Сущность

Катя открыла дверь с красным заплаканным лицом, обняла Леру и зашептала:

– Лерочка, я всё знаю. Господи… Бедный, бедный Дима. Держись, милая, ради Алисы.

Лера всхлипнула, уткнулась носом в плечо сестры. Боль в сердце распирала изнутри так, что хотелось заорать. Лера с силой сжала челюсти, пытаясь удержать себя в руках. Наконец она справилась с собой и тихо отрывисто сказала:

– Катя, давай пока не будем об этом. Пожалуйста. Ни о чём не спрашивай. После. Я не хочу, чтобы Алиса услышала об этом. Не могу. Я и так держусь из последних сил. Для неё, и для всех остальных Дима в командировке. Пока так. Прошу тебя, не говори ничего больше об этом.

– Хорошо, милая, как скажешь. Алисе лучше не знать, ты права. Ей и так досталось.

– Послушай, Кать. А… ты? Ты откуда ты узнала? – эта простая мысль только сейчас пришла Лере в голову.

– Я тебя потеряла. Ты же написала записку, что побежала домой. А после не брала трубку, и мы с Алисой пошли тебя искать. Туда, к вам домой. Дошли до двери, звонили, стучали. Высунулась твоя соседка и рассказала мне… обо всём, что случилось.

– А Алиса? Она тоже слышала слова соседки?

– Нет, она говорила тихо. Шептала мне в ухо. Алиса точно не могла ничего услышать, не беспокойся насчёт этого. Ну что же мы с тобой, так и будем в коридоре стоять? – Катя разжала объятия, мягко подтолкнула Леру в сторону кухни.

– Подожди. А где моя дочь?

– Да там, в гостиной сидит. Опять рисует что-то, – Катя мотнула головой в сторону закрытой двери. – Она какая-то странная сегодня. Даже телевизор не смотрит…

Сестра потянула застывшую на месте Леру, взяв за предплечье. На Катиной руке чуть пониже локтя выделялся сине-бордовый, чуть припухший свежий кровоподтёк овальной формы, как от укуса.

– Что это у тебя на руке? – прошептала Лера.

– Ну… Так… Ничего… – скривилась Катя.

– Говори, Кать, не темни…

– Ну ладно. Не хотела тебе сейчас об этом говорить. Это Алиса меня укусила…

– Что? – не поверила Лера. – Ты ничего не путаешь, Кать? Как это – Алиса укусила? Она на это просто неспособна.

Катя тяжело вздохнула:

– Сама удивилась бы раньше, что Алиса может так себя вести. Всё эта ужасная игрушка. Я только хотела постирать ей платье, да и всю её не мешало бы закинуть в стиралку, а твоя дочь не разрешала. Упёрлась, как баран – нет, и всё. Но я всё-таки попыталась настоять, хотела взять без разрешения. Видишь, что из этого получилось. Я только протянула руку к этой кошке драной, как Алиса та-а-ак взвизгнула. Я никогда не слышала раньше, чтобы она так орала. Как ненормальная. И вцепилась зубами мне в руку…

– Боже мой. Бред какой -то… – Лера беспомощно переводила взгляд с укуса на Катиной руке на её лицо. – А игрушка? Что за кошка драная, Кать? Почему она ужасная? Я не помню, чтобы Алиса брала из дома такую, она при мне складывала вещи в сумку.

– Ну… Катя запнулась. – Такая – большая белая кошка с бантиком и в жёлтом платье, которую Дима недавно привёз Алиске.

– Что? Лиза? Откуда она взялась? Она же оставалась там, у нас дома, – потрясённо выдохнула Лера. – Чертовщина какая-то. Катя, расскажи всё с самого начала. Откуда взялась Лиза у Алисы?

