Шаман северного клана

Он успел сделать где-то половинку левого забора, как пришла старушка со странным взглядом.

– Что ты натворил тупой мальчишка?! – завопила она так, будто он только что убил человека у нее на глазах, – Ты совсем идиот!? Не мог новые доски взять!? – она размахнулась тростью и со всей силы ударила его по спине так, что он упал на доски и сломал некоторые из них. Боль была ужасна, а главное неожиданно, добрая и милая старушка, превратилась в озлобленную каргу. – Наруби дров и сделай сам доски нормальные! А то и медяка не получишь! – все еще крича свою гневную тираду она ушла обратно, а Кайшин постарался встать и почиститься.

Когда он сквозь боль встал на четвереньки, он увидел что один из гвоздей сильно поранил ему руку, и оттуда бежала кровь. Нужно было срочно промыть рану, чтобы не получить заражения, как и учил его Марис. Но ближайший источник воды находился вне дома старушки, он увидел колодец вдалеке, когда делал забор. Теперь, когда бабушка стала такой злой, Кайшин не понимал, как ему быть – идти самому за водой или спрашивать у нее, потому что чистой воды у нее явно нет.

Страх взял свое, и идти самостоятельно он побоялся, но решил попытаться промыть рану хотя бы из воды, стекающей с крыши. Это была единственная вода, которую можно было достать, и он опустил под струйку воды свою рану, вода тут же омыла ее и кровь смешалась с ней в одной луже. Теперь, когда рана не так сильно кровоточила, можно было и приняться за вырубку досок. Он взял пару дровишек, которые лежали в большой куче, и ушел в сарайчик, где нашел пилу и столик. Ему приходилось пару раз видеть, как жители его деревни строили хижины, и как точно так же вырезали из дерева материалы для строительства. Но сейчас он сам столкнулся с этим, и уже те времена, когда он был ребенком в родной деревне стали для него чем-то сказочным.

Он взял первое полено и положил на стол, держа в руках пилу он начал аккуратно убирать кору и придавать ей вид похожий на доски забора. Неизвестно, сколько он возился с этими досками, но его желудок давал о себе знать, и когда последняя доска была готова, его руки уже тряслись. Кайшин вышел из сарая и положил доски возле входа, и пошел искать старушку, которая все еще работала на огороде. Для своего возраста она справлялась очень хорошо, но как только она его увидела, сразу же уставилась на него с каким-то презрением в глазах.

– Чего тебе нужно!? – крикнула она, все еще выдирая сорняки с грядок.

– Мне бы поесть, чего-нибудь, а то желудок сводит, – постарался как можно невинней произнести Кайшин, на что старушка лишь ухмыльнулась.

– А забор починил?

– Нет, но…

– Вот починишь, тогда и будет тебе обед! А теперь брысь! Не мешай старшим работать! – она вернулась к работе, не обращая на него никакого внимания, а он пошел обратно, все такой же голодный и обиженный.

Он взял свою сумку, в которой нашел хлеб и яблоко, и быстро перекусил ими, чтобы как-то утолить голод. После чего, сразу же вернулся к работе над забором, теперь уже с новыми досками и силами.

Работа шла долго и нудно, через несколько часов такой работы желудок снова загудел, а старуха все продолжала работать в огороде. И лишь когда, забор был готов до конца, только тогда появилась бабушка и позвала его на обед. В треснутой деревянной тарелке находилась какая-та странная каша с не менее странным соусом, хоть вид у нее был лучше, чем у чая. Не обращая на странный вкус и редкие позывы организма о том, что надо прекратить есть это, он доел ее с удовольствием и отдохнул от муторной работы. Когда старушка доела свою порцию, она встала и собралась вернуться за работу на огороде.

– Пока, побудь с моей внучкой, развлеки ее, а я выкопаю морковь, – произнесла небрежно старуха.

– Внучка? Но мы тут только вдвоем… – очередной удар прилетел ему от старухи, только в этот раз по лицу. Он упал на пол и теперь кровь текла из его рта, он прощупал свои зубы, все были целы, это его немного успокоило. – Хватит нести чушь! Иди и общайся с ней, и чтобы не обижал ее!

Она ушла из дома, оставив его с раной на руке и разбитой губой сидеть на полу и не понимать, о ком говорила старушка. Поэтому он решил осмотреть дом, ему было интересно узнать, что же находилось за закрытой дверью, которая отличалась от остальных дверей в доме. И к тому же, это была единственная закрытая комната в доме. Он подошел к двери и повернул ручку, закрыто, как и ожидалось, поэтому поиск ключа стал теперь основной задачей.

