Снеговик в подарок

Егор осторожно оглянулся вокруг:

– Простите, о какой бабе идёт речь? По-моему, здесь никого нет! – тихо возразил молодой человек в сером пальто и отклонил корпус своего тела немного назад, чтобы отстраниться от зловещего дыхания «чудовища».

– Ты что, вметро́сексуал, шутить вздумал? – чудовище схватило Борзенкова за лацканы серого пальто.

– Простите, мужчина, но вы неправильно используете слова. Не «вметро́сексуал», а «ме́тросексуал»! Это во-первых, а …

– А во-вторых, я сейчас тебе размозжу твой красивый «чайник», если ты не прекратишь кривляться и приставать к моей бабе! Ты понял меня?! – амбал в чёрной шапочке встряхнул стоящего (вернее, уже висящего) перед ним Борзенкова.

– Но я не мог приставать к вашей бабе! – болтая в воздухе ногами, не достающими до земли, оправдывался Борзенков, стараясь вырваться из рук огромного человека в чёрной шапочке. – Я вообще с ней не знаком!

– Ты пытался её поцеловать несколько минут назад! Я всё видел!.. – рычал в лицо Борзенкову разъярённый амбал в чёрной шапочке.

– Но… Но… Я не…

– Это Злата Авдеева.

– Как?! Как такое может быть?.. Злата?!.

– Да. Я её муж. И причём законный!.. А теперь иди охладись, вметро́сексуал!

«Снежный человек» кинул со всей силы ничего не понимающего Егора Борзенкова в огромный сугроб, образовавшийся совсем недавно на газоне у дома Златы Авдеевой. С грохотом и тупым треском влюблённый «ромео» рухнул и провалился в белую перину, ударившись своим бренным, но красивым телом о промёрзлую землю под ней.

Первые минуты, две или три, «ромео» не мог пошевелиться, так как на мгновение перестал чувствовать своё тело, а перед глазами образовалась кромешная тьма с мелкими белыми звёздочками, летающими, как мухи, вокруг его головы. Громкий голос «снежного человека» вернул Борзенкова снова на грешную землю:

– И чтобы я тебя больше с ней рядом не видел!

Накачанный мужчина в кожаной короткой куртке и чёрной шапочке громко отхаркнулся и сплюнул зелёную слюну с соплями в сторону сугроба, где приходил в себя неудавшийся герой-любовник Златы Авдеевой, Егор Борзенков.

Через несколько минут белые звёздочки, наконец, перестали летать в глазах Егора, и шум в ушах стал намного тише. Он приоткрыл глаза и посмотрел вверх, в чёрное небо: вместо звёздочек над ним кружили белые снежинки, норовя опуститься на холодный нос побеждённого «ромео». Егор повернул голову правее и посмотрел в окно на четвёртом этаже, где горел свет. Это было окно в квартире Златы Авдеевой, которая, наверняка, не подозревала, что влюблённый в неё парень сейчас лежит распластанный в сугробе, прямо у неё под окном.

Закоренелая холостячка

– Таня, ну вы тут секретничайте, а мы с Катюшей пойдём в «Макдональдс» за картошкой фри, как я ей и обещал. Ведь сегодня суббота!

Муж и дочь Тани Пичугиной, лучшей подруги и бывшей одноклассницы Златы Авдеевой, отправились в соседний «Макдональдс» отведать вкусного и вредного для здоровья фастфуда, который обожают при всём при этом дети.

– Мы хотим на Новый год отправиться в Австрию, на горнолыжный курорт, – щебетала счастливая Таня Пичугина, подливая себе ещё чаю в чашку из голубого сервиза с золотистой каймой сверху. Таня была хорошей подругой Златы и её же соседкой по совместительству. Поэтому с утра до ночи, если не нужно было идти на работу или по другим делам, они просиживали в основном у Златы дома и много говорили, секретничали, в общем, были почти как родственницы. Муж Тани Пичугиной не возражал против их тесной дружбы: если жены нет дома, то она наверняка у Златы, на четвёртом этаже. – Ты же знаешь, как мы любим придумывать что-то новенькое на рождественские и новогодние праздники! – Пичугина смачно надкусила овсяное печенье с изюмом и подмигнула подруге правым глазом.

