Обнаружители Магии. Неприступная крепость

– А должен? Для меня ничего не произошло, кроме приступа, после которого я очнулся у вас на ручках.

– Ты не помнишь, как ты… – Агарвейн поджала плечи и сморщила лицо, по-животному водя носом.

Когда охотница изобразила удар кошачьей лапой, Октавия загоготала во весь голос.

– Я бы счел, что вы надо мной шутите, – тоже хохотнул Иоахим, – но у меня нет причин так считать. Твое исполнение слишком искренне и полно самоотдачи.

Волшебник вылез из спальника, чтобы тоже сесть на корточки и освободить немного места спутницам. Палатка пошатнулась, когда он чуть не завалился на бок, но в итоге выстояла перед напором, скрывая трио от окружающей действительности.

– И нет, я понятия не имею, о чем вы, – сказал он, склонившись к подругам. – Я помню только как вырубился, пришел в себя, а вы на меня с первобытным ужасом смотрите, будто я голову кому-то отгрыз.

– Или был готов на это, – закивала Октавия и получила от Агарвейн локтем в бок.

– Сейчас хотя бы живчиком выглядишь, – охотница прищурилась, вглядываясь в полутьме в черты бледноватого лица волшебника, – а то на привидение был похож. Да и ни слова не произнес, как проснулся, весь день молчал.

«Живчик» попытался снова улыбнуться, но Агарвейн и Октавия увидели странную, расплывающуюся гримасу.

– Опять?! – дернулась тифлингша.

– Нет-нет, я в порядке, – замахал руками Иоахим, – в относительном. Все же кое-что изменилось, и это непривычно. Я знаю, что я… я знаю, кто я. Но я не помню, откуда появилось это знание. Факт, взявшийся из ниоткуда в моей голове, как умение дышать или моргать.

Он шумно сглотнул и осел обратно на спальник.

– Но я не могу принять такое знание, – волшебник отвел от спутниц взгляд, – я знаю, но я не понимаю, как все происходящее возможно. Почему отец ничего не сказал мне? Почему он вообще…

– Иоахим, – Агарвейн придвинулась к нему ближе, – тебе и не надо понимать. Какая разница, фамильяр ты или нет, человек или чудище планарное. Сейчас ты наш товарищ, и иначе мы тебя не воспринимаем, какие бы ты рожи ни строил. Не переживай, все вместе мы что-нибудь придумаем. А коли не придумаем – твоего отца или кто он там тебе из-под земли достанем и все разузнаем.

Охотница на мгновение осеклась, припомнив обстоятельства прошлого припадка волшебника. Она похлопала его по плечу – и для ободрения, и для понимания, насколько ее слова повлияли на друга.

– Ты права, – отозвался он к ее облегчению, – безусловно, права. Про «чудище» немного обидно было, но тут я тоже возразить ничего не могу. Однако у нас возникнут сложности с поисками моего…

Краткая пауза заставила обеих девушек снова напрячься, но волшебник продолжил:

– …моего отца. Я не в силах искать его самостоятельно, потому что в письме он приказал этого не делать. Я теперь понимаю, что это приказ, а не мое невесть откуда взявшееся нежелание, но обойти запрет все равно невозможно. Как будто я вижу кипящий котел и умом убеждаю себя, что внутри холодная вода, но рефлексы не позволяют сунуть туда руку. Думаю, мой недавний приступ случился именно из-за попытки обойти приказ.

– Ты не умеешь слушать, – раздался зычный бас где-то над головой Иоахима, – с чего ты решил, что будешь искать отца сам?

Громадная тень, казавшаяся изнутри палатки тенью дерева, внезапно зашевелилась. У «дерева» появилось вполне отчетливое пузо, которое «оно» с удовольствием почесало «ветками».

– Подслушивать нехорошо, сэр Август, – скривилась Октавия.

– Нехорошо обсуждать планы отряда без члена отряда, – парировал рыцарь. – Я рассчитывал, что у вас хватит благоразумия вылезти из палатки к костру и известить меня о дальнейших действиях. Но, к моему великому сожалению, вы так и продолжаете прятаться и шептаться, не советуясь со мной!

– Мы не прячемся, – твердо и громко ответила Агарвейн.

– Вот и славно, – едкости в тоне Августа не убавилось, – тогда слушайте мой план: мы едем в Синий Предел, я завершаю свой поход, а потом помогаю Иоахиму найти отца!

