Пути тьмы

– Да, я добрый, ты добрая, мир прекрасен, – закивал Сакари, ложась напротив.

– Ты точно ангел смерти? – уже с некоторым недоверием стала расспрашивать его ведьма. – Небось оборотень какой, умелый.

– Ха-ха, как смешно, благодаря тебе, у меня есть чувства, забыла? – с явным упрёком бросил ангел.

– Нисколечко, ведь ты не упускаешь шанса напомнить мне об этом, – девушка повернулась к нему спиной. – Разбудишь меня ещё раз и познаешь все прелести рабского труда.

– Ага, значит ты всё-таки спала!

Ферат шумно выдохнула.

– Сакари, молчать, до самого утра, это приказ.

Более парень рот раскрыть не мог.

Глава 4.

На следующее утро они выдвинулись в путь почти сразу, как проснулись.

– Когда придём в Стантед, не смей привлекать к себе внимание, – наставляла слугу ведьма. – Нам не нужны вопли и лишний интерес окружающих, поэтому поправь свой капюшон.

Сакари же лишь не задумываясь кивал, пропуская слова чернокнижницы мимо ушей. День становился всё жарче несмотря на то, что вообще-то ранняя осень. Даже в лесу солнце умудрилось нагнать духоты, а в плащах было и вовсе невыносимо. Юноша угрюмо переставлял ноги шагая вперёд и желая отомстить Ферат, которая, к слову, тоже была разгневана на эту погоду и усталость. К Стантеду они вышли ближе к полудню, город опоясывали кирпичные стены, которые в некоторых местах потрескались и почернели от сырости, что стоит тут обычно поздней-поздней осенью. Дома были построены в хаотичном порядке, а улочки петляли, потому, чтобы что-то найти, нужно было ещё постараться. Особенностью Стантеда считали крыши, абсолютно все они были кирпичного цвета и имели спиралевидную форму. У этой особенности когда-то было стратегическое значение, древние люди, начиная строить этот город считали, что, если ведьмы решат напасть на них с неба, впадут в замешательство увидев, что крыши домов сливаются со стенами, как и дорожки, вымощенные кирпичом, и им обязательно померещится, что город накрыт кирпичным куполом. Ковен тогда только посмеялся над наивностью людей.

Сперва Ферат решила навестить свою лавку, в которой продавались её целебные мази, настойки и некоторые травы, весь товар был лёгкого характера и со слабым эффектом, чтобы тут не заподозрили вмешательства колдовства. Он сюда попадал вместе с одним охотником, который частенько любил останавливаться в их деревеньке и… Выпивать с Ферат. Девушка слыла отличным собутыльником, она была устойчива к алкоголю, а потому на неё всегда можно было положиться, если вдруг ты перебрал. За эту небольшую услугу он, каждые две-три недели доставлял её товар в Стантед на своей повозке. Лавака ведьмы была одноэтажной и в принципе, чем-то напоминала её дом. Снаружи каменное строение, покрытое белой извёсткой и увенчанное традиционной спиральной крышей, было на уровень несколько выше самой дороги, как, в принципе и большинство зданий здесь, поэтому ко всем их входам вели такие же каменные ступени, лично у чернокнижницы было даже крылечко. Внутри лавки, под крышей, которая была усеяна маленькими круглыми окнами, что пропускали много солнечного света, на верёвках висели разнообразные засушенные травы, с двух сторон у стен возвышались шкафчики с разными баночками и один с лекарскими книгами. В центре, в деревяном полу была выложена камнем длинная выемка – кострище, где разводят огонь, если нужно по особому заказу приготовить клиенту особое лекарство. Остановившись перед дверью из красного клёна с небольшим витражным окошком, где была изображена ведьма на метле, Сакари кинул взгляд на вывеску из того же материала, в виде котла и с подписью: «Лавка белой ведьмы».

– Слушай, – обратился он к хозяйке. – Как тебя ещё Альянс не вытурил из города, с такими-то насмешками?

Ферат хитро и надменно ухмыльнулась и ответила:

– У меня есть одна очень влиятельная бумажка, именующаяся «королевским разрешением», в котором мы значимся аптекой чародеев, достать её мне стоило многого, но она подлинная и Альянс против неё ничего сделать не может, ну или пока не видит надобности в действиях. Ох, каких же усилий стоило бедной Одетте убедить короля, что такое название будет насмешкой не над Альянсом, а над Ковеном.

– Одетте?