Катя виновато опустила глаза:

– Понимаешь, Лер. Я не знаю, как так вышло. Дверь вашей квартиры оказалась открыта. Я почему-то сначала и не заметила, когда стучала. Алиса потихоньку зашла туда, пока я разговаривала с соседкой и взяла Лизу там, у вас дома. Ну да, я не уследила за твоей дочкой, извини. Сама перепугалась до трясучки. Обернулась – а её нет! Я уже не знала, что делать, куда бежать. Как вдруг она вышла из вашей квартиры с этой кошкой в обнимку. Меня чуть кондрашка не хватила прямо там, а уж когда я взглянула повнимательней на Лизу, то просто ужаснулась. Она вся в кро… – Катя осеклась, испуганно прижала ладонь к губам.

– Я точно помню, что закрывала дверь. И зачем ты потащила туда Алису, после того, что случилось с Баксом? Зачем, Катя?

– Прости, Лер. Ты написала записку, что побежала домой. Где ещё я могла искать тебя? А насчёт двери… Может быть, ты хотела закрыть её, но забыла, Лерочка? – Катя успокаивающе поглаживала сестру по голове, виновато заглядывала в глаза. – Я взяла запасные ключи. Там, в ключнице, в коридоре, и закрыла замок на все обороты, не переживай.

– Было бы о чём переживать… – сквозь зубы выдавила Лера. – Пусть хоть всё вынесут к чёртовой матери. Диму уже не вернёшь.

Боль в груди снова сдавила грудь. Лера зажмурилась от рези в глазах и начала мысленно повторять: «Я не буду об этом думать. Дима в командировке. Дима просто уехал в командировку».

– Сестрёнка, милая, очнись, – потормошила её Катя.

Лера резко открыла глаза и наклонила голову, прислушиваясь. За закрытой дверью гостиной стояла непривычная тишина.

– Я в порядке, Кать. Пойду взгляну на Алису…

Она приоткрыла дверь и заглянула в комнату. Матово чернел экран выключенного телевизора. Дочь сидела за столом, к Лере спиной. В тишине слышался скрежет карандашного грифеля и еле слышное невнятное бормотание. Как ни старалась, Лера не смогла разобрать ни слова. На неё взглянули чёрные глаза Лизы, мордочка которой высовывалась из-за плеча дочери и сотрясалась в такт быстрым размашистым движениям её руки. Казалось, что девочка-кошка насмешливо подмигивает. Лера невольно вздрогнула. «Глаза стали как будто темнее», – поняла она, присмотревшись. Светло-серая полоска по краям исчезла, глаза полностью почернели и походили на глянцевые спинки жуков-скарабеев. Длинные ресницы выглядели подрагивающими лапками, дополняя сходство. Леру затошнило от омерзения, голова закружилась. Чёрные глаза смотрели ей прямо в лицо, ехидно подмигивая. Лера сердито сдвинула брови, встряхнула головой: – «Нет, это просто морок какой -то. Так не бывает, это всё моё дурацкое, чересчур богатое воображение. Может быть, и вправду, Алиса красит ей глаза?», – эта здравая мысль немного отрезвила. Лера с трудом отвела взгляд от кошачьей мордочки. Подошла к дочери, обхватила руками за плечи, зарылась носом в пушистые волосы, вдыхая родной запах. Алиса увлечённо рисовала, низко нагнувшись над листком бумаги, прикрывая его левой рукой. Она не бросила своего занятия и не обернулась навстречу матери, как это бывало всегда. Только перестала неразборчиво бубнить себе под нос.

– Алисушка, здравствуй. Как дела? – ласково и немного растерянно проговорила Лера.

– Привет, – коротко буркнула дочь. Она раздражённо дёрнула головой и плечами, словно пытаясь избавиться от объятий матери.

– Доченька, ты обиделась на меня за что-то? – с недоумением спросила Лера.

– Нет. Всё нормально, – отчеканила Алиса. – Убери руки, ты мне мешаешь, – и снова передёрнула плечами, резко мотнула головой, больно ударив Леру в подбородок затылком.

