Дрекавац

– А что странно?

– Например, зелья. Вот это банка с витальным зельем, – она аккуратно передала Маркусу склянку. – Я уверена, что её изготовили не гоблины.

– Разве гоблины умеют варить зелья? – спросил Рудольф.

– Рецепты гоблинских племен записаны Одбергой Мудрой. Алхимия древняя и неразвитая, а ингредиенты слабые и нечистые, без перегонки и сепарации. Именно это зелье никак не могло быть изготовлено гоблином.

– Почему? Ингредиенты не те?

Брассика откупорила склянку и поднесла зелье к Маркусу. Он втянул носом запах, затем потрогал свои усы в смущении.

– Что скажешь? – спросила магиня.

– Пахнет специей. И при этом знакомое, будто бы в речных доках пробовал похожее.

– Вот-вот! – девушка подняла палец вверх. – Такие травы выращивают только люди на юге от королевства. А покупают его только лавки алхимиков и наша академия. Кстати, зелье полезное от ран, выпей.

– Ты уверена? – насупился Маркус. Девушка отобрала склянку, выпила глоток и сморщилась: «Ох, какая ж крепкая настойка на черном листе!». Мечник засмеялся, взял обратно склянку и попробовал выпить, но тут же сплюнул.

– Да ты что, окаянная, это же яд! Как такое можно пить?!

Брассика пожала плечами.

– И ещё. Меня настораживает, что у гоблинов такие сильные зелья для восполнения чувств.

– А в чем проблема? Раз достали человеческие зелья…

– Не всё так просто, рыжик.

Мечник сначала смутился, а потом вызывающе скрестил руки на груди, дополнительно вытянувшись во весь рост.

– Поясни.

Брассика улыбнулась. Бледные руки откупорили бутылочку с бледной молочной жижей, похожей на кефир. И Маркус, и Рудольф тут же сконфузились и заморгали глазами, потому что от тонкого запаха в их глазах замутило.

– Дурман? – спросил священник, брезгливо прикрывая нос рукавом.

Девушка, к удивлению мужчин, выпила бутылочку до дна, вернула пустышку мечнику, а сама заиграла костяшками ручек. В её ладонях запрыгали искры, она что-то горячо воскликнула и метнула поток в сторону леса. Из его недр послышался шум, птицы полетели прочь, а кроны деревьев зашевелились; небольшой смерч возвысился над чащей, двигался то влево, то вправо, бросаясь костями наобум. Некоторые кости долетали до них, взрывались и били градом осколков.

– На нас напали?! – заорала Атропа.

– Нет! Брассика тренируется, – ответил сквозь шум Маркус.

– Понятно. Идите есть, стынет!

Наконец, смерч затих и кости перестали летать по небу. Брассика самодовольно улыбалась, её полуопущенные веки и мягкая дерзость на губах как бы говорили мужчинам: «Что, познали мою силу?»

– Ну точно дурман! – воскликнул священник.

Маркуса удивило, что девушка способна на такое: до сегодняшнего дня он видел лишь её страх и слабость перед врагом, а сейчас, стоило лишь испить зелья, как её мощь изрядно порубила лесную чащу.

– Магия питается моими чувствами, – объяснила девушка. – Школы и наставники по-разному трактуют потенцию магии, а также её источник. Единство мнений только в понимании действий. Чем ярче чувства, чем органичнее комбинация, тем сильнее прочитается заклинание. Так вот, это зелье сварить гоблины ни за что не смогут. Это собственность Академии. Как-то так.

Мужчины хмыкнули. Такое открытие не сулило ничего хорошего.

– Господа! – голос трактирщицы звучал угрожающе. – Идите жрать!

Глава 4

К большой радости Брассики, лодка добралась до притока раньше полудня. Всё, что можно было увезти с собой, они погрузили, остальное Маркус спрятал в тайнике на случай, если они вернутся прежней дорогой.

Последние дни были для неё тяжелыми. Сперва укоры от слуг, непослушных и строптивых, затем позорные прятки под столом в трактире у Атропы, наконец, первый бой с гоблинами, где пришлось убивать… Её бросило в дрожь.

«Никогда мне не приходилось кого-то лишать жизни, – сказала себе Брассика. – И в голову не приходила такая мысль! И что теперь? Как с этим жить? Пусть убийства скорпионов, койотов и муравьев для меня пустой звук, однако гоблины… нечто особенное, другое дело. Голова, глаза, уши и нос, руки и ноги, туловище, движения и грубая, но всё же речь – как всё это похоже на нас, как всё близко нашей природе!»