– Ну, ты же не думал, что я сама ходила в столицу, рассадник ведьмоловов? Эта девушка жила в моём поселении, я уговорила её помочь взамен на приворот. Даже речи к королю ей писала, когда она совершала паломничества во дворец. Померла старушка лет восемь назад, прожив счастливую жизнь с парнем, которого мы приворожили, – уходя некоторой частью сознания в сладкие воспоминания мечтательно протянула ведьма.

– Вот вы жестокие, – буркнул себе под нос Сакари. – Может у парня свои планы на жизнь были, – ангел разочарованно помотал головой, заходя в лавку. Его тут же очень заинтересовала златовласая дриада, сидящая за дубовым прилавком, изящно скрестив лодыжки, на одной из которых была тоненькая золотая цепь, крепившаяся к полу, что удлинялась, если работнице нужно было пройти к какой-то из полок, но не выпускала её за пределы лавки. Такая цепь не была видна простым людям. Словно невесомо положив голову на сложенные на столе руки, дриада игриво разглядывала гостя и иногда с отвращением косилась на Ферат.

– Рановато вы в этом месяце, – заметила девушка с хорошо слышимым недовольством в надменном голоске, вероятно, она не раз сетовала на своё заключение и это ещё говоря в мягкой форме. Хозяйка магазина удостоила её лишь беглым взглядом и сухим ответом:

– Обстоятельства.

Зато Сакари был открыт беседе:

– Скажи, прелесть, за что тебя здесь приковали? – облокачиваясь на прилавок, полюбопытствовал он, чуть приподнимая уголки губ в еле заметной кошачьей ухмылке.

– Мы тут не за историями, – послышался грубый голос ведьмы, которая осматривала свои полки, проверяя товар. – У нас нет на них времени.

Дриада показательно закатила глаза и посмотрев на ангела покачала головой лукаво улыбнувшись, одним только таким действием оскорбляя само существование Ферат. Благо та не видела.

– Я скажу просто, – мелодичным голосом отозвалась девушка, плавно, с грацией лесной нимфы, коей, в принципе и являлась, приближаясь к Сакари, – Не угодила эго её величества.

– Может мне отрезать тебе язык, чтобы ты меньше трепалась? – послышался холодный тон чернокнижницы где-то за границами их доверительного кружка. Дриада испуганно отпрянула от парня, а тот недовольно спросил:

– Почему ты так груба?

– Не твоего ума дело.

– Да ладно тебе, Ферат, я могу клянчить весь день.

– Нет, если я прикажу тебе молчать.

– Вчера не сработало при Лукасе, – резонно подметил ангел.

– Сработало, просто я не обозначила время, на сколько приказала тебе замолчать.

– Бежишь позорно с поля боя?

– Ещё чего.

– Тогда расскажи.

Теперь уже Ферат закатила глаза, в некоторые моменты ей начинало казаться, что Сакари приносит больше проблем, чем пользы, но вспомнив, как он вчера подогрел ей чай и защитил от амферата, сменила гнев на милость.

– Если коротко, то как и Лукас, эта особа когда-то думала, что я слаба. Она решила завести со мной дружбу, приставая со своими разговорами, когда я ходила за травами, а в один прекрасный день попыталась одурманить меня сладким туманом, ты знаешь, что это?

– Сладкий туман? Вроде как он воздействует на разум, заставляя объект подчинятся всем приказам наславшего его, имеет запах слегка переспевших яблок.

– Именно, – кивнула ведьма, подходя к прилавку, ибо уже покончила с осмотром. – Я, естественно, смогла легко развеять его воздействие, но решила подыграть ей, чтобы узнать вообще зачем она пошла на такую наглость. Тогда эта обманщица привела меня в густую рощу Мхов, там все деревья им поросли и даже земля, к Лешему, ещё к такому древнему, похожему на старую корягу. В общем, продала меня эта девица за место под покровительством хозяина рощи. Слышал бы ты как она лепетала про то, какой я буду покорной слугой под её дурманом. Другими словами, решила воспользоваться мной, но самое главное, умудрилась ляпнуть, что он лучшее для меня.

– Я льстила Лешему, это не значит, что я говорила правду, да и вообще, чем я тебя оскорбила? – хмуро проворчала дриада.

