Женщина-Кошка. Похитительница душ

Сара Дж. Маас

Женщина-Кошка. Похитительница душ

Женщинам, которые безумствуют и отрываются по полной

Sarah J. Maas

CATWOMAN. SOULSTEALER

This translation is published by arrangement with Random House Children’s Books, a division of Penguin Random House LLC

Copyright © 2018 DC Comics.

CATWOMAN and all related characters and elements © & TM DC Comics. WB SHIELD: TM & © WBEI. (s18) RHUS38091

Jacket photography by Howard Huang Logo design by Stuart Wade

© А. Платонова, перевод на русский язык, 2018

© ООО «Издательство АСТ», 2019

Ранее

Глава 1

Ревущая толпа за канатами ринга ее не заводила. Она не волновалась, не нервничала, не переминалась с ноги на ногу. Нет, Селина Кайл просто поводила плечами, разминаясь – раз, еще раз.

И ждала.

Дикий рев несся по грязному коридору, но, достигнув раздевалки, превращался в отдаленные раскаты грома. В грозу наподобие той, что накрыла Ист-Энд, когда Селина вышла из дома. Она успела промокнуть насквозь, пока добиралась до тайного входа в метро, где переплетались ходы подпольного игорного мира, принадлежавшего Кармайну Фальконе. Действующий глава подпольных банд Фальконе замыкал бесконечную вереницу своих предшественников.

Но, как и любая гроза, этот бой пройдет.

Селина проверила, надежно ли она закрутила в тугой пучок еще мокрые длинные темные волосы. Однажды она допустила ошибку, собрав волосы в хвост на затылке – это был ее второй уличный бой. Соперница тогда схватила ее прямо за хвост, и те несколько секунд, пока ее шея была абсолютно уязвима, показались Селине самыми долгими в жизни.

Но она победила, хоть и с трудом. И усвоила урок. С тех пор каждый бой был для нее уроком, где бы она ни дралась – на улицах или под Готэмом, на ринге, втиснутом между канализационными трубами.

Неважно, кто сегодня станет ее соперником. Разброс между кандидатами был небольшим – все это были отчаявшиеся должники, которые не могли расплатиться с Фальконе. Глупцы, готовые встретиться с одной из Пантер на ринге и рискнуть жизнью, чтобы покончить с долгами.

Награда – никогда больше не нужно будет оглядываться, опасаясь увидеть у себя за спиной молчаливую тень. Цена поражения – пересчитанные ребра и прежние долги. Обычно в комплекте с перспективой билета в один конец на дно реки Спрэнг. Шансы на победу – один на тысячу.

Вне зависимости от того, с каким унылым увальнем ей сегодня предстоит драться, Селина молилась, чтобы в этот раз Фальконе кивнул быстрее, чем в прошлый.

Тогда… Он вынудил ее затянуть тот особенно ожесточенный бой – толпа слишком разгорячилась, слишком охотно скупала дешевый алкоголь и все, что можно было достать под землей.

Она принесла домой больше синяков, чем обычно, а ее соперник, которого она избила так, что он потерял сознание…

«Меня это не касается», – говорила она себе снова и снова. Даже когда ей являлись залитые кровью лица противников. Видения приходили к ней и ночью, и днем, но то, что с ними после боя делал Фальконе, ее не касалось. Когда она уходила, ее соперники еще дышали. Хотя бы так.

У нее по крайней мере хватало ума не протестовать в открытую, в отличие от других Пантер – слишком гордых, слишком глупых или слишком неопытных, чтобы усвоить, по каким правилам тут играют. Нет, ее тихий протест против Кармайна Фальконе был куда хитрее. Он хотел, чтобы ее противники были мертвы. У нее они просто теряли сознание, но Селина вырубала их так ловко, что никто из зрителей не возражал.

Опасную она затеяла игру, особенно если учесть, что жизнь ее сестры висит на волоске. Заиграешься, и у Фальконе появятся вопросы. Он задумается, кто ей дороже всех, станет метить, куда ударить побольнее. Но она никогда до такого не доводила. Никогда не ставила под угрозу безопасность Мэгги. Пусть даже эти бои были для нее всем. Каждый из них.

Селина вступила в ряды Пантер три года назад, и уже через шесть месяцев доказала, на что способна, в схватке с другой бандой девочек. Она была так хороша, что Мика, ее Альфа, познакомила ее с Фальконе. Селина не посмела пропустить эту встречу.

