Безвечность

Я громко плачу и всхлипываю. Тушь растекается по щекам. Ветер подталкивает меня к краю крыши, и я кричу: «Прости меня!» Боль засела глубоко в моём сердце и никогда не вырвется наружу. Я разгоняюсь, готовая прыгнуть в никуда, но всего два слова возвращают меня в реальность: «Стоп, снято!» Я была на краю так непростительно близко.

(13 мая, 2052 год)

Эту запись, помеченную красным стикером, в потёртом дневнике я открыла наугад. Съёмки фильма «Рельсы судьбы» закончились в конце мая 2052 года, и каждый день я искала повод, чтобы прыгнуть с крыши наяву. Прошло уже десять лет, а я продолжаю скитаться по городам в поисках своей заблудшей души. Больше я не снималась в кино, но стала признанной актрисой в узком кругу. Моя слава продлилась недолго. Я попрощалась с киноиндустрией, со старой квартирой и фамилией. Теперь я Таймерли. Мне не один раз приходилось сталкиваться со сменой фамилии. Актриса Ева Смит осталась в прошлом, кстати, как и ветеринар Ева Миртл, и Литтл, и Стюарт. Стюарт – фамилия моих родителей, но мне пришлось отказаться от неё после их смерти, чтобы быть менее узнаваемой. Не знаю, что меня угораздило снова сняться в кино…

Моя бабушка Розалин никогда не была актрисой, её техническое образование далеко от актёрского. Я соврала киностудии десять лет назад, и мне поверили. На тот момент по паспорту я была Евой Смит. Из-за явной схожести с Евой Стюарт никто и не сомневался, что я внучка… самой себя! После смерти Стефана я поменяла удостоверение личности четыре раза, проделывая эту манипуляцию каждые пятнадцать лет. Зрители знали меня как Еву Стюарт, а сейчас знают как Еву Смит. Имя, данное мне мамой, я сменить не осмелилась. Теперь я Таймерли, девушка, потерявшаяся во времени. Старение моего организма замедлилось примерно в двадцать один год, и с тех пор ничего не изменилось. Ни одной морщинки не прибавилось на лице, ни одного седого волоса не появилось…

Я сильно рисковала, возвращаясь в кино, но не могла поступить иначе. Не было другого исхода, я умирала, поедая себя изнутри. Продолжительные съёмки ненадолго спасли меня, вдохновили на очередной переезд и смену фамилии. Картина, в которой я снялась, была артхаусной, и особой популярности среди зрителей не обрела, поэтому никто не вспомнил о Еве Смит. Первое время, конечно, писали в журналах, что я снялась ради денег и славы, а по стопам бабушки из-за отсутствия таланта пойти не смогла. В других журналах писали, что я снялась в память о бабушке, которая якобы умерла. Теоретически вторая версия была наполовину правдивой. Я снялась в кино в честь прошлой себя, в память о родителях, Стефане и лучших годах жизни. Репортёры быстро утратили интерес, когда я перестала давать интервью и переехала из столицы в Коннект, где сейчас и живу. Иногда на улице меня встречают журналисты и строчат жёлтые статейки о моих многочисленных операциях по омоложению, иногда пытаются разузнать факты о личной жизни, но я привыкла маскироваться, поэтому им не удаётся докопаться до истины.

Каждый раз, когда я слышу перешёптывания за спиной о том, что я дешёвая, однодневная актрисулька, мне становится смешно. Меня редко кому-то удаётся рассмешить, хотя бы потому, что я никому не позволяю этого сделать, не позволяю завязывать долгих разговоров. Может, я и совершила ошибку, когда пришла на съёмки фильма, но ничуть об этом не сожалею. Я лишний раз убедилась, что люди верят во всё, что им говорят. В ложь, посыпанную сахарной пудрой. Люди до сих пор думают, что я внучка самой себя, что я делаю омолаживающую пластику. Думают так, как навяжет им пресса. Мне это на руку. Они настолько сбиты с толку, что мне ещё легче скрываться и оставаться в тени. Со сменой старой фамилии на Таймерли всё улеглось. Никто об этом не узнал, и никто меня не вспомнит, потому что люди, которые видели фильм с моим участием, уже стали старше на десять лет. У них свои заботы: дом, дети, карьера. Я рада за них.

