Навсегда моя

– Бывшая девушка, – вскидываю голову и говорю уверенно.

– Значит, не простила?

Он, наконец, разворачивается ко мне лицом и впивается таким взглядом, от которого от кончиков волос до пальцев на ногах все шевелится. Резко вдыхаю и, словно стекольная пыль вонзается в легкие, раня и царапая.

– Ты все знал?

Исаев отворачивается. Конечно, кто после такого может упрямо смотреть в глаза? Я бы не смогла. Что это? Мужская солидарность? Дружеская верность? Что?

Ненавижу их обоих.

В животе тяжесть, которая поднимается и стягивает спазмом желудок, следом горло.

– Никогда так больше не делай, – снова говорит. Сухо, безэмоционально. Как настоящий юрист.

– Не целовать, ты имеешь в виду?

Костя отмалчивается. И это раздражает. Сотни мыслей крутятся в голове, почему он сейчас такой. И, уверена, ни одной верной.

– Ты прав. Никогда так делать больше не буду.

Наклоняюсь к нему и говорю все быстро и зло. Обидел ведь. А чем, разобраться не могу.

Вдыхаю и чувствую его аромат. Снова и снова возвращаюсь в ту комнату, когда между нами не было свободного пространства, а потом поцелуй. Так все ясно ощущаю, что снова трогаю свои губы.

Уши и щеки пылают. Ненавижу, когда начинаю краснеть. В салоне темно, и Костя ничего не замечает, а я все равно неуютно себя чувствую, когда заливаюсь пунцовой краской. С шампанским внутри было проще. Если что, можно было бы свалить на алкоголь, который кипятит кровь.

Я нагло рассматриваю его губы. Жесткие и уже по-настоящему мужские. Когда он только успел так измениться?

Воздух тяжелеет, становится гуще и приторней. Наши запахи сливаются и пьянят. Дурман в голову прокрадывается, иначе не могу дать объяснение своему поведению и своим ощущениям рядом с Исаевым.

Только еще чуть наклоняюсь.

– Иди, Аленка.

Зло хлопаю дверью и иду к кованым воротам, не оборачиваясь. Отчего-то знаю, что он не уедет, пока я не закрою за собой дверь. Контролирует и проверяет.

Уже в постели понимаю, что Костя звонил мне, когда я сбежала. Как он иначе мог узнать, что мой телефон разряжен?

А Ваня не писал и не звонил. По-моему, это настоящий конец. Всему.

Глава 8. Алена

Второй семестр начался внезапно.

Ну, как внезапно, дата первой пары была известна давно, просто с последними событиями совсем потерялась во времени. Частично и в пространстве.

Институт, куда я буду поступать после одиннадцатого класса, был известен давно. С тех пор как Ваня решил идти учиться на юриста в Юридическую Академию, я собиралась идти за ним.

Ваня же шел сюда за Костей. Два друга – не разлей вода.

В этом году они заканчивают учебу, я же первый курс. Если смогу сдать сессию. Первую чудом удалось без троек закончить. И только благодаря тому, что большинство предметов пока мало отличались от школьных: история, философия, английский…

Сейчас смотрю на список наших предметов и офигеваю. Теория государства и права, конституционное право, латинский…

А могла бы учиться на дизайнера. Всегда об этом мечтала. Ведь папа меня предупреждал! Какая же я все-таки упертая.

– Привет, – ровно здоровается Саня.

На меня практически не смотрит. Молча достает тетрадь, кучу цветных ручек, бутылочку воды в кислотном цвете шейкере. Правило о двух литрах чистой воды подруга соблюдает неукоснительно.

– Привет. У тебя что-то случилось?

Мы не общались с ней с той самой вечеринки у Славика. Постоянно в голове прокручивала те события и ощущения, которые не утихали, только разгорались. Но делиться ими пока не хотела.

– С чего ты взяла?

– Ну, ты молчаливая, грустная.