Девочки в банде подчинялись нехитрой иерархии: всем заправляли Альфы, они же всех защищали, наказывали и награждали. Слово Альфы – закон. За тем, как эти законы соблюдаются, следили Двойки и Тройки. Последующие ступени иерархии в стае становились более запутанными и разветвленными. Если дерешься, можешь подняться вверх или, наоборот, упасть, в зависимости от того, как прошла схватка. Даже Альфу можно было вызвать на поединок, если только хватит глупости или наглости.

Но Селина не думала о повышении в звании, когда Мика пригласила Фальконе посмотреть на ее драку с Двойкой из Волчьей Стаи. Ее соперница тогда так и осталась в той подворотне среди ручейков крови, бегущих рядом по бетону.

Тогда на бледной коже ее левого плеча были набиты всего четыре пятна пантеры – по одному за каждый выигранный бой.

Селина поправила лямку белой майки. В семнадцать лет на двух ее руках красовались уже двадцать семь пятен.

Непобежденная.

Так на том конце коридора ее объявлял ведущий. До Селины долетали только обрывки слов: «Непобежденная чемпионка, злейшая из Пантер…»

Селина положила руку на единственное орудие, которое ей позволялось пронести на ринг: кнут.

Другие Пантеры предпочитали фирменный макияж или одежду, чтобы выделяться на ринге. Селина на такое тратиться не могла – блеск для губ стоил столько же, сколько небольшой обед. Но Мика не впечатлилась, когда Селина пришла на свой первый серьезный бой в старом гимнастическом купальнике и леггинсах.

Ты что, на аэробику собралась? – спросила тогда Альфа. – Давай тебе хоть коготочки намутим.

На ринг разрешалось проносить любое легкое оружие, кроме огнестрельного и ножей. Но в ту ночь под рукой ничего не оказалось. Только кнут, зарытый в куче реквизита, оставшегося с тех времен, когда тут выступал какой-то необычный цирк.

У тебя есть десять минут, чтобы понять, как с ним обращаться, – бросила Мика перед тем, как уйти.

Едва Селина успела разобраться, что с ним делать, как ее вытолкали на ринг. Тогда кнут больше мешал, чем помогал, но толпа его сразу полюбила. В глубине души она тоже полюбила этот щелчок, раскалывающий мир надвое.

И она тренировалась, пока он не стал продолжением ее руки, пока он не открыл преимущества, которые раньше были ей недоступны из-за хрупкого телосложения. Театральный эффект, который кнут обеспечивал на ринге, тоже не вредил.

По металлической двери постучали – знак, что ей пора.

Селина убедилась, что все в порядке – кнут на бедре, черные штаны из спандекса и зеленые кроссовки, которые подходили к цвету ее глаз, хоть никто этого никогда не замечал. Сжала пальцы в обмотке в кулак. Все в норме.

Если это можно назвать нормой.

Селина встала. Мышцы расслаблены, а тело послушно гнулось, спасибо привычной гимнастической разминке, которую она теперь делала, чтобы размяться перед боем. Помимо физической силы, кнута и чистой акробатики, к которой она прибегала, чтобы сбить с ног более тяжелых соперников, подготовить тело к бою означало выиграть полбитвы.

Ржавая дверь заскрежетала, когда Селина ее открыла. Дальше по коридору, склонившись над новенькой, стояла Мика. Мигающие лампы дневного света обесцвечивали золотую кожу девушки, лишая ее привычного блеска.

Мика обернулась, взмахнув черной косой, и взглянула на Селину через узкое плечо, оценивая ее. Новенькая стояла перед ней, шмыгала носом и осторожно вытирала кровь, струившуюся из опухшего носа. У этой кошечки один глаз покраснел и начал заплывать, а второй наполнился слезами.

Ясно теперь, почему толпа завелась. Если Пантеру так уделали, там, наверное, была настоящая бойня. Настолько жесткая, что Мика придерживала бледную девочку за ослабевшую руку, чтобы та не шаталась.

В конце темного коридора, который вел к рингу, маячил один из вышибал Фальконе. Он поманил ее, и Селина захлопнула за собой дверь. Ничего ценного за ней не осталось. Да у нее и не было ничего, что стоило бы воровать.