– А ребёнка куда? С собой возьмёте? – безрадостно расспрашивала подругу Злата, обнимая ладонями нетронутую чашку чая подле себя.

– Ребёнка? А-а-а, ну что с ребёнком? Отвезём к бабушке в Уручье… ну, или на худой конец с тобой оставим! – Таня звонко отхлебнула из чашки.

– Со мной?

– Ну да! Ты же всё равно, как обычно, будешь дома праздновать одна, – Пичугина всегда была уверена в том, что говорила. И это всегда было правдой: часто Злата отмечала Рождество и Новый год в одиночестве и, в принципе, не особо переживала по этому поводу.

– Да, это так. Но я думаю, что этот Новый год будет особенным… – таинственно произнесла белокурая девушка.

– Ой, ну ты всегда так говоришь, а потом ничего нового и особенного в твоей жизни не случается! – парировала брюнетка и махнула в сторону Златы рукой, мол, с тобой и так всё понятно. – Подруга, поверь мне, работа и карьера – это не всё в твоей жизни. Нужно когда-нибудь и о семье подумать.

– В наше время это неактуально. Многие люди выбирают счастливую одинокую жизнь и остаются навсегда убеждёнными холостяками, – Злата отпила, наконец, из своей чашки остывший чай, но от протянутой Татьяной овсяной печенюшки отказалась, мотнув головой. – Вот и я из их числа. Меня совсем не прельщает посвятить другим лицам всю свою жизнь: стирать им трусы, носки, готовить и убираться. А когда я буду отдыхать и заботиться о себе?! – Злата возвела обе руки к небесам. – А если этот человек начнёт раздражать меня?! А если дети будут не такими умными, как хотелось бы, и будут доставлять мне одни проблемы?!. О-о-о, нет! Я на это не хочу подписываться!

– Ну, если ты такая убеждённая холостячка, – прервала речь Златы подруга-брюнетка, – тогда чего же ты ждёшь каждый год на Рождество перемен? И в этот раз не исключение!

– Не знаю, – Злата опустила глаза и стала пальцами бессвязно водить по золотистому краю голубой чашки. – Может, это традиция у меня такая – ждать перемен и чудес на Новый год, и она передалась мне с генами от прадедов… В общем, как и любой другой человек, я жду перемен в Новый год и чуда.

– Как дети?

– Да, как дети… Возможно, в мои 32 года во мне ещё не умерла та белокурая девочка, которая каждый год ждала чуда и подарков к Рождеству; и оно, это чудо, обязательно случалось! – Злата осветилась улыбкой, впервые за сегодняшний день.

– А какого чуда ты ждёшь? Чего бы тебе хотелось? – тихо спросила Татьяна.

– Я даже не знаю…

– Вот видишь, ты никогда не знаешь, чего ты хочешь и чего ты ждёшь? Как же Судьба сможет угодить тебе и что-то подарить нужное и дорогое?

– Я знаю, чего я хочу! – резко ответила Злата.

– И..?

– Я хочу любви… – голос Златы дрогнул, и она покраснела. Девушка произнесла вслух то, в чём не хотела признаваться даже самой себе, а тут…

– Дорогая, ты противоречишь сама себе. Минуту назад ты призналась, что ты не хочешь отказываться от одиночества ради других людей и что ты закоренелая холостячка. А сейчас ты утверждаешь, что всё-таки хочешь любви! Как это понимать, скажи мне на милость?! – не выдержала жгучая брюнетка Татьяна Пичугина и налила себе ещё одну чашку ароматного чаю с лимоном.

