ЗБ

Про речку Монастырку я знала, но вот в скелеты и безглазых земноводных совершенно не верила. Как не верила и в лестницу Мёба, по которой иные путешественники умудрялись бродить часами. Ни спуститься вниз, ни подняться вверх по такой лестнице было невозможно. Поднимаясь и спускаясь, всякий раз человек оказывался на одной и той же лестничной площадке. Я сама не по одному разу обошла все лестницы ЗБ, даже те, что держались на одной ржавой арматуре, но никаких лестниц Мёба не встретила. Как не увидела и клеток, в которых якобы держали буйных сумасшедших, привезенных на лечение из Чернобыля. Это уже поработали сочинители мифов – «красавы», которым лучше было бы писать фантастические романы или рекламу какого-нибудь фаст-фуда. Зато и посещаемость у ЗБ была круче, чем у всех музеев нашего города, вместе взятых. Шли либо от скуки, либо целенаправленно, многие заранее сговаривались через тот же инет, благо страничек с ЗБ насчитывалось уже немало.

Но я сегодня спутников не искала. Мне просто требовалось место, где можно было бы укрыться. Не то чтобы наши охотницы меня очень пугали, но ЗБ было давней проверенной территорией, и там, я точно знала, меня никто не достанет. Само собой, знали об этом и Альбинка с Маркушиной, потому и удирать туда следовало, по возможности, быстрее.

Через площадь и сквер с мемориалом я не пошла – очень уж открытое пространство, – двинулась двориками. И все равно угодила в сеть, расставленную дозорными Альбинки.

Я-то полагала, что увижу их раньше, но меня засекла Пигалица. Пигалицей звали Натку Кашину, юркую и востроглазую любимицу Альбинки. Вот эта самая Пигалица и «срисовала» меня с крыши «Океана», главной высотки нашего района. На предпоследнем этаже там располагалось что-то вроде ресторанчика, а на само́й крыше тусовались любители загара, курильщики-экстремалы и просто скучающие бездельники. Вот туда-то хитрая Альбинка и послала своего наблюдателя, поскольку зоркие глаза Пигалицы могли с высотки держать под наблюдением бо́льшую часть моих излюбленных улиц. Счастье, что умом и сообразительностью, как птица Говорун, Пигалица не отличалась. Едва завидев меня крадущейся по детскому дворику, она так ликующе завизжала, что даже внизу я ее легко услышала. Ясно было, что в следующую секунду по сотовому телефону будет обо всем доложено «начальству», и я метнулась под кроны сирени. Поздно, конечно, но шансы еще были. Я окольцевала фонтан с каменным безликим изваянием, проскочила мимо кинотеатра и устремилась к тесно застроенным кварталам.

Увы, трюк не удался. Я снова забыла про заборы, которых с каждым годом в нашем городке становилось больше и больше. Огораживали новенькие детсады и гаражные участки, дворы и новостройки, даже дороги и те огораживали, пытаясь приучить людей ходить строго по светофорам.

Сперва я наткнулась на Галку. Одноклассница сделала шаг в моем направлении, но я взглянула на нее столь многообещающе, что она тут же развернулась и помчалась от меня на всех парусах.

Побегать, что ли, за ней? Догнать да учинить допрос с пристрастием? Я затруси́ла следом, но Галка тут же заверещала:

– Здесь она! Тут!

Из этого явствовало, что вся гоп-компания пребывала где-то поблизости. Может, и Пигалица продолжала откуда-то сверху контролировать охоту, давая ценные указания. Справа, из-за угла двухэтажки, выскочили сразу три девчонки, да и Галка, увидев поддержку, тут же притормозила.

– Куда это ты, Лер? Не хочешь поболтать с нами?

На это я только фыркнула.

– Ле-е-ерочка! Лерочка-девочка, мы за тобой!