– Поаккуратнее там, – сказала Мика, когда Селина прошла мимо нее. Голос у азиатки был низкий и мягкий.

– У него сегодня такой набор – хуже, чем обычно.

Кошечка зашипела, одергивая голову, когда Мика приложила к ее разбитой губе спиртовую салфетку. Мика на нее рявкнула, и та предусмотрительно замерла, незаметно вздрагивая, пока Альфа обрабатывала порез.

– Он лучшего тебе оставил. Извини, – добавила Мика, не оборачиваясь.

– Он всегда так делает, – равнодушно ответила Селина, хотя у нее засосало под ложечкой, – я справлюсь.

У нее просто не было выбора. Если она проиграет, некому будет позаботиться о Мэгги. Отказаться от боя? Не вариант.

Селина знала Мику три года, и ни разу за это время Альфа не предложила разорвать их договоренность с Кармайном Фальконе. Об этом не могло быть и речи: пока Фальконе за Пантер, другие банды Ист-Энда дважды подумают, прежде чем сунутся на их территорию. Так что Пантеры дрались и забавляли толпу.

Фальконе превратил бои в еженедельное представление – настоящий древнеримский цирк, – чтобы сброд готэмского подполья любил его и боялся. Ему помогало то, что довольно многие из видных бандитов оказались за решеткой – спасибо некоторым рыцарям без страха и упрека, рыскающим по городу в плащах.

Мика отпустила кошечку в раздевалку и мотнула головой в сторону ринга, приказывая Селине выходить.

Но Селина медлила: осматривала коридор, выходы. Даже здесь, в сердце царства Фальконе, можно было запросто расстаться с жизнью, в открытую показавшись без защиты. Альфе, у которой было так же много врагов, как у Мики, это было проще простого.

На том конце коридора замаячили трое. Селина немного расслабилась, увидев латиноамериканку. Это была Ани, Двойка Мики, а по бокам от нее еще двое Пантер, ниже по статусу. Хорошо. Они будут сторожить выход, а Альфа позаботится о них.

Вой толпы прокатился по бетонному полу, заставив дребезжать хлипкую керамическую плитку на стенах и вибрируя в легких и мышцах Селины, пока та приближалась к продавленной металлической двери, ведущей на ринг. Вышибала жестом приказал ей, черт возьми, поторапливаться, но она шла не спеша. Подкрадывалась.

Пантеры, бои… Это ее работа. И за нее неплохо платили. Мать их бросила, сестра болеет – легально так быстро и так много ей не заработать.

Три года назад Пантеры ничего у нее не спросили. Не задумались, намеренно ли она выбрала тот бой с Бритвой во дворе многоэтажки, а потом еще один и еще один, пока Мика не разнюхала, кто же в здании С такой заводной.

Она тогда сказала, что в Ист-Энде за такое дерьмо убивают довольно быстро и что Пантерам такой боец пригодится. Альфа не спросила, кто учил ее драться. Или как держать удар.

Вышибала открыл дверь, и ничем не сдерживаемый рев вырвался в коридор, как стая бешеных волков. Селина Кайл глубоко вздохнула, слегка запрокинула голову назад и вступила на территорию света, звука и гнева.

Да прольется кровь.

* * *

Ее руки так опухли, что с ключами она управлялась с большим трудом. Они звенели на весь коридор многоквартирного дома, как чертов школьный звонок.

Она по кусочкам собрала остатки сил, чтобы сосредоточиться, унять дрожь в руках и вставить ключ в верхний замок. На три нижних замка Селина старалась не смотреть – каждый из них был неприступен, как горная вершина.

Слишком долго. Фальконе слишком долго оттягивал концовку боя.

Мика не соврала о ее сопернике. Бывший боец – в плохой форме, но тяжелый. В два раза тяжелее ее. Отчаянно хотел вернуть долг. Бил он больно. Мягко говоря.

Но она выиграла. Взяла не грубой силой, а умом. Когда на ней почти живого места не осталось, когда он выхватил у нее из руки кнут, когда она на какое-то время ослепла на один глаз из-за струившейся крови… Она применила против него простейшие законы физики. Ее учитель естествознания мог бы ею гордиться.

Если она завтра пойдет в школу. Или на следующей неделе.

Верхний замок с щелчком открылся.