Саня усаживается, на меня все еще не смотрит. Взгляд прикован к кафедре, за которой никого нет. В аудитории шум и гам. Раздражает.

– Скажи мне, Ален, со мной что-то не так? Я страшная? Может быть, толстая? Или, наоборот, слишком худая? Глаза широко поставлены, да?

Шурка терзает свою многострадальную губу, которую подкалывает раз в полгода, потому что подруге кажется, что пропал объем.

– Когда мы пришли к Стасу, он обратил внимание только на тебя. Хватал за задницу ту блондинку, отбросил комплиментов тебе, сосаться с тобой хотел, а я…

Саня закрывает лицо руками и начинает плакать. Вот, черт. А я и не знаю, что делать. Подруга успокаивала постоянно меня, ведь всегда была веселой, без комплексов и заморочек. А оно вон как выходит…

– Ты ревнуешь его? – коряво глажу ее по плечам и спине. Пробую как-то успокоить ее.

Саня только больше реветь начинает. Уже с передних рядов девчонки головы начали поворачивать на ее всхлипы.

– Ты поэтому эти дни со мной не общалась? – снова спрашиваю.

– Мне он так нравится, Ален, так нравится. Кажется, я даже люблю его. Сильно-сильно. А он… сосаться с другой хочет. И не просто с другой, а с лучшей подругой. Я чувствую себя преданной, – говорит это зло и смотрит исподлобья. Скверное чувство, хоть и моей вины там нет.

– Прости.

– Да не за что извиняться. Я сначала злилась на тебя, потом перестала, – Саня пьет жадными глотками из своей бутылки и смотрит на меня своими заплаканными глазами.

И что этому мажору надо? Шурка вон какая красавица! А, точно, цвет волос у нее знойно-рыжий, почти медный. А парни предпочитают пепельный блонд.

Беру прядь своих русых волос и накручиваю на палец. Может, и правда покраситься?

В аудиторию заходит полноватый дядечка – профессор, преподаватель по налоговому праву.

В местных чатах писали, что это жуткий тип, у которого проще застрелиться, нежели получить зачет. Вот это попадос! Раньше была надежда, что Ваня мне поможет, сейчас рассчитываю только на себя родимую.

В итоге Роберт Аркадьевич Пепеляев тот еще зануда.

Я пыталась внимательно слушать его целых десять минут, а потом сознанием унеслась. Невыносимо. Лекции по философии были интересней.

“Аленка, давай после учебы сходим куда-нибудь? Поговорим. Буду ждать на улице у главного входа”

Сначала обрадовалась, заулыбалась как раньше, когда получала СМС от Вани. А потом вспомнила все. Пелена спала.

Говорят, привычка вырабатывается спустя двадцать один день. То есть если Ваня не будет писать мне в течение этого времени, я перестану, как дура, лыбиться, получая сообщения от бывшего парня.

А еще говорят, чтобы забыть человека, с которым у тебя были отношения, должна пройти половина времени от того, сколько вы были вместе.

Мы с Ваней знакомы всю сознательную жизнь…

– Чего застыла? – Саня выдергивает меня из размышлений.

Я и не заметила, как лекция закончилась.

В коридоре шумно. Телефон все еще в моей руке, и я заново перечитываю полученное сообщение.

Думаю, думаю.

И не понимаю, как поступить.

После нас в этой аудитории лекция у старшего курса. Ваниного. Узнаю практически всех.

Сердце пропускает пару ударов, потом ускоряется как бешеный кролик и его лапка, и останавливается.

Вани нет, а у подоконника замечаю Костю в окружении двух парней и девушек.

Как под гипнозом смотрю на них. Кровь снова приливает к щекам, гореть вся начинаю. Кажется, температура вокруг меня растет с каждой секундой, словно нагревается паяльной лампой.