– А, то есть для тебя этого мало? Нет, дорогая, то, что ты сделала совсем не тянет на оскорбление, – саркастично рассмеялась ведьма. – Но, если ты хочешь ещё, то напомню один фактик, тогда, ещё на подходе к роще, когда не надо было никому льстить, ты сказала, что такая доверчивая дура как я только и достойна сгнить под дурманом в жёнушках у Лешего. А я и не думала, что дриады бывают такими стервами. Вот, если бы ты убивалась и говорила, что у тебя не было выбора, всё могло бы обернуться иначе.

– В лесу Потерянных, особенно близ целых двух бессолнечных мест каждый выживает как может.

– И за это ты сколько её тут держишь? – поинтересовался Сакари.

– Восемьдесят лет, – враз ответили девушки.

– Вот ты злопамятная, – протянул ангел, представляя собственную участь.

– Это ещё что, Лешего неделю его слуги из тополя выковыривали, – усмехнулась Ферат. – Никто же не ожидал, что я довольно неплохо пользуюсь магией тьмы. Да и плевать на слова, дорогуша, – обратилась она вновь к дриаде. – Сам факт того, что ты меня предала после того, как я помогла тебе…

– Ты помогала ей? – удивился Сакари.

– Я же говорила, история долгая, а времени в обрез, – пробубнила чернокнижница. – Мне нужна выручка, мы идём по магазинам, – достав деньги, девушка одобрительно покачала головой. – Неплохо, неплохо.

– Конечно, – ответила дриада так, будто ничего очевиднее не было. – Твоя лавка единственная в округе имеет нормальные исцеляющие средства.

– Ничего себе, – уже направляясь к выходу якобы поражённо протянула Ферат. – Хвалишь? Впервые слышу от тебя подобное, но можешь не стараться, я не Леший, лесть на мне не сработает.

– Ферат, восемьдесят лет – это действительно долго для такой пустяковой ссоры, ты ведешь себя как ребёнок, – назидательным тоном старшего сказал ангел, когда путешественники покинули лавку.

– Сакари, восемьдесят лет – это мало после того, как она выпросила у меня сильный приворот и увела шестерых мальчиков из поселения, чтобы принести их в жертву Природе, – ответила чернокнижница. – Она сожгла шесть детей, понимаешь? Только из нашей деревни. С моей помощью. Я узнала об этом через несколько дней, когда она вновь пришла ко мне. Мы думали мальчики пропали, потому что ушли слишком далеко в запретные территории. За это она здесь.

– А к чему тогда вся эта история с Лешим? – не понял юноша. – Да и для дриад это обычное дело, приносить жертвы.

– Для них да, для меня… – Ферат осеклась на секунду. – Я не сторонник жертвоприношения, – через силу проговорила ведьма. – Она думает, что сидит здесь за историю с Лешим, потому что… – девушка странно улыбнулась, как-то нервно и виновато. – Потому что иначе мне придется признать, что и я виновна в случившемся, – чернокнижница тряхнула головой, будто не желая больше об этом думать и ускорила шаг, оставляя позади своего слугу. Сакари же остановился и ещё некоторое время смотрел ей вслед, пытаясь осознать, что только что заметил в настроении хозяйки.