Против больших, тяжелых соперников на чистой физической силе далеко не уедешь. Нет, она брала другим: скоростью, проворством, гибкостью – за это спасибо гимнастике. И кнутом. Всем, что может вывести противника из равновесия – обуздать скорость стокилограммового мужика, который мчится на тебя, и обратить ее против него самого. Парой приемов можно превратить рьяную атаку нападающего в плачевный для соперника результат. В его падение на спину. Или удар лицом о столб. Или обвитие кнута вокруг ноги противника, способное выдернуть его из равновесия, чтобы параллельно нанести удар локтем ему в живот.

Всегда целься в мягкие части тела. Это она освоила еще до того, как впервые вышла на ринг.

В левом глазу до сих пор все расплывалось. Селина осмотрела серо-голубой подъезд: скользнула взглядом по граффити, по луже жидкости, которая мало походила на воду, – все безопасно.

Темные уголки подъезда… Именно поэтому у них на двери четыре замка. Мэгги не должна была открывать дверь ни при каких обстоятельствах. Особенно их матери. И тем, кто может быть с ней.

После последнего такого посещения полгода назад на двери осталась вмятина.

Большая, круглая вмятина рядом с глазком – ровно там, куда приземлился кулак того потного мужика, который стоял рядом с их вмазанной матерью, когда Селина отказалась открывать им дверь. Они ушли только после того, как сосед пригрозил вызвать копов.

В этом доме жили милые люди. Добрые. Но если вызвать копов, можно сделать только хуже. Копы станут задавать вопросы. Вопросы об их «семейных обстоятельствах».

Селина повернулась спиной к двери и удостоверилась, что в темном углу никто не прячется. Она сейчас в такой форме, что… Ей удалось открыть второй замок. И третий.

Когда она приступила к четвертому, в подъезде заворчал лифт. Измятые двери наконец открылись, выпуская миссис Салливан: в одной руке – сумки с продуктами, из пальцев другой торчат ключи, как металлические когти.

Их глаза встретились, когда старая американка проходила мимо по коридору. Селина кивнула ей, надеясь, что капюшон толстовки, надетой под куртку, прикрывает ее лицо.

По крайней мере кнут был надежно спрятан за ее спиной. Миссис Салливан нахмурилась, цокнула языком и заторопилась к своей двери с пятью замками.

Селина, осознавая, что соседка следит за каждым ее движением, не торопилась и спокойно открывала четвертый замок. Она задумалась, стоит ли объяснять миссис Салливан, что она медлит не потому, что хочет ограбить ее. Задумалась и решила промолчать, увидев, какой ухмылкой ее одарила старуха.

Отбросы – это слово плясало в глазах у миссис Салливан перед тем, как девушка захлопнула дверь к себе в квартиру и замки щелкнули, закрывшись. Селине было слишком больно, чтобы беситься из-за такого. Она слышала и похуже.

Открыв последний замок, она вошла в квартиру, тут же захлопнула дверь и начала запирать ее. Один замок, второй, третий… и цепочка на самом верху.

В квартире царил полумрак, источником света был только желтый уличный фонарь, стоящий во дворе, куда выходили окна их кухни-гостиной. Селина была уверена, что в Готэме найдутся люди, у которых ванная комната в квартире больше, чем все их жилье, но, по крайней мере, она, как могла, поддерживала тут чистоту.

В воздухе висел аромат томатного соуса и сладковатый запах хлеба. Заглянув в холодильник, Селина удостоверилась, что Мэгги действительно съела еду, которую сестра купила ей после школы. Почти всю.

Хорошо.

Захлопнув холодильник, Селина открыла морозилку и выудила оттуда пачку замороженного горошка, спрятанную за стопкой готовых обедов – их осталось всего три. Их еда до конца недели, когда закончится итальянская.

Прижав к лицу горошек и наслаждаясь тем, как кожу покалывает от холода, Селина спрятала кнут под раковиной, скинула кроссовки и побрела через коридор, покрытый грязным зеленым ковром, к ванной и единственной спальне. В крошечной ванной было пусто и темно, но слева от нее через приоткрытую дверь струился теплый свет.

Пачки наличных в ее заднем кармане все равно не хватит. Не хватит, чтобы заплатить и за квартиру, и за еду, и за анализы Мэгги, и за все, что не покрывает ее страховка.