«Что с ней? – Лера выпрямилась, потирая подбородок. – Да… Она же заходила в квартиру», – при воспоминании о залитом кровью коридоре квартиры всё поплыло перед глазами. «У Алисы просто реакция на стресс. Вчера она вообще полдня молчала после того, как нашла Бакса. Неизвестно, что дочь испытала сегодня. Она ещё совсем маленькая и ранимая. Бедненькая моя» – Лера снова задохнулась от боли в груди. – «Нужно дать дочери время прийти в себя. Не давить». Ласково погладила по упрямо склонённой голове:

– Солнышко, пора идти купаться. После ещё немного порисуешь, посмотришь сказку, и нужно будет ложиться спать. Завтра понедельник, утром в садик.

– Хорошо, – недовольно буркнула Алиса. Карандаш звонко стукнул о полированную крышку стола, заскрежетали о пол ножки отодвигаемого стула. Дочь встала и повернулась, крепко прижимая к себе Лизу. Леру снова затошнило.

– Алиса, твоя Лиза немножко испачкалась. Давай ототрём ей лапки, помоем ботиночки, постираем одежду, если не хочешь класть её в стиральную машинку, – хрипло попросила Лера, содрогаясь от вида бурых пятен на жёлтом платье и светлых лапках игрушки.

– Нет. Не трогай Лизу, – дочь сердито нахмурилась, зло прищурив глаза. – Я не хочу и запрещаю к ней прикасаться. Она моя, а не твоя. – маленькие руки, прижимающие куклу к груди, напряглись. Побелели и заострились костяшки пальцев.

– Конечно, твоя, милая. Но ты же моешься и стираешь одежду, когда испачкаешься. Вот и Лиза хочет помыться… – Лера растерянно стояла перед насупившейся дочерью и не знала, что делать дальше. Она снова почувствовала резь в глазах от подступающих слёз: – «Не драться же с ней из -за этой ужасной Лизы…»

– Ты не знаешь, чего она хочет. Только я знаю и решаю, понятно? Если захочу, то сама её помою и постираю, – выкрикнула Алиса и решительно прошла мимо Леры, оттолкнув её с дороги.

Хлопнула дверь, звякнула задвижка ванной, зашумела льющаяся вода. Лера подошла и подёргала дверь – заперта. Обессиленно привалилась к стене, прижав разгорячённый лоб к прохладному бетону. Лера не помнила, сколько простояла так, в странном состоянии, граничащем между сном и явью. Очнулась от звука открывающейся двери. Алиса с мокрыми волосами прошла мимо неё, держа в руках завёрнутую в полотенце игрушку.

– Алиса…– тихо позвала Лера.

Дочь резко обернулась и сердито сказала, исподлобья глядя на мать:

– Я хочу спать одна. Иди к тёте Кате. И не заходи ко мне, я не разрешаю. А если зайдёшь, я буду визжать. Вот так, – Алиса широко разинула рот, приготовившись заорать.

– Нет-нет! Не надо, Алиса. Пожалуйста, не кричи, – рванулась к дочери Лера, взмахнув руками. – Если не хочешь, я не зайду…

Алиса молча отвернулась, взялась за ручку двери.

– А сказку на ночь? Ты же любишь? – с надеждой напомнила Лера.

– Нет, – отрезала дочь и с силой захлопнула дверь перед лицом Леры. Она немного постояла у закрытой двери. Ей хотелось зайти, вопреки желанию дочери, но она боялась расплакаться и напугать её. «Что же происходит с Алисой? Это уже за гранью. Она ведёт себя словно чужая. Хотя… С ней бывают приступы непослушания. Я просто не могла представить, что это случится сегодня, когда мне так хочется её обнять, прижать к себе. Она – единственное, что осталась от Димы… Нет, я уже не могу сегодня думать обо всём этом», – Лера с усилием отогнала мысли о муже. «Надеюсь, что завтра Алиса станет прежней милой ласковой девочкой», – убеждала она саму себя. «Ага, а Дима в командировке», – хихикнул ехидный голосок в её голове. Пол закачался перед глазами. Лера сжала виски руками и быстро пошагала в спальню Кати. Она сидела в кресле перед тихо бубнившим телевизором, глядя куда-то в стену над ним красными опухшими глазами.

– Катюш, пустишь меня? – сдавленным голосом спросила Лера.