“Я буду ждать тебя, пока не придешь”

Снова Ваня. Взгляд бегает от телефона в руке к Косте. Тот меня не заметил. Я снова его разглядываю. Он не улыбается, стоит хмурый, часто поправляет черный рюкзак на плече. С другой стороны на нем висит, кто бы мог подумать, очередная пепельная блонда.

А потом она поднимается на носочки и целует его.

Целуются они, а губы пылают у меня. Я чувствую движение его губ, его языка. Чувствую его вкус.

Я не ругаюсь матом, только изредка. Но сейчас… какого хера?

Пальцы подрагивают, телефон в руке, который снова загорается сообщением от бывшего парня, кажется тяжелым. Десятки килограмм, не меньше.

“Даже если превращусь в ледяную статую”

Наши взгляды с Костей встречаются, он понимает, что давно пялюсь на него. На них. И что-то мне подсказывает, читает мои мысли.

Шумно сглатываю, потому что горло сильно пересохло от развернувшейся на моих глазах картины.

У нас с Исаевым был один поцелуй. Один, мать его, поцелуй. Так почему меня до сих пор так кроет, словно я проводник для электричества в тысячу вольт?

“Я буду тебя ждать. Всегда”

– Идем, Ален? – Саня хватает меня под локоть.

– Мне нужно вниз, к Ване.

Говорю, не прерывая взгляда с Исаевым. Прохожу мимо него, и время, как в фильмах, замедляется. Секунда растягивается до вечности.

А потом резко ускоряется.

Сбегаю по лестнице, даже на голос Шурки не останавливаюсь. Побыстрее бы сбежать. Не хочу я видеть, как Костя обжимается с той блондинкой. Это задевает.

Не меньше, чем тот вечер, когда узнала, что Ваня мне изменяет.

Глава 9. Алена

Сбегаю по лестнице, чуть не подвернув ногу. За мной словно стадо призраков гонится, а там всего лишь Костя. И его девушка. Или она не его девушка? Кто тогда?

Уф-ф, снова множество вопросов… А я все несусь вниз, ничего не замечая, как будто шоры нацепили.

– Эй, осторожней! – кричит мне кто-то вслед.

Перед глазами промелькнула знакомая белобрысая шевелюра, лица я не видела. Только шлейф от духов подозрительно знакомый. Он такой сладкий, что у меня сейчас случится диабетическая кома.

– Извините, – говорю кому-то.

Из раздевалки быстро забираю куртку и останавливаюсь перед дверью, ведущей на улицу.

Там, скорее всего, стоит Ваня, меня ждет. Это все еще шевелит что-то внутри. Так просто не взяться за ручку, не открыть и не подойти к нему. Что-то останавливает. Сердце колотится без пауз, готово вырваться из груди. Так сильно оно стучит.

Стараюсь перевести дыхание.

Народу в холле становится все меньше и меньше. Лекция уже началась, Ваня, как и обещал, не торопится. Он ждет меня, дурак.

Толкаю дверь и выхожу. Ледяной ветер сбивает с ног и врывается в нос, воруя дыхание. Ненавижу это ощущение, как под холодную воду уходишь, не набрав в легкие воздуха.

– Привет, – здороваюсь.

Ваня перетаптывается с ноги на ногу, голову вжал в плечи. Замерз, однако. Он и правда собирался дожидаться меня, пока не спущусь к нему? А если бы я из вредности отказала?

Дважды дурак.

– Ты пришла.

– Только потому, чтобы ты не замерз.

Поднимаю одну бровь и придирчиво обвожу весь его облик: пиджачок, джинсы, шапки нет, горло, слава богу, повязал шарфом, который я дарила ему на новый год.

Долго в таком виде парень не прождал бы.

– Переживаешь за меня?

Ваня улыбается так, как раньше. В груди все трескается как тонкий слой льда, ломается. И вновь становится больно.

– Значит, тебе не все равно, – добивает.