Это уже Маркушина придуривалась, ее голосок. И ведь даже пританцовывает от ярости и ликования! Я вдруг подумала, что такая в своей мести ни перед чем не остановится. Тут и пубертатный возраст не оправдание. Я ведь не тихая девочка – тоже во многих потасовках успела поучаствовать, но всегда после первой же сдачи позиций противником меняла гнев на милость. И руку занесенную останавливала, и упавшего поднимала. Несмотря на тот же скользкий возраст, несмотря на боевое имечко. Кстати, я и на родителей за него обижалась: имя-то выбрали мужское! Если верить разным брошюркам, очень даже воинственное, чуть ли не родственное «валькирии». И все равно – добивать противника я никогда бы не стала. В отличие от той же Маркушиной. А вот кодла Альбинки на это легко бы пошла.

Меня прямо передернуло от картинки, что нарисовала услужливая фантазия. Бедная Валерия сбита с ног и прикрывает голову ладонями, а слетевшееся со всех сторон воронье, отпихивая друг дружку, гвоздит и гвоздит ее кулаками, палками, ногами… Тот самый феномен коллективной и потому неуправляемой ярости. Уж я-то подобные картинки видела воочию. Чаще, конечно, парни мутузили кого-то, но и девчонки, чего греха таить, способны были на многое. Может, оранжерейные создания из спецшкол в такое и не поверят, но ведь было, есть и будет! Честно говоря, я и сама была не уверена, надо ли про такое знать нормальным людям. Но если не будем заглядывать иногда за кулисы, рискуем вовсе ослепнуть…

– Ви-ижу! Она к садам бежит!

А я и впрямь бежала. Хорошо, хоть джинсы походные надела, они у меня специально под ЗБ подобраны – чтобы на колени падать и кожу не обдирать. Когда девчонка мчится в развевающейся юбке – это зрелище и впрямь не самое симпатичное. А уж на шпильках или даже на самых маленьких каблуках и вовсе погибель. Но на мне были джинсы и кроссовки – мягкие и упругие, вполне подходящие для дальних забегов.

– Тут она – у заборов!

Скоростёнку я набрала неплохую, но и загонщиков было прилично. Кстати, и бегуньи среди них имелись: та же Галка бегала куда быстрее меня, да и Альбинка с Луизой на школьных кроссах получали вполне приличные отметки. Я даже тактику их стала угадывать. Будут поджимать справа и слева, заставят метаться и терять силы, а после в каком-нибудь подходящем месте притиснут к стеночке и устроят ледовое побоище.

Хоп!.. Я чуть не оступилась. Из-под ног с перепуганным мявом брызнул полосатый кот. Хорошо, не наступила на бедного…

– Девки! Она, это… Хромает уже…

А я и впрямь начинала прихрамывать. Это у меня коленка от давнего падения разболелась. Упала в ЗБ, когда подо мной балка хрустнула. Крепко тогда приложилась, ребрами и коленом, едва не провалилась! Знала ведь, что после пожара по четвертому этажу лучше не шастать, но это другие стали бы осторожничать, а девочка по имени Валерия, само собой, поперлась в горелую зону. Очень уж жаль было тот славный коридорчик. Там и впрямь во многих местах проводка сохранилась, и со светом чудеса происходили: лампочки сами собой включались и выключались. Ты мимо проходишь, и за тобой вдруг – щелк! – свет загорается. Точно датчики движения кто установил. Только в те времена, когда строили больницу, никаких датчиков движения еще не придумали…

Загонщицы мои решили, что я выдыхаюсь, и прибавили ходу. Сзади трое хищниц и параллельно по тротуару две бегуньи – как раз самые шустрые: Галка да Яна. А вот Альбинку я пока не видела.

И Ренату с Сонькой, ее верных секретарш, тоже. Видать, двигались где-то в отдалении, а может, заходили в лоб, готовя сюрприз.