– Да, я так сказала. Ну… я даже не могу это чувство объяснить. С одной стороны, я не хочу ничего менять в своей размеренной холостяцкой жизни, а с другой стороны, я не против в кого-нибудь влюбиться… ну, чтобы так вот с головой, без остатка, – глаза Златы заблестели в этот момент.

– Я тебе говорила, что у моего Пети есть симпатичный коллега на работе?! – Таня Пичугина загадочно заулыбалась, и глаза её хитро прищурились. – Мы тебя с ним познакомим, авось у вас на Новый год что-то и сложится!

– Да ну! Сколько раз вы меня уже сватали, и дальше первого знакомства, максимум второго свидания, не заходило! – Злата с кислым выражением лица махнула рукой.

– Кстати, ты приготовила себе наряд на Новый год? У вас корпоратив будет в этом году?

– Конечно будет! Что за вопросы такие?! И наряд у меня есть! – глаза Златы повеселели.

Она схватила за руку подругу и потащила за собой в гостиную. На диване стояла большая картонная коробка.

– Смотри, какое я платье себе прикупила! – Злата открыла крышку большой коробки, и Таня зажмурилась от света, которым сверкало платье, лежавшее в ней.

– Это какое-то волшебство! – не сдержала эмоций подруга Златы, восхищаясь наполнением коробки.

Злата танцуя достала из коробки длинное-предлинное серебристое платье и приложила его к своей фигуре:

– Правда, красивое? – глядя на себя в большое напольное зеркало, спросила блондинка у подруги.

– Невероятно! – Таня потрогала платье рукой, как будто не веря, что оно настоящее. – А тебе не кажется, что нужно было выбрать что-то поярче? – спросила Пичугина у подруги, но тут же замолчала под пристальным, испепеляющим взглядом Златы.

– Нет! Мне не нужно поярче. Я просто украшу это серебристое платье яркими бусами, браслетом и ремешком…

– Помаду не забудь красную к нему!

– Обязательно! – Злата закружилась в вальсе с серебристым платьем, подготовленным ею к новогоднему корпоративу.

– И к такому платью нужен ещё спутник приличный. У тебя есть такой?

– Ой, Пичугина, опять ты за своё! У тебя стандартное мышление: всё должно быть стандартным в жизни. Как ты не понимаешь, что не все хотят жить по стандарту: работа, дом, муж, дети, старость, смерть.

– А как ты хочешь жить?

– Не так. Я хочу жить по сердцу, – ответила Злата.

– Но в конце этой цепочки всё равно смерть!

– Слушай, давай не будем о грустном. Посмотри, какой снег за окном падает!

Подруги подбежали к окну. Крупные хлопья снега падали с серого неба. Всё было белым: крыши домов, деревья, асфальт, машины и головы проходящих мимо людей.

– Как я обожаю эту пору года! – заворожённо наблюдая за снежинками, произнесла Авдеева.

– И я! – как эхо, вторила ей Таня Пичугина.

Снова появилась цыганка

Вдруг Злата увидела в окне, прямо напротив её лица, только с обратной стороны стекла, цыганку. Это была она, та женщина из кафе «Новогодняя сказка», которая…

– Это она! – Злата, как будто получившая сильнейший удар снарядом в грудь, отскочила от подоконника, на который минуту назад облокотилась.

– Что с тобой? – широко раскрытые, карие глаза Пичугиной выражали беспокойство, но больше страх. – Ты вся побелела.

Злата свалилась на рядом стоящий диван, тяжело дыша:

– Т-ты в-видела её? – заикаясь спросила Злата, указывая рукой в окно?

– Кого? – недоумевала Таня. – Кого увидела? – она посмотрела вниз, на дорожку у дома. – Ну, ходят прохожие внизу. А ты кого-то ждёшь?

– Как? Ты не видела сейчас цыганку? Она постучала мне в окно!

