Обнаружители Магии. Неприступная крепость

– Уф, копченым теперь вонять будет, – пробормотала она, накидывая спальник на шипящие угли, не давая дыму и треску разлететься по округе, – остается надеяться, что они не успели увидеть огонь.

– Кто?

– Мне почем знать? Но едут они шумно!

Теперь и Октавия услышала грохот со стороны дороги, словно по ней передвигался целый кавалерийский полк. Обе девушки замерли, ожидая затишья, которое наступило через несколько мгновений.

– А ты молодец! – одобрительно покивала Агарвейн. – Ты очень внимательный, но не очень расторопный дозорный, да?

– Не без этого.

Больше Октавии нечего было сказать. Чтобы подтвердить случайно полученный статус внимательного дозорного, она начала всматриваться в лес, пока Агарвейн оценивала масштабы повреждения подгорелого спальника.

– Ну, я спала и в худших условиях, – цокнула языком охотница.

– Можешь воспользоваться моим спальником.

– Жарень сейчас слишком сильная стоит, чтобы спать вместе. Вся ткань потом пропитается. Была б сейчас поздняя осень – без проблем приняла бы предложение, как раз в холод надо тепло сохранять.

– Вместе? – до Октавии не сразу дошел смысл сказанного.

А когда он дошел, то уже было поздно и слишком неловко уточнять, что тифлингша собиралась просто отдать свой спальник и сама поспать на лежанке. Ей только оставалось наблюдать, как Агарвейн отдирает со своего спальника отпадающие куски опаленной ткани и укладывается обратно.

До тех пор, пока они вдвоем вновь не услышали лишние звуки в лесу.

                                         * * *

Иоахим тяжело сел на поваленное бревно и до побеления костяшек сцепил пальцы в замок перед собой. Со стороны казалось, что волшебник очень интенсивно молится.

Август раскурил трубку, добавляя сцене лишней сакральности. От запаха дубового табака волшебнику стало еще более тошно, но при этом знакомые ароматы подбадривали его начать разговор с мастером Лентином как можно быстрее, чтобы закончить пытку пассивным курением.

Они действительно сидели на краю Срединного леса. По крайней мере, так считал сам Иоахим, свободно восстановивший ментальную связь.

«Я знаю».

Он вперил взгляд в извилистую дорогу. Она змейкой уходила в далекие холмы, которые перерастали в низкие горные склоны. Где-то там, в толще природного камня, в зазоре между несколькими крупными скалами находился форт Колберри, и эта мысль не давала Иоахиму покоя.

Союзные Земли считались тихим и мирным местом, а их столица Лоркон – тем более. Катаклизмы, восстания злобных культов и прочие суматохи, требовавшие вмешательства солдат из отдаленных гарнизонов, происходили не настолько часто, чтобы жители Эфребиса запомнили хотя бы парочку низкоранговых генералов.

Форт Колберри стоял на отшибе материка. Спрятанный горами от дварфов на севере и отделенный Срединным лесом от всех остальных, форт словно существовал сам по себе. Как и любой горожанин, Иоахим мало что знал об этом месте.

Но его тянуло туда. Сейчас он знал, что это не его собственное любопытство, поэтому волшебника пугало это влечение к поселению, которого он раньше даже на карте не видел.

«Знаешь что? – в бодром голосе (мыслях?) ответившего слышалась насмешливая игривость. – Рецепт яблочного пирога? Тайны вселенной? Или в какие преисподние провалилась Элидия со своим рыцарем без страха и упрека?»

Мастер Лентин был вдрызг пьян, как и днем до этого.

«Нет, – чудом Иоахиму удалось побороть накатывающую волну страха, – нет, кое-что другое. О себе».

На том конце ментальной связи воцарилась тишина. Тревожное воображение волшебника нарисовало сцену: он слышит приказ, противостоять которому не в силах, и поворачивается к мирно попыхивающему трубкой Августу. Его рука самовольно загорается магическим пламенем, чтобы сжечь свидетеля тайных деяний главы Академии…

«Что-то интересное?» – наконец «произнес» мастер Лентин.

«Я знаю, кто я».

«И кто же?»

«Фамильяр».

«Мх-хм, – выдавил собеседник, – понятно».

Еще с минуту Иоахим вслушивался в собственные мысли, ожидая сигнала с той стороны, но собеседник продолжал молчать.