Дыхание становилось все более тяжелым. Еще и сумка с ноутом беспрестанно колотила по спине. Мало того что коленка болела, так теперь и спина начинала гудеть. Правда, страха по-прежнему не было. Вот не боялась я их, и всё тут! Да и что они могли мне сделать? То есть сделать-то как раз могли, но только не с Валеркой, побывавшей в прошлом году в детском оздоровительном лагере «Сойка». Я и до лагеря не была домашней девочкой, а там меня и вовсе научили взрослой жизни…

Впереди приоткрылся проход между домами, но дальше маячил пустырь, на котором меня запросто могли взять в колечко, и потому я свернула к гаражам. Даже не знаю, зачем я это сделала – давно уже там не бывала, но смутно помнила, что можно как-то спрятаться и поюлить между жестяными коробками. Правда, не могла припомнить, ведет ли туда выбранный переулок, но менять что-либо было уже некогда. Галка попыталась отсечь мне дорогу, но я рванула в ее сторону с такой решимостью, что она тут же отскочила.

– Ути-пути, какие мы грозные! – пропищала она. – Парок-то выходит, а?

«Парок» на самом деле выходил. Я реально уставала. Где-то на задворках сознания мелькали и исчезали тени надвигающегося отчаяния, но я гнала их прочь. Фиг вы меня возьмете! Если я устала, то и вы небось не железные…

– Лера!

Шумно дыша, я споткнулась. В закутке меж двух гаражей стояла Лиза, наша новенькая. Я даже глазам своим не поверила. В легком платьице, смотрящая на меня все теми же отчаянными бездонными глазищами.

– Давай сюда, здесь узко – им нас не взять…

Спрашивать, откуда она появилась, почему ввязалась в эту охоту, не было сил, но и замысел Лизы я с ходу отвергла. С одной стороны, разумно: встали спина к спине – и не очень-то подступишься.

С другой стороны, никто не мешает нашим противницам влезть на крыши гаражей и забросать нас чем угодно. Конечно, Лиза оказалась молодчагой. Никак не ожидала я, что она так вот сразу бросится мне на помощь, но болтать и обниматься было некогда.

– Нет… – я помотала головой. – Это ненадолго, не устоим. Давай лучше туда…

– Там вроде тупик.

Я снова замотала головой. Дыхание с хрипом рвалось из груди, объяснять что-либо я уже не могла, но Лиза, не знавшая нашего города, попросту приняла мои слова на веру. Пальцы ее были сжаты в два кулачка, но лицо вовсе не отражало боевой решимости. Пожалуй, на нем читалась все та же пугающая обреченность, что поразила меня при первом ее появлении в классе.

– Ай! – выбираясь из закутка, Лиза обожглась крапивой.

Что там ни говори, а платье – одеяние не самое боевое. Ничего не имею против юбок, иногда они даже удобнее брюк, но когда комары, серьезная заваруха или крапива, джинсы, разумеется, круче.

Между прочим, крапива могла и пригодиться, а потому, недолго думая, я сорвала пучок. Ладонь опалило огнем, но на такие мелочи я умела не обращать внимания. Времени-то потеряли вагон, и трое из самых шустрых загонщиц были уже рядом.

– Бегом! – я кивнула Лизе, и воздух вновь засипел в моих легких.

Наперерез зловещей торпедой устремилась Галка. В шортиках, легкая и резвая, она явно возмечтала подставить Лизе ножку. А что? Очень удачный ход – сразу двоих одним выстрелом! Падает Лиза, за ней спотыкаюсь я, и далее слетается стая на пиршество.

Только ничего у этой щуки-торпеды не вышло. Сделав над собой усилие, я ускорилась и крапивой наотмашь стеганула по крепким загорелым икрам одноклассницы. Взвизгнула она куда громче новенькой – и было с чего: хлестанула-то я от души. Прыткая Галка чуть не растянулась на земле. Я бы еще разок ее достала, но одноклассница проворно отпрянула. Мы возобновили бег.

Тупичок мне нравился все меньше: слева – забор из бетона, справа – жестяная стена гаражного кооператива. Дорожка постепенно сужалась, превращаясь в тропку, но ведь кто-то ее протоптал и куда-то она вела!