– Авдеева, ты реально спятила. Это же четвёртый этаж! Как нам могла стучать в окно цыганка с воздуха?! – Таня потрогала лоб Авдеевой. – По-моему, у тебя жар.

– Да нет у меня никакого жара! – Злата резко оттолкнула руку Пичугиной, пытавшейся ей помочь измерить температуру.

– Подруга, ты бредишь!

– Не брежу я! – чуть не плача, оправдывалась Злата. – Эта цыганка существует!

– Да-да, существует-существует, – Таня укрыла серым плюшевым пледом колени Златы.

– Она мне нагадала перемены в жизни к Новому году.

– Сейчас? Через окно? – рассеянно спрашивала Пичугина. Ей показалось странным поведение подруги, и она решила, что та просто заболела.

– Вчера, когда мы с Борзенковым сидели в кафе «Новогодняя сказка»…

– У тебя появился кавалер?! – обрадовалась Таня, услышав мужскую фамилию.

– Ой, ну какой кавалер?! – раздражённо ответила вопросом на вопрос Злата. – Это же Борзенков! Мой коллега. Мы два года вместе в одном офисе сидим, просто за разными перегородками. Чай вместе пьём, ужинаем иногда.

– И..?

– Что «и»? Как с подружкой, перетираем с ним все новости и офисные сплетни, делимся с ним самым сокровенным. Я вообще никогда не рассматривала его как потенциального жениха. Так что твои инсинуации по поводу Борзенкова беспочвенны, Пичугина!

– Жаль! – вздохнула Татьяна и уселась поудобнее на диване, рядом со Златой. – Ну, а что дальше-то было? Что цыганка нагадала тебе? Не тяни, Авдеева!..

– Что-что?.. Я вообще засомневалась сейчас, что она была, эта цыганка.

– Почему?

– Когда за окном её образ увидела и она постучалась снаружи. Настоящие же цыганки не умеют летать!

– Мда-а… А вдруг нет?! Скоро же Рождество и Новый год! Возможно, это какое-то предновогоднее предзнаменование для тебя! – вдохновилась Пичугина. – Что она сказала тебе?

– В общем, Борзенков её вообще не заметил, он отлучался в это время за нашим ужином, а когда вернулся, то сказал, что никого не заметил у столика. Представляешь?!

– Ничего себе!

– А она-то была! – активно жестикулируя руками, убеждала подругу, и себя в том числе, Злата.

– А как она выглядела? – Таня наклонилась вперёд, чтобы не упустить ни одной детали из рассказа.

– Ну как? Как и все цыгане! На ней была ярко-красная расклёшенная юбка до пола. Вот это я точно помню. На голове платок чёрный с жёлто-красными цветастыми узорами…

– Та-ак… А ещё что? – вытягивала воспоминания из подруги Пичугина.

– Волосы у неё были длинные и чёрные, как смоль… Руки!.. Руки такие у неё были, знаешь, – Злата стала показывать на своих ладонях, – морщинистые такие, но с маникюром. А на теле у этой странной цыганки был напялен какой-то невыразительный пиджак, вроде бы чёрного цвета… – Злата прищуривалась, смотря куда-то вдаль. – Я даже не помню, откуда она вообще вынырнула и объявилась у моего стола…

– Это странно, что её вообще пропустили в такое приличное заведение в центре Минска! – возмущалась Таня Пичугина. – Ну, а что дальше-то было? – ей не терпелось услышать самое главное в этом рассказе. – Что же она тебе нагадала?

– Таня-я, мы уже пришли-и! – послышался резвый мужской голос с порога, и в гостиную забежала Катюша, Танина дочка. А за ней в проёме двери появился большой мужчина.

– Ой! – вскрикнула Таня. – А вы уже вернулись? Так быстро?!

– Это не мы быстро вернулись, а это вы так долго заболтались! – подколол муж Татьяну. – Ты, вообще-то, собираешься домой или так и останешься здесь до самой ночи?! – в его голосе послышались нотки раздражения.