Брассика надеялась, что её слуги возьмут на себя самую грязную работенку, а ей предстоит лишь исполнить свою мечту – доказать всем, что способна на великие подвиги. С самого рождения приходилось выползать из вечно наползающей тени забвения. Расстройство планов случилось с первого дня путешествия. Казалось, будто при каждом случае её слуги пытаются осадить, приравнять, толкают к тому, чтобы она участвовала в похабном, в чуть ли не самопожертвовании.

Нос лодки вошел в серый песок. Погода портилась.

– Скажи-ка, Брасс, почему ты не пользуешься зельями вроде того, что показывала? – спросил Маркус у девушки, когда с лодки сгружали скарб. – Будь у тебя такая силища, нуждалась бы в подмоге, в компаньонах?

– Конечно, нуждалась, – ответила Брассика. – Разве позволено в наше время женщине путешествовать без компании, без слуг?

Маркус угукнул.

– И всё же, будь у тебя такое зелье, сражаться долго не пришлось бы. Один глоток, стекляшку в кусты, ты – храбрец, а враги твои – бегущие пятки!

– Не всё так просто. Можно потерять чувства.

– Это как? – заинтересованный Маркус повернулся к девушке. Но Брассика не хотела продолжать разговор. Её утомляло общение с рыжим простолюдином, пренебрежительно обращавшимся к ученице Академии магии на ты.

Лодку покрыли мхом, сорванным с каменных валунов, а после сверки с картой люди отправились вглубь брошенных земель. Впереди шел Маркус, рассматривая всё впереди, за ним мягкой поступью двигалась Брассика, Атропа следовала после неё, вся нагруженная провиантом, в конце шел священник. Последний напевал лёгкую песню «Те руины древние стоят», и на душе от неё становилось ещё грустнее, серость туч с каждым шагом, казалось, становилась всё суровее и безнадежнее.

Каменная тропа, сохранившаяся со времен владычества господарей, покрылась мелкой заморенной травкой. Дорога вела их по старому тракту, некогда связывавшему южную Эйну с северо-западным Данаром и северным Вышем; ныне тракт признан границей между цивилизацией и брошенными землями опустошенного Выша. Брассика надеялась выйти в глушь Бриллиантового леса, спустившись с тракта и огибая руины города. Глушью называлась земля, где раньше жил народ Атропы. Горькие истории набегов гоблинов начинаются именно оттуда.

Она повернулась назад, чтобы посмотреть на трактирщицу. У крепкой женщины, чей длинный кожаный фартук мясника подменял доспехи, имелся живой интерес к окружению: вот её рука дернула листок, вот тронула ветку берёзы, вот подрезала гриб ножом; периодически она вздыхала, поминая ласковым неясным словом всё увиденное и услышанное. Сколько лет она была тут? Двадцать-тридцать? Или целых сто?

Брассика боялась этой женщины, её крепкого нрава, свободолюбия, столь развитого в хозяйственном человеке, познавшем заботу в имуществе. Опасение вызывало её происхождение, ибо до удивительного мало известно магам об этом народе, и согласилась взять её в путешествие для своей цели, а не по замыслу рыжеволосого мечника. На девушку будут коситься, если увидят в компании одних мужчин: «Лучше путешествовать с непокорной служанкой, чем на каждом шагу сталкиваться с бедой». Маркус всю ночь доказывал ей, что трактирщица эта невероятной, почти безудержной бойцовской воли, что полезно иметь в такой компании человека, кто готов сражаться даже сковородкой против отродья.

– А для чего ты мне? – спросила Брассика тогда мечника. Он нисколько не смутился.

– Я дал обет защищать, и меч свой положил на колени. Обет будет исполнен. Но желаем ли мы вернуться героями?

– Да.

– Тогда нам нужны такие же отчаявшиеся, как она. Только отчаявшиеся согласны встать на твой путь.

– Разве эта трактирщица не боится смерти? У неё дети, дом и труд.

– Сегодня она могла потерять всё. Прими мой совет, Брассика. С ней удача, я чувствую это.

– Ну хорошо…

Маркус резко остановился. Священник умолк. Все уставились на первопроходца. Он молча показал рукой вправо и вниз: под склоном, в деревьях и грязи возились гоблины. Толпа выбрала один самый большой дуб, окружила его и заработала топорами. Лезвия били по стволу, дерево страдало, хрипело и скрипело, сыпалась листва; раз за разом древесина истончалась, пока не поддалась безумному гоблинскому ритму. Рухнувши с треском, дерево подскочило от земли, прежде чем залечь намертво.