Они успели обойти всего пару магазинов, ибо у Сакари в голове давно зрел коварный план, а тут ещё и момент удобный подвернулся, причём странным образом сразу после того, как ему купили пуховое одеяло, на котором он теперь будет спать, и пару комплектов простой одежды. Заметив, что хозяйка на что-то отвлеклась, юноша обхватил поудобнее свёрток с покупками, которые ведьма отказалась преобразовывать с помощью магии в маленькую компактную вещь, отчасти чтобы поглумиться над слугой, пусть таскается, отчасти чтобы лишний раз не привлекать не нужного внимания, и направился в гущу толпы. Тем временем чернокнижница увидела у одного магазинчика знакомый силуэт и замерла, когда до конца осознала кому он принадлежит. Сердце больно сжалось, стоило её взгляду скользнуть по хорошо узнаваемым длинным чёрным волосам, одна часть которых была рассыпана по спине и доходила до самого пояса, а другая собрана и подвязана серебряной лентой, тем не менее, чёлка, как всегда, выбилась из части собранных волос и теперь аккуратно обрамляла лицо, словно выточенное из лучшего мрамора. Плавные переходы острых скул, носа и подбородка придавали этому лицу особую красоту и изящество, чёрные глаза интересной формы, чем-то напоминающей лисий прищур и филигранная форма бровей были последними штрихами в этом произведении искусства. Стройное, но крепко сложенное тело украшали и подчёркивали красно-чёрные одежды, что плавно колыхались от каждого движения хозяина, с левого бока в ножнах висел меч, его рукоять и сами ножны были туго оплетены чёрными лентами и усыпаны сияющими рубинами. Этот человек был прекрасен, как и все колдуны и ведьмы. ‌Его зовут Локи, и он был лучшим другом Ферат в Ковене. ‌‌Они подружились не сразу, по началу девушка его презирала, в то время как все остальные ведьмочки сражались за его внимание. Их дружба была чем-то особенным для обоих, чем-то бо́льшим, они были той ещё парочкой, страх божий для всех существ, подвергавшихся зачистке, и отдельная головная боль для Альянса. Это было сто одиннадцать лет назад, теперь рядом с ним была какая-то молодая ведьма, что радостно прыгала и тыкала куда-то пальцем, а от её взгляда на Локи всё внутри у Ферат переворачивалось и сердце куда-то падало, в душе образовалась пустота, ведь эта новенькая явно была очарована находясь рядом с таким красавцем, в то время как сама чернокнижница не могла даже встретиться с ним взглядом ни на одно жалкое мгновение. Он был в другой жизни, теперь не доступной ей. Друг девушки мягко улыбался новой тёмной ведьме Ковена и что-то говорил. Внезапно Ферат грубо вырвали из воспоминаний боли и обиды, от которых она начала задыхаться сознанием, панические вопли окружающих, будто разом стая Водяных решила устроить кровавую бойню. Не понимая в чём дело, куда все бегут и толкаются, ведьма осмотрелась и тут же нашла источник всех бед, ибо он остался один на пустой улице. Сакари скинул плащ и расправил крылья нагло ухмыляясь, а горожане, надрываясь и крича во всю глотку: «ангел смерти», в мгновение ока испарились, кажется, из города совсем. Ферат словно окутало смертоубийственной аурой, исходящей от неё самой в направлении своего слуги, который сиял ехидной улыбкой. Девушка быстро направилась прочь, проходя мимо него, лишь бросив приказным тоном:

– Идёшь за мной, надень плащ, – ведьма была уверена, что Локи со своей новой знакомой тоже скрылись, они не стали бы устраивать бой с ангелом смерти посреди города, раскрыв свои сущности ведьмы и колдуна, однако, всем свойственно ошибаться.

Услышав позади фразу: «Это же ангел смерти, я не могу его отпустить!», чернокнижница обернулась, чтобы увидеть, как к ним бежит молодая ведьмочка, на ходу пуская собственную кровь.

– Не смей! – только и успел выкрикнуть ей вслед Локи.

Ферат что-то гневно прошипела, схватила Сакари за руку и бросилась бежать. Девушка не хотела признаваться в этом даже самой себе, но где-то в глубине души она чувствовала давно забытый адреналин, драйв, ей нравится то, что происходит сейчас, в этом – опасностях, неожиданных поворотах судьбы, новых и старых встречах – была её настоящая жизнь, что так разнилась с характером подчиняющегося логике и планам человека, который, в прочем, сейчас более возобладал над ведьмой и она всё-таки злилась.

– Я у ведьм прям на расхват, – рассмеялся Сакари, его вообще не заботило, что произойдёт в следующие минуты.

– Дурак! Идиот! – ругалась на ходу Ферат. – Они из Ковена. Я тебя сейчас вообще брошу и сбегу, сам будешь выпутываться. Помрёшь, домой можешь не возвращаться.

– Ой, – слуга лишь самодовольно рассмеялся. – И кто меня убьёт, эта девчонка?

Только он это сказал, как его ногу окутала чёрная дымка, такая же, какой иногда пользуется Ферат, это лишь собранный с ближайших сырых местечек туман, пропитанный энергией использующего его, именно поэтому он становится чёрным. Чернокнижница протяжно застонала, проклиная всё на свете и нехотя остановилась, ангел же повернулся ко второй, младшей, чернокнижнице и одарив её уничижающим взглядом, полным презрения, надменно произнёс:

– Это очень опрометчиво с твоей стороны, стоит мне поджечь его и ты сгоришь.

Рядом стоящая Ферат прятала лицо и руки под плащом и со стороны могло показаться, что он летает сам по себе.

– Зачем ты меня предупреждаешь? – удивилась молодая ведьма, в её глазах горел огонь любопытства. – Ты не похож на описываемых ангелов смерти.

– На твоё счастье, – бросил Сакари. – Сегодня у меня хорошее настроение.