Сестра вздрогнула и перевела на неё грустный взгляд.

– Конечно, заходи. Могла бы и не спрашивать. Я думала, ты Алису укладываешь.

– Она меня выгнала, сказала, что хочет спать одна. Не понимаю, что с ней. Раньше всегда как хвостик везде, и спать, и играть, – только со мной или с Димой, – Лера согнулась от боли, рот искривился, слёзы хлынули из глаз. Катя бросилась к ней, обняла, всхлипывая.

Лера рыдала и не могла остановиться, а Катя ласково поглаживала её по голове, горестно вздыхая. Неожиданно она задумчиво произнесла:

– У меня же есть коньяк. Совсем забыла. Сейчас принесу, – до слуха Леры донеслось звяканье посуды. Она с трудом открыла опухшие глаза и увидела Катю, протягивающую ей стопку с остро пахнущей янтарной жидкостью. Лера отрицательно помотала головой:

– Нет, Кать. Я же не пью такое. Во рту жжёт. Гадость.

– Пей. Легче станет. Как лекарство, сразу глотай и всё, – скомандовала сестра и сунула ей в руку стопку. Лера покорно выпила, отметив про себя, что совсем не чувствует вкуса. Внутри немного потеплело. Боль в груди вдруг показалась айсбергом, что немного подтаял от этой теплоты и даже немного уменьшился. Лера протянула пустую стопку Кате:

– Налей ещё.

– Ну, я же говорила. Легче станет, – Катя налила ещё по стопке. Приятное тепло растеклось по всему телу, растворив комок слёз, застрявший в горле и ещё сильней растопив кусок льда в груди. Лера сидела неподвижно, прислушиваясь к своим ощущениям. Боль притупилась, она боялась пошевелиться, чтобы не вернуть её вновь.

– Кать, давай ещё понемногу. Правда помогает. Вот уж не думала, что могу пить коньяк, как воду.

Сестра грустно усмехнулась, покачав головой:

– Да уж, действительно… Меня ребята-одногруппники коньяком отпаивали, когда родители погибли. Тоже пила и не чувствовала вкуса. Но именно в тот момент мне стало немного легче. До этого казалось, что сойду с ума. Ты тогда совсем девчонка была. Говорят, дети не понимают горя, как взрослые, и переносят его легче.

– Да, наверное, ты права. Просто дети любят сказки. Живут верой в чудо. Мне казалось тогда, что это дурной сон. Завтра я проснусь – и всё будет по-прежнему. Может потому, что не видела их после того, как… Не смогла попрощаться…

Автомобиль, в котором ехали родители, загорелся после того, как в него врезался грузовик на загородной трассе. Тела сильно обуглились, хоронили в закрытых гробах. Воспоминание об этом снова яркой вспышкой промелькнуло в памяти. Лера зажмурилась от боли в груди, глубоко вдохнула и сдавленно заговорила дальше:

– С такими мыслями и надеждами я прожила больше года. Пока наконец не поняла, что чуда не случится. Но за этот год я привыкла, что их нет рядом. Смирилась. Порой так хотелось их обнять, до боли. Мучительней всего осознавать, что не сможешь этого сделать никогда. Такое жестокое слово – никогда. Видимо, я повзрослела, когда поняла, что на самом деле оно означает. Чем старше становилась, тем больше чувствовала внутри себя… – Лера запнулась и прижала руку к груди. – Как-то я прочла статью о фантомных болях. Ты знаешь о том, что люди, потерявшие ногу или руку, чувствуют её всю жизнь? Она болит, эта пустота, понимаешь? Тогда я поймала себя на мысли, что мне это знакомо. Только вместо руки или ноги у меня словно отрезан кусок сердца, который постоянно напоминает о себе. Болезненной пустотой…

– Ты очень правильно выразила это ощущение, – грустно покачала головой Катя. – Точно. Фантомные боли. У меня те же чувства, хотя прошло уже столько лет. Ты знаешь… После того, как мама с папой погибли, во мне постоянно живёт страх. За тебя, Алису. Я никогда прежде не говорила тебе об этом. Я боюсь привязаться, полюбить кого-то ещё. Боюсь, что снова случится что-то ужасное.