С тяжелым сердцем она толкнула плечом дверь, просунув голову в спальню. Это была единственная цветная комната в квартире: желтые, как лютики, стены покрыты Бродвейскими афишами, которые Селине посчастливилось достать, когда еще одну школу в Ист-Энде закрыли и театральный кружок оказался на улице.

Сейчас афиши стерегли девочку, которая лежала на кровати, свернувшись под детским мультяшным стеганым одеялом, которое было в два раза меньше и на десять лет старше, чем следовало бы. Таким же было все в этой комнате, включая игрушечного светлячка – ночник, который Мэгги не давала выключать.

Селина ее не осуждала. К тринадцати годам Мэгги хлебнула достаточно дерьма, чтобы заслужить право поступать так, как хочет. Ее хриплое, тяжелое дыхание, наполнявшее комнату, это подтверждало. Селина бесшумно подняла один из ингаляторов, лежавших рядом с кроватью, и проверила, осталось ли там еще лекарство. Больше чем достаточно, если ночью Мэгги одолеет приступ. Но это совсем не значит, что Селина не кинется к сестре в спальню со своего дивана в гостиной, едва заслышав надрывный сухой кашель Мэгги.

Включив в розетку увлажнитель воздуха, Селина доковывляла до гостиной и рухнула на потрескавшийся стул из кожзама, стоявший у маленького стола в центре кухни.

Все болело. Все горело и пульсировало, словно умоляя ее прилечь. Селина посмотрела на часы. Два ночи. Им вставать в школу через… пять часов. Ну, Мэгги вставать школу. Селина никак не могла там показаться с таким лицом.

Она выудила наличные из кармана и положила купюры на пластиковый стол. Притянув к себе небольшую коробку, стоявшую в центре, Селина пересчитала добычу той рукой, которая болела чуточку меньше. Когда она соберется за покупками, придется пораскинуть мозгами: продуктовых карточек[1] на все не хватит. И их уж точно не хватит на жизнь двум сестрам, у одной из которых муковисцидоз. Селина читала про подход «еда как лекарство» с компьютера в библиотеке в ожидании, когда у Мэгги закончатся занятия в школьной театральной студии. Лечения нет, но правильное питание может помочь. Попробовать стоит все, что угодно. Если это подарит им время. Если это подарит Мэгги хоть каплю облегчения.

Муковисцидоз – Селина не помнила, чтобы было время, когда она не знала это слово. Что оно означает: неизлечимое генетическое заболевание, которое вызывает скопление слизи в различных органах, преимущественно в легких. Слизь забивает и блокирует дыхательные пути, и там копятся бактерии. В лучшем случае они вызывают инфекционные заболевания, в худшем – поражение легких и дыхательную недостаточность.

А потом слизь скапливается в поджелудочной железе, препятствуя проходу ферментов, которые помогают расщеплять пищу и всасывать питательные вещества.

Селина только один раз загуглила: продолжительность жизни при муковисцидозе.

Она тут же закрыла браузер и потом полчаса блевала в библиотечном туалете.

Селина пересчитала наличные и сглотнула. Здоровое питание, в котором нуждалась Мэгги, обходилось недешево. Готовые обеды из микроволновки – это еда для чрезвычайных ситуаций. Мусор. Свежий ужин из итальянского ресторана, который Мэгги съела сегодня, был большой редкостью.

Скорее, извинением за то, что Селине пришлось оставить сестру, чтобы выйти на ринг.

– Твое лицо.

Хриплый голос, произнесший эти слова, оборвал ее мысли.

– Ты сейчас должна спать.

Каштановые волосы Мэгги были растрепаны, на слишком худом и бледном лице остался отпечаток подушки. И только ее зеленые глаза – их общая с Селиной черта, несмотря на разных отцов – были ясными. Встревоженными.

– Не забудь приложить лед к рукам. Иначе завтра ничего не сможешь делать.

Селина растянула губы в полуулыбке, от чего стало только больнее, и послушно отняла замороженный горошек от пульсирующего лица, переместив его на разбитые, отекшие костяшки пальцев. По крайней мере, через час после боя отек начал спадать.

Мэгги медленно прошла через комнату. Селина старалась не морщиться, слыша, как тяжело сестра дышит и тихонько откашливается. Последняя легочная инфекция не прошла бесследно, и с розовых щек Мэгги исчез привычный румянец.

– Тебе в больницу надо, – выдохнула Мэгги. – Или давай я все обработаю.