Я рада, что у кого-то есть возможность довольствоваться привилегиями жизни. У меня же есть только животные, которых хозяева приносят в ветеринарную клинику. Домашние питомцы никогда не уличат меня во лжи, не напишут гадкую статейку, не предадут. Не предадут меня и работники подпольного паспортного стола. Я уже имела дело с ними четыре раза. За нелегальную смену паспорта приходится отдавать кругленькую сумму, которую я коплю на протяжении нескольких лет, но это предотвращает риск, что люди узнают мой секрет. Я всегда выбирала самые распространённые фамилии, чтобы можно было легко затеряться в базе данных страны. В современном мире деньги решают все проблемы. Бюрократических махинаторов не интересует причина, по которой мне нужно заменить паспорт и свидетельство о рождении. В документах к моему предыдущему году рождения прибавляется десять-пятнадцать лет. Иногда хочется узнать, поверят ли они в мою выдуманную историю, которую я храню на случай, если всё же понадобится её рассказать. Если бы у меня спросили, зачем мне понадобилась смена документов, я бы сказала, что молодо выгляжу и хочу, чтобы возраст в паспорте соответствовал внешности. Мне кажется, этого объяснения было бы достаточно. Многие девушки скрывают свой возраст, чтобы найти себе мужа побогаче и помоложе. А нашёлся бы смельчак, который бы закрутил роман с восьмидесятидвухлетней девицей вроде меня? Хотелось бы на него взглянуть.

Я бы с радостью посмотрела в глаза человеку, узнавшему правду о моём замороженном возрасте. Что бы я увидела в них? Страх, удивление, отвращение, отчаяние. Продолжать список? Я аномалия, отклонение от нормы, я хуже киборгов, которых избегают полноценные люди. Я вообще не человек. Хотелось бы узнать, кто же тогда, но это вряд ли возможно. Я не могу заявиться на приём к врачу со словами: «Доктор, у меня тут проблема. Я не старею уже полвека. Не посоветуете лекарство?» Я даже не знаю, как сейчас выглядят больницы, потому что была там последний раз у Стефана шестьдесят лет назад. Я ненавижу больницы, и у меня на это есть веские причины.

Я не прохожу медицинских осмотров не только потому, что врачи сразу заподозрят отклонения в моём организме, но и потому, что мечтаю о какой-нибудь инфекции, поселившейся в моём теле. Я не могу знать, болею ли чем-либо. По сравнению с началом двадцать первого века сейчас вирусов прибавилось, но и лекарств от них тоже. Люди сами создают новые и новые заболевания, а потом ищут антидот. Это похоже на жестокую игру, где нет победителей и проигравших. В конечном итоге вирус поражает всё живое на планете. Так зачем, чёрт возьми, ставить эти эксперименты? Будь моя воля, я бы взяла динамит и подорвала все лаборатории мира, чтобы остановить эту войну! Говорить об этом легко, но я не знаю, где прячутся учёные крысы, создающие человечеству проблемы. Я представляю, что когда-нибудь узнаю эту тайну, утешаю себя, что не зря мне дана долгая жизнь. Может, в этом и есть моё предназначение? Может, я существую, чтобы лечить не только животных, но и людей? Каждый день я виню себя в слабости и нежелании сдаться властям. Вдруг моя ДНК помогла бы смертельно больным людям выздороветь? Я не знаю наверняка, а должна была бы.

Я многого о себе не знаю. Не помню, если быть точной. Я веду дневник, но последние несколько десятков лет мне нечего в него записывать. Я пишу о людях, с которыми знакомлюсь или встречаюсь взглядом по пути на работу, о животных, которых вылечила, о городах, в которых жила. Пишу обо всём, что не касается меня лично. Изредка я перечитываю свои записи, хранящиеся в нескольких толстых блокнотах, которые я называю дневниками. Коробку с ними и с фотографиями я перевожу из одной квартиры в другую. Это моё единственное сокровище, которое связывает меня с прошлой жизнью, не считая бархатной бабочки Стефана, оставшейся целой после аварии. Эта коробка бесценна, никто и никогда не видел её.