Открыв шкаф со старой одеждой, который стоял в спальне старухи, под одеждой он нашел небольшой железный ключ, который и открыл дверь в комнату. Внутри оказалось очень мило, на окнах висели занавески, платяной шкаф, туалетный столик с большим зеркалом и большая кровать с красным одеялом, под которым кто-то спал. Кайшин потихоньку подошел к кровати и увидел женские волосы, под ними невозможно было разглядеть лица, и поэтому он аккуратно попытался их поднять. Но от увиденного он тут же отскочил назад и ударился спиной о платяной шкаф, от чего тот заскрипел. Человек, лежавший в кровати, был уже давно мертв, засохшая кожа и пустые глазницы говорили об этом. Только сейчас Кайшин увидел, что в комнате полно пыли и повсюду летают мухи, в лампе стоящей на столе до сих пор находилась недогоревшая свеча.

Кайшин отошел от тела как можно дальше, чтобы не видеть всего ужаса, как в комнату влетела старуха и начала вопить. Она грубо оттолкнула его от кровати и обняв мертвое тело начала рыдать.

– Не сберегла, – сквозь слезы говорила она, – а Роберт так надеялся, а я подвела его. Хоть и прошло столько лет, но вдруг он снова вернется?

Старушка продолжала рыдать у тела, а Кайшин лишь наблюдал со стороны, и только сейчас начал понимать, странное поведение бабушки. Смотря на нее, он складывал все то, что она говорила, воедино и понял, лишь то, что отец мертвой девочки ушел на войну, и оставил на бабушку свою дочь. А отец так и не вернулся, скорее всего – погиб, и старушка просто сошла с ума от этого, но что случилось с девочкой и подумать страшно.

– А можно… – начал было Кайшин и осекся на полуслове, – мне очень жаль… – его голос звучал подавленно, желудок устраивал феерию звуков, и готовый выплеснуть содержимое наружу.

– Р-Роберт, это ты? – сказала старушка, поворачиваясь к Кайшину, ее глаза были залиты слезами, и услышать что-то внятное теперь, становилось все труднее, – это ты да? Пришел убить меня? Отомстить за твою дочь?

– Но я не… – попытался сказать Кайшин, но она его снова перебила.

– Прости, пожалуйста меня! – она начала рыдать еще пуще прежнего, на этот раз она упала в ноги к шаману и начала плакать у его пят. – Возьми мои деньги, все возьми, я не заслужила их, я заслуживаю такой же мучительно смерти, что и твоя дочь, – она швырнула худой мешочек с монетами.

Кайшин поднял мешочек, и увидел в нем горсть золотых монет, но взял оттуда только одну, которую должен был получить за выполненную работу. Взяв маленькую золотую монетку, он убрал ее себе в сумку, а мешочек с монетами, поставил на стол, больше он ничего брать не стал. Старушка все еще продолжала плакать, он смотрел на нее с горечью и каким-то презрением, но не проявлял ни того ни другого. И в конце концов, что-то ему подсказало, что надо уходить, и оставить старушку наедине с собой.

Кайшин вышел из дома и направился по той же дороге, что они и пришли раньше, только в этот раз, она была чуть более оживлена и на ней ходили люди, которые поглядывали на шамана с испугом. Лишь почувствовав жгучую боль в руке, он вспомнил о том, что не только рука, но и лицо было в крови. И он, чтобы никто не видел его в таком виде, повернулся назад и пошел к колодцу с водой.

Проходя мимо дома старушки, он бросил взгляд в окно, но ничего не увидел, и не услышал, в доме было тихо, видимо старушка успокоилась и пошла заниматься своими делами. А он побрел по сельской дороге, возле других ферм, некоторые из фермеров ухаживали за огородом, кто-то только сейчас закончил стрижку овец, а другие мирно сидели в кресле с трубкой в зубах.

Колодец располагался у самой дальней фермы, которая выделялась ото всех своей пышностью и размерами. Это был трехэтажный дом, из оконных рам был вырезан орнамент и покрашен в золотой цвет. Сам же дом, был весь фиолетового цвета, с разными декоративными вкраплениями на стенах. На ухоженной, красной крыше стоял флигель из золота, который блестел на солнце и слепил глаза.