Селина пропустила оба предложения мимо ушей и спросила:

– Как ты себя чувствуешь?

Мэгги придвинула к себе стопку наличных – ее глаза округлились, – и пересчитала мятые двадцатки.

– Нормально.

– Ты на сегодня домашку сделала?

Насмешливый, раздраженный взгляд.

– Да. И на завтра тоже.

– Умница.

Мэгги оглядела ее: зеленые глаза слишком настороженные, слишком знающие.

– У нас врач завтра после школы.

– Ну и что?

Мэгги досчитала деньги и аккуратно положила пачку купюр в маленькую коробку вместе с продуктовой карточкой.

– Мама не придет.

И отец Мэгги тоже – кем бы он ни был.

Отец Селины… Она знала только то, что ее мать сболтнула под наркотой в одном из бессвязных монологов. Ее с ним познакомил друг на вечеринке. Больше ничего. Даже имени не назвала.

Селина переместила пакет с замороженным горошком с правой руки на левую.

– Она нет. А я приду.

Мэгги поскребла невидимое пятно на столе.

– Скоро начнутся прослушивания на весеннюю постановку.

– Хочешь попробовать?

Мэгги едва заметно пожала плечами.

– Хочу у доктора спросить, можно ли.

Какая у нее ответственная сестра.

– Какой в этом году выбрали мюзикл?

– «Карусель».

– Мы его смотрели?

Мэгги помотала головой: кудри качнулись, засияла улыбка. Селина улыбнулась в ответ.

– Но, я полагаю, завтра вечером посмотрим?

Вечер пятницы – киновечер. Все благодаря ДВД-плееру, который они с Пантерами стащили с прицепа грузовика, и обширной библиотечной коллекции.

Мэгги кивнула. Бродвейские мюзиклы – не то чтобы очень секретная мечта Мэгги и ее непреходящая страсть. Селина не понимала, откуда она взялась: у них в жизни не было денег на билеты в театр, но школа Мэгги кучу раз ездила на экскурсии смотреть постановки в кино. Наверное, в одну из таких поездок она и запала ей в душу, эта неугасимая любовь, которая не потускнела даже тогда, когда муковисцидоз так отделал ее легкие, что ей стало очень трудно петь, играть на сцене и танцевать.

Возможно, это могла изменить трансплантация легких, но Мэгги была в самом конце длинного-длинного списка. И хотя каждый месяц отнимал у Мэгги здоровье, она оставалась под тем же номером. А препараты, которые доктора нахваливали как прорыв в медицине, способный подарить людям с МВ десятки лет жизни… В случае Мэгги они не сработали.

Но Селина не планировала что-то рассказывать своей сестре. Это бы заставило Мэгги думать, что у ее возможностей есть предел, а Селина этого не хотела.

Когда она услышала, что Мэгги хочет просто записаться на прослушивание, ей стало невыносимо трудно дышать.

– Тебе спать пора, – отрезала Селина, откладывая горошек в сторону.

– И тебе, – едко заметила Мэгги.

Селина тихо хохотнула, на что ее тело тут же отозвалось приступом адской боли.

– Пойдем вместе.

Встав, она поморщилась и швырнула горошек назад в морозилку.

Не успела она повернуться, как ее талию обвили хрупкие руки. Будто Мэгги знала, что сейчас у нее на ребрах расцветали синяки.

– Я тебя люблю, Селина, – сказала она тихо. Селина поцеловала сестру в макушку и погладила ее по спине, тут же едва не застонав от боли в пальцах.

«Стоит того». – Она терпела боль, обнимая сестру под ровное гудение холодильника.

Стоит того.

* * *

– Я не понимаю, почему тогда в прошлый раз страховка покрыла почти все расходы.

Она делала над собой усилие, чтобы не повышать голос и не сжимать ладони, лежавшие на больничной стойке отдела платных услуг, в кулаки.

Пожилая женщина в бледно-розовой униформе нехотя подняла глаза от монитора.

– Я вам только озвучила информацию, которую мне выдает компьютер.

Она провела длинным фиолетовым ногтем по экрану:

– И он утверждает, что в этот раз вы должны пятьсот долларов.

Селина до боли сжала челюсти, обернувшись через плечо, чтобы посмотреть на Мэгги, сидевшую на пластиковом стуле у белой стены. Она безуспешно делала вид, что читает книгу, даже не пытаясь водить глазами по странице.