– Ни в какой Синий Предел я не поеду, – прорычала Октавия, – ваш план плохо попахивает, сэр Август. Я бы даже сказала, что он воняет, как и вся история с вашим Орденом Священного Дуба.

– Если вы чувствуете запашок, то вам следует задуматься над приемом внеочередного душа, а мой план надежен и продуман. В Синем Пределе на меня снизойдет благодать Дуба, и я преисполнюсь настолько, что в два счета решу проблему Иоахима! Не о чем переживать, мой друг, уверуй в святость моего похода, и тебе воздастся!

«Воздать» Август решил почти моментально, опрометчиво попытавшись по образцу Агарвейн похлопать Иоахима по плечу с той лишь разницей, что между ним и волшебником была ткань палатки. Под вопросительное ойканье лучницы и яростные рыки тифлингши палатка сложилась прямо на троицу внутри.

Три палаточных горба сперва сидели неподвижно. Самый большой из них задрожал первым:

– Сэр Август, – нарочито елейно проговорила Октавия, – если вы хоть раз натянете вожжи в сторону Синего Предела, то я клянусь, что сложу вас так же, как вы эту палатку.

– Без обид, сэр Август, но по-твоему мы уже разок сделали, – глухо произнес голосом Агарвейн второй горб. – Не то чтобы я не любила внезапные приключения и отстрел загадочных тварей, но в Змеиной Горе я чуть ноги не протянула. Пора пробовать другие варианты, а не путь Дуба.

Охотница ловко разгребла выход на воздух и себе, и компаньонам. Выбравшись на волю из тканевого плена, Октавия гневно фыркнула на Августа, но дальнейшим разборкам воспрепятствовал Иоахим.

– Тогда в форт Колберри за артефактом для поисков леди Элидии? – со странной натужной бодростью спросил он. – Не то чтобы у нас был выбор. Разыщем леди Нэш, а уж она точно сможет мне помочь и с приказами отца разобраться, и с его розыском, и вообще со всем происходящим. Заодно и денег получим от Ложи Совета, и доброе дело сделаем для Союзных Земель, найдя их главную арканистку!

– Поясни-ка мне одну вещь, – задумчиво протянула Агарвейн, – ты реально хочешь ввязываться в эту историю? Искать великую волшебницу, у которой все всегда шло по плану, а тут она как под землю провалилась, и ее днем с огнем не сыскать? Хочешь продолжать, несмотря на свое состояние и пропажу мужа леди Нэш, который тоже отправился по ее следам и умудрился пропасть среди трех сосен в Срединном лесу?

– Ты же сама хотела помо… – недоуменно шепнула Октавия, но охотница не глядя и с размаху заткнула ей рот ладонью.

Волшебник подбоченился, с ироничным недоверием смотря на собеседницу.

– Таков и был план, – сделал он ударение на последнее слово, – мы и должны были изначально ехать в форт Колберри, а не отвлекаться на выслеживание сэра Кассиля в чаще. Быстрее заберем из форта артефакт – быстрее вернемся в Лоркон и быстрее найдем леди Нэш.

– Не-а, – неожиданно Агарвейн замотала головой так быстро, будто Иоахим только что сморозил невероятную глупость, – нет, нет, нет. Стремный гном Вилвикен, главный шпик Ложи, сказал нам сперва поискать сэра Кассиля. А вот ректор академии Лоркона как раз хотел, чтобы мы поехали в форт сразу. Ты даже про поиски леди Нэш говоришь его фразами!

– Ох, дьяволы Девяти кругов, – промычала Октавия, все же освобождаясь от ладони Агарвейн, – я поняла.

– А я не понял, – скривился Иоахим, – разъясните мне, идиоту, потому что идиотом я очень не люблю быть.

– Ты хочешь в форт Колберри? – Охотница сложила руки на груди. – Или тебе сказано туда ехать? Сказано человеком, с которым по какой-то причине у тебя ментальный контакт, как с твоим отцом?

Треск костра заглушил тихий ответ волшебника. Уголки губ моментально опустились вниз, придавая его лицу обиженное выражение – обиженное то ли на прозорливую охотницу, то ли на непрозорливого себя, то ли на…

– Ну и слизень сидит в кресле главы академии, – сплюнула Октавия в сторону, – мы же и так согласились искать Элидию за золото.

– Вот тебе и помощь от сильнейших магов континента, – Агарвейн развела руками с таким видом, будто хотя бы раз в неделю один из ее друзей оказывался фамильяром, – своего они не упустят. Небось он сразу все про Иоахима понял и решил его перепризвать как собственного фамильяра. Ты б у него уточнил, как это работает?