Кайшин подошел к колодцу, и начал набирать от туда воды, и смывать с себя кровь, которая за это время успела засохнуть. Умывание заняло гораздо больше времени, чем хотелось бы, его одежда была вся в пыли, которая водой не хотела смываться. Но даже после водных процедур, рана на руке выглядела ужасно, хоть и не кровоточила больше, но боль не прекращалась и стали заметны маленькие зеленые точки на коже.

Полностью умывшись, он заметил вдалеке знакомые очертания, и догадался, что это был его друг. Кайшин быстро собрался и поспешил к нему по сельской дороге. Подойдя ближе, он увидел, что Норберт выглядит очень устало и еле стоит на ногах, но заметив своего друга, он обрадовался и тоже пошел в его сторону. Когда они встретились посреди улицы, не сказав ничего, они обменялись понимающими усталыми взглядами и сели на траву у дороги. Они так просидели некоторое время, каждый думая о своем и отдыхая от сумасшедшего дня.

– Что у тебя с рукой? – первый нарушил тишину Норберт.

– Да так, ерунда, порезался, – отмахнулся Кайшин, – лучше расскажи, что ты делал, и удалось тебе заработать немного денег?

– Ну… Скажем так, что удалось, более менее, – опустил глаза вниз Норберт, – но одна золотая у меня есть. А у тебя что? Почему ты ранен, расскажи мне, что с тобой случилось.

– Ну хорошо, – и Кайшин полностью пересказал все что было, когда они расстались на площади.

– М-да, ну и дела, – произнес помрачневший Норберт, – похоже, я теперь понимаю, почему ей никто не хотел помогать, да она же чокнутая!

– Не говори так, она просто пережила ужасные вещи, она ждет до сих пор отца девочки, которой уже нет, – вспомнив эту картину, по его спине прошелся холодок. – Только он не придет больше никогда, уже прошло слишком много лет, с тех пор как он ушел.

– Но она тебя ударила, и эта рана… Она ужасна, – он указал на руку друга, – помнишь, что говорил Марис? Что может пойти гной, и похоже, уже что-то появляется!

– Да ну тебя, это ерунда, всего лишь царапина, меня беспокоит немного другое, по поводу той монеты, что я взял у старушки, – он вытащил из сумки золотую монету и повертел ее в руках, будто ища что-то необычное.

– Тебе не стоит об этом думать, ты ведь помог ей, – он похлопал Кайшина по спине, – и вообще, ты имел право забрать все, за то что она причинила тебе!

– Она же страдает, мне кажется это не правильно все, – он продолжал терзать себя, пытаясь понять, правильно ли он поступил или нет. – Расскажи, что делал ты?

– А, да, точно, – обрадованный сменой темой оживился Норберт, – сначала я пошел помогать кузнецу разносить инструменты. Скажем так, моей помощи он рад не был. – Он улыбнулся во весь рот. – Но работу свою я выполнил, и он мне заплатил, как и обещал. Знаешь, люди здесь хоть и хмурые, но на деньги не скупятся. Интересно, как это нас Штайн не высмеял, что мы без денег были?

– Он просто не успел нам этого сказать, слишком быстро мы ушли, – они вместе посмеялись, после чего еще посидели на траве, пока желудок не начал петь сонату.

Порешав на том, что пора идти и купить себе еды на рынке, они встали и поковыляли прямиком к торговой площади. Пройдя, возле дома старушки, Кайшин еще раз взглянул на дом, в нем все так же было тихо и никого не было видно. Внутри у него все равно что-то сжималось, монета лежавшая у него в сумке не давала ему покоя. Сейчас, в нем боролось сразу несколько сторон, одна кричала ему, вернуть монету старушки, а вторая, что эти деньги заслужены и он не должен ни о чем жалеть. Он почувствовал, что все эти эмоции мучают его, и что он должен узнать, о правильности своих решений. Ему нужен был Марис.

Когда они шли с Норбертом по людным улочкам города, на них косились проходящие люди, которые смотрели сначала на усталого Норберта, а потом на раненого Кайшина. Некоторые даже предлагали помощь, ребята же в свою очередь от нее добродушно отказывались.

На рыночной площади, как и ожидалось, находилась куча народу, все толпились и кричали друг на друга, в какофонии голосов невозможно было ничего разобрать. Лишь удача помогла ребятам пробраться к торговой лавке, где они смогли купить себе еду, на ближайшее время, при этом потратив около двенадцати серебряных монет.

Небольшую часть купленной еды, они разделили друг с другом и съели сидя на скамье в парке, недалеко от рынка. В парке ходили в основном всякие влюбленные пары, старики и королевская знать, но на ребят никто не обращал внимания, несмотря на то, что они выделялись среди народа. Они наблюдали за тем, как похолодевший ветер треплет листья деревьев и небольшое озеро, которое находилось у них за спиной, начало шуметь еще громче.