– Так значит… Ты поэтому… – Лера изумлённо посмотрела на сестру.

– Да, поэтому, Лер. Не выхожу замуж и не рожаю. Ничего не могу с собой поделать…

Лера грустно покачала головой:

– Да. Я тебя понимаю. Только почему так получается, Кать? Родители. Теперь Дима. Налей ещё немного, – попросила Лера, чувствуя, как вновь холодеет айсберг внутри, больно сдавливая в сердце. – Знаешь, Кать. Мне всё время лезли в голову всякие дурацкие мысли о том, что Дима погибнет, разобьётся его самолёт или ещё что-то нехорошее случится. Может быть, это я виновата? Про Алису тоже постоянно думаю, что её украдёт маньяк, собьёт машиной, утонет, подавится чем-то и задохнётся, выпадет из окна и ещё всякое такое. Как услышу что-то плохое и сразу примеряю на себя. Сплошная чернуха в голове. Застрянет в мозгах и крутится, как заезженная пластинка – не отключить. Говорят, мысли материальны…

Катя возмущённо взмахнула рукой:

– Да ну, брось. Ты ни в чём не виновата, даже не думай об этом. Мало ли что в голову придёт. Мы же люди, мыслящие существа. Ерунда всё это про материальность. Это просто ужасное стечение обстоятельств, совпадение. Судьба. Фатум.

– Совпадение… – протянула Лера. – Представляешь, следователь, с которым я провела сегодня пол дня в полиции, бывший муж тёти Любы.

– Ничего себе. Дядя Валя, да? – удивилась Катя. – Я его хорошо помню.

– Да, Валентин Михайлович, его имя-отчество. А я вот поначалу и не узнала его. Он мне рассказал про Анжелу, если, конечно, это действительно её могила… – Лера пересказала Кате то, что услышала от следователя.

– Боже мой, какой кошмар, – выдохнула Катя, когда Лера замолчала. – Я помню про эти ужасные убийства. Все были в панике, особенно те, у кого дети росли. У девочки с нашего потока сестру убили, многие из универа ходили на похороны, и девочки с нашей группы там были, долго находились под впечатлением. Очень тяжело было всё это видеть, такое горе для родителей. Ходили всякие слухи о том, кто убийца. Говорили даже, что это сам Сатана спустился на землю, забирая невинные души. Потом шептались, что это девушка, которая тоже погибла. Но многие не верили и считали, что на неё просто повесили эти убийства. Подожди, а зачем он тебе это рассказал?

– Диму убили точно также, как и всех этих детей тринадцать лет назад, – сдавленно произнесла Лера, – ты понимаешь, о чём я?

Катя поперхнулась. Откашлявшись, она дрожащей рукой плеснула коньяк в стопку и залпом выпила.

– Валентин Михайлович думает, что это маньяк-подражатель. И что он мог следить за нами от кладбища. Ещё он попросил вести себя, как всегда, – Лера горько усмехнулась. – И никому не говорить о том, что случилось с Димой.

– Подожди, а как же… Прости, может я не вовремя, но от этого не уйти. А как же похороны? Как не говорить? У него же есть отец, мать?

– Диму пока не отдадут, следователь сказал, экспертизы какие-то делать будут, – она судорожно вздохнула. – Так что давай не будем об этом сейчас. Я не могу. Отец… Скажу как-нибудь, но позже… Он после инсульта, я же тебе говорила, но двигается немного. Дима нанимал ему помощницу. Мать его не воспитывала, ты же знаешь. У неё другая семья, другие дети. Дима не хотел общаться с ней, хотя она пыталась наладить отношения, даже приезжала как-то. Дима так и не простил её, – Лера грустно покачала головой. – Но всё равно она его мать, как бы там ни было. Я обязательно позвоню ей, но не сейчас и не завтра. Ни к чему пока.

– Слушай, Лер, а ты рассказала следователю про то, что видела тогда, ночью? Про Лизу и «ловушку»?

