Необычный Рюрикович

Потом он повторяется снова и снова, я вожу губами по её щекам, лбу, волосам, шее, ощущая, как меняется дыхание, и как Лена все сильнее виснет у меня на шее. Последние мелодии я просто не помню, полностью поглощенный девушкой, темнота позволяет держать руки на её нижних полушариях, сжимая их все откровеннее. К этому моменты все прежние возражения уже позабыты, и девчонка с энтузиазмом отвечает на мои поползновения.

После окончания концерта я её провожаю до студенческой базы отдыха, периодически останавливаясь по пути, чтобы еще раз поцеловаться. Раза три получаю по рукам, когда касаюсь груди, но в четвертый раз меня не останавливают. На поползновения моих рук ниже поясницы тем более не обращают внимания.

– Корпус находится слева от дороги, номер 412, спросишь Шевцову Елену или лучше приходи завтра вечером после шести, сама выйду – шепчет на прощание студентка, отрываясь от моих губ и скрываясь за воротами.

На следующий день забираю Лену, одетую в черный сарафан с цветочками, у входа в её базу отдыха, и идем в ближайший парк. Первым делом оккупируем свободные качели, точнее садится она, а я раскачиваю, увеличивая амплитуду движений, пока качели не взлетает вровень с поперечным брусом. Девчонка радостно кричит, стряхивая волосы, падающие на лицо, и не обращая внимания на окружающих и развевающееся платье, не знал, что ей так понравится. Вставать ни в какую не хочет, но все-таки с неохотой уступает подошедшим детям.

Отвожу чуть в сторону и сажаю себе на колени на лавочке. Начинает ерзать, отворачиваться, не дает встретиться глазами. Целую в шею, в линию, где начинаются волосы, прикусываю за ухо, вздрагивает, поворачивается ко мне, нахожу губы. Раздается тихий стон и Лена, как и вчера, прижимается ко мне, позволяя приобнять. Долго целуемся, но руки распустить мне не дает, ссылается, что вокруг много ходит посторонних. Это, правда, парк пользуется популярностью.

С неохотой поднимаюсь со скамейки, и отправляемся гулять дальше по парку. Здесь смешанная флора и фауна с преобладанием местных видов, среди которых больше всего белок. Их кормление едва ли не любимое развлечение для прогуливающихся. Избалованные вниманием зверьки, важно прыгая, с удовольствием тащат с рук все, что можно разгрызть и прожевать.

Помимо белок семечки подхватывают и птицы. Стоит только Лене уронить крошку от недавно купленного печенья, как вокруг неё начинаются крутиться и скакать несколько хвостатых и крылатых, рассчитывая поживиться.

Получив пару раз желаемое, живность смелеет и начинает есть с рук девушки, а самая отчаянная или наглая белка просто запрыгивает на колени и мертвой хваткой цепляется в печенье. Девчонка, оторопев от такой картины, пытается прогнать непрошенного гостя, но тот угрожающе шипит, да еще и хвостиком шлепает ей по талии.

Приходится вмешаться мне, беру наглеца за шкирку, тот моментально обвисает, но печенье из рук не выпускает, смотря на меня с видом возмущенного собственника. В глазах так и читается: «Грабят!»

Не выдержав, оба падаем со смеху, больно уморительный вид у белки, которая, выскользнув из моих пальцев, бодро прыгает по направлению к деревьям, так и не выпуская печенья и сопровождаемая менее удачливыми собратьями.

Воспользовавшись ситуацией, притягиваю девушку к себе и сильно целую, фактически засасывая, после чего удается запустить руки ей под сарафан и провести вверх по ногам, прежде чем меня останавливают. Пробую еще несколько раз – тот же результат.

Дабы отвлечь, предлагаю спор на поцелуй, что она не сможет пройти бесшумно, пока будем возвращаться. Лена соглашается и быстро проигрывает, требует повторения и снова проигрывает. После чего на правах победителя добираюсь до её губ, шеи и ушей и в наступивших сумерках прижимаю к дереву, чтобы с пятой попытки сломить сопротивление и ухватиться как следует за голые ножки, приятные и теплые на ощупь.

– Подожди, не спеши, подожди, ну не здесь же! – выдыхает девчонка, уже не мешая её тискать.