Гоблины обвязали веревками ствол, потащив его за собой на север.

– Что они делают? – озабоченно спросил Рудольф. – Похоже на языческий ритуал.

– Главное, что нас не заметили, – сказал Маркус. – Эти земли давно не наши. Доберемся до южного холма, сделаем привал, а после двинемся в глушь.

Он повернулся к девушке. Брассика не возражала.

Холм, покрытый жухлой травой, большим камнем и мелким кустарником, открывал вид на низину. Незадолго до своего падения Выш казался самым красивым, богатым и по-настоящему магическим городом на севере королевства. Его украшали костями древних гигантов на крепостных воротах и янтарными камнями в башнях, вековые дубы шумели под стенами, а уютные дома из желтого кирпича пускали теплый дым из труб.

Нет больше ничего в нём: белые колонны с резьбой сиротливо стояли под холодным ветром, леса, сожженные и поваленные, лежали обугленными, а стены сокрушены баллистами. Озеро, вокруг которого зародилось поселение, высохло, дно покрылось трещинами, а река, питавшая водоем, теперь уходила в земной пролом.

Брассика понимала, что для каждого из них город значил нечто особенное.

Более всего страдали от вида упадка Маркус и Рудольф. Они, как типичные слуги, всегда и везде служат порядку и традиции, не думая о том, что всё могло быть иначе. Вот и город для них превратился в призрака, зовущего к себе, манящего янтарной позолотой прошлого. Рудольф не переставая говорит о порядке, в пути его накатывает историями о героях, счастливой жизни, полной от достатка во всём, справедливость тогда для него торжествовала, а сейчас ничего такого нет и не предвидится. Маркус вторил за ним, но с каждым днем похода убедительность в его голосе уменьшалась.

Они добрались до Выша. Мечтателям позволили прикоснуться к своей мечте. Старый Рудольф жил своей мечтой. А молодой Маркус?

Для трактирщицы этот город был неприятностью. Как чужеродный аванпост он появился в Бриллиантовом лесу, где жил её народ в соответствии с обычаем гармонии. Именно в Выше сковали скорпионы и стрелы к ним из той сказки Атропы, вспомнила девушка. Все господары Выша желали приобщить северные земли ради своего счастья, внушая себе картины сказочного золота и янтарных россыпей, а народ Атропы мечтал обрести мудрость, и только. Но город рос, росли силы людей, народы сжимали друг друга, тесня и раззадоривая собственной гордостью и алчностью. Алчность людей, как чума, заразила жителей Бриллиантового леса. Наконец, люди обманули короля лесного народа, подсунув ему небылицу про тьму богатств у горных драконов…

А потом пришли гоблины, погнавшие отсюда всех при помощи наглости, натиска и нетерпимой вражды. Так слуги Брассики, некогда жившие властителями этих земель, превратились в бродяг, кому-то повезло меньше, кому-то больше, но родного дома у них отныне нет.

Брассику город не связывал родством. Она ни разу не была в нём, её родители никогда не уходили дальше Данара, как и её братья, жившие мелочным умом. Но в Академии магии все твердили, что в Выше, несмотря на погибель, остались чудесные вещи, и все истоки колдовства происходят отсюда.

– А что вас привлекло сюда? – спросил Рудольф у девушки. Священник присел к ней рядом, поедая солонину с хлебом. Костер разводить на этот раз побоялись. – Сколько путешествуем, а так и не узнали ваших помыслов. В конце концов, учились бы мастерству магии костей, бед не знали, а теперь отведываете со мной трапезу из жесткого мяса и крепкого хлеба

– Ваша библиотека, – ответила Брассика и взглянула на собеседника хитрым прищуром.

– Наша? – страшно удивился священник. Показалось, что он даже побледнел от услышанного.

– Да бросьте вы, я не вхожа в церковь.

– Ах… так-то да, вот оно что… – священник глубоко выдохнул.

– Что за волнение, отец Рудольф?

– Нет, ничего. Значит, ваш путь мародерства и воровства.

Брассика возмутилась. Опять слуга говорит не то, что от него требуют! Взяла себе в поход самых дерзких негодяев, сказала себе девушка.

– Почему так думаете?