– Не могу, – простонал Иоахим, – не могу, Агарвейн. Теперь я припоминаю, как он запретил говорить с ним, пока мы в Срединном лесу. Я даже пикнуть не смогу по ментальной связи. Боги, у меня сейчас мозги вскипят.

– Мы что-нибудь придумаем, – взгляд Октавии стал настолько растерянным, что волшебник сильно засомневался в ее способности придумывать.

Громкое ржание вернуло тифлингшу из раздумий. Конь, ведомый Августом за уздцы к центру лагеря, чуть не вступил в костер из-за невнимательности хозяина. Август одной рукой держал поводья, а второй торопливо натягивал штаны. Оба действия могли назваться успешными, если бы целями рыцаря были одна одетая нога и чуть подкопченная конина.

– Вы придумывайте, а я буду действовать, – пропыхтел он, поворачиваясь к Октавии задом якобы в попытке влезть в штаны второй ногой, – собирайся, мой друг, мы едем избавлять тебя от этой напасти.

– В Лоркон? – удивленно воскликнул Иоахим.

– Нет же, – фыркнул Август, раздраженный недогадливостью друга, – прочь из Срединного леса. Пусть наши прелестные спутницы останутся в лагере, пока мы отбудем на границу леса. Ты свяжешься с заколдовавшим тебя магом и дашь ему понять, что обо всем догадался.

– И что это даст?

– Будь мастер Лентин человеком чести, он тут же развеет заклятье!

– Я и есть заклятье. Лучше меня не развеивать.

– Я не знаю, как ваша магия работает. Вы колдуны, вы в этом больше разбираетесь, – прокряхтел рыцарь, наконец справляясь со штанами, – я же мыслю категориями долга и чести, мой друг, и готов решить все твои проблемы. Садись на моего коня и поехали навстречу решению!

– Да, могущественный маг по просьбе фамильяра просто так возьмет и сделает его свобо… – полувысказанная мысль казалась Октавии настолько очевидной, что она сперва не поверила глазам. Иоахим покорно запрыгнул на коня, словно магические приказы ему отдавал не Эинвен Лентин, а сэр Август Бивербрук.

– Будь что будет, – сказал волшебник в ответ на немой вопрос в ее глазах, – я не могу сидеть сложа руки после произошедшего. Август прав, мне надо дать понять мастеру Лентину, что добровольной марионеткой я быть не собираюсь.

– Но готов стать недобровольной.

– Агарвейн недавно продемонстрировала, что мы способны отличить приказ от моих личных желаний, – грустно усмехнулся Иоахим, вглядываясь в выжидающую неизвестность леса, – и я надеюсь, что делать из меня совсем бессознательного болванчика ему будет невыгодно. Вряд ли я тогда отыщу леди Нэш.

С этими словами он похлопал Августа по плечу, уведомляя о своей готовности. Рыцарь пришпорил коня и унес на нем волшебника в темноту.

                                         * * *

Сэр Бивербрук, несмотря на все его природолюбие, подгонял отягченное двумя всадниками животное так, будто все дьяволы Девяти кругов дышали ему в спину. В свете звезд и лунного серпа Иоахим различал только посеребренные верхушки деревьев, качающиеся от ветряных порывов, которые, как казалось ему из-за быстроты езды, выходили из-под копыт коня Августа.

– Нам еще долго? – спросил волшебник у друга, но тот чересчур увлекся дорогой и то ли не услышал вопроса, то ли счел его бессмысленным. Иоахим был готов поставить на второй вариант все содержимое своего кошеля, значительно похудевшего после лорконского борделя.

Волшебник держался за бока впереди сидящего Августа и пытался не скатиться с коня, на котором из-за рыцарских объемов оставалось слишком мало места для второго всадника.

Сейчас ездовую тряску Иоахим воспринимал как божественное благословение – дорога не давала волшебнику времени на подумать, и это был тот редкий случай, когда думать ему абсолютно не хотелось.

Только обрывки воспоминаний об отце настойчиво всплывали в его голове. Когда конь чуть сбавил шаг и маг перестал беспокоиться о падении, ему поневоле пришлось искать в памяти хоть что-то, что сделало бы его нынешнее состояние менее тошнотворным.