Свежий летний воздух с привкусом моря хорошо кружит голову и заставляет терять самообладание, контроль над собой удерживаю из последних сил. Не знаю, что оказалось решающим, основы воспитания, привитые в детдоме четой Черненко, умение держать себя в руках, чему обучали в армии или неуверенность, смешанная с неопытностью. В любом случае я не стал заваливать Шевцову на траву, хотя гормоны того требовали.

К студенческой базе отдыха мы подошли ближе к полуночи и в отличие от прошлого раза, Лена останавливает у меня за сотню метров до входа. Причина уважительная – у ворот маячат патрули правоохраны.

– Неужели опять твои подрались с нашими парнями? Кажется, тебе там лучше не показываться?

– А я уже надеялся оказаться на внутренней территории.

– У нас пропускная система, просто так не проникнешь через ворота, только если как-нибудь по-другому, – хихикает девчонка, лукаво косясь.

С боковых сторон база примыкает к другим пансионатам, спереди высокая стена, да еще и освещенная фонарями, остается только сзади.

– Предлагаешь заплыть со стороны моря? – усмехаюсь в ответ.

– А ты сможешь? – удивленно смотрит на меня студентка.

– Смогу.

– Тогда давай послезавтра, тогда часть народу свалит на экскурсию с ночевкой. С левой стороны есть скала, выступающая из воды, напротив на берегу тебя буду ждать. После одиннадцати у нас отбой тогда народу будет мало.

В назначенные день и время подплываю к указанной скале, хвала всем богам, в которых я не верю, полнолуние и редкие облака позволяют хорошо освещать море, а слабый ветер не мешает плыть. Две луны Дизема заливают своим светом водную гладь зеленоватого моря, а я двигаюсь в темной полосе между ними – на автомате включилась привычка подбираться скрытно. Двадцать минут может чуть больше с момента захода в воду на одном из городских пляжей, и я у назначенного места, где к моему изумлению и радости уже дожидается на воде Лена.

– Добрался? – шепчут мне на ухо её губы, – поплыли на берег.

Пляж практически пустынен, и на нас никто не обращает внимания, когда девчонка ведет меня к стоящей в отдалении от линии прибоя палатке. Такие разбросаны по всему пляжу. Прижимаю Лену к себе, как только мы оказываемся внутри, благо на ней только купальник и пальцы свободно бегают по теплому телу. Какое-то время скорее по привычке она сопротивляется, точнее делает вид, но, когда я задираю ей верх до шеи, обнажая груди, прекращает и, тихонько застонав, сама опускается на каремат.

Уплываю обратно я под утро, и путь назад мне дается с большим трудом – вымотался как после марш-броска. Правда в отличие от армейских будней на лице постоянно расплывается дурацкая улыбка. Весь наступивший день сплю, проснувшись выслушиваю ехидные комментарии товарищей по отделению, огрызаясь в ответ -большинство тоже не терялось.

За оставшееся до конца отпуска еще дважды успеваю побывать на «чужом» пляже, причем в последний раз, зная, что мне завтра уезжать, раскрасневшаяся Ленка затаскивает меня к себе в номер. Ненадолго, но это были запоминающиеся сорок минут в моей жизни. Напоследок, запоминаю её адреса в Саркеле, где она живет, и в Мангазее – столица Дизема, где расположен её университет.

Глава 6

Четвертый год обучения проходит так же жестко, как и предыдущие. Опять физические нагрузки, опять вбивание в головы массы информации по программированию, радиообмену и программированию. Добавляются курс по идеологии, дружно ненавидимый всеми, включая офицеров, и практические занятия по созданию и управлению коптерами. Последнее тоже вызывает вопросы, пока нас не отправляют на военные учения с использованием всего доступного оружия.

Результаты оказались весьма показательными. В бою сошлись два подразделения одинаково вооруженные и оснащенные, но с одним исключением, у одних были коптеры, у других – нет. Первое подразделение, используя летательные аппараты как средство разведки и корректировки огня артиллерии, выиграло вчистую. Целый ряд предположений, надежд и устоявшихся убеждений оказались несостоятельными.

После этого количество занятий по программированию и робототехники увеличили, и каждый взвод на две недели вывезли в Мангазею для встреч с преподавателями университета. Лекции, практика, отработка – шесть часов на сон и четыре часа в совокупности на еду и отдых, все остальное время учеба.