– Да всё рассказала, только зря, похоже. Он не верит ни в какую в мистику и фантастику – именно так он мне сказал. А говорящая без батареек игрушка – это фантастика. Или фантазия. Моя, – Лера скривила рот набок, в попытке усмехнуться.

– Не знаю, мне она тоже не нравится, эта Лиза ужасная. С огромным удовольствием выбросила бы её в мусорку. Нужно как-то забрать её у Алисы и выкинуть. – воинственно сказала Катя, зло прищурившись.

Лера покачала головой:

– Как? Драться с ней? Не знаю, может Валентин Михайлович прав, игрушка не при чём. Как всё это может быть связано? Бред какой-то, если вдуматься. Я бы тоже не поверила, будь я полицейским. Да я уже сама во всём сомневаюсь. Может, мне и вправду привиделось чего? А Алиса могла что-то увидеть или услышать на кладбище. Идиотские совпадения, вот и всё, и совсем не имеют отношения к тому ужасному, что случилось… Случилось с Димой… Кать, а ты никого не видела подозрительного на кладбище?

– Поблизости нет. Подальше немного кто-то был, но я не приглядывалась. Обычные люди. Две руки, две ноги, одна голова, – пожала плечами сестра. – Слушай, мы уже выпили весь коньяк, – Катя разлила по стопкам остатки. – Давай уже ложиться. Утро вечера мудренее, как говорится. Нужно отдохнуть.

Лера послушно легла, комната завертелась перед глазами. «Кажется, коньяк всё-таки подействовал…» В голове закружились обрывки мыслей, слов, словно рой растревоженных пчёл. Маньяк. Подражатель. Кладбище. Алиса. Анжела Райхерт. Детоубийца. Лера зажмурилась – из темноты тут-же выплыло лицо мужа с окровавленными пустыми глазницами, коридор, залитый кровью. Лера резко подскочила, распахнув глаза и тяжело дыша.

– Я не смогу уснуть, мне страшно, – прошептала она, обхватив плечи руками. – Кать, у нас дверь закрыта? Пойду посмотрю…

– Лежи, я сама, – строго сказала Катя, вставая. Через пару минут она вернулась, легла рядом и ласково погладила Леру по взлохмаченным волосам. – Всё проверила, закрыла входную дверь на второй замок и щеколду. Окна проверила. Алиса спит. Я заглянула потихоньку – свет не горит, лежит укрытая одеялом. Всё везде на замках и запорах – никто не пролезет. Отдыхай, сестрёнка, не думай о плохом.

Катя обняла Леру и вскоре ровно засопела. А она ещё долго лежала без сна, глядя в потолок сухими горячими глазами. Слабый свет ночника освещал знакомую с детства комнату. Книжные полки, где когда-то стояли игрушки и учебники Леры и Кати. Большой коричневый шкаф, в зеркало которого она смотрелась сотни раз. Всё здесь напоминало о детстве и всегда вселяло в неё спокойствие. Но сейчас комната казалась ненастоящей. Зыбкой, как мираж. Казалось, что она вот-вот исчезнет, растворится в воздухе, унося с собой остатки привычного мира, оставив вместо себя только пустыню, в которой нет ничего живого. Ветер засыплет следы, поглотив под собой всех тех, кого любила Лера, и её саму. Наваждение было настолько явным, что она начала задыхаться, ощущая песок, сыплющийся сверху и набивающийся в рот. «Я не хочу. Господи, не отнимай у меня ещё и Алису с Катей. За что ты так со мной?» – мысленно взмолилась она, сжав зубы и зажмурив глаза, отгоняя от себя навязчивое видение. Когда открыла веки, иллюзия исчезла. Но Лера ещё долго лежала без сна, слушая тяжёлый стук сердца и шум пульсирующей крови в висках. Часы на стене мерно тикали, как и накануне, но теперь их звук казался зловещим, как темнота, таившаяся в углах квартиры.