Я часто перечитываю записи, помеченные восклицательным знаком или цветным стикером. Именно эти записи имели для меня значение в тот момент, когда я оставляла их в дневнике. Их накопилось мало. Очень мало. Историю смерти Стефана и родителей я перечитываю каждый год, иногда переписываю из-за недолговечности бумаги. Я могла бы завести электронный дневник, но я включаю свой ноутбук только для того, чтобы послушать музыку или посмотреть фильм. Техника уже настолько совершенна, что я не знаю, как ею пользоваться. Сейчас популярны портскрины. Это мобильные телефоны с индивидуальным дизайном, выполняющие бесконечное количество функций, начиная от отправки сообщений и заканчивая управлением дома. Скачать программу на любой вкус можно в интернете. Людям нравится свобода действий, хоть и виртуальных. Я родилась в конце двадцатого столетия, а значит, морально устарела и не гожусь для подобных развлечений. Покупать дорогостоящий портскрин только ради того, чтобы вносить в него свои бумажные записи, было бы глупо.

Дневники спасают меня, напоминают о настоящем возрасте. С каждым разом записи становятся грамотней и интересней по содержанию. Я люблю приукрашать речь, использовать стилистические обороты и художественные тропы. Иногда я пишу короткие рассказы о том, что видела за окном, и даю им названия. Не жалею, что получила филологическое образование. Недавно прочитала запись из личного дневника шестидесятилетней давности о том, что я мечтала стать писательницей, и это неудивительно, ведь у меня была большая тяга к письму. В свободное время я пишу в стол. Кто знает, может, мне бы удалось прославиться, но я должна прятаться в тени, чтобы не стать подопытным кроликом. Ненавижу то, что происходит с моим телом, с моими чёртовыми клетками, старение которых замедлилось. Этому у меня есть только одно объяснение – стресс, полученный после смерти Стефана. Именно тогда мой организм перестал стареть.

В отдельном дневнике я описываю тяготы бессмертия (хотя это явление правильней было бы назвать иначе, ведь я не уверена, что никогда не умру). В первом пункте значится склероз. Он присущ пожилым людям, поэтому его наличие вполне объяснимо, ведь мне уже восемьдесят два года. Память давно не резиновая. Например, я уже не помню, что для меня значил обычный съёмочный день, а ведь что-то же значил, раз я написала о нём и приклеила на листы с текстом стикеры. В следующей записи сказано о премьере фильма «Рельсы судьбы», на которой я отказалась присутствовать, сославшись на болезнь и постельный режим. Давние воспоминания в конечном итоге перестают нести смысл, но я всё равно продолжаю вести дневник. Я всегда пишу о городах, в которых жила, чтобы по ошибке не вернуться в них снова. Город, как и фамилию, я меняю примерно каждые десять лет.

Интересно, что моменты и события, не касающиеся моей жизни, я прекрасно помню, и у меня нет необходимости напоминать себе, в какой стране живу, кто ею правит, и какая сейчас музыка популярна. Я помню все просмотренные фильмы, каждую прочитанную книгу и бездомного животного, встретившегося на моём пути, но я всё равно пишу об этом из-за отсутствия других событий. Периодические забывания я оправдать могу, но чувство некой опустошённости необъяснимо, как будто мой внутренний сосуд наполовину пуст, как будто есть события, которые я должна помнить. Как бы я ни напрягала память, мне не удаётся восстановить утерянные картинки.

Второй недостаток бессмертия – одиночество. О нём я пишу постоянно. Передо мной каждый день стоит выбор: упомянуть в своём дневнике человека, с которым я, к примеру, вела беседу, или нет. Я не могу заранее знать, увижу ли его через несколько лет, не могу знать, должна ли буду вспомнить его, если он ко мне обратится… Поэтому я переезжаю из города в город, меняю фамилию и сторонюсь людей. Они возненавидят меня, если узнают мой секрет. Отчасти из-за страха перед неизведанным, отчасти из-за зависти. Я перестала сниматься в кино, потому что девушки, которые были поклонницами первого фильма с моим участием, уже стали бабушками. Это противоречит законам природы. При всём желании я не в силах ничего изменить. Я могу быть собой только в дневнике, могу признаться бумаге в клетку, что хотела бы кому-нибудь показать свои рассказы, но желания так и останутся чернильными отпечатками.

Помимо того, что затянувшаяся молодость лишила меня прелестей жизни, она ещё и не позволяет воссоединиться со Стефаном. Люди стареют и умирают, а я всё ещё жива, хоть и ежедневно борюсь с организмом. Изнуряю себя. Испытываю силы. Пару дней я ничего не ела, но истощение (которое я даже не ощутила) не помешало мне работать. В ветеринарной клинике все привыкли, что я не слишком общительна. Больше недели я говорила вслух только сама с собой, надеясь сойти с ума и положиться на судьбу. Меня радует только то, что мне удалось зарекомендовать себя как высокопрофессионального ветеринара, но и одновременно пугает. Я начинаю тонуть во внимании со стороны клиентов и работодателей. Пора перебираться из Коннекта в новое убежище, затем найти новую клинику и лечить новых животных. Стать жёстче. Стать старше. Иногда мне кажется, что каждый новый день окажется последним.