Это молчание подсказывало волшебнику, что он на верном пути.

«Ничего не хотите мне сказать?» – осмелел он.

«А что я тебе скажу? – неожиданно яростно огрызнулся голос в его голове. – Я не понимаю, чего ты от меня ждешь. Подтверждения? Да, я в курсе. Старейшина Лесной Заставы написал об этом в письме к Элидии и попросил тебя перепризвать».

«Зачем?» – выпалил Иоахим, опешив от внезапной искренности.

«Очень уж ты понравился старикану-эльфу. Когда ты, э-э-э, развоплотился после смерти в башне, он попытался вернуть тебя своими силами, но их не хватило для, э-э-э… обеспечения стабильности твоего существования. Поэтому в письме он в красках описал, какой ты хороший парень и как ты помог Лесной Заставе с их кренийской проблемкой. И он сдал тебя Элидии и, соответственно, мне со всеми потрохами».

Уверенность волшебника в собственной правоте быстро улетучивалась.

«Я…»

«Ну и какой у меня мотив, спросишь ты? – Мастера Лентина несло дальше. – Я же не Элидия-мать-твою-Нэш, чтобы помогать всем несчастным и обездоленным. Да, у меня есть свой шкурный интерес, Иоахим. Ты даже не представляешь, сколько дерьма на меня скинули. Как только я вступил в должность главы Академии, Элидия пропала, и на меня навесили все ее дела. Все, понимаешь? Ты вот знаешь, как много всего делает верховная арканистка Ложи? А сколько делает глава Академии Лоркона? А теперь представь, что этим занимается один человек!»

«Я не…»

«А тут звезды сошлись, и я получил помощника, который беспрекословно будет делать то, что я говорю, а не упираться рогом, как Фруг! „Да ладно, Элидия сама вернется“, „Что-то ее давно нет, но наверняка все в порядке“, „Тебе что, сложно рассмотреть эту кипу прошений“ и прочие байки от господина Вилвикена!»

«Мастер Лентин…»

«Я хочу найти Элидию, и я бы с удовольствием сбежал прочь от всего этого, сам бы отправился… – глава Академии осекся, – но я не могу. И тут на пороге появляешься ты! Я говорю тебе искать Элидию, и ты действительно отправляешься на поиски, но даже с приказом умудряешься заехать не туда и потерять драгоценное время!»

Иоахим оставил надежду вклиниться в словесный поток. Он хотел было что-то сказать в возникшей паузе, но она длилась слишком мало.

«Делай что хочешь, – с надрывом выпалил мастер Лентин, – слышишь? Вот так тебе приказываю поступать. Поступай, как тебе заблагорассудится, как сам решишь, как твоя душенька пожелает, что тебе сердце велит делать и так далее. Понял? Хочешь – возвращайся в Лоркон, сиди здесь и жди Грегора! Я обещаю никому не рассказывать о вашем секрете и без проблем отдам тебя обратно!»

Головная боль отдала взрывом фейерверка в черепной коробке волшебника. Он на физическом уровне ощущал, как расплывчатый приказ хаотично расставляет новые связи в его мозгах.

«Я полагал, что у нас с тобой взаимовыгодное сотрудничество! Да, возможно, мне стоило поставить тебя в известность, но разве это так важно? Это что, изменило твою природу? Или как-то повлияло на мою, заметь, добровольную помощь? Пока ты не успел сделать ни-че-го, связанного с Элидией, и не отплатил никаким другим образом за предоставленную тебе услугу, так что твое нынешнее состояние возможно благодаря моему жесту доброй воли. Но раз тебе настолько неприятна мысль о возвращении долга, то что тут поделать? Кто я такой, чтобы тебе приказывать?»

Иоахим был готов вырубиться от перенапряжения прямо на бревне, не доезжая обратно до лагеря, но в ушах снова зазвенел голос главы Академии:

«И да, я извиняюсь, мне очень жаль и все такое, я сильно сожалею о произошедшем! Я не должен был так поступать, но я все исправил! Пойду отдохну от нашего разговора и желаю тебе того же!»

– На обратном пути сядешь спереди, – проговорил Август и выдул дым прямо в лицо волшебника. Тому пришлось срочно приходить в себя, чтобы отмахаться от назойливого запаха.

Рыцарь молча встал. Удивительным образом сэр Бивербрук чувствовал момент, даже не получая никаких подтверждений, что внутренний диалог Иоахима закончен.