Его отец по многим меркам мог называться (и многими людьми назывался!) странным. Расскажи Иоахиму кто-нибудь о причудливом фамильяре-человеке, волшебник в первую очередь прикинул бы, насколько такая магия сложна и безумна по шкале от нуля до Грегора Зальца. С горестным унынием Иоахим отметил, что подобная придумка вполне в стиле отца – безусловно, могущественного, но замкнутого мага, предпочитавшего светскому обществу компанию книг и единственного сына.

Теперь с новоприобретенным знанием Иоахиму казалось, что подсказки о его природе были разбросаны везде: в отсутствии людей вокруг Грегора, в поведении родителя и в строгости его воспитания. В сухом отчитывании за кляксу на переписанном заклинании, в пренебрежительных отзывах о дамах из «Девяти кругов Рая», в легких подзатыльниках за нецензурную брань в детстве, в назначенных переработках из-за замеченной в лавочных счетах недостачи, которую Иоахим уже даже не помнил, на что спустил, – возможно, на тех же дам.

В пробивающемся сквозь дверные щели свете одинокой свечи, вечной спутницы отца при его ночных работах над… чем-то. Он никогда не рассказывал, а Иоахим никогда не спрашивал. Краем уха волшебник слышал, как отец объяснял Библиотекарям очередное придуманное заклинание для целей богини Знания и щедро приправлял рассказ теорией магии. На памяти Иоахима это был единственный раз, когда Грегор снизошел до объяснений ордену Айун. В будущем такого не повторялось, потому что отцу не понравилось «распинаться перед кучей остолопов с оловянными глазами», а Библиотекари справедливо решили, что раз магия работает, то разбираться в ее механизмах им совершенно не обязательно.

Нет, подумал Иоахим, ничего из этого не предвещало беды. Она застала его врасплох – волшебник ждал ее в Лекмантриме, когда взбудораженный Грегор ворвался в комнату и сказал сыну-подростку сиюминутно собрать все вещи в дорожную сумку, чтобы уже через день оказаться на корабле, державшем курс на Эфребис. Иоахим ждал беды, когда красный дракон сжег одним залпом дыхания целый квартал Лоркона неподалеку от их лавки, а культ драконьей богини Тиамат шел с факельным шествием по улицам столицы Союзных Земель, и ничто не могло его остановить.

Плохое всегда было снаружи, и когда оно оказалось внутри, в самой сущности ничего не подозревавшего Иоахима, волшебник спасовал.

Он вспомнил последнюю встречу с отцом, единственным человеком, придававшим ему уверенности в наступлении завтрашнего дня.

«Вернешься домой – обсудим твое поведение», – холод в голосе Грегора был способен заморозить воды Светлого океана.

Причиной для приступа отцовского гнева стали последние слова самого Иоахима. Волшебник пожалел, что вспомнил и их тоже. Сколь многое могло пойти по-другому, подумай он тогда прежде, чем ляпнуть.

Быть может, ничего бы из последующих событий не произошло, и он был намного счастливее, не осознавая реального положения дел. Он чувствовал бы себя увереннее и устойчивее, чем…

…чем пассажиром на коне, шагающем с дороги на обочину, а с обочины в лес через заросли кустов.

– Ты куда нас везешь? – прошипел волшебник.

– Все туда же, – глухо ответил Август, – прочь из Срединного леса. Но нам надобна небольшая остановка.

Иоахим, определив для себя вероятную причину, спорить не стал и спешился вслед за рыцарем. Но тот неожиданно дернул коня за уздцы, вынуждая животное сесть, а затем и сам тяжело опустился рядом с ним на корточки.

У сэра Бивербрука было много причуд. За неполные два месяца пребывания рядом с паладином Иоахим уяснил, что главными особенностями Августа являются непостоянство и непредсказуемость. До недавнего времени рыцарь не говорил и считался немым, поэтому заинтересованность волшебника в изучении жестового языка сильно поспособствовала начинающейся дружбе. В Лесной Заставе у Августа прорезался голос, но слог его был настолько высокопарен, что у Октавии от каждого произнесенного рыцарем слова проступали желваки от ярости. После приключений отряда на Змеиной горе речь Августа подрастеряла былой благородный лоск, причем изменения произошли за десяток минут ритуала у Священного Дуба.

Поэтому Иоахим молча отвернулся. Раз Августу надо сделать свои дела так и никак иначе, то долг волшебника – принять чудачества друга и не мешать ему самовыражаться.

– Садись, – сказал рыцарь за спиной волшебника.

– Я не хочу, спасибо.