Мне хочется, чтобы стало все равно. Только это сложно. Вычеркнуть человека из жизни сложно, какой бы вредной и упертой я ни была.

Поджимаю губы и отворачиваюсь от Ивана. Или от его улыбки, которая застревает перед глазами, не прогнать.

– Ты догнал меня, когда я сбежала из квартиры мажора, чтобы поговорить, но не позвонил позже, чтобы убедиться, что я добралась до дома, – вспоминаю.

Теперь я покусываю губы в ожидании ответа. Начинаю активно переминаться с ноги на ногу, копируя движения бывшего парня. На мне сегодня теплый зимний пуховик, но противный ветер все равно пробирается и дотягивается до поясницы.

– Я думал, ты вызовешь такси. Все же просто.

Смотрю в его ясные глаза, там нет и тени сомнения. Ваня и правда так думал. А я собиралась так сделать.

На его ответ просто киваю, решая маленькую деталь оставить при себе. Зачем? Фиг знает. Наверное, потому, что она связана с Костей. У нас вроде как теперь секрет.

Я не рассказываю о продолжении того вечера парню, хоть и бывшему, Костя, как ни в чем не бывало, сосется со своей девушкой. Просто прелестно!

– Но ты меня оставил.

– Я был зол!

Фыркаю. Обхватываю себя руками, словно защищаюсь. Меня конкретно колотит. И причина тому не ветер и разыгравшаяся метель.

Начинает смеркаться, и погода кажется зловещей. Или волшебной. Скорее всего, от настроения зависит. Вот сейчас она для меня ужасная, хочется поскорее укрыться за стенами института, досидеть последнюю пару и уехать домой.

– Скажи, что мне сделать, чтобы ты дала мне шанс все исправить?

С каждым его словом между нами сокращается расстояние. Я как мышка взглядом зигзаги черчу, пытаясь найти выход. Но остаюсь стоять на месте.

Вот Ваня уже близко, он ладонями касается моих плеч, чуть сжимает. Мои глаза сами собой прикрываются. Между нами столько всего было, просто так не выбросишь как флакончик из-под закончившегося крема. А жаль.

– Подумай, ладно? Я не тороплю. Подумай над тем, как мне все исправить. И я все сделаю, Ален. Ради тебя. Ради нас.

Парень заходит в здание первым, снова оставляя меня одну. Только сейчас я этому рада. Каждая такая встреча с ним на разрыв.

На лекцию не возвращаюсь. Быстро пишу сообщение Сане, что плохо себя чувствую.

Отчасти это правда. Душевная боль это же все-таки боль. Значит, я болею.

Дома шумно. Маша и Марина – младшие сестры – что-то выясняют. У них маленькая разница, всего два года, и они постоянно что-то делят. Мама как-то пытается их разнять еще, папа… троллит. У меня вообще он прикольный.

– Ты рано, – заявляет мама с порога.

Куртку даже не успела повесить в гардероб. Может, папа разрешит мне жить уже отдельно? Например, снять скромную однушку в черте города. А что? Все мои однокурсники либо в общежитии живут, либо отдельно от родителей в своей квартире. Одна я… с многочисленными и кричащими родственниками.

– Плохо себя чувствую, – взгляд опущен. Пока ехала в такси, вновь плакала.

– Не заболела?

Заболела. Душа у меня заболела. И ноет так противно, терпеть сложно.

– Все в порядке. Голова немного болит.

– Поздоровайся с Марусей и поднимайся к себе. Отдыхай. Чай сделать? Принести? Или ты голодная? Возьми градусник и измерь все-таки температуру. Сейчас такой вирус ходит, все начинается с головной боли.

Нет, надо точно упрашивать папу на квартиру. Я чувствую себя семилетним ребенком. А мне восемнадцать!

И… Маруся. Я ее обожаю. Но сейчас хотела бы по-тихому скрыться. Как-то трудно смотреть в глаза мамы Вани и ничего не рассказать. Я же не могу вывалить всю правду.