                                         * * *

По дороге назад им встретился только сидевший посреди нее козодой, вспорхнувший при приближении коня. От таинственных всадников в красных плащах не осталось ни следа.

Дело шло далеко за полночь, и Иоахим, которого догнала скопившаяся усталость, боролся с накатывающей дремой. Он старался следить за окружением, но обволакивающая темнота и утомившие разум события последних дней играли против бодрости.

Полусонный, он безропотно слушался Августа и следовал за другом без лишних вопросов, поэтому поездка прошла для волшебника быстро. Он очнулся только при виде знакомого костра и двух спутниц возле него.

– Не тряси ты его так, – вздохнула Агарвейн, – он же ничего не сделал.

– Кроме подглядывания? – рыкнула в ответ тифлингша. – Ага, конечно, верю, что он просто так пялился на нас из кустов. Еще раз спрашиваю: кто тебя нанял, пернатый? Чего ты тут своим клювом вынюхивал?

Нечто в руках Октавии, что Иоахим и Август сначала приняли за большой темный мешок, зашевелилось и задергалось, махая растопыренными оперенными конечностями. Сама девушка добавляла «мешку» движений, встряхивая его над костром. Черные перья полетели вниз, и когда они исчезли в пламени, по лагерю разнесся аромат подпаленного курятника.

– Будешь продолжать играть в молчанку – гузном тебя на угли посажу, – намерения Октавии были серьезны, и всем своим видом она показывала, что готова привести угрозу в действие.

– Что за варварство?! – возмутился Август. – Леди Кларимьер, вы в своем уме?

– О, снова на «вы»?

– Из-за вашего поведения мне хочется немедленно отказаться от знатного имени. Невыносимо иметь нечто общее с якобы знатью из Синего Предела, которая выражается подобным образом!

– Вперед и с песней, сэр Август, – хмыкнула Октавия, – я буду только за, если у нас не будет ничего общего.

Отвлеченная на перепалку с рыцарем, тифлингша ослабила хватку. Птицелюд медленно, сантиметр за сантиметром, пополз прочь из своей накидки, оставляя ее в руках разъяренной леди Кларимьер. К моменту, когда Октавия обратила внимание, что держит тряпки без наполнения в виде пернатого существа, птицелюд успел добежать до Августа и обнять его.

– Несчастное животное ищет моей защиты! – торжественно заключил рыцарь, пока создание, выглядящее как огромная ворона с зарослями мха у клюва, хлопало по его кольчуге руками.

– Это не животное, сэр Август, – Агарвейн нахмурилась, – это кенку, они разумные. Раса такая, на птиц похожи.

Кенку раскрыл руки-крылья и обхватил Августа с другой стороны. Сэр Бивербрук, уперев руки в боки, выпятил грудь навстречу несчастному животному, но после второго раунда объятий птицелюд отошел на шаг назад.

– В полтора обхвата, – быстро закивал он.

Зычный хрипящий голос донесся из его клюва. Иоахим оглянулся в поисках другого источника звука, но никого, кто мог бы издать настолько по-демонически утробное рычание, вокруг не было.

– Кенку копируют чужую речь, – объяснила Агарвейн, – и услышанное мне не очень нравится.

Она чуть присела перед полутораметровым птицелюдом, тревожно встрепенувшим крыльями в ответ на ее приближение.

– Раз ты все же заговорил, то давай представимся друг другу. Я Агарвейн-охотница, а тебя как звать?

– Агарвейн-охотница, – ответил он ее же голосом.

– Да, это я, – Агарвейн ткнула себя пальцем в доспех, а затем показала на кенку, – а ты?

– Агарвейн-охотница?

– Говорят, если курице отрезать голову, то она еще бегает без нее целых десять минут, – ухмыльнулась Октавия. – Интересно, его отпиленная башка тоже будет повторять твое имя как заведенная?

Птицелюд нервно задергался и снова замахал руками. Разговоры про отрубленные части тела его явно пугали.

– Помогай сэру Августу Бивербруку в любых начинаниях! – панически заверещал он голосом, звучание которого должно заставлять панически верещать других.

– Что-то я не припоминаю никого подобного со стоянки Ордена, – прошептал Августу Иоахим, – и вряд ли бы я такое пропустил.