– Времени у вас мало, поэтому нехрен жаловаться. На студентов нечего коситься, они известные бездельники, – отвечал на все наши жалобы Снегирев, после чего ухитрился втиснуть полчаса «физики» утром и вечером.

Надо признать подобные нагрузки произвели впечатление на окружающих. Во всяком случае, как обмолвился один из наших преподавателей, жалобы студентов на тяжелую жизнь быстро прекратились, как только они оценили, как гоняют нас. С Шевцовой удалось увидеться трижды. Первый раз случайно, она меня увидела во время редких перерывов, второй раз девчонка подошла вечером к расположению нашего взвода вместе с Ириной. Однако буквально через десять минут появившийся как черт из табакерки Снегирев загнал нас с Лемеховым обратно, влепив по наряду вне очереди.

– Если есть время на девушек, значит, потратите его с пользой для армии, и вообще на службе у солдата нет личной жизни! – проорал вдогонку старлейт, игнорируя опешивших студенток.

Слабым утешением было осознание, что мы оказались не одиноки, все комвзводами не давали личному составу разгуляться.

Третий раз Ленка подскочила к месту нашего расположения уже перед отъездом, успев повиснуть на шее, поцеловать, и убежать, прежде чем появился Снегирев, подозрительно посмотревшей вслед убегавшей девичьей фигурке.

К концу полугода устроили своеобразный зачет по управлению коптерами, который опять таки сделали не все, но я оказался в числе лучших. Потом еще одни учения, и затем полеты в космос.

Наша система включает в себя шесть планет. Две из них расположены близко к здешнему солнцу, именуемому Сурия, и необитаемы. Дизем оборачивается вокруг светила на десять суток быстрее чем Земля, поэтому год здесь короче. Две следующие за ним планеты небольшие, безжизненные и мало примечательны, но последняя – Протубера, резко выделялась на общем фоне.

Протубера – крупный газовый гигант, превосходящий по размерам все остальные вместе взятые планеты, относилась к классу рыхлых планет. Такие небесные тела обычно не в состоянии силой своей гравитации удерживать не только атмосферу, но и нижележащие слои себя самой от расширения, как следствие диаметр планеты значительно увеличивается. Однако Протубера являлась определенным исключением и не оставляла за собой шлейф газа и пыли, с трудом, но сохраняя относительные четкие контуры. Она была хорошо видна даже с Дизема, выделяясь своим кроваво-красным цветом.

Другой особенностью выступало огромное количество спутников, почти две сотни, как минимум на трех из них существовали условия для жизни в подледных океанах, но только в одном случае это смогли доказать.

Мертвенно-синяя Некрида, обладающая плотной атмосферой и обращающаяся вокруг материнской планеты за 22 дня всего лишь в три раза меньше Дизема. Под толстым слоем ледяной коры, охватывающей всю Некриду, располагался океан, струи которого вырывались периодически на поверхность огромными гейзерами, поднимающимися на сотни километров, превращаясь в пар.

Один из исследовательских аппаратов, отправленный к этому спутнику случайно захватил образцы микроорганизмов, что побудило отправить туда ряд миссий для изучения. Главной проблемой являлось дальнее расстояние до Некриды – полет составлял порядка двух лет. Однако пять лет назад ученые смогли создать работающий термоядерный двигатель, который в разы сократил время передвижения до месяца небольшим, тем более что сейчас и расстояние между Диземом и Протуберой сократилось из-за движения планет друг к другу.

В результате на Некриде основали первую научную станцию за пределами Дизема, где вовсю проводили научные исследования с помощью роботов, управляемых людьми. Информация шла потоком, и успешно складывалась кооперация со специалистами тех же и смежных направлений.

Мертвенно-синий карлик стал одной из самых обсуждаемых тем на Диземе, и именно сюда прибыло два взвода включая мой. Учитывая дальность перелета, курсантов перевозили по частям челночным способом, и мы составили вторую группу, сменившую наших вернувшихся товарищей. При этом уменьшение численного состава вследствие отчислений привело к расформированию одного из отделений нашего взвода, теперь их осталось два, а не три как было раньше.