О переезде, который навеяла мне ностальгия, я подумаю завтра. Выключаю настольную лампу, накрываюсь одеялом с головой и растворяюсь в темноте. Один образ сменяет другой.

Стефан.

Я не могу добиться желанной тишины из-за громкого стука сердца, которое не хочет останавливаться.

Бессмертие.

Тишина никогда не наступит из-за шума моих спутанных мыслей, из-за учащённого дыхания.

Вечность.

Я должна это прекратить.

Аномалия. Холод. Пустота.

Должна разобраться со всем этим. Только не сегодня. Завтра. А пока я нырну на самую глубину сознания, где пусто, где никто меня не найдёт, где нет суеты и страхов, а есть только немое кино…

Глава 3. Песочные часы

Если залог успеха в стабильности,

тогда зачем существует процесс старения?

Новый день настал, но мне заранее известно, что он не принесёт никакой радости. Я нехотя подняла голову с подушки и опустила из-за недомогания. Я не спала полночи, а потом мне снились песочные часы. Я проснулась с мыслями о них. При упоминании песочных часов у нормальных девушек возникает образ идеальной женской фигуры, а моё сознание рисует совершенно другую картинку. Оно и продиктовало мои единственные татуировки на запястьях. На левом изображены голубые крылья ангела, на правом – песочные часы, олицетворяющие ловушку, в которую меня поймало время. Иногда мне снится, что я заточена в этом замысловатом сосуде. Каждый раз свысока я наблюдаю за тем, как в мире кипит жизнь. Я не могу закрыть глаза на то, как стареют и умирают люди, как безоглядно утекает время. Каждый раз я пытаюсь разбить стекло, чтобы выбраться наружу, вдохнуть свежий воздух, не пропитанный страхом и отчаянием, но попытки всегда безуспешны. Потом я вижу себя внутри песочных часов со стороны, как огромные руки трясут сосуд. Повсюду слышится грохочущий смех, как будто он исходит из недр земли. Этот ночной кошмар я изложила в дневнике десятки лет назад. Его невозможно забыть из-за частых напоминаний. Он больше не пугает меня, но порядком надоел, поэтому я изобразила часы на запястье. Я вижу в них символ бесконечности. Если бы я не была самоироничной, уже бы давно погрязла в потаённых уголках сознания.

Я сделала татуировки около тридцати лет назад, когда эта процедура стала полностью безболезненной. Удивительно, но с течением времени они не выцвели и не потеряли контуров, как и не меняется моя кожа. Помню, перед съёмками в первом фильме (на счету у меня их четыре, включая «Рельсы судьбы») я сказала маме, что хочу сделать тату со своим именем, чтобы иметь нестираемую визитную карточку. В конце двадцатого века каждый второй подросток, как это происходит сейчас, не украшал своё тело рисунками, но мне невыносимо хотелось быть модной и узнаваемой. Мама не стала мне запрещать и читать лекции, лишь произнесла фразу, которая напрочь отбила у меня желание делать татуировку: «Рисуй на своём теле, что хочешь, но хотела бы я посмотреть на тебя в старости». Прошло много лет, и я всё же пошла на этот шаг, но не забавы ради. Мне казалось, если я сделаю то, чего маме не хотелось бы видеть, её слова материализуются, и она увидит меня в старости. Я крепко уцепилась за эту отчаянную идею. За всю жизнь у меня было всего две мечты: снова иметь возможность навещать живых родителей и состариться вместе со Стефаном. Ни одной из них не суждено сбыться. Мёртвых не вернуть, но часть мечты иногда кажется реальной. Я жду дня, когда на моём лице появится хотя бы одна морщинка, хотя бы намёк на то, что мой организм одумался и продолжил развитие.

Не успела я закрыть глаза, чтобы представить себя благородной старушкой, заботящейся о внуках, как две пары лап грациозно зашагали по моему животу.

– Касси, что на тебя нашло? – спросила я, не узнав свой голос то ли потому, что он сонный, то ли потому, что стала редко его слышать.

