот гений сыска уже, видишь ли, серию раскрыл! Перед журналюгами речь толкнул. По ящику выступил. Нарисовался – не сотрешь! В Москву победную реляцию отправил, дескать, «Вологодский мясник» задержан! – не скрывая раздражения закончил он.

– И хрен бы с ним, с Шеленковым, – невозмутимо заметил Антушев. – В случае чего, с него стружку снимут. Да и вообще, кесарю кесарево, а оперу оперово. Будем разбираться.

– Всецело поддерживаю! – В глазах Балаева вспыхнул огонек азарта, да и вообще он как-то сразу повеселел. – Я за любой кипиш, кроме голодовки.

– Кстати о голодовке… – зацепился за слово Антушев. – Время обеденное, а я так даже и без завтрака сегодня. Где тут у вас, чтоб уютно, вкусно и что-нибудь традиционное?

– Есть такое слово в этой букве, – раздухарился Балаев. – Ресторан «Паровозов».

– Далеко отсюда? – поинтересовался Антушев. – Не хотелось бы время терять. Сегодня еще много чего успеть надо.

– Запомни, Александр Валерич, в Вологде все близко, – наставительно произнес Балаев, поднимаясь со своего места. – Так что, не беспокойся, все успеем. Посидим, поедим, заодно и о делах наших скорбных покалякаем, – процитировал он одного известного кинозлодея.

Работать, так работать!

Ресторан «Паровозов» действительно находился неподалеку от Управления, практически в центре, около здания администрации города. Интерьер впечатлял с порога. Дизайнеры порезвились на славу. Часть зала стилизована под вагон-ресторан с окнами, подсвеченными снаружи. Нарочито грубая неоштукатуренная кирпичная стена в одном месте якобы проломлена въехавшим прямо в обеденный зал черным паровозом с красной звездой на фронтоне. Причем, все в натуральную величину. К некоторым столам подведена миниатюрная железная дорога, по которой игрушечный локомотив в прицепленном полувагоне доставляет гостям бутылки и бокалы. Уж, в чем в чем, а в изобретательности ребятам не откажешь.

Внутрь Александр Валерьевич вошел один, потому что, когда они уже поднимались по ступенькам крыльца, Балаеву кто-то позвонил, и тот остался разговаривать на улице, жестом дав понять москвичу, мол, иди, я сейчас подтянусь. Ну, Антушев и пошел. Пока он осматривался, метрдотель занимался какой-то парочкой – мужчиной и женщиной средних лет. Александр Валерьевич невольно подслушал, по-видимому, уже самое окончание их беседы.

– И рад бы, но ничем помочь не могу. У нас вход только по предварительной записи, – извиняющимся тоном объяснял метр.

– Но у вас же половина столов свободна, – упрашивал мужчина. – Может как-нибудь…

– Все они зарезервированы, – отбрыкивался как мог метрдотель, продолжая настойчиво выпроваживать внеплановых посетителей. – Еще раз извините.

Расстроенная отказом пара удалилась, а распорядитель с самой радушной улыбкой переключился на Антушева.

– Здравствуйте! У вас забронирован столик?

– Здравствуйте! – ответил Александр Валерьевич. – Насчет столика, не уверен.

– Видите ли, в чем дело… – завел было метрдотель свою шарманку, но тут в дверях появился Балаев.

– Я вас приветствую! – по-свойски кивнул он распорядителю обеденным залом: – Товарищ со мной!

Все вопросы в миг отпали. Метрдотель без лишних слов провел их к свободному столу в углу и, пообещав через минуту прислать официанта, удалился.

– Похоже, это место пользуется бешенной популярностью, – заметил Антушев.

– А то! – фыркнул Балаев. – Абы куда я бы тебя не привел.

– Как я понял, попасть сюда можно только по записи, а ты как к себе домой входишь… – поддел коллегу москвич.

– Так, у меня абонемент, – с ухмылкой отреагировал Сергей Николаевич.

– Злоупотребляешь служебным положением? – ненавязчиво полюбопытствовал Александр Валерьевич.

– Разве что самую малость, – улыбнулся Балаев и, посерьезнев, дал-таки объяснение: – Тут какая штука… С восемнадцатого по девятнадцатый год в городе орудовала банда. Похищали состоятельных людей, вымогали выкуп… Немало бизнесменов от них пострадало. Владельца этого заведения в Череповец вывезли, неделю держали на хлебе и воде, пытали… Короче, так получилось, что мне довелось самолично его из плена вызволить. С тех пор я здесь – дорогой гость. Бессрочная пятнадцатипроцентная скидка. Ничего столбить заранее не надо – достаточно предупредить минут за двадцать… Я ж говорю, абонемент у меня! – Он расплылся в неунывающей улыбке.

Подобные ситуации Антушеву были знакомы. Да чего уж юлить, он и сам не раз побывал в роли спасителя со схожими вытекающими последствиями. Где грань между искренней благодарностью и тем самым зээспэ, на котором погорели многие и многие, поди разберись. Я уж точно не из тех, кто бросит в него камень, покосившись на Балаева, подумал он.

Тут к ним подошел официант и приготовился принять заказ. С молчаливого согласия Антушева выбор блюд Сергей Николаевич взял на себя. Он заказал две сборных солянки, корейку на косточке, блюдо под названием «скоблянка» и пару соков. Напитки принесли сразу. В другой ситуации после непродолжительной пешей прогулки по морозцу Александр Валерьевич возможно и принял бы для сугрева что-нибудь посерьезнее, но не исключено, что ему сегодня предстоял еще визит в Следственное управление, а являться туда даже с намеком на запах было как-то неудобно.

– Ничего, – потягивая апельсиновый фреш, размечтался Балаев, – еще изыщем время и возможность… Как ты смотришь на шашлычок из свежей баранинки, да в зимнем лесу, да под водочку?