– Как же понимать тот факт, что вы позарились на библиотеку магистров Выша? Её драгоценные книги копились веками. Мы служили, чтобы каждый приобщился к ним.

– Каждый? – переспросила девушка.

– Каждый достойный, конечно же, – уточнил священник.

– Меня интересуют большие секреты. Разве вас не интересует, почему боги принесли наказание людям?

Отец Рудольф помолчал с минуту.

– Большие секреты? Ну что ж. Мне кажется, что от прозрения секреты, кажущиеся большими, становятся маленькими, а те, что мы усердно игнорировали за мелочность и скромность, объявляют свою подлинную ценность. Что же до наказаний, то вопрос этот вполне ясный, а ответ куда проще, чем вы думаете. Если бы люди ценили по достоинству сделанное, то благодать неминуемо пришла бы в наши сердца. В мое время ценили величие и славу, не то, что сейчас.

– Однако, я не буду ничего красть.

– Разве секреты не крадутся, если о них узнают лишние люди?

– Это мое вознаграждение.

Священник хлопнул в ладоши. Тревожная тишина затянулась, но у отца Рудольфа ответ закипал подолгу:

– Я думал, что мы идем за благородным, не ради ограблений, не воровства ради, не с целью наживы, чтоб отобрать и присвоить, а с целью возрождения, приобщения… Возлюби бога и добродетелью заживи. А тут, получается, мы согласились отдать часть ценного в обмен на что? Ваши качества, магические дарования тратятся впустую.

– Отец Рудольф, не ваш ли меч лежал на моих коленях?

– Мой.

– Так исполняйте свой обет.

– Но… я не о том!

Брассика отвернулась в сторону руин. «И этот досаждает, подлец», сказала себе она.

Отец Рудольф продолжил говорить.

– Если так каждый будет просить по кусочку, то что останется от Выша? В конце концов, главной добродетелью для нас всех является счастье королевства. Мы можем воссоединиться вновь, избавив земли от врагов и бед. Разве вас это не прельщает? Жить, как прежде?

– Нет, – ответила Брассика.

– Как можно быть такой безразличной к судьбам нашего королевства? Откуда такая нескромность, простите? Вы думаете, вас убережет магия от угроз?

– Я думаю, что королевство, про которое вы сейчас говорите, нет. Последний король из династии Латосов, Бертольд по прозвищу Плохая голова, исчез в пылу сражений с Верховным лордом тьмы. Я не видела ни единожды короля, потому что родилась позже его исчезновения, но всё отрочество и до ухода в Академию магии власть в городе Эйна принадлежала шулену и солтысам. «Да здравствует шулен, и пусть процветает правление его!», вот клятва, которую мы дали после его избрания солтысами. Закон Эйны действует двадцать лет, написан директором Ларсом, моим магическим наставником. Почему же мне нужно тревожиться о том, чем нет? Это королевство мне ничего не дало.

Священник грозно зажевал солонину. Покончив с ней, он зачем-то принялся переубеждать Брассику, чем её сильно удивил.

– Всё было не так. Наш король никуда не сбегал, и вообще, его жестоко обманули. Верховный лорд тьмы неспроста посетил земли королевства. При короле Бертольде процветали города, деревни и поля, боролись с язычниками из Темной церкви, мы в кои-то веки зажили прочно после частой неурядицы. Всё, что ему нужно было сделать, это договориться самому с Верховным лордом тьмы, отвадить его от уничтожения мира.

– Что? Вы в своем уме?

– В своем. Это зло, и зло необходимое, дьявол требует сделки – её следовало не избежать, а заключить на своих условиях. Вместо этого появился герой из вашей Академии магии, прошелся вихрем по королевству, и чем это закончилось?

Сами сказали: королевства нет. Так я и не оспариваю это, заметьте, но королевство наше обретает счастье только тогда, когда в нём порядок. А сейчас никакого порядка нет и не предвидится. Всюду раздор, какие-то местные шолены с солтысами решают, как жить, а из гиблых земель движутся орды гоблинов. В мое время шоленом был человек почтенный, посему приближенный к знанию, мудрости и вере.

– Ах вот оно что. Видите себя добрым пастырем, отправившимся в отважное путешествие за восстановление королевства? – спросила Брассика. – Как необычно для священника. Разве пастырское дело махать мечом да приумножать власть? А как же Выш?

– Выш – это только начало возрождения. Добрый порядок установится, когда мы вернем осколки. Соединятся части целого. Я хочу порядка, как было исстари.