Мы промчались еще метров сто. Позади густо и рассыпчато топали наши преследовательницы. Кто-то из них ухмылялся и ликовал, кто-то вслух выдавал комментарии, расписывая, что с нами сделают, когда поймают. Впереди неожиданно вырос забор, и сразу стало ясно, что с ходу на него не взобраться. Может, конечно, лежала рядом удобная стремянка, но в такие чудеса я не верила. Да и не спасла бы она нас. Пока приставишь ее к забору, пока влезешь – пять раз сшибут и затопчут. И чего меня сюда понесло? Лучше бы я новенькую послушала. Там, между гаражами, у нас по-любому шансов было больше.

Тем не менее тот, кто протоптал эту тропку, знал, что делал. Никакой стремянки нам не понадобилось. Бетонная плита и впрямь преграждала путь, смыкаясь с махинами гаражей, но в са́мом углу зияла трещина, вполне пригодная для того, чтобы через нее пролез не самый упитанный человек. Любители гамбургеров и пива застряли бы точно, но нам подобная беда не грозила.

– Ныряй!

Лиза исполнила команду, хотя и не столь стремительно, – щель была все-таки узковата, еще и топорщились по краям арматурные крючья. Я обернулась к загонщицам. Галка, Янка и Надежда уже тут, еще кто-то в отдалении – физиономии у всех красные, глазки злые.

– Это видели? – я показала им пучок крапивы.

– Мы тоже можем нарвать…

– Ага, рискните!

Чуть наклонившись, я прижала к боку сумку с ноутбуком и повторила Лизин маневр. Тело скользнуло впритирку к бетонной поверхности, но в целом получилось неплохо. Только своей же крапивой немного обожглась. Ну да мне уже терять было нечего. Еще и подумала, что здесь-то этих злых щучек можно и впрямь сдерживать хоть до скончания веков. Каждый, кто сунется, тут же получит стрекательными клетками…

Увы, я не могла предвидеть всего. Из-за спины замершей Лизы я не сразу разглядела, что нас ждет впереди, зато услышала знакомый голос:

– Какие мы ловкие да смелые! Прямо зависть берет! Наверное, и в котлован сами попрыгаете?

Загнанно дыша, я встала рядом с Лизой. Ржавой пастью под ногами распахнулся свежеотрытый котлован. Не такой уж большой, да только на той стороне стояла улыбающаяся троица: Альбинка собственной персоной и ее верные пристяжные – Рената с Сонькой. У Ренаты ручонки сжаты в кулаки, у грузной и слоноподобной Сони – теннисная ракетка. Не бита, конечно, и не дубинка, но тоже боевое подспорье, особенно в таких ручищах, как Сонькины. Между прочим, она первая обогнала меня в росте. Бегать эта гигантша, конечно, не умела, но вот стиснуть могла так, что не всякий парень вырвется. А хуже всего, что и атаковать их, не преодолев котлована, мы не могли, и на мгновение мне захотелось заплакать. Силы почти иссякли, и ясно было, что серьезного сопротивления такой ватаге мы не окажем. Только разозлим да раззадорим.

– Девочки, может, мирно поговорим? – спросила Лиза.

Троица на том берегу обидно расхохоталась.

– Не надо с ними разговаривать! – выдохнула я. – Лучше уж с теми крысками разберемся…

– Вау! – издевательски воскликнула Альбинка. – С нами, выходит, слабо́ остаться? Эй, новенькая, ты, кстати, можешь не убегать – не тронем. Ты у нас и без того обиженная. А вот с этой пегой лошадкой у нас давние счеты.

Лиза молча сделала шажок ко мне, точно этим шажком подтверждала, что она со мной до конца и слова Альбинки ее не касаются.

– Как трогательно! Значит, таракашки вновь объединились! – Альбинка даже в ладоши захлопала.