Ребята закутались поплотнее в свои одежды и покончив с едой, уже направились к выходу, как их кто-то сзади окликнул. Обернувшись, они узнали в человеке, того самого фермера, которого они увидели днем, он был одет в дорожный плащ с капюшоном, который закрывал его круглую голову от ветра. Он, ковыляя, подошел к ним и произнес укоризненным тоном:

– Я вас по всему городу ищу! Разве вы не обещали мне помочь? – он выглядел рассерженно, хоть его голос и был спокоен.

– Мы как раз собирались к вам, – сразу же ответил Кайшин.

– Ну конечно, только почему-то, когда я вас увидел, вы шли совсем в другую сторону! – его тон начал становиться раздражительным.

– Мы хотели сходить… – но его слова прервал фермер, который все еще смотрел на них, как на детей, которые разбили любимую мамину вазу.

– Вы просто хотели убежать! Я все знаю, ну уж нет, так просто вы не уйдете, поможете мне, тогда и идите, куда хотите, – сказал фермер, смотря на них из капюшона, который прикрывал его седину.

– Хорошо, мы поможем, но зачем нам идти к вам так рано? – удивился Кайшин, потому что время было давно хоть и не раннее, но до ночи оставалось еще много времени.

– Как это зачем? План кто придумает? Я? Нет уж, сейчас идете со мной и готовите все, что необходимо для поимки вора. Главное его поймать, а дальше я сам разберусь. Надеюсь все понятно? – ребята молча кивнули. – Вот и замечательно! За мной!

Они пошли по парковой аллее за фермером, который шел очень быстро, и ребятам приходилось постоянно бежать за ним, чтобы не отстать. Выйдя из парка, они шли по улицам, каждый раз сокращая через какие-то переулки, где иногда сидели попрошайки и просили милостыню. Как много могли напросить такие люди в местах, где людей меньше всего, неизвестно, но вели они себя нагло и упорно шли несколько метров за человеком проходившим рядом. Так же в подобных местах часто встречались разные странные личности, которые косились на фермера и ребят, своим мрачным взглядом, будто что-то замышляя.

Подходя уже к ферме, фермер наконец-то остановился и повернулся к ребятам:

– Так, сейчас как мы вернемся, я покажу вам место, откуда можно наблюдать. Ночью, весь скот я сгоню в амбар, оттуда они и пропадают. Так что вы будите ждать там, – он говорил медленно и тихо, чтобы никто кроме них не мог услышать о их разговоре. – Не знаю, как и кто проникает туда, но сколько я замков не вешал и не дежурил у входа, так никого поймать и не смог.

– А почему вы сами не подежурили внутри? – поинтересовался Норберт.

– Потому что… – замялся фермера, потирая свое лицо, – потому что не ваше дело! Вы меня поняли? Внутри амбара, есть небольшой второй этаж, оттуда видно все что находится внизу. Так что затаитесь в сене, чтобы не видно было, а как придет кто, так сразу схватите! Хорошо, вперед! – они пошли за фермером на его ферму.

Из дымохода валил дым, и исходил приятный запах еды, видимо жена фермера готовила ужин. Но в дом они зайти не смогли, потому что все трое, пошли к самому большому амбару. Открыв большую деревянную дверь, фермер запустил ребят внутрь, где стоял ужасный запах, В амбаре находилось несколько загонов, один большой – для овец, другие гораздо меньше, которые были для свиней и коров. А у дальней стены лежал большой ворох сена, которым и кормили всю живность.

– Вот, тут и проведете ближайшую ночь, – усмехнулся фермер, вот вам сеть, чтобы можно было поймать грабителя – он протянул им большую сеть. – А теперь лезьте наверх, и ждите, я попрошу жену, чтобы выделила порцию ужина на вас.

С этими словами он вышел из амбара, закрыв за собой дверь, оставив ребят в почти полной темноте. Лишь небольшие лучи, заходящего солнца просвечивали через щели в стенах амбара. Первым по деревянной лестнице, наверх залез Норберт, в след за ним и Кайшин. На втором этаже не было ничего, кроме сена, на котором они могли полежать, а в случае опасности и скрыться в нем. Весь второй этаж представлял собой деревянную платформу, занимавшая лишь одну треть свободного пространства этажа.