– Хм, – девушка подняла брови и отвела взгляд в сторону.

– Вам не нравится? Почему?

Брассика едва открыла рот, как позади свистнули. Это шли Маркус с Атропой.

«Как вовремя!», – подумала она. Брассика обернулась, чтобы посмотреть на священника.

– Приятно иметь беседу, – промолвил он, вставая весь в смущении. – Не сочтите её излишне пылкой.

– Итак? – Брассика обратилась к вернувшимся. – Что скажете?

– Касатка моя, ты учила алхимию в своей школе? – спросила Атропа.

– Совсем немного. Заклинать не заклинаю, но аптекарством занималась. Вы нашли какие-нибудь зелья?

– Взгляни, – трактирщица протянула руку, держащую цветок.

Кувшинчик иссиня-черного цвета, весь в пуху, на толстом стебельке и с мелким листиком, был крепок на ощупь и не давал сока при нажиме.

– Вы ходили в пещеры? Такие растения можно найти вблизи них.

– Нет. А пещер тут никогда не было.

– Так где же вы его взяли?

– Да вот, в лесу, – ответила Атропа, указав на запад. – Сколько здесь жила, никогда такой цветок я не встречала. Гоблинское племя выращивает подземные плоды на кормление потомству. Но цветы зачем?

– Если это их рук дело, конечно, – сказала девушка, всматриваясь в растение. – Как будто очень чужое. Допускаю, что ядовитое.

Брассика достала деревянный футлярчик: «Цветок нужно сохранить. Я передам его учителю алхимии».

– А ещё, гоблины роют каналы и создают водовод. На юге мы заприметили поселение гоблинов. Обошли их стороной, получается. На твоей карте это поселение не указано.

– А хоромы королевы?

– Нет, отсюда их не видно.

– Странно. Как всё странно, как много необычных вещей на нашем пути. Сначала зелья и мечи, потом цветки, каналы… Что нам ещё предстоит узнать?

На вопрос девушки никто не ответил, но озабоченность виделась на лицах каждого.

Пока не стало темнеть, Брассика разложила на траве карту.

– Мы дошли до руин Выша. Это хорошо, – сказала она, глядя на своих слуг. – Если последуем разумному плану, если быстро одолеем королеву, то победа будет за нами. Мужи получат город Выш свободным от отродья, а вы, Атропа, получите покой в своем трактире.

– А вы получите магическую библиотеку архимагов Выша, как выяснилось часом раннее, – вмешался священник.

Удивленный Маркус возразил, что о таком уговоре речи не было: «Обет дан, но сокровище Выша дороже всех обетов».

– Всё так, – спокойно ответила Брассика.

– Так что же ты хочешь там получить? – спросил Маркус.

– Я получу тайны, о которых не мечтали мои магистры и учителя. Долгое время маги из Академии в Эйне не могли добраться до ваших артефактов и древних свитков.

– Всё материальное должно остаться там же, где оно и было. Это наше требование, миледи, – последнее слово произнесено Маркусом с укором.

– Не беспокойтесь. Всё останется на месте, даже пыль. Мне нужно только одно заклинание.

Мужчины заулыбались.

– Ах вот как! Славу обрести желаешь? – ухмылялся Маркус.

Брассика скрестила руки на груди.

– Может быть, мы займемся самым важным? Благодарю покорно! – она быстро отвесила поклон до земли. – Итак, гоблинов ничто не держит, кроме силы. Всё их могущество основано на их же подневольности, а их источник неволи заключается в великой власти королей и королев.

– А если они изберут новую королеву? – спросила Атропа.

– На это уйдет очень много времени, возможно, не при нашей жизни.

– Ну мне жить дольше вашего века…

Брассика недовольно вздохнула.

– Племена гоблинов враждуют всегда. Такова их природа, что они объединяются в царство поневоле. Наша природа такова, что мы объединяемся свободными, – ответила Брассика. На её слова мужчины вновь отреагировали улыбкой. – Утром мы двинемся через лес на север. Между тремя холмами протекает ручей, вдоль него пройдем к хоромам. Будем делать ставку на скорость и хитрость.

Нам не страшны дозорные: их мало, они слабые, да вы и сами видели их в бою. Кто нам страшен по-настоящему, так это шаман гоблинов. Я с ним справлюсь, но если их будет двое, а то и трое, то быть беде. Плохо, что они чаще всего владеют магией огня. Гоблины из воинской дружины тоже опасны: их нужно одолеть в первую очередь. Мужи, полагаюсь на вас.