– Аленка, девочка моя.

Она целует меня в щеки, гладит по голове и смотрит так, словно мне все еще и правда семь лет.

Я чуть больше недели назад в чулках и стрингах сына ее встречала, а он целовался с другой у меня на глазах, перед этим не раз присунув ей. А спустя пару дней я целовалась с его другом на глазах уже у многих. С языком, нужно уточнить.

Капец рассказ бы получился.

– Ты в последнее время почти не заходишь. С Ваней поругались? Ты мне скажи, я быстро разберусь.

Ну как поругались… Скорее расстались. Но я молчу. Мне нужно в комнату сбежать, а после откровений меня не отпустят, даже если поднимется высоченная температура.

– Разберемся.

Коротко улыбаюсь и быстро разворачиваюсь, чтобы сбежать к себе в комнату. Захлопываю дверь и прижимаюсь к ней спиной. Голова пухнуть начинает от поступившей сегодня информации.

Устало плюхаюсь на кровать, закрываю глаза и уношусь куда-то.

За эти пять минут, что меня вырубило, вижу Костю. Снова он с той блондинкой. Сердце щемить начинает, тоска внутри поселяется. И настолько все было реально, я прям чувствую эту дыру за ребрами.

Резко распахиваю глаза и жадно хватаю воздух ртом. Надышаться не могу. Во рту пересохло. Обычно такое случается, если сильно волнуюсь. Но сейчас-то я спокойна. Относительно.

А сердечко-то “бах-бах-бах”, как петарды взрываются.

– Сань, а ты знаешь девушку Кости? – быстро набираю подругу и без слов приветствий спрашиваю.

– Кости?

– Исаева. Ну?

Не знаю, зачем мне это нужно, но открыла глаза именно с этой навязчивой мыслью. Мне хочется узнать, кто она? Девушка, которую жадно целовал он.

– Насколько мне известно, у него нет девушки.

Вот… подлец. А целовал ее так, словно она и есть его девушка.

Сердце сдерживаю в груди, только прижимая ладонь к грудной клетке. Оно рвется как бешеное.

– А та блондинка, которая стояла с ним в коридоре? Помнишь? После налогового права?

В ожидании ответов извелась. То мечусь по комнате, то сажусь на кровать и резко вскакиваю. Заламываю пальцы, закусываю многострадальную губу. И жду ее ответов.

– Хм, Карина? Она постоянно трется рядом с Костей. Блондинка, тот же четвертый курс, но другой поток, – усмехается, – а тебе зачем?

Жестоко сбрасываю звонок. Все потом, когда сформулирую, зачем мне эта информация нужна.

Может, во мне взыграла забытая ревность? Когда Ваня с Костей ходили играть к двум сестрам на пятый участок, совсем не вспомнив про меня?

Перебираю все аккаунты в соцсетях, которые могут принадлежать некой Карине.

И нахожу.

Пальцы покалывать начинают, ладони потеть. Телефон готов выскользнуть из рук, когда смотрю на ее фотографию, где девушка улыбается идеальными винирами, а ее вишневые губы настолько растянуты, что вот-вот лопнут. А он их целовал!

Жаль, не прикусил.

В груди печет и не терпится избавиться от этого ощущения. Мне нехорошо с ним, неправильно. Я не хочу это чувствовать.

Откидываю от себя телефон, утыкаюсь в подушку и закрываю глаза. Очень надеюсь, что утром все пройдет.

Глава 10. Алена

Да, налоговое право та еще муть. За прошедшую минуту я зевала раз пять, поля моей тетради исписаны рисунками, а с Саней мы то и дело переписываемся на листочке о всякой фигне. В общем, думаем о чем угодно, но явно не о налоговом праве.

И спрашивается, какого фига я пошла за Ваней на юриста? Училась бы сейчас где-нибудь на дизайнера и не думала о том, как бы сдать это самое налоговое право.