Вместо желаемого ответа последовало хриплое мяуканье, которое каждый раз пробирает меня до мурашек. Взгляд Касси был таким же жалобным в тот день, когда я нашла её во дворе одной из ветеринарных клиник, в которой работала. Четыре года назад эта уверенная в себе кошка была беззащитным котёнком, нуждающимся в заботе и ласке, и я не смогла отказать Касси в этом, хотя раньше никогда не брала животных домой, боясь увидеть их скорую смерть… Серый пушистый комочек растопил моё ледяное сердце, и я без колебаний отвезла котёнка в съёмную квартиру. Помимо того, что Касси была грязной и голодной, у неё были кровоточащие раны на ушах и лапках. Видимо, малышку изрядно потрепали местные дворняги, а мать бросила её на произвол судьбы. Такова кошачья природа. Я, чтобы не уподобляться безответственной мамаше, взяла больничный, задавшись целью вылечить исхудалого котёнка и привести в божеский вид. Касси держалась отстранённо, я редко слышала её мурлыканье, но это меня не останавливало, а, наоборот, забавляло. Она напоминала меня. Вскоре я назвала её Кассандрой, это имя мне казалось самым подходящим для кошки. Я выбрала именно его, потому что никогда не встречала его среди знакомых людей. Это сделало Касси особенной.

Серая проказница и сейчас редко нежится в моих объятиях, но мне достаточно того, что я вижу благодарность в её янтарных глазах. Мы обе дикие и самостоятельные, но по отношению друг к другу ведём себя дружелюбно и ласково. В основном Касси будит меня по утрам для того, чтобы я её покормила, но сегодня причина явно в другом. Кошку что-то тревожит, может, былой перелом лапки даёт о себе знать, и она пришла ко мне в поисках умиротворения. Я поступаю так же, когда мне самой тяжело справляться с переживаниями. Мы зализываем друг другу раны, не боясь быть непонятыми или преданными. Мне больше не о ком заботиться и некого любить. Я не обзавелась детьми из-за своих страхов, что они когда-нибудь перерастут меня и испугаются, что я не такая, как все. Мне пришлось бы отпустить своего ребёнка в одиночное плавание, оборвав все связи с ним. Я не могу так поступить. Не могу ни с кем делить своё проклятье.

В последнее время я всё чаще думаю о детях, но уже поздно. Чувствую, что смерть вот-вот явится за моей душой, заберёт её так же, как забрала душу Стефана, парня, с которым я должна была навеки связать свою судьбу… К сожалению, страх является не единственной причиной, по которой я не смогла завести детей. В двадцать один год мой менструальный цикл стал нарушаться, а затем и вовсе прекратился. Через несколько месяцев я обратилась в больницу, и гинеколог, дважды меня осмотрев, посмеялся мне в лицо со словами: «Не выдумывайте! С вами всё в порядке, это психосоматика». В организме не было видимых врачу изменений, но не могу же я больше полувека выдумывать! Поняв, что со мной творится неладное, я не стала ходить по больницам и смирилась с безысходностью. Оставался только вариант взять ребёнка из детского дома, но тогда бы на меня легла двойная ответственность. Воспитать брошенного малыша, чтобы потом его покинуть…

Я пустила Касси к себе под одеяло и стала поглаживать её мягкую шёрстку. Она уткнулась мордочкой в мою свободную ладонь и громко замурлыкала. Я с гордостью могу сказать, что люблю это беззащитное создание. Из своей долгой жизни я вынесла несколько уроков. Один из них написан в моём дневнике: «Любовь к детям инстинктивна, а животных полюбить сложнее». Каждый день я сталкиваюсь с тем, что люди убивают бездомных кошек и собак, калечат их или грубо к ним относятся. Жестокость у нас в крови, и требуется приложить немалые усилия, чтобы её подавить. Приятно осознавать, что есть обратная сторона медали. Бывали случаи, когда хозяева приносили своих питомцев с отсутствующими конечностями, и даже мне было не под силу вылечить животных. Врачи за приличную плату ставили пациенту металлический протез, покрытый настоящей шерстью, который с первого взгляда не отличишь от настоящей лапки. Любовь к животным заставляет меня плакать (хоть обычно я держу эмоции при себе), и подобные материальные жертвы со стороны людей вызывают уважение! Не все люди одинаковы – это второй урок, который я извлекла из врачебного опыта.