– Садись, говорю.

– Не втягивай меня в это.

– Прекращай упрямиться, нас заметят!

– Кто тебя тут заметит? – все же огрызнулся Иоахим, но вскоре понял, что зря.

Рыцарь утянул друга за кусты, прежде чем огонь факелов выхватил силуэт волшебника из темноты.

Конный отряд из двух десятков всадников промчался по дороге. На их скорости наверняка невозможно было что-либо разобрать даже при дневном свете, но волшебник и паладин предпочли не проверять это предположение. От стука множества копыт Иоахиму казалось, что его самого слегка потрясывает, а металлический отблеск доспехов и оружия навевал неприятные ассоциации с городской стражей. При свете факелов развевающиеся багровые плащи виделись огромными языками пламени, сжирающими пожаром лес по мере продвижения по дороге.

Конница исчезла за поворотом, как солнце за горизонтом, унося с собой цветность окружения. Иоахим и Август вновь очутились в темноте и тишине, и единственным нарушителем спокойствия был недовольно посапывающий конь, чьи челюсти оставались сжаты рыцарем.

– Патруль? – неуверенно спросил Иоахим.

– Мало ли какие вооруженные отряды могут ездить по ночным дорогам, – со знанием дела произнес Август и наконец отпустил морду коня, чтобы тот с фырканьем опустил ее к негустой траве под ногами. – Будь они хоть трижды стражниками, во тьме даже для праведной души таится множество искушений. Особенно когда такой отряд сильно превосходит встреченных путников количеством.

– Они серьезно вооружены, – поежился маг, – ты прав, лишний раз испытывать судьбу не хочется. Но ты видел красные плащи?

– Видел, – брезгливо поморщился рыцарь, – небось снова эти отщепенцы, прислужники мертвого любителя дварфов. Тем лучше, что мы с ними не столкнулись, иначе я бы за себя не ручался.

Прошлая короткая, но запоминающаяся встреча с Багровой Стражей в Срединном лесу закончилась благополучно благодаря Иоахиму и его навыкам магического убеждения. Загадочный орден людей в красных плащах сперва увлек сэра Бивербрука своими идеями о сосредоточении власти над континентом в одних руках – предпочтительно в тех, которые будут принадлежать кому-то похожему на тирана Овирина Фрэйна. Расположение Августа к Багровому Ордену быстро сошло на нет, когда Иоахим рассказал ему о нелюбви тирана к эльфам и, что еще хуже, о его союзе с дварфами, коих рыцарь считал основными виновниками страданий природы.

– Это большой отряд, – нахмурился Иоахим, все еще всматриваясь в деревья у поворота и силясь увидеть хотя бы блик факельных огней, – я и не думал, что Багровая Стража так многочисленна.

– Стадо, – фыркнул Август, – ведомое стадо. Видишь ли, мой друг, люди часто счастливы принимать на веру глупейшие идеи на свете и идти по ложному пути. Будь у них хоть толика рассудка, они носили бы зеленые плащи вместо красных!

Рыцарь похлопал коня по загривку, и ужинавшему животному не оставалось ничего иного, кроме как оторваться от трапезы, чтобы вновь повезти двух путников на окраину Срединного леса.

                                         * * *

– Их долго нет.

Агарвейн неопределенно повела плечами на очередную попытку Октавии начать разговор. Тифлингша битый час придумывала, как бы ей добиться ответа от охотницы, и отступать от своего была не намерена.

– Интересно, что глава Академии скажет Иоахиму, да?

– Угум.

Эту реакцию Октавия восприняла как маленькую победу.

– Даже и подумать не могла, что он фамильяр.

– Угум.

– Выглядит совсем как человек!

– Угум.

– Он был таким грустным, когда говорил об отце.

– Ага.

Фантазия Октавии резко кончилась. Завернувшаяся в спальник Агарвейн внимательно наблюдала за тлеющими лучинками в костре и так и не перевела взгляд на спутницу.

– Ничего, он справится, – неожиданно сказала охотница после паузы. – Плохо, конечно, когда живешь с человеком бок о бок много лет, а потом он свое истинное-то личико все равно показывает. Или ты сам выясняешь. Даже не знаю, что хуже.

Мурашки пробежали по спине тифлингши. Агарвейн говорила так, будто знала.

Во время путешествий с Обнаружителями паранойя Октавии сильно поутихла, несмотря на встречу с посыльной от семьи в Лесной Заставе. Однако сейчас тифлингша услышала прямой намек, расцененный ею как издевательство.