Она действительно могла ликовать. Уже и не принцесса, а форменная королева класса, сумевшая организовать настоящую охоту на двух занозистых одноклассниц. Точнее, на одну, поскольку Лизу они всерьез, похоже, не воспринимали. Может, даже изначально использовали ее как повод. Ну да! У меня словно пелена с глаз спала – ведь точно! То-то Маркушина так нахально вылезла. Наверняка Альбинка ее и подбила. Комбинация-то проще не придумаешь. В моем присутствии подразнить новенькую и спровоцировать на явный бунт, а далее… Далее бунт подавлялся с привлечением всех огневых средств, коих в наличии у Альбинки имелось в избытке. Само собой, можно было и без повода устроить мне темную, но королева на то и королева, чтобы вершить расправу по своим королевским законам.

Зажмурившись, я что-то такое проговорила – то ли заклятие, то ли молитву. И первая полезла обратно в щель. Лиза послушно нырнула за мной. Она понимала, что будет бой, а девчоночья драка, если кто не знает, штука самая жесткая и поганая на свете. Но она все-таки пошла за мной…

Слипшиеся волосы сползли на лоб, закрыли глаза. Я отбросила их взмахом руки, но почему-то по-прежнему было темно, и на секунду я даже испугалась – не обморок ли это? Знаете, когда теряешь сознание, тоже наступает темнота. Бряк – и ты на земле. Может, кто из загонщиц огрел меня камнем по темечку? Но боли тоже не было, и я продолжала оторопело моргать.

– Где мы? – охнула за спиной Лиза. – Что это?

Глаза наконец-то свыклись с полумглой, и я разглядела над нашими головами черный, обгоревший потолок. Одна из обугленных балок, словно кривой шлагбаум, перегораживала путь. Мы были в огромном коридоре, конец которого терялся вдалеке. Гаражи пропали, а с ними исчезла и Альбинкина кодла.

– Добро пожаловать, подруга! – сипло выдохнула я. – Это ЗБ…

Глава 4. Знакомьтесь, это Чудо!

В подвалы я спускаться не стала. Не повела Лизу и к знаменитым «Крыльям желаний» – похоже, именно они подхватили нас у того бетонного забора и перенесли сюда. Такое вот вертелось у меня в голове объясненьице. Как это осуществилось, лучше было не гадать – просто принять как факт. Хотя первоначально я частенько ломала голову, пытаясь понять, кто и зачем покрыл стены ЗБ таким количеством разномастных рисунков, надписей и граффити. Вряд ли это было желанием увековечить себя. Под рисунками не стояло подписей, да и на форумах никто не спешил похвастать авторством. Иной раз приходила и такая сумасшедшая мысль, что надписи появились сами – все равно как изображения на фотобумаге, опущенной в химреактив. В какой-нибудь из особо безумных дней, когда планете вздумалось одарить своих неугомонных обитателей еще одним маленьким шансом. Шансиком, я бы сказала. Нас-то с Лизой эти «крылышки» реально спасли! И не так уж важно было знать, как именно это случилось.

По черному от копоти коридору мы дошли до главной лестницы, а после поднялись до верхнего этажа, где арочным сводом зиял выход на крышу. Нам следовало элементарно перевести дух, а более комфортного места, чем крыша ЗБ, я не знала.

То, что когда-то именовалось крышей больницы, давным-давно сгорело и обрушилось, чердачные же полы со временем покрылись пылью и неведомо откуда взявшимся дерном, на котором буйно проросла трава, юные березки, черемуха, кленовые деревца и даже елочки. Круто, да? Шестой этаж, открытое небо – и вдруг маленькое подобие сада. Или ле́са – это уж как хотите. Справа и слева каменные полустены с арочными проемами, над головой – солнце и синева. И никаких там мух или комаров, только легкий ветерок.

– Это лес? – потрясенно произнесла Лиза.

– Ага, что-то вроде. Висячие сады Семирамиды.

Я опустилась на каменный выступ, устало вытянула ноги. Помассировала ноющее колено и недоуменно взглянула на пучок крапивы, по-прежнему сжимаемый в руке. Отбросив колючие стебли, потерла саднящую ладонь о ту же многострадальную коленку. Сумку с ноутбуком наконец-то сняла с плеча, поставила рядом.