Спустя несколько минут в амбар вернулся фермер с большой тарелкой еды, из-за чего все свиньи и коровы загомонили в голос. Не обращая внимания на них, фермер поднялся по лестнице, держа в одной руке тарелку еды, а другой взбираясь вверх. Не поднимаясь до конца, он поставил тарелку с различной едой на пол и спустился вниз, и пожелав приятной ночи вышел из амбара прочь. Послышался звон ключей и щелчок замка, теперь они никуда не могли уйти до самого утра. Поэтому, они решили подкрепиться перед долгой ночью. За последнее время они успели проголодаться хорошо, даже трапеза в парке, которая казалось, была совсем не давно, но уже желудок жаловался на недостаток пищи.

Они принялись есть, на тарелке был жаренный стейк, овощной салат и жареный картофель. Ребята разделили еду друг с другом, и уже через пять минут, тарелка была пуста, а их желудки полны. Теперь оставалось только ждать.

– Послушай, – сказал Норберт, когда они только доели и легли на лежанку из сена, – мне кажется, твоя рана стала хуже выглядеть? Может пора призвать Мариса?

– Да не стоит, – отмахнулся Кайшин, – я же промыл рану как он и просил делать, да и отвлекать его не хочу.

– Нет-нет, давай лучше вызовем, слишком она странно выглядит, – рука Кайшина выглядела и правда плохо, затягиваться она не собиралась, зато появление черно-зеленого оттенка кожи продолжало происходить с интенсивным темпом.

– Л-а-а-а-а-дно, – с неохотой протянул Кайшин, и вытащил из сумки тотем, из которого призвал духа волка.

Как только волчонок появился, он тут же увидел, что Кайшин ранен и испугано заговорил:

– Что это!? Когда?! Кто?! – ребята впервые видели, чтобы Марис так волновался. – О, боже мой, да тут инфекция уже во всю идет, надо как можно скорее избавиться от нее.

Сейчас волчонок не плакал, и за место слез, он испускал из рта какой-то ярко зеленый пар, который как виноградная лоза оплелся вокруг руки Кайшина. Шаман ощутил невероятное облегчение, рана перестала болеть, но туман не собирался исчезать, а лишь оплел руку, превратившись в туманный браслет.

– Кайшин, – произнес усталый волчонок, – я не знаю что произошло, но впредь, будь осторожен. Я не всегда смогу тебе помогать, это отнимает ужасно много сил, поэтому я вряд ли смогу прийти скоро, так что денек не беспокой меня, пожалуйста.

Марис огляделся вокруг и принюхался, с легкостью спрыгнул на первый этаж и осмотрел весь амбар.

– А что вы тут делаете? – спросил по возвращении наверх Марис.

– Мы обещали помочь фермеру в поимке вора, который ворует каждую ночь у него скотину, – пояснил Норберт, за место Кайшина, который все рассматривал место, где раньше была рана.

– Вот как, хм, интересно, – дух нахмурился. – Ладно, тогда, откуда такие раны? Если я не ошибаюсь, то мы находимся сейчас в Кормасте?

– Да, именно тут, – ответил Норберт, удивившись познаниям волчонка, – как ты узнал об этом?

– Духи видят куда больше, чем люди, – он резко посерьезнел. – Но от вопроса не уходите, откуда у тебя эти раны?

– Меня ударила старушка, – произнес Кайшин, после чего понял, как это глупо звучит и добавил, – своей железной тростью в спину.

– Понятно, – многозначительно произнес Марис, – значит вот что, я тебе что говорил про то, чтобы рану промыть?

– Так я ее промыл! – возразил Кайшин.

– Промыл, но не той водой, что нужно.

– А какая еще вода нужна?! – возмутился Кайшин. – Я увидел поток воды, который стекал с крыши и промыл там рану.

– Не вся вода одинакова полезна, – произнес уже с большей заботой волчонок, – вместе с водой, там могла быть грязь, а того и что похуже, – он сел прямо возле лица Кайшина и лизнул призрачным языком его носа. – В следующий раз, найди ручей какой, а лучше колодец, там вода гораздо чище.

– Спасибо, – опустив голову, произнес Кайшин, – я не знал об этом.

– В этом и смысл твоего пути, чтобы узнать как можно больше, разве не ради этого ты шел? Чтобы узнать то, о чем никогда не знал.

– Да, ради этого, но мне кажется, я увидел слишком много, – он вспомнил тот бой в лесу с бандитами, и как его кинжал пронзил тело брата атамана, и как тот обмяк и рухнул беспомощно на землю. – Как ты считаешь, я стану убийцей, из-за того что убил человека?