– А Стас, оказывается, свободен, – у Шурки, когда она говорит про своего мажора, сразу тон меняется. Голос становится сладким, словно она флиртует.

– Значит, та девушка на его вечеринке…

– Просто знакомая.

Ага, как же. Знаю я таких “просто знакомых”. Одна вон вечером в обнимку с Иваном была у него дома.

– Я решила сама к нему подойти и пригласить на свидание.

Если бы я что-то жевала, непременно бы подавилась. Все-таки влюбленность затмевает глаза.

– Ты уверена, что это хорошая идея?

Подруга невнятно ведет плечами. Ей страшно, но еще она безумно влюблена в этого мажора, который не пропускает ни одной юбки. И светлого облака волос.

Эти блондинки повсюду.

После лекции мы с Саней расходимся. Ее отец – прокурор – уже начал понемногу подтягивать Шурку к своей работе. Поэтому три дня в неделю, сразу после лекций, подруга едет к своему отцу, точнее, к его секретарю, и занимается там разной бумажной работой.

Я бы померла со скуки, а Сашке вроде как нравится.

На улицу выхожу одна, подруга сильно уж спешила. У института практически нет парковочных мест, так, несколько автомобилей стоят по счастливой случайности.

Машину Кости узнаю сразу, хотя, уверена, владельцев черных “Ауди” среди местных хватает. Хозяин авто стоит чуть в стороне и общается с кем-то по телефону.

Наблюдаю за ним, пока он меня не заметил. Как всегда хмурый. Волосы взъерошивает левой ладонью и мотает головой из стороны в сторону. Высокий, раньше он таким не был, с широким разворотом плеч. И сам весь такой… почти мужчина.

Еще он классно целуется.

Закусываю нижнюю губу, пытаясь скрыть улыбку. Я вообще не знаю, почему хочется улыбаться, глядя на него. Все тело начинает бить мелкая дрожь, волнуюсь.

Делаю шаг в его стороны и обратно. Господи, что я ему скажу?

Отворачиваюсь, чтобы не заметил, глаза к небу возвожу. Веду себя как какая-то малолетняя дурочка перед парнем, который ей безумно нравится.

Костя, он… не нравится мне ведь, так?

На этом вопросе сердце вдруг сбивается с привычного, размеренного ритма. Сжимаю ладони в кулаки, готовясь к чему-то. К чему – еще сама не поняла. Странно все это. Но так, блин, захватывающе.

В новинку для меня. Все эти чувства в новинку.

– Привет, – подхожу, чуть ломаясь, и здороваюсь первой.

Один короткий взгляд мне в глаза, и я замираю. Слова все теряются, что заготовила, дыхание сбивается. Оно вообще есть, это дыхание? Ребра стискивают легкие, изо рта вырывается какой-то писк или сжатое мычание.

– Привет, – легко отвечает и отворачивается от меня.

Одной кнопкой отключает сигнализацию и открывает водительскую дверь. Он собирается уезжать, а я как вкопанная каждое его движение изучаю. Они все выверенные, неторопливые. Магия какая-то. Иначе не могу объяснить свое поведение. Исаев просто вводит меня в гипноз.

А если он начал практиковать это еще при поцелуе? Поэтому я стала такой?

– Уже уезжаешь? – выпаливаю так резко, пугаюсь сама.

Костя медлит с ответом, внимательно меня рассматривая. Прям с головы до ног. Как назло, начинает чесаться левая коленка. Так, ведь, всегда бывает, когда миллиметр за миллиметром твое тело, пусть и в одежде, разглядывают. Оценивают.

– Дела.

Вот так коротко. Сухо. Юрист, блин. Злит неимоверно.

– Я поговорить хотела.

– О чем?

О чем? Понятия не имею. Но такого сказать не могу. В самый нужный момент нет ни одной здравой мысли. Вообще ни одной.