– Но как?! Как такое может быть?

Вопрос Лизы можно было истолковать двояко. Возможно, она спрашивала о выросшем на крыше здания лесочке, а может, ее интересовало то, каким образом мы сюда угодили. Выбор был за мной, и я предпочла вопрос более легкий.

– Чердаки раньше часто засыпали землей. Ну и пыли здесь скопилось за десятки лет предостаточно – листва там, помет птичий, еще и пепла навалило от сгоревшего настила. А потом ветер занес семена, птички свою лепту добавили – вот и разросся лесок. Тут и земляника стала появляться – правда, правда! В прошлом году я сорвала ягод пять или шесть. Вкуснотища!

– Я не про ягоды, – тихо сказала Лиза. – Я про другое.

– Про другое, подруженька, примерно то же самое, – улыбнулась я. – Один ветер семена перенес, другой нас подхватил.

– Я серьезно!

– Если серьезно, значит, ты материалистка.

– А ты нет?

– Была когда-то.

Запрокинув голову, я подставила лицо солнцу.

В ресницах немедленно зашебуршились золотые червячки, ветер ласково огладил щеки. Удовольствие – неописуемое! Так бы часами и сидела…

Не раскрывая глаз, я неторопливо поведала Лизе историю про шестерых пропавших школяров, про то, как видели их спустя несколько лет и искали, про то, как постепенно разрастался нездоровый бум вокруг здания.

– Понимаешь, это уже и не руины теперь, это ЗБ. Место, где весь материализм сыплется прахом. И без причины здесь ничего не происходит.

– Но как же ученые? Кто-нибудь из них проводил здесь опыты?

– А зачем? Все опыты сегодня ставят с сугубо прикладными целями: первая цель – изобрести побольше лекарств ото всех людских болезней, вторая – изобрести чудо-оружие, чтобы истребить всех вылеченных и невылеченных, и третья – это индустрия развлечений: жрачка, жвачка, гаджеты, новые драндулеты и спорт.

– Жестко ты!

– Это не я – это мой папуля сформулировал. Но, в общем, я с ним согласна. Так что наше ЗБ – это чудо в белых перьях. Только чудеса свои оно редко демонстрирует. Иногда месяцами здесь ничего не происходит. Народ ходит, зевает, многие разочаровываются. А потом – раз! – и кто-то своего двойника в коридоре встречает или голос мертвеца из шахты слышит, и снова расползаются слухи. А еще круче, если «Корону» кто примерит и совет какой-то получит. Есть у нас тут такая картинка на стене. Ну или на «Крыльях», как мы, переместится.

– «Крыльях»?

– Ага, они на стене нарисованы – лет уж семь, наверное, как появились. Надо всего лишь встать рядом и прижаться к ним лопатками.

– И что?

– Если ЗБ решит, что ты того стоишь, тебя переместят.

– Куда переместят?

– Да куда пожелаешь.

Лиза покачала головой:

– Мистика какая-то…

– Вся наша жизнь – мистика.

– А может, мы просто не в состоянии многое объяснить?

– По мне, так и хорошо, что не в состоянии.

– Это почему?

– Да потому что мир окончательно стал бы плоским и до последнего пятнышка изученным.

А так не должно быть, понимаешь? Кто-то из древних сказал, что самое страшное начинается тогда, когда тебе кажется, что все понятно.

Лиза кивнула.

– Потому что тормозится развитие?

– Ну… Вроде того. Или даже хуже. Потому что человек, которому кажется, что он все знает, стопудово ошибается. Сомнение – удел мудрых.

– Как-то ты говоришь это… больно уж уверенно…

Я хмыкнула:

– Это верно, подружка! Значит, не хватает пока мудрости. Дура, как и большинство вокруг.

Мы рассмеялись.

– Ты-то зачем за нами поскакала? – вспомнила я. – Меня, что ли, спасать?

Лиза немного подумала, осторожно кивнула:

– Ну да. Разве это плохо?