– Со старейшиной Муком ты тоже не был знаком, – парировал рыцарь и наконец повернулся к кенку: – Приветствую тебя, волшебный зверь! Я сэр Август Бивербрук из Синего Предела, паладин Ордена Священного Дуба, защитник лесов, полей и рек и их обитателей! Скажи же, кто прислал тебя ко мне в подмогу?

Кенку неловко потоптался на месте и вместо ответа потянулся к походной сумке. Несмотря на грозный оклик «Без фокусов!» от Октавии, он медленно вытянул кусок пергамента. Когтистой лапой птицелюд подцепил отскочивший от костра уголек и, ловко перекинув его себе в ладонь, начал рисовать.

За неимением лучших вариантов Обнаружители обступили загадочного визитера и сгрудились над ним, наблюдая, как на пергаменте появляется смазанный черный круг. Птицелюд завозил углем, и у круга появились толстые ноги, громадные бугристые руки и относительно небольшая голова. Добавив голове по штриху с двух сторон, кенку приподнял лист над головой, показывая рисунок остальным.

– Похоже на козу, – пробормотал Иоахим.

– Какую козу? – усмехнулась Октавия. – Ты где коз на двух ногах видел?

– Похоже на козу, стоящую на двух ногах.

– Огромную козу, стоящую на двух ногах?

– С чего ты взяла, что она огромная? Слушай, ты… кенку, да. Подрисуй-ка себя еще рядом.

Птицелюд послушно изобразил фигурку с черным треугольником-клювом на голове. Октавия торжествующе хлопнула в ладоши.

– Я же говорила!

– Да, огромная коза, твоя правда, – вздохнул волшебник.

– Не хотел бы намекать вам на неправильность ваших выводов, но намекну, – фыркнул Август. – Изображенное этим зверем есть не что иное, как дуб.

Рыцарь тяжело склонился над рисунком и ткнул пальцем в идущие от черного круга отростки.

– Ветви его настолько громадны, что неверующие легко теряются в тени, – сказал он и побыстрее встал, чтобы не свалиться лицом в землю из-за перевешивающего живота, – следовательно, ко мне этого птицелюда направил сам Священный Дуб!

К неудовольствию Августа, остальные отнеслись к его предположению скептически. Птицелюд в задумчивости грыз уголек, придумывая, каких бы еще опознавательных черт добавить нарисованному монстру.

– А не демон ли это? – выдала Агарвейн после недолгих раздумий.

Птицелюд сначала закивал, но потом кивки постепенно перешли в отрицательные мотания головой, а затем он и вовсе пожал плечами.

– На балора похож, – продолжала напирать охотница, – вон рога какие. И даже зубищи ему подрисовал, смотри-ка.

Атмосфера накалялась, и птицелюд явно чувствовал перемены. Теперь и прежде расположенная к нему лучница скрестила руки на груди на манер своей спутницы. Кенку торопливо стер огромные зубы нарисованного существа и накалякал на том месте широкую улыбку.

Стало только хуже – теперь у монстра вышел совсем уж звериный оскал. Новая картина довольно точно передавала восприятие ужасающего покровителя самим птицелюдом. Кенку спохватился, вспомнив, что в его задачи не входило достоверное изображение патрона.

Более того, сам вид Агг’раштавара не способствовал внедрению Росы в отряд.

Птицелюд сделал несколько взмахов углем, и у демона появились поварешка в руках, передник на талии и куча бабочек, цветочков и феечек вокруг. Увлекшись процессом, художник штрихами добавил на задний план волшебный лес. Из-под одного из пеньков даже выглядывал любопытный мухомор.

Несуразная ворона вызывала у Октавии противоречивые чувства. Тифлингша прыснула со смеху, когда птицелюд то ли в припадке вдохновения, то ли в паническом приступе начал вырисовывать нечто умопомрачительное на фоне гигантской туши, которую теперь и сама Октавия признавала демоном.

Но эта смешная оскалившаяся рожица – точнее, та тварь, суть которой пряталась за грубым угольным рисунком, – один ее вид выводил Октавию из себя.

Безглазая черная голова развернулась к ней. Две пылающие точки возникли на угольном лице, жерла двух проснувшихся вулканов, готовых испепелить любое живое существо на своем пути. Огонь перебирался в самое нутро монстра, разжигая его давно потушенную ненависть и заставляя багроветь темные мускулы, заключенные в невидимые оковы…

– Твой покровитель – фея? – предположила Агарвейн, развеивая дремотную галлюцинацию Октавии. – Демон и фея? Демонофея?