– Подвезешь? Я уже закончила.

– Ты живешь за городом, я в километре от института, да и мне совсем в другую сторону, Ален, – безапелляционно заявляет. Вытянулась по струнке, слушая его оправдание.

Но я не привыкла отступать. Упертая, потому что.

– Но тогда ты меня отвез.

Первая усмешка, которая запускает что-то в теле. В груди, между ребер вспыхивает нечто мне незнакомое. Снова. Жечь начинает.

– Хорошо. Садись.

Остается только исполнить победный танец. Но я лишь довольно улыбаюсь и сажусь вперед.

Губы щиплет от частых покусываний, они горят огнем. Руки потряхивает от моей наглости. Ведь я напросилась, а Костя пошел у меня на поводу.

Исаев плавно стартует с места и выезжает на шоссе.

А я делаю глубокий вдох. В салоне пахнет кофейным саше и его туалетной водой. Ну очень вкусно. Я бы хотела вдыхать эту смесь каждый день.

– Ты хотела поговорить, – возвращает меня к тому, о чем я совсем забыла.

– Да… думала, может… ты поможешь мне с налоговым правом? У нас препод такой жуткий. Боюсь завалить экзамен.

– Пепеляев… да, он такой.

– Ну, так что? Поможешь?

Разворачиваюсь всем корпусом к нему. Снова изучаю его профиль. Ладони обхватывают руль, но Костя делает это как-то небрежно, легко. Касание ребром ладони, и машина подчиняется.

Вдох, мне жарко. На коже оседает этот вкусный запах, я чувствую его тяжесть.

– Плохая идея.

Магия рушится. Внутри пульсирует разочарование.

– Почему?

Хочется по-детски топнуть ножкой, разжалобить собеседника, как я обычно это проделывала с папой, скрестить руки на груди и отвернуться.

Исаев молчит и не ведется. Моя тактика провальная, что несказанно раздражает.

– А какие у тебя дела? – решаю задать вопрос. В молчании ехать невыносимо. Мы стоим в пробке на светофоре и вот уже минут пять совсем не двигаемся.

Костя лишь переводит на меня красноречивый взгляд и снова утыкается в багажник “Лексуса” напротив. Он же интересней, понимаю.

– Кто та девушка, с который, ну ты… понимаешь, в общем.

Крепко зажмуриваюсь, отвернувшись к окну. Я спросила полную дичь. Точнее, влезла туда, куда меня и не приглашали.

Уже рисую себе в голове, как Костя останавливает машину, открывает дверь и просит меня выметаться из теплого, удобного салона.

Я бестактно растоптала границу, которую он просил соблюдать.

Но Исаев не делает ничего из моего воображения. Лишь смеется.

Костя Исаев, который вечно хмурится, сейчас смеется. Не могу оторваться от его лучиков у глаз. Их три, я сосчитала. И улыбка, она… боже, сердце ускоряется от нее такой.

Впервые за долгое время я вижу Костю смеющимся. Уголки губ сами собой растягиваются и ползут вверх.

– Смешная ты, – вдруг говорит.

Уголки губ сами собой опускаются. Биение сердца уже бешеное и связано оно не с его улыбкой. Меня бросает в пот, резко дергаю молнию на куртке, та заедает не вовремя, возможно, ломается.

– Я не смешная! Просто ты ничего не рассказываешь о себе.

В таком странном состоянии я и не заметила, что мы вовсе не движемся в сторону области. Только проехали несколько улиц и завернули во двор.

– Где мы?

Исаев цыкает, неодобрительно качает головой, но при этом всем еще улыбается. Хочется попросить, чтобы он почаще улыбался. Мне.

– Заниматься приехали. Или ты передумала?

Впиваюсь глазами в шикарную высотку, построенную в середине прошлого века, рот сам собой открывается. Никогда в такой не была. Только в фильмах видела.