– Нет, пока нет, но если тебе это нравится, то до этого тебе недалеко, – произнес Марис, все еще смотря ему прямо в глаза.

– Мне это не понравилось! Вернее… – Кайшин задумался, – Я почувствовал власть, и странное ощущение удовольствия, но потом я понял, насколько это ужасно и постарался избавиться от этих мыслей.

– С тобой все будет хорошо, – утешил его дух, – главное, чтобы ты думал не эмоциями, а мозгом, потому что выпуская свой гнев, ты губишь разум. Подумай над этим, а мне пора обратно.

– Ты уже уходишь? Не покараулишь с нами? – спросил обиженный Норберт.

– Нет, лечение меня сильно утомило, и мне нужен отдых, а вы и сами справитесь, я в вас верю, – он подмигнул ребятам и вернулся обратно в деревянный тотем в виде волка. И в амбаре снова стало тихо, единственным светом здесь была лишь полная луна.

На улице играл ветер, волнуя деревья, он ловко скакал с ветки на ветку и завывал, словно дикий зверь. Через некоторое время, по крыше начал стучать небольшой дождик, который внутрь проникал лишь в виде капель. Была уже середина ночи, но никого так и не появилось, ребята начинали скучать и постепенно засыпать. Лишь титаническими усилиями, они не засыпали, и держались из последних сил. Они бы и уснули, если бы не произошло нечто необычное, одна из овец открыла своим копытом загон и пошла к стогу сену, стоявший у дальней стены. Это заметил Кайшин и решил наблюдать за ней, но как овца подошла к сену, она нырнула в него и исчезла.

Испуганный Кайшин разбудил дремавшего Норберта, и позвал его проследить за беженкой. Спустившись по скрипучей деревянной лестнице, они осмотрели сноп сена, но никакой овцы там не было. И поэтому Кайшин решил пойти вперед, сквозь колючую солому. Но стоило ему пройти немного вглубь, как его нога провалилась в вырытый кем-то проход, так же в стене находилась небольшая дыра. И с помощью такого прохода, весь скот покидал амбар.

В след за ним вышел Норберт, они смотрели некоторое время то друг на друга, то на подкоп. Но раздавшееся вдали блеяние пробудило их от ступора. За большим забором, была видна посеревшая под дождем шерсть овцы, которая убегала куда-то в лес. Ребята вышли в небольшой дворик, который был судя по всему давно заброшен. Не став оглядывать место, они тут же побежали за овцой, и нашли еще один лаз – в этот раз в деревянном заборе. Несколько деревянных дощечек отодвигались в сторону, и через них можно было выйти в лес.

Они пошли по следам овцы, которая шла хоть и медленно, но усилившийся дождь и вязкая грязь мешали идти. Лишь когда в темном лесу, они отчетливо видели овцу, они смогли идти по ее следам более уверенно. Но мокрое животное, не обращала на них никакого внимания, она просто шла вперед, будто знала куда, и к кому.

Неизвестно, как долго ребята шли по грязным лесным дорогам, но когда они вышли на большую опушку, которая поднималась вверх и заканчивалась большим обрывом вниз. Почти на самом краю сидел человек, который смотрел на полную луну, которая светила прямо на него, и никто из ребят не мог разглядеть человека.

Овца осторожно подошла к человеку, села рядом и начала своей черной головой тереться об его ногу. Человек, не отрывая взгляда, взирал на луну и начал гладить по голове овечку, будто та была котом. Ребята смотрели на него и с каждой секундой замечали, что вокруг него куча разных зверей: лисицы, волки, куницы, полевки, свиньи, кабаны, овечки и коровы. Так же над его головой летали разного вида птицы, начиная от обычных чаек, которым не свойственно находиться в подобных местах, и заканчивая гигантами – орлами.

Ребята могли стоять долго, пока человек не зашевелился, и поднес губы к овечьему уху, будто что-то шепча ей. На что та сделала тоже самое, и только сейчас человек обратил внимания на ребят, тоже самое и сделали рядом находившиеся животные. Человек начал подходить с осторожностью к ребятам, и чем ближе он подходил, тем страннее он выглядел. На его идеально гладком лице сияла улыбка, а ярко золотые волосы отделяла зеленая повязка на лбу с маленьким цветочком, вдетым в нее. На его ногах были меховые браслеты, закрывающие щиколотку, короткие штаны, тоже из меха, небольшой тканевый жилет.