Таня подскочила с дивана и обняла своих родных.

– Мама, пошли домой уже! Я тебе расскажу, где мы с папой побывали! Ну пошли! – Катя потянула за край трикотажного свитера Таню Пичугину.

– Иди уже! – отпустила Злата свою подругу.

– А как же …?

– Завтра дорасскажу, а сейчас идите домой! – заулыбалась Авдеева, глядя на кудрявую Катюшу.

В квартире Златы Авдеевой стало тихо. Она снова осталась одна. Уже было около 16 часов дня, и за окном надвигались сумерки.

«Как же красиво за окном! – думала про себя Злата, кутаясь в плюшевый плед, которым укрыла её подруга перед уходом. – Эти большие белые хлопья падают и падают на землю, и всё им нет конца…»

Ей даже не пришло в голову посмотреть в свой мобильный, ведь она абсолютно не ждала ни от кого звонка, тем более в выходной день. И очень часто она попросту отключала телефон, чтобы её никто не беспокоил, потому что ей могли позвонить лишь только с работы.

Ну и зря! В это время ей наяривал без конца – кто бы вы думали? – Егор Борзенков! Но Злата не видела и не слышала этих звонков, так как её мобильный, как всегда, находился в беззвучном режиме. Да и она подумать не могла, что кто-то ей сегодня – с чего бы это?! – позвонит.

«Солнце любви в пустыне грёз»

А Борзенков не находил себе места все выходные.

– Что ты мечешься, как тигр в клетке? – нервничала мама Борзенкова, Тамара Степановна. – Ты можешь мне объяснить, что происходит?! – мама повысила голос до визга.

Борзенков ходил взад и вперёд по периметру маленькой двухкомнатной хрущёвки на северной окраине Минска и всё время молчал, чем раздражал и беспокоил свою престарелую мать.

Его мысли сбивались в кучу: «снежный человек» в чёрной шапочке, Злата Авдеева, признание ей в любви, кувыркание у неё под окном в сугробе, звёздочки, а потом снежинки в глазах, ревность и любовь, отсутствие чёткого ответа на признание, ни «да», ни нет… В общем, полный кавардак в голове. А ещё: как себя вести завтра при встрече в офисе, как держаться рядом с ней на новогоднем корпоративе… и так далее, и тому подобное. Борзенков держал обе руки в карманах брюк, иногда он их вынимал и хватался за волосы на своей голове, хотя они и без того были взъерошены и, похоже, немыты…

– Да перестань ты, наконец, маячить перед глазами! – не выдерживала Тамара Степановна. – Сейчас мой любимый телесериал начнётся – «Солнце любви в пустыне грёз». Прекрати в конце концов!

Борзенков плюхнулся во второе кресло, рядом с мамой.

– Ну вот! Другое дело, – успокоилась пенсионерка и включила пультом цветной телевизор напротив.

Заиграла музыка начинающегося телесериала, который смотрел в это время весь дом, и двор становился пустым, потому что все мамочки забирали детей домой, чтобы успеть к началу мелодрамы.

– Что с тобой происходит? – не отрываясь от экрана, пока звучал проигрыш и шли титры начинающегося фильма, поинтересовалась мама у Егора. – Может, ты влюбился? – при этих словах её выражение лица не изменилось, наклон головы так же.

– Может… – задумчиво, в такт маминой интонации, произнёс Борзенков. Лицо его никогда нельзя было назвать красивым – крупные черты лица, выдающийся вперёд широкий нос, широкие скулы, растянутый рот и светло-русые, почти бесцветные волосы – а сегодня его вид вообще кричал о том, что человек болен либо с ним что-то происходит неладное.

– В кого? – не моргая и не отрывая взгляда от красивых лиц на телеэкране, машинально вела диалог Тамара Степановна.

– В неё, – откинув голову назад, на спинку мягкого кресла, отвечал ей сын.

– А она кто?