– Айлин, пожалуйста, пока он добрый, отпусти его, иначе он может разозлиться, – осторожно подходя сзади произнёс Локи, он испускал такую же зловещую ауру, что и Ферат.

– Хорошо, хорошо, – туман девушки отступил. – Но кто рядом с тобой? Другой ангел смерти?

– Зачем ты с ним разговариваешь, пойдём отсюда, – прошипел на неё напарник. – Нам вообще повезло, что в этом городе нет Альянса, который по лесам сейчас ошивается, повезло, что этот ангел смерти нас отпускает, кругом одно везение, поэтому не искушай судьбу и пожалуйста, пойдём отсюда.

– Не твоё дело, – ответил ей Сакари.

Айлин раздражённо фыркнула и пошла к Локи. Они стали удалятся вдвоём, чувствуя позади два пристальных взгляда, которые, казалось, насмехаются над ними. Ну, так казалось только молодой ведьме.

– Знаешь, где это видано, чтобы ангел смерти не съел ни одной души? Тут что-то не так, странные они… – прошептала девушка.

Напарник уже собирался что-то ответить чернокнижнице, но она достала из маленьких кожаных ножен, висевший на поясе кинжал и развернувшись со скоростью света, метнула его точно в голову силуэту рядом с ангелом. В мгновение ока блеснувшая серебром молния сбила кинжал и как белая змея по земле вернулась к хозяйке в чёрном плаще, к которой уже устремились иглы чёрного тумана. Это была хорошая комбинация с отвлекающим манёвром, быстротой реакции, но была одна маленькая деталь, которая подвела Айлин, её козырь – туман. Стоило только острым шипам приблизиться к Ферат, как они превратились в мягко стелящиеся по земле ленты, окутывая полы плаща чернокнижницы и становясь её прислужниками, а не Айлин. Рядом с туманом покоилась та самая белая змея, коей являлись серебряные звёзды, что недавно украшали голову Ферат, они были персональным оружием колдуньи, как меч Локи. Такое зачарованное оружие есть у многих магов, оно полезно в бою, когда нужно действовать быстро и не всегда удобно пользоваться чистой магией тому, кто привык визуализировать свою силу, ну, или тому, кому нравятся дополнительные функции, которые может иметь то или иное орудие. У него есть своя душа и своя воля, поэтому его ещё надо приручить, но после, такое оружие до самого конца слушается лишь своего хозяина и лишь он может его использовать, даже после смерти. Именно поэтому персональное орудие мага хоронят вместе с ним.

Локи рефлекторно положил руку на рукоять своего меча, а его напарница шокировано смотрела на предавший её туман, как вдруг холодный женский голос произнёс:

– Зачем ты напала?

Но, похоже, Айлин не слушала, она уже вся светилась безумным восхищением и как в бреду что-то бормотала, даже несмотря на то, что тело сковывало судорогой боли, а из носа потекла кровь – последствия потери контроля туманом:

– Не может быть. Неужели? – она взглянула на Ферат предвкушающим взором и уверенно сказала: – Только один человек мог его забрать, та, что впервые его использовала, девушка, что стала моим учителем.

– Твоим учителем? – не поняла ведьма, её тон лишь слегка звучал заинтересованно.

– Да, – улыбнувшись, кивнула Айлин. – Я училась по вашим книгам, которые до сих пор хранятся в библиотеке Ковена, госпожа Ферат, – та на мгновение задумалась и точно припомнила, что во времена своей лихой молодости написала что-то типа пособий или личных дневников по использованию чёрной магии, в основном для себя. У неё всегда было такое чувство, будто она её первооткрыватель, ведь до прихода Ферат было очень мало каких-либо источников и все они были отрывистыми, почти не приносили никакой пользы и знаний. Это всё из-за восьмого главы Ковена, которого убили в возрасте четырёхсот лет, он боролся с тёмной магией и был прямо каким-то параноиком в этом деле. Единственные нормальные книги Матиса Миона, которым поклонялась Ферат в подростковом возрасте, были спасены лишь потому, что схоронились в катакомбах Ковена, девушке их принесли специально для изучения. – Забрав мой туман вы коснулись своей энергией моей, и я ощутила просто невообразимую мощь, – продолжала всё с тем же всепоглощающим восхищением Айлин и вдруг закашлялась, однако упрямо говорила. – Такую мощь, которую, как мне кажется, можете иметь только вы, Ферат.