Оставшихся курсантов ликвидированной группы распределили по другим частям, и к нам добавилось два человека, увеличив состав отделения до 9 курсантов – Мурад Джапаров и Такеши Митонаро, оба дослужившихся до сержантов, как и я (получил за зачет по коптерам). Лемехов при этом гордо носит погоны старшего сержанта.

Спутник Протуберы встречает нас мрачно-величественным безмолвием ледяной пустыни, охватывающей со всех сторон. Транспортник выгружает три взвода возле станции, расположенной на дне огромного кратера, где уже возведены новые блоки для проживания и размещения. Пока там временно находимся мы, но через пару-тройку лет должны заехать партии учёных, превращая это место в полноценную базу.

Испытания у нас аналогичны бывшим ранее – марши с преодолением пересеченной местности и стрельбы, но окружающий мир другой. Пониженная гравитация позволяет двигаться быстрее, прыгать выше, бежать дольше как супергерои из детских комиксов покинутой Земли. Однако отсутствие воздуха делает критически важным работоспособность скафандра. Малейшая разгерметизация влечет моментальную утечку воздуха и смерть, слабое утешение она будет практически мгновенной и безболезненной.

Последним шансом в этом случае должна стать новая разработка автономной системы дыхания, разработанной с учетом опыта подводного плавания. Это гибкие пластины с обогащённым воздухом на час дыхания, вшитые во внутренний комбинезон, которые должны автоматически включаться при разгерметизации скафандра или использовании основных запасов воздуха. Правда они не спасут от холода космоса, проникающего через разрывы защитного снаряжения, но эксперименты добровольцев показали, что тренированный человек может с этим бороться пусть и меньше часа времени.

В любом случае это лучше, чем ничего, поэтому никто не пренебрегает системой защиты. Внутренний комбез проверяют и тестируют очень тщательно под присмотром как командиров, так и здешних учёных. Не менее въедливо оценивают и основной внешний скафандр, только убедившись, что все работает, выпускают на поверхность.

Первый марш проходит на гладкой как стол поверхности из практически кристально чистого льда, где никаких проблем не возникает. Потом движение по бурому льду с пересечением торосов, углублений, мелких расщелин – здесь надо двигаться осторожнее. В завершение нас заставили покорять практически горную местность с каньонами, скалами, оврагами. Если бы окружающая нас замерзшая вода каким-то чудом исчезла, подозреваю, мы бы оказались на полноценной горной системе.

На этом испытании нас страховал планетолет – небольшой корабль для передвижения над поверхностью Некриды. Предосторожность оказалась не лишней – Митонаро упал в одну из расщелин, распоров скафандр сзади. Автоматика сработала как надо, а повреждение мы быстро залатали, наложив специальную быстро застывающую смесь, но по признанию Такеши шесть минут до прибытия планетолета, на который его погрузили, показались вечностью.

Я тоже отличился, во многом по своей вине, когда упал уже на подходе к станции, зацепившись за одну из привезенных для дальнейшего строительства балок. Их правда разместили в неположенном месте, но это меня не слишком оправдывает. Неудачно приземлившись, проткнул скафандр, благо до станции было рукой подать и меня затащили внутрь чуть более чем за минуту. Обматерили меня от души, хотя не меньше старлейт орал на строителей.

Финальным аккордом стали стрельбы, отличавшиеся также рядом особенностей. Сила притяжения здесь гораздо ниже, поэтому отдача ощущается куда сильнее. При стрельбе очередью или из гранатомета тебя отбрасывает назад. В результате мы начали стрельбу тоже на открытой и ровной поверхности, постоянно скользя по льду после каждого выстрела.

Исправить ситуацию, пытались, удерживая стрелка с помощью товарищей – получалось плохо. Следующий вариант – прикрепиться к грунту крюками позволяет не улететь далеко, но не сильно спасает. Другие варианты давали схожий результат.

Единственный рабочий способ – это упереться спиной в препятствие типа скалы или высокого тороса, чтобы отдача вжимала тебя в него, не позволяя сдвинуться с места. Препятствие должны быть большим и вертикальным, иначе тебя либо перебросит через него, отправив летать кувыркаясь, либо подбросит вверх, заставив скользить по наклонной стене.