В соседней комнате тоже раздавался ритмичный стук часов. Алиса спала, разметав светлые волосы по подушке, положив руку на куклу. Она пристально смотрела на свою маленькую хозяйку. Этот взгляд был темнее сумрака комнаты, как чёрная дыра на окраине вселенной, таким же ледяным и тяжёлым. Холод распространялся по комнате и пробирался дальше сквозь щели в дверях и бетонных стенах. Катя заворочалась в кровати, плотнее укутываясь в одеяло, Лера дрожала в ознобе, скованная тяжёлым предутренним сном.

Глава 6 Знакомство с Фёдором

Утром Катя вскочила от настойчивого звонка будильника, торопливо отключила его, покосившись на лицо бледное измученное лицо сестры. Лера всхлипывала и постанывала во сне. Катя осторожно погладила сестру по волосам и тяжело вздохнула. «Не буду её будить. Сама отведу Алиску в садик», – решила она и стала собираться на работу, стараясь не шуметь.

– Алиса, вставай… – негромко позвала Катя. Открыла дверь в комнату, где спала племянница и удивлённо остановилась на пороге. Девочка сидела на диване, одетая в джинсы, толстовку и даже причёсанная – светлые волосы были криво стянуты резинкой в конский хвост на макушке. Катя знала, что Лера обычно заплетала дочке в садик косички. Алиса молчала, только сверлила хмурым взглядом застывшую в дверях тётку.

– Алиса, ты уже собралась? Вот молодец какая! – удивилась Катя. – Сама причесалась? Ничего себе! Молодец! А может, заплести тебе косу, как мама?

– Нет, – мотнула головой девочка, сдвинув брови.

– Ну хорошо. Нет так нет. Тогда посиди немного, подожди меня. Я соберусь, и мы пойдём в садик.

Племянница молчала, изогнув рот в странной презрительной ухмылке. Кате стало неуютно под недобрым изучающим взглядом девочки. «Боже мой, Алиса на себя непохожа. Словно кто-то чужой смотрит из её глаз», – от этой мысли неприятно кольнуло в груди. Катя попятилась и вышла, тихо прикрыв дверь. Быстро собралась и оделась, поглядывая на часы. На режимном предприятии, где она работала, не приветствовались опоздания.

– Алиса, пойдём! – вполголоса окликнула она, приоткрыв дверь в гостиную.

Девочка молча прошагала мимо неё. Вышла в коридор и согнулась, надевая сандалии, левой рукой прижимая к груди Лизу.

– Лисочка, зачем тебе эта игрушка в садике? Она грязная и некрасивая. Оставь её дома, мама постирает, – вкрадчиво протянула Катя, подумав при этом, – «Если эта мерзость попадёт мне в руки, я тут же унесу её на помойку», – она невольно скривила рот. Игрушка отчего-то вызывала отвращение у Кати, хотя Алиса, похоже, застирала жёлтое платье и оттёрла лапки, как сумела – пятна побледнели и выглядели размытыми. Алиса медленно подняла голову, её глаза зло сверкнули, и она прошипела:

– Ты сама грязная и некрасивая! Она теперь будет всегда со мной, это моя лучшая подруга. Я сама решу, куда мне её брать. Понятно? И не думай, что сможешь выбросить мою любимую игрушку.

В нежно-голубых глазах девочки на миг промелькнула чернота, похожая на муть, поднятую со дна аквариума. Оторопевшая от этих слов Катя моргнула. Когда снова взглянула на племянницу, чернота в её глазах исчезла. «Показалось?» – удивлённо подумала, всматриваясь. Но Алиса опустила веки, хмуро глядя вниз перед собой. Решив больше не спорить с девочкой, Катя молча оделась и вышла за дверь. Взяла племянницу за руку и вздрогнула – маленькая ладошка показалась холодной, как лёд. Катя пошла быстрым шагом, не замечая, что Алиса почти бежит за ней. Мысли крутились вокруг необычного поведения девочки: – «Возможно, на неё так подействовал вид крови, я сама до смерти перепугалась, заглянув в квартиру Леры. Боже, какая ледяная у неё рука, я уже сама замёрзла от неё».