Кенку упал на спину прямо в землю и уже в лежачем положении показал охотнице большой палец. На угадайку они потратили ценные ночные полчаса, и весь отряд все эти минуты неистово тер глаза, чтобы оставаться в сознании на момент раскрытия личности таинственного угольного пятна с передником.

– Все, теперь спать, – глухо пробормотал Иоахим, пытаясь подавить очередной зевок.

– А с ним что делать? – спросила Агарвейн и показала на распластавшуюся тушку птицелюда.

– Пусть расстилает свой спальник или что там у него. Я его к себе не пущу.

– Феи и демоны – опасные существа, Иоахим, – покачала головой охотница, – и я знаю, о чем говорю. Нас в ордене как раз на такое натаскивали.

– На такое? – махнул волшебник рукой в сторону кенку.

С сомнением Агарвейн глянула на пришлого ворона. Тот был в процессе подъема с земли и, отвлекшись, чтобы помахать охотнице рукой, чуть не подпалил себе хвост об костер.

– Не совсем.

– Сдается мне, что вы упускаете из виду важную деталь, – вмешался Август. – Этот, как вы его называете, кенку был прислан непосредственно ко мне. Стало быть, разрешать или запрещать ему присоединяться к отряду должен я!

Все три компаньона Августа были готовы поспорить с его выводом, поэтому рыцарь тут же обратился к птицелюду:

– Мое решение будет взвешенным и аргументированным, без домыслов и предубеждений. Однако тебе нужно убедить меня в своей полезности, волшебная птица. Как ты можешь помочь моему священному походу против врагов природы? Кем ты себя видишь в нашем отряде через несколько месяцев? Есть ли у тебя рекомендации от других паладинов Ордена Священного Дуба? На какое вознаграждение ты рассчитываешь? При ответе учти, что истинно следующий по пути Дуба должен довольствоваться малым.

Кенку смущенно потупил клюв.

– Вероятно, я задал слишком высокую планку, – с деланным разочарованием проговорил Август. – Позволь тогда хотя бы оценить твои боевые способности. Что ты умеешь?

На последнем вопросе птицелюд заметно оживился. Он завертелся на месте, высматривая потенциальную цель для демонстрации. Парень в рубашке выглядел слишком хлипким, тифлингша – слишком агрессивной, лучница – слишком увертливой, а показывать свои умения на непосредственном нанимателе кенку не решился. Он закатал рукава, потер дрожащие ладони друг об друга и свел их вместе, словно стараясь удержать тающий комок снега.

Шарик голубоватой энергии быстро раздулся от размера пуговицы до хрустального шара. Прерывистое гудение и дребезжание заклинания заставили кенку сомневаться, что он все делает правильно, хотя он часто проделывал подобное в прошлом. Как бы он ни пытался показать, что все идет по плану, окружающие уже начали догадываться о его сомнениях.

Придав себе самый уверенный вид из всех возможных, птицелюд бросил шар в сторону леса. В полете шар сплющился и резным диском ударился о ближайшее дерево, заставив его разлететься в щепки.

– Август, спокойно… – затараторил Иоахим, когда лицо друга исказилось, не в силах передать весь спектр эмоций паладина.

– Теперь я за то, чтобы птица осталась! – через смех и слезы выдавила Октавия.

Птицелюд в недоумении посмотрел на результат своих трудов, а потом на вскипающего сэра Бивербрука. Щит с эмблемой Ордена Священного Дуба, изображающей, собственно, огромный дуб, намекнул кенку, что он кое-что упустил из виду.

– Цветет роза́, доится коза́… – хрипло пропел он начало присказки, с которой мужики в его родной деревне шли на сенокос, и приставочным шагом придвинулся ближе к пораженному дереву.

Под внимательным взглядом рыцаря, уже готового выхватить меч и порубить кенку как мясник курицу, птицелюд все с тем же напевом положил руки на оскольчатый пень. Песня из понятных слов и мотивов превратилась в неразборчивый магический наговор.

Маленький росток вылез из глубины пня, разрастаясь до миниатюрного деревца. С каждым прибавленным сантиметром его роста Август становился все спокойнее.

– Неплохо, – сквозь зубы произнес рыцарь, – но больше не стоит оскорблять природу. Разрушения придется отрабатывать перед ней очень долго.