Мать вполне могла запутать следы. Например, сперва прислать к ней немощную девку за пару десятков золотых, чтобы усыпить бдительность, а потом нанять профессионального охотника, способного втереться в доверие…

– Говоришь со знанием дела, – ядовито ответила Октавия.

Агарвейн наконец с удивлением повернула к ней голову.

– Да у всех такое было, кого в ордене моем ни поскреби. Скажешь, что не было, – соврешь.

– У тебя тоже? – Тифлингша сложила руки на груди. – В Синем Пределе? Может, я слышала что-то об этом?

– Ага, в Синем Пределе. И не, вряд ли слышала.

– Слушай, если считаешь меня назойливой и не хочешь разговаривать, то просто скажи об этом вслух. Я в курсе, что умею донимать, но границ иногда не вижу.

– Я так не считаю.

Охотница медленно моргнула. Так медленно, что Октавия уже успела принять ее за спящую.

– Время позднее, а наши товарищи укатили в ночной лес разбираться с могущественным магом ровно в тот момент, когда мы должны были отправляться на боковую. Я спать хочу, Октавия. Твои разговоры очень здорово помогают не уснуть, но сил отвечать у меня уже нет.

В подтверждение своих слов Агарвейн так сладко зевнула, что нижнюю челюсть Октавии свела судорога. Тифлингша удержалась от того, чтобы последовать ее примеру, – остатки ярости, тлеющей, как их походный костер, сдерживали любое проявление эмпатии.

– Спи тогда. Тебе незачем их ждать.

– Еще как есть зачем! – Следующий зевок Агарвейн прикрыла краем спальника. – Одно из правил Ордена Великой Охоты – на привале должны быть все, чтоб отдых и дежурства были равномерными. Да и коль они не вернутся через час – значит, заплутали или встряли в передрягу. Придется их искать, а спросонья я мало какие следы разгляжу. Проще не спать.

Охотница не замечала перепадов настроения Октавии, и та постепенно успокаивалась от рассудительности ответов собеседницы.

Предположение о работе Агарвейн на Кларимьеров теперь казалось тифлингше невероятной чушью. Легкий укол вины чуть не заставил Октавию извиниться за свои додумки перед ничего не подозревающей спутницей.

– Заплутали – их проблемы, а твой сон важен конкретно для тебя, – с грубоватой заботой в голосе сказала она, – спи.

Агарвейн все же покорно прикрыла веки. Октавия, в этот момент будто получив разрешение пялиться, уставилась на умиротворенное лицо охотницы. По наблюдениям тифлингши, ее напарница умела проваливаться в сон моментально. Со стороны это выглядело жутко, а слышалось еще хуже – из-за приобретенных в Ордене Великой Охоты мутаций дыхание и сердцебиение Агарвейн почти останавливались во время отдыха, что заметил Иоахим во время первого совместного привала. Запаниковавший волшебник, в свою очередь, сделал все, чтобы это заметили и остальные Обнаружители, и разбуженной охотнице пришлось долго доказывать, что она все еще жива и такая физиология нормальна для членов ее ордена.

В попытках расслышать ее тихое сопение Октавия придвинулась ближе, но даже колыхание травы в ночном лесу было громче спящей Агарвейн. Сама того не осознавая, тифлингша склонилась над охотницей. Сперва она всматривалась в края шрама, зарубцевавшегося в окружении россыпи еле заметных на сероватой коже веснушек, но затем ее внимание привлекли уголки темных губ.

Несмотря на исцеление от яда твари, обитающей в недрах Змеиной горы, Агарвейн все еще восстанавливалась после подземных приключений Обнаружителей. Как и сейчас, Октавия подмечала, что изредка недовылеченное отравление все же дает о себе знать, проявляясь как случайные точечные позеленения на коже.

Октавия хмыкнула. Зеленоватые разводы у губ выглядели не страшно, а забавно, будто перед сном охотница съела пару килограммов клевера.

Ресницы Агарвейн задрожали, и тифлингша с запозданием поняла, что чересчур увлеклась – лицо охотницы находилось в десятке сантиметров от ее лица.

– И чего тормозим? – необычайно бодро для вырванного из сна человека спросила Агарвейн.

Прежде чем Октавия успела отпрянуть и пробормотать оправдания, а заодно и понять смысл вопроса, охотница ловко вылезла из спальника и одним ударом ноги по котелку с водой потушила костер.