– Девушка.

– А почему грустишь тогда? Смотри, как выглядят влюблённые люди! – она кивком головы указала на целующуюся пару в сериале «Солнце любви в пустыне грёз».

– Это только в кино так выглядят влюблённые, – Борзенков тяжело вздохнул и посмотрел в который раз на экран мобильного телефона с тысячей неотвеченных исходящих вызовов, – а в жизни всё как раз таки наоборот.

– Егорушка, сколько раз я тебе говорила, что в жизни нужно быть прежде всего оптимистом, и тогда всё сложится так, как ты пожелаешь! – утешала его мама и одновременно следила за развитием событий на экране. Как это у неё получалось – загадка даже для сына.

– Да, мама, знаю: стакан наполовину полон, – Борзенков наперёд предугадывал мамины фразы, ведь всю свою сознательную жизнь они прожили вместе, в одной и той же маленькой хрущёвке, даже отца своего Егор не помнит. Такова жизнь.

Понедельник – день тяжёлый

– Так, быстрее-быстрее! Все на совещание! – послышалось за дверью бухгалтерского кабинета, и мимо, за прозрачной перегородкой «аквариума» – так называли прозрачные стены офисные работники – проскакала общественная активистка и менеджер по персоналу, правая рука и заместитель директора частного предприятия «Чистый квартал» по работе с общественностью, Снежана Виноградская. – В 9 часов 30 минут все должны сидеть на совещании! – протяжно и звонко оповещала энергичная Снежана.

Конечно, никто на совещание не опаздывал. Некоторые уже заранее заняли свои постоянные места в кабинете директора.

– Итак, товарищи, начнём! – оглядев всех и пересчитав по головам своих сотрудников, вздыхая и пыхтя, начал свою речь Пал Палыч, директор «Чистого квартала». – Так, Шустреев, ну-ка поднимай голову, хорош спать! Я понимаю, что понедельник – день тяжёлый, но чтобы спать на совещании у директора – это верх наглости! – Пал Палыч закашлялся.

Ему уже было больше шестидесяти, но к пенсии он не готовился и часто шутил на эту тему, мол, с работы – сразу в могилу. Да и работники предприятия любили его за справедливость и человечность в отношении коллектива, за мудрость и твёрдость характера.

– Сегодня мы обсудим такие темы, – Пал Палыч правой рукой спустил большие очки в коричневой оправе на кончик своего мясистого носа и стал зачитывать повестку дня с листочка, заранее заготовленного для него помощницей. – Первая: «Соответствие объёмов производства и продаж годовому плану». Вторая: «Утверждение списка передовиков для получения тринадцатой зарплаты в декабре этого года». Ну и третья тема, самая интересная для вас… – Пал Палыч, не отрывая головы от листочка, лишь приподняв веки под массивными бровями, осмотрел всех присутствующих хитрым взглядом и продолжил, – «Утверждение программы и меню для корпоративного новогоднего вечера».

Последние звуки и слова речи Пал Палыча были заглушены всеобщими аплодисментами и выкриками «Ура!». Под всеобщий шумок в кабинет директора тихо прошмыгнула Злата, на ходу стаскивая с себя пальто и длинный вязаный шарфик.

– Авдеева, а вас здороваться мы до сих пор так и не научили?! – всё-таки, при всей своей нерасторопности и неостром зрении, её заметил Пал Палыч.

– Ой, извините меня, пожалуйста! – пытаясь запихать куда-то под стол верхнюю одежду, произнесла смущаясь Злата Авдеева и присела на стул в самом конце кабинета, подальше от начальника.

– А какова причина вашего опоздания, позвольте узнать? Не садитесь, не садитесь! – продолжал допытываться директор.

Авдеева встала возле стола по стойке смирно, как в школе, вся раскрасневшаяся, под пристальными взглядами своих коллег.

– Я… я… – что-то начала бормотать Злата, потупив вниз взор.