Кенку согласно закивал и пробормотал слова того же заклинания над ближайшим ореховым кустом. Вытянувшаяся на добрый метр новая ветка нанесла ему неожиданно мощный апперкот, и только чудом птицелюд остался на ногах.

– Не стоит зря тратить силы. Искупишь свою вину посредством помощи Ордену Священного Дуба.

Таков и был изначальный план, подумал кенку, но не стал ничего уточнять. Несмотря на затухающую злость, рыцарь выглядел крайне довольным, навязав «новые» условия визитеру.

– Засим откланяюсь, – полузевнул, полухрюкнул паладин, – после столь насыщенного дня медитация будет особенно приятной.

– Медитация, – злобно хихикнула Октавия, но уже сильно после исчезновения Августа внутри тента, – с невероятно убаюкивающей мелодией.

В подтверждение ее слов из палатки знатного рыцаря действительно раздался по-знатному громкий храп.

– Сумеешь заснуть? – кивнула тифлингша птицелюду, уже расстилавшему спальник. – Мы-то знакомы с ночными выступлениями сэра Августа, а тебе с непривычки наверняка сложно будет.

Кенку неопределенно повел плечами. Сразу выдавать новым спутникам то, что ему не нужен сон, он побоялся. По своему опыту он мог сказать, что людей напрягало наличие рядом вечно бодрой птицы, особенно если эта птица с немигающим взглядом нависала над ними во время пробуждения.

– Так как тебя звать? – не унималась Агарвейн.

– А…

– Только попробуй сказать букву «г», – осклабилась Октавия.

– …А… арвейн-охотница?

– Признаю, тут ты меня уел.

– Роса, – сдался кенку после неловкой паузы, – Роса-Роса.

– Роса так Роса, – пробормотала тифлингша, не ожидав такой результативности, – спокойной ночи тогда.

Она ругнулась себе под нос, наконец заметив, что щепки от браво уничтоженного Росой дерева засыпали ее спальное место. Махом широкой ладони она сгребла крупные куски древесины и подкинула в тлеющий костер, но оставшиеся острые опилки обещали сделать ее ночь незабываемой. На помощь тифлингше пришла Агарвейн, начавшая упорно собирать мелкие щепки по одной штуке.

– Как ты сразу поняла про демона? – спросила Октавия, пока они вдвоем пытались не поставить себе кучу заноз.

– Роса криво накалякал, но правильно. Ну, ты же ведь узнаешь человека в палке, палке и огуречике? Вроде схемы, которая сразу понятна тем, кто либо в книжках много про балоров читал, либо видел их своими глазами. Я отношусь к первому типу, а наш новый товарищ, похоже, ко второму. Никогда бы не подумала, что встречу еще одного выжившего после встречи с балором…

– Еще одного?

– У нас в ордене много интересных личностей, – хмыкнула охотница, – а балоры те еще кровожадные твари. Даже среди демонов они считаются одними из самых сильных и опасных монстров. Многие из них даже руководят целыми легионами на Войне Крови. Это когда на нижних планах существования демоны и дьяволы сражаются, чтобы…

– Да, очень познавательно, – неожиданно резко прервала ее Октавия, – кажется, мы почти закончили с опилками. Спасибо, дальше я сама разберусь.

Агарвейн без лишних вопросов пожелала тифлингше приятных снов и удалилась к себе. Октавия чувствовала внутреннюю необходимость извиниться, но решила оставить разговор до утра.

Ее мутило. Ком тошноты подошел вплотную к горлу до появления кислого привкуса во рту. Будь Октавия дома, она бы посреди ночи растолкала брата, чтобы он сделал что-нибудь для выздоровления любимой сестрицы. Но она не хотела давать слабину здесь, среди хоть и приятных, но малознакомых людей, перед которыми она старалась держать созданный образ.

«Поспи, и все пройдет», – вспомнила она слова брата. Провалиться в сон казалось хорошей идеей – так промотается время, и, возможно, сильный организм тифлингши сам как-нибудь разберется со своим самочувствием.

                                         * * *

Холодный пот пропитывал шершавую и колкую ткань спальника, прилипшую к телу на манер ежовой шкуры. Октавия только наполовину осознавала, что находится во сне, поэтому лежанка казалась приложенным к пояснице теплым желе.