Наилучшее место для стрельбы – это залечь перед скалой, упираясь ногами в стену, но такое расположение делает тебя хорошей мишенью для любого противника. Станешь за укрытием – спасешься от пуль, но при ответном огне улетишь на открытое пространство. Иными словами, бой на спутнике сам по себе является огромной проблемой.

Вечером последнего дня после завершения всех заданий стою возле станции в скафандре, смотря на небо. Оно совершенно другое, чем на Диземе. Высокие стенки кратера почти на треть закрывают горизонт снизу, кажется, как будто находишься на дне гигантской чашки. Сурия небольшой звездой, светит с верхнего угла, по размерам сопоставимая с лунами, какими они выглядят с Дизема. Её сразу не разглядишь среди ярко блестящих других звезд, какие невидны с нашей родины, и многочисленных спутников шестой планеты. У большинства их свет так ярок, что больно глазам, только специальное защитное стекло скафандра позволяет их рассмотреть.

Однако все вышеперечисленное меркнет в сравнение с багровым шаром Протуберы, занимающим всю правую половину небосклона. Ощущение как будто ты летишь навстречу эту огромному светилу, дабы раствориться в нем. Небольшие белые точки на ней – области повышенной температуры с Некриды кажутся поглощенными звездами. Газовый гигант медленно движется в полной тишине, приковывая к себе внимание. Пусть это и не так, но, кажется, что ты различаешь отдельные горы, равнины и другие объекты рельефа на Протубере.

Необычный, притягивающий и завораживающе красивый вид, какой не забудешь до конца дней своих.

Глава 7

Три недели пребывания на Некриде закончились, и мы покидаем спутник Протуберы.

– Месяц с небольшим и мы вновь на Диземе, – произносит Светлов, когда наш транспортник отрывается от планеты, поднимаясь в космос.

– По крайней мере, здесь нас никто не завалит нагрузками, сможем передохнуть, я лично собираюсь следующие сутки, а то и две проспать, – поддерживаю я.

– Зато дома не дадут ни передышки, ни отпуска, – ворчит Петренко.

– Если не можешь что-то изменить, принимай как должное, – философски изрекает Митонаро, – да и вообще обычно Дементьев демонстрирует недовольство, чего это ты решил занять его место?

– Он решил составить вместе с Дмитрием противовес нам с Веремеевым, демонстрирующим позитив, – язвит Синицын.

Открываю рот, чтобы высказаться, но в это время корабль совершает резкое движение влево, отчего мы с трудом удерживаемся на местах.

– Что происходит? – вопрос одновременно срывается у нескольких человек.

Ответ приходит по корабельному радио после выступления Снегирева.

– Товарищи курсанты, планы изменились, Наш корабль изменил курс, мы летим на Меллору, там прекратила работу наша станция, и мы как ближайший корабль должны выяснить что случилось. Наше возвращение немного задержится.

Всеобщий вой прозвучал по завершении командирского сообщения. Меллора – это планетоид за Протуберой, на полноценную планету она не тянула из-за своих размеров, но и спутником газового гиганта не являлась, вращаясь вокруг Сурии пусть и по дальней орбите. По сути, Меллора была границей нашей системы и там буквально год назад поставили вторую после Некриды станцию – самый дальний форпост человечества.

За счет массы Протубера притягивала к себе и спутникам все астероиды и кометы, что прилетали из космоса, не пропуская их к Дизему, выступая главным защитным щитом и искажая многие поступающие сигналы. Меллора, расположенная за ней, позволяла вести исследования межзвездных далей. Состав из нескольких человек обслуживал расположенные там телескопы и станции записи, и вот теперь связь с ними прекратилась.

Благодаря воздействию Протуберы мы сможем ускориться и прибыть к планетоиду менее чем за неделю, но все равно путь туда и обратно это время, которое хотелось бы потратить на другое. В этот раз бурчание сотрясало кубрики всех взводов, учитывая наше состояние, командование не стало нас нагружать дополнительными заданиями, поэтому, по крайней мере, удалось отоспаться.

Меллора встретила нас угрюмой безжизненной пустыней. Ей поверхность покрыта замерзшим азотом и очень твердым льдом, который в некоторых местах сопоставим с камнем. В одном из таких мест расположена станция и телескоп. Из предосторожности мы высаживаемся на планету на челноках. Первым идет наш взвод по результатам брошенного жребия – два отделения по девять человек, причем старлейт высаживается с нами.