– Ты что, не подготовила извинительную речь заранее? – тихо прошептал сидящий рядом Борзенков, обращаясь к своей коллеге, подруге и возлюбленной в одном лице.

– Борзенков, не подсказывайте! – голос Пал Палыча стал более грубым.

– А я что?! А я ничего! Я совсем не при делах… – что-то невнятное мямлил Борзенков, растягивая время и давая возможность Авдеевой подумать.

Коллеги засмеялись. Часто Борзенков создавал шуточные и смешные ситуации, чтобы немного разрядить накалённую обстановку в офисе и расслабить заработавшихся сотрудников «Чистого квартала». Ведь рабочие будни без разрядки кого угодно до стресса доведут.

– Я прошу прощения за своё опоздание, – переминаясь с ноги на ногу, произнесла Авдеева. – У меня есть на это уважительная причина…

– И какая же? – строго спросил директор.

– Пробки… Да-да, именно пробки! В центре города образовались большие пробки из-за сильного снегопада. Вся очередь из автомобилей застряла на несколько десятков минут, пока снегоуборочные машины расчищали снег…

– Да-да, я подтверждаю это! – выкрикнул сидящий рядом Егор, подняв руку вверх, чтобы его было заметно. – Даже утром по телевидению передали штормовое предупреждение об опасности в виде сильной метели и обильного снегопада…

– А вас, Борзенков, я не спрашивал! Будьте любезны не перебивать! – директор начинал злиться. – Ну что же, так как вы, Авдеева, опаздываете на своё рабочее место впервые, я закрою на это глаза сегодня и не сделаю вам выговор…

Все зашумели и зашушукались, Борзенков незаметно пожал Злате руку под столом, выражая свою солидарность.

– Так, тишина! – попытался перекричать своих коллег и продолжить совещание Пал Палыч. – Продолжаем совещание. Да прекратите же вы, наконец, этот балаган!.. Слово предоставляется главному маркетологу частного предприятия «Чистый квартал» Эдуарду Величко. Прошу вас!

– Послушай, – тихо обратился Борзенков к Авдеевой, когда всё внимание участников собрания переключилось на нового докладчика.

– Что ещё? – недовольно спросила Злата, моргая заспанными глазами.

– А кто этот «снежный человек», который меня в пятницу в сугроб у твоего дома сбросил?

– Какой такой «снежный человек»? Ты бредишь, Борзенков? – фыркала Злата. – Мне сейчас не до смеха, поверь!

– Нет, не брежу. Мужик в кожаной куртке и чёрной шапочке скинул меня у твоего подъезда в сугроб и сказал, чтобы я к «его бабе», то бишь к тебе, больше не приближался. И дополнил, что он твой муж.

– А-а-а, этот! …

– Кто он? Ты была замужем?

– Да, очень давно. В 19 лет я вышла за этого придурка замуж – тогда он был, кстати, нормальным – просто из интереса за первого встречного, который предложил мне это. Побыла там два месяца, поняла, что это всё не для меня, и мы развелись. Но он почему-то до сих пор гоняет всех моих мужчин. Но ты не обращай внимания, он только пугает, – утешила Злата Егора.

– А я и не обращаю.

– Так, прошу тишины! – докладчик постучал ручкой о стенку стеклянного графина, и гул голосов на время затих.

Выполняется ли план производства

– Спасибо, Пал Палыч, за предоставленное мне слово. Как всегда, я подготовил необходимые цифры о проделанной нами всеми работе за предыдущий месяц, ноябрь 2018 года. Некоторые цифры любезно были предоставлены мне нашей бухгалтерией. Спасибо, девчата! Итак, что можно сказать о динамике производства и продаж «Чистого квартала» за ноябрь месяц и в частности за весь 2018 год, подходящий к концу…

– Ну, как провела выходные? – снова улучив момент тишины, шёпотом поинтересовался Борзенков у Златы, немного склонившись к ней вправо.