Кого не стоит бояться, так это виверн. Они хоть крупные и грозные, но слеповатые, неумело плюются огнем, истошно кричат и зовут подмогу. И не бойтесь заклинаний магии костей.

– Я слышал, что гоблинское племя разводит ядозубов, – заметил Маркус.

– Верно. Но они тоже не страшны. Ночью с ними будет сложнее. Наше преимущество – в дерзкой выходке. Возьмите вот это, – каждому девушка передала очень тонкий пергаменный свиток. – Утром, перед самым походом, мы прочтем вместе заклинание. Нужно добежать до королевы, пока не очнется вся дружина.

– Что будет, если очнется? – спросила Атропа.

Брассика ответила, что к тому моменту или они убьют королеву, или будут мертвы, и лучше быть мертвыми, чем схваченными в плен гоблинами.

– Мы правда отчаявшиеся! – воскликнула трактирщица.

– Всё будет хорошо, – ответил священник.

– Вы слышите? – Маркус мотал головой в поисках неведомого шума.

Все замолчали. Ничего не было, и даже птицы в вечернем небе не кричали. Брассику внезапно осенило, что повсюду всё мертво, пусто, жухло, и серость туч лишь прибавляло тоски безлюдным землям. Не бегали зайцы, не виделись лисы, вороны не каркали, олени не паслись… Словно природу тихо подменили на что-то другое.

«И чувства! Чувства в этих землях звучат намного слабее», – заметила магиня.

– Слышите же? – повторился Маркус.

– Да что слышать-то? – пожаловался Рудольф.

– Слышу! – удивилась трактирщица.

– Что это?

– Кони. Это кони к нам скачут!

Из холма показалась пятерка ездоков.

Глава 5

Пятерка на конях достигла путников. Кони фыркали, задирали хвост и дымили ноздрями в вечернем воздухе. Их хозяева, одетые в латы, держались грозно.

– Кто такие? Представьтесь, – громко крикнул тот, что стоял ближе к Маркусу.

Все промолчали. Сквозь накидку не разглядеть, чьим господам принадлежат встретившиеся на пути эти люди. В мертвых землях частенько встретишь разбойников, прячущихся под добрым именем. Атропа, глядя на всадников, осторожно слилась с деревом: дуб принял её и полюбил, сгладил листвой фигуру, замер в покое.

– Ну? Языки проглотили? – мужчина потянул за рукоятку меч. Маркус, заметив блеск наточенной стали, в мгновение ока сдвинулся к Брассике, взявшись за свое оружие.

– А кто вы? – нагрубил он всадникам.

– Ты, должно быть, охоч до крови, – мужчина на коне извлек меч до конца. – Ну, не беда, прольем кровь. Только держись.

Ветви дуба пуще прежнего облекли тело Атропы.

– Ох, стойте. Не горячитесь, – встал между ними поспешивший отец Рудольф. – Прошу милости выслушать. Меня зовут отец Рудольф, я священник Братства послушников Выша. Мы здесь по доброй воле и паломничества ради.

– Впервые слышу о таком ордене, – заметил толстый всадник. – Да и Выша-то нет, вон, погляди на его обломки. Как думаешь, Часлав, этот старик говорит правду?

– Не знаю, Добромир. Похожи на разбойников, – взгляд человека на коне, держащего меч для разящего удара, всепроникающе глядел в Маркуса. Атропа не двигалась, лишь наблюдала, иногда даже не дыша. Дуб гладил её, утешал в своих корнях и кроне, куда проникал последний луч уходящего солнца; всё замедлилось, застыло, время потекло стеклянными каплями в безмолвную бездну.

– Мы не разбойники, – запротестовал священник. – Но мы отправились в паломничество, да. Сопровождаем эту леди… Брассику до древнего кладбища. А кто вы?

– Сколько вас? – спросил толстый Добромир. – Когда мы обнаружили вас, я насчитал четырех.

– Так и есть.

– И где же четвертый?

Рудольф и Брассика обернулись. На лице Брассики было удивление и маленькая толика отчаяния. Её взгляд метался в поиске.

Атропа почувствовала, что дальше прятаться ей становилось всё сложнее, и решила выйти в свет. Но дуб оказался крепким: сознание плавно растекалось в древе, втекало внутрь, утрачивало границы, оставляя лишь плавные размытые контуры. Чтобы восстановиться, понадобилась дюжая сила.