– Не плохо, конечно, но глупо. Я-то ладно – давно в этих болотах квакаю, а ты-то реально рисковала.

– Но я же теперь не одна – я с тобой.

– И что? Вот отметелили бы обеих, и явилась бы домой вся в синяках да шрамах. А того хуже – в больницу увезли бы.

– В больницу я и там у себя сто раз могла попасть. И в больницу, и на кладбище. – Лиза снова «огладила» меня своим удивительным взглядом.

Я даже смутилась. Собственные мудреные словеса показались вдруг вычурными и абсолютно ребяческими. Сразу вспомнилось, откуда она приехала, и снова всплыло то самое словечко – «беженка», из-за которого разгорелся весь сыр-бор.

– Странное тут место, – снова заговорила Лиза. – Очень похоже на наши подвалы. Мы в них от бомбежек прятались. Земля вздрагивала, а мы жались друг к дружке и ждали.

– Чего ждали?

– Снаряда – большого, тяжелого, безжалостного. Сидишь и представляешь себе, как он пробивает стены, потолок, пробуривает целый тоннель, а по пути крошит бетон, рвет арматуру. А потом… Потом он зависает над нашими головами, точно робот-убийца, сканирует все вокруг и снимает наши испуганные лица.

– Снимает?

– Ну да! Мы ведь все за мгновение до смерти становимся самими собой. Вот этот робот-снаряд и впитывает в себя наши страхи, наши мечты, наши желания и только потом взрывается. Я это всегда как вспышку себе представляла. Удар света по глазам – и всё. Я даже думала, что так оно проще и лучше. На улице-то от осколков многие калеками становились, кровью истекали, а тут сразу и без мучений.

– Что-то не то ты говоришь, подруга, – хрипло отозвалась я.

Лиза качнула головой, точно соглашалась.

– Не то, конечно. Но мы там ко всему привыкли. Это поначалу тряслись да переживали, а потом уже и спали, и ели, даже сказки малышам рассказывали.

– Разве к такому можно привыкнуть?

– Человек ко всему привыкает. Жить-то надо. Даже самые маленькие переставали бояться и вздрагивать. Засыпали при любом обстреле… – Лиза вздохнула. – Вот наружу вылезать было страшно. Потому что всякий раз выбираешься и не знаешь, что вокруг будет. Но нам везло: обычно только руины и пепелище видели. Совсем как тут. И никого кругом – ни единой живой души.

Мне стало не по себе. Она точно мысли мои читала. В нашем-то ЗБ тоже не водилось ни кошек, ни собак, ни даже птиц. Я это давно приметила. Вроде заходи да живи, никто ведь не гонит, а их нетути – зверюшек, значит. Чуют, видно, что нечеловеческим духом пахнет. Мы не чуем, а они чуют. Может, даже видят что или слышат. А если забредает кто, так тут же с ума сходит – как тот бешеный пес, что прыгнул на меня в коридоре…

– Тут многое напоминает мой дом. – Лиза погладила ствол ближайшей березки. – Даже здесь, на крыше. Сама не знаю почему.

Я нахмурилась. Потому что неожиданно подумала, что знаю ответ. Дело заключалось не просто в руинах или подвалах, а в том, что любые постройки – они ведь тоже страдают. Может, даже душа у них есть, у каждого здания своя, отдельная. И когда их разрушают взрывающимся металлом, что-то с ними происходит. Они словно просыпаются. Совсем как люди. Пока ведь не порезался, ничего не чувствуешь, а распорол рану, укололся или ударился – и заболело. Вот и разрушенные здания тоже начинают болеть да мучиться. Может быть, надеются, что придет неведомый строитель-врач и вылечит их. Возможно, даже жалеют тех, кто прячется в их ненадежной скорлупе. Ведь действительно, здание ЗБ приняло Лизу как родную – перенесло вместе со мной. Может, потому, что она была не случайной гостьей, а гостьей оттуда – из тех сгоревших подвалов и руин…