Касси словно прочитала мои мысли и замурлыкала громче. Я позволила себе ещё немного понежиться в кровати вместе с ней, тем более сегодня воскресенье, и меня не ждут больные пациенты. Все мои силы сегодня принадлежат Кассандре. Продолжая гладить кошку, я закрыла глаза, о чём быстро пожалела. Меня окутала череда мыслей о нерешённых проблемах…

Я устала менять внешность, но вынуждена делать это постоянно, чтобы люди не запоминали меня. Я не могу вернуть свой русый цвет волос из-за очевидной схожести с моей «бабушкой», поэтому сейчас крашусь в шоколадный и не ношу чёлку. Это делает меня менее узнаваемой, если особо не всматриваться в черты лица. Мне следовало бы прибегнуть к пластической хирургии, но я не переношу ни боль, ни мысль о том, чтобы перекроить себя. Остаётся только постоянно менять гардероб и стиль одежды, цвет и длину волос. Иногда я ношу цветные линзы, чтобы замаскировать карие глаза для большей конспирации. Наношу макияж, который позволяет сделать брови шире, губы пухлее, скулы острее. В моём гардеробе полно бесформенной одежды, которая скрывает фигуру. Мужчины не обращают внимания на лицо, но, увидев длинные ноги, аккуратные формы и тонкую талию, они смогут узнать обладательницу прелестей из сотни. Я устала бояться людей, которые в любой момент могут заподозрить, что я что-то скрываю. Любопытство приведёт к разгадке тайны, а информация – к экспериментам надо мной. Я устала жить в постоянном страхе. Устала жить в борьбе с собой.

Помнится, вчера я думала о переезде в неизведанный мною город, причём до вчерашнего дня эта мысль в голову не приходила. Я собиралась пожить в Коннекте ещё некоторое время. Годовщина смерти Стефана отразилась на мне. Раньше я боролась с тоской, потому что в стране нет столько городов, сколько мне лет. Заграницу я уезжать не хочу из-за проблем с оформлением гражданства. Мой паспорт и так нелегальный, и лишние проблемы не нужны. К тому же, я незнакома с чужим законодательством. Эти мелочи не имеют большого значения по сравнению с боязнью окончательно отдалиться от родителей и Стефана. Папа перед смертью просил кремировать его тело и развеять по ветру. Мама исполнила его желание, а затем последовала примеру мужа. Я присутствовала на прощальной церемонии в гриме, потому что уже физически не могла соответствовать своему возрасту. Даже встречаясь с мамой, я прибегала к состаривающему макияжу, правилам нанесения которого научилась на съёмочной площадке. Мне не нравилось обманывать её, но иначе мой неизнашивающийся организм шокировал бы маму…

Вспоминая родителей и Стефана, я забываю, что уже много лет не была на кладбище. Стоп! Действительно, как давно я была в родном городе? Со дня погребения мамы прошло сорок два года. Я с лёгкостью смогу представиться соседям своей внучкой, правнучкой моих родителей. Это может сработать! Мне поверила зрительская публика, а это немалое количество людей. Раньше у меня и в мыслях не было вернуться домой. Вот, в чём я нуждалась все эти годы. Неважно, к чему приведёт поездка, но, возможно, благодаря ей я смогу найти ответы на интересующие вопросы…

Урчание в животе прервало ход спонтанных мыслей, и мне пришлось нарушить сон умиротворённой кошки.

– Касси, пора обедать. Сегодня будет особенный день! – сказала я, мысленно желая, чтобы так и было.

Глава 4. Перемены

Мы ненавидим туманную погоду из-за плохой видимости,

но мы любим затуманенное сознание, потому что оно делает нас менее уязвимыми.

Я поспешно сложила немногочисленные вещи в чемодан. Моей неизменной спутницей всегда была коробка с дневниками и фотографиями, а теперь в нашу молчаливую компанию влилась Касси. Недавно я приобрела контейнер для перевозки животных, хоть и заведомо знала, что моей кошке переносной дом не придётся по душе. Знала бы она, какие контейнеры были раньше – самые настоящие клетки с недостаточным доступом кислорода. Контейнер, который станет временным домом для Касси, является последней разработкой одной из выдающихся ветеринарных клиник. Он сделан из прозрачного экопластика со встроенной вентиляцией, чтобы животное не чувствовало себя взаперти. Главное, что в этом изобретении меня подкупило, так это специальное дно, эмитирующее состояние покоя внутри контейнера даже при сильной встряске. Я лично присутствовала на эксперименте, после проведения которого эту полезную вещь запатентовали.