– Не говори ерунды! – раздражённо воскликнул Локи не сдержавшись, на его лице за последнюю минуту отразилась целая палитра эмоций, от недоумения и надежды, до настороженности и мрачности. – Ферат умерла на моих глазах, – его голос дрогнул, но сдержано выдохнув, он произнёс тише, чем хотел: – Я держал её тело на руках, – парень опустил задумчивый взгляд в землю и добела закусил нижнюю губу. Внезапно его руки сжались в кулаки, и он повелительным тоном произнёс, пронзая взором незнакомку в чёрном плаще: – Покажись!

– Успокойся, Лис, не нужно кричать, – осторожно произнесла она, делая пару шагов вперёд и наматывая серебряную цепь на руку, между звёздами которой то и дело пробегали разряды молний. Услышав подобное обращение, Локи на секунду нахмурился как обиженный ребёнок, который вот-вот расплачется, но вовремя взял себя в руки и вернул свой враждебный скептицизм.

– Лис? – удивлённо переспросила Айлин, вздёрнув уголок одной брови и упирая руки в бока, облачённые в сумеречно-синее платье, расшитое узором голубых нитей, довольно популярным в это время. Локи лишь крепче ухватился за меч, упрямо буравя настороженным взором существо в чёрном плаще.

– Так его называла только я, – любезно пояснила Ферат. – За его хитрую ухмылку. Ну, иногда ещё плут.

– Она называла меня так при всех и это слышали многие, – непреклонно заявил парень. – Я сказал покажи лицо! – приказным тоном выкрикнул он и чернокнижница медленно сняла капюшон. Рука Локи соскользнула с рукояти меча и безвольно повисла, словно утратив все силы, на его лице отразилось мученическое выражение, он глубоко вдохнул и пробежался пальцами по покрывшемуся испариной лбу, затем ещё раз внимательно осмотрел замершую перед ним ведьму, пытаясь углядеть хоть одну деталь в её облике отличную от той Ферат, которую он помнил, но девушка из воспоминаний и пребывавшая в реальности были абсолютно идентичны. – Докажи, что ты Ферат, мне нужно что-то убедительнее её фраз и внешности, я не могу отрицать, что ты какой-нибудь хороший оборотень.

В этот момент Айлин скривила недовольную гримасу, видимо от боли, что, казалось, разрывает внутренние органы на части, ну или ей впервой быть лицом второго плана, Сакари же сочувственно на неё покосился и продолжил исполнять роль тени наблюдателя. Ферат сдержанно выдохнула, хотя ей хотелось сделать это раздражённо, девушке не так представлялось её фееричное возвращение в жизнь, которое, в общем-то, никогда и не должно было произойти, но и явная боль, отражающаяся во взгляде Локи, ей немного льстила, неужели ему всё-таки её не хватало? Преобразовав цепь опять в украшение для головы и вернув его на место, ведьма спросила:

– Ты помнишь моё первое персональное оружие?

– У Ферат был посох Накопления, который в первое время помогал ей концентрировать и накапливать энергию, часть её он принимал на себя, чтобы хоть немного обезопасить в начале пути Ферат пользование чёрной магией, – ответил колдун. Он ещё не решил, что сделает, если чернокнижница перед ним действительно окажется его лучшей подругой, падёт ей в ноги или совершит суицид, в любом случае настроение было отвратное.

– Да, во время моей последней битвы я сломала его пополам, – девушка сняла серьги, что всегда болтались на её ушах и преобразовала их в две половинки посоха. Он был серебряным, как и всё у Ферат, ибо она не любила золото, высотой в целом состоянии чуть выше самой хозяйки. Его, мелким плетением, словно побеги лозы, украшал узор в принципе-то и сделанный под лозу, даже с маленькими, размером с ноготь листиками из малахита, верхушка его заканчивалась изящной вытянутой в овал «клеткой» из тоненьких прутьев, закрученных по спирали, внутри которой был голубой сапфир.

– Ты его узнаёшь? – поинтересовалась Ферат. Почти в самом центре посох был сломан и его элегантность портили неровные, острые края. Это было самым явным доказательством реальности и подлинности чернокнижницы, ведь никто, кроме неё не смог бы пользоваться посохом, как и создать нечто похожее на него.

– Локи, что с вами? – обеспокоенно спросила Айлин, когда посмотрела на напарника. Его лицо было белее луны, а взгляд сквозил гаммой чувств отнюдь не радостной направленности.