Десантируемся на поле азота и совершаем марш около полутора километров до станции. Первым идет соседнее отделение Жихарева, за ним мы. Расслабленно-мрачное состояние испаряется мигом, когда идущие впереди разведчики как-то странно застывают на месте и осторожно начинают подбираться к станции. Чувствую, как появляется нарастающее ощущение тревоги.

– Командир, что это значит? – слышу, как по каналу связи нашего отделения Синицын спрашивает Лемехова.

– Пока не знаю, но что-то странное, так что собрались, – напряженно отвечает Григорий.

Буквально десяток секунд томительного ожидания и раздается спокойный, нет слишком спокойный голос старлейта.

– Станция разгерметизирована, на двери следы повреждений и штурма. Боевая тревога!

От услышанного застываю столбом, что за чушь! Это же космос, какая тут может быть стрельба, здесь же никого нет! Какой-то бред.

– А ну пришли в себя! Чего поплыли как гребанные институтки! Вы будущая десантура или …..! Стыд, позор и поношение!

Ругань Снегирева приводит в чувство, и мы начинаем двигаться, подчиняясь приказам. Рассредоточившись, обходим периметр станции, пока другое отделение изучает внутреннее состояние. Тем временем, старлейт связывается с транспортником и на подмогу нам спускается взвод под командованием другого старлейта Лавриновича. У него под началом 3 отделения, но людей всего на 3 человека больше.

Быстро обходим местность вокруг, но ничего особо интересного не находится. Никаких следов позволяющих объяснить, куда делись три человека из обслуживающего персонала. На самой станции явных следов борьбы тоже не наблюдается, но есть следы от пуль и вскрытый замок на входе. Часть личных вещей разбросана по комнатам, их всего четыре и пропали три скафандра, а также наборы инструментов.

– Ни хрена не понимаю, – делится впечатлениями Синицын, как обычно ухитрившийся побывать внутри, – они, что тут с ума сошли, и друг друга перестреляли?

– А трупы куда делись? – немедленно спрашивает Вадье.

– Тот, кто выжил, вытащил их наружу, правда непонятно почему еще скафандры с инструментом пропали.

– Погоди, но тогда все выглядит, как будто сотрудники покинули это место и куда-то пошли.

– Я тоже так подумал, но откуда следы стрельбы и куда можно направиться в этой ледяной пустыне?

– А из какого оружия стреляли? – спрашивает Светлов, – да и вообще, зачем огнестрел на Меллоре?

После слов товарища я наконец понимаю, что меня все время тревожит. Мысль, которую до этого не мог ухватить, а точнее старательно прогонял. Ситуация, напоминающая книги по фантастике, вот только оказаться внутри такого сюжета как-то не по себе. Я бы даже сказал очень не по себе.

– Кто-то вскрыл станцию снаружи и повредил антенны радиопередачи и вряд ли это сотрудники, – медленно обобщая информацию, проталкиваю наружу ставшие непривычно вязкими слова.

– Иные формы жизни, Чужие? – протягивает Синицын.

Все застывают на пару мгновений, обдумывая ситуацию, пока в шлемофонах не раздается голос комвзвода.

– Товарищи курсанты, произошло нападение на станцию с использованием неизвестного нам типа оружия. Калибр не совпадает с применяемыми нами и не соответствует огневым средствам защиты, выданным сотрудникам станции. Наша задача изучить местность в течение следующих суток. Герметизация станции должна быть восстановлена в течение нескольких часов. Запасы патронов и оружия сейчас с транспортника нам сбросят. Информация на Некриду с первыми данными о произошедшем сейчас передается.

Наша задача собрать все улики и сделать итоговый отчет. Поскольку все на станции разместиться не могут, будем чередоваться. Слушайте боевую задачу. Жихарев ты со своим отделением должен вернуть работоспособность станции. Действуйте как на учениях. Лемехов ты с подчинёнными проверяешь телескоп и дальше осмотрите долину севернее. Вперед двигаться не более трех километров. При малейшей угрозе или если увидите что-то непонятное, сразу назад. Задача ясна?