Дрекавац

Глеб Ковзик

Дрекавац

Название: Дрекавац

Автор(-ы): Глеб Ковзик

Ссылка: https://author.today/work/316940

Глава 1

Акт I

Глава 1

– Ну здравствуйте, касатки, – сказала Атропа выжившим, громко сопя от перенапряжения. Из-под стола, стряхивая с себя еду и зелень, вылезла молодая девушка в балахоне. Её сильно трясло от испуга.

Мужчина с мечом прошелся по каждому трупу. Вся таверна завалена гоблинами, что пытались взять присутствующих внезапным набегом. Черепки от глиняной посуды хрустели под сапогами мужчины, помидоры лежали сплющенными на полу, в пылу драки разломали огромную тыкву – золотая мякоть провалилась внутрь плода. Мечник, удостоверившись в безопасности, помог девушке сесть, а сам исподлобья взглянул на трактирщицу, ожидая от неё реакции.

– Здравствуй-здравствуй. Жива, здорова? Как вовремя мы к тебе заскочили, маман.

Тавернщица, разглаживая фартук, засмеялась:

– Брось чваниться, это вы счастливчики! Не будь моей таверны, что бы вы делали сейчас? Мика, Люба! Выходите, всё закончилось.

Приоткрылся деревянный люк, из него выглянули двое: рослый юноша и маленькая девочка, оба с ножом в руке. Без всяких приказов они молча принялись убираться в зале. Трупы гоблинов стаскивались к выходу, грязный, испачканный кровью и мусором пол смывали водой из бадьи; девочка собирала предметы в корзину, сортируя битое от целого, а юноша бросил несколько поленьев в очаг. Пламя потихоньку набралось, и в трактире стало тепло.

Девушка, укутавшись в балахон, смотрела на это в немом ступоре.

– С боевым крещением, – сказал ей мужчина с мечом.

Но девушка лишь промычала в ответ, стуча зубами на весь зал.

– Вас двое? – спросила Атропа.

– Не-а. Отец Рудольф сторожит снаружи.

– Так пусть заходит, они дважды за один день не нападают. Милости прошу.

Мужчина с мечом хмыкнул.

– Папаша, заходим! – прокричал он во дворе. – Будут привечать водой и едой.

Была холодная осень, и потому приближавшийся вечер быстро настиг лес. В маленьких окошках гасло солнце, а сын трактирщицы всюду зажигал жировые свечи. Девочка накрыла стол простой едой. Тела, пока совсем не стемнело, вынесли за частокол и бросили в выгребную яму; девушка, пришедшая в себя, произнесла над ямой не то речь, не то молитву. Стоило девушке уйти, как усмехнувшийся мечник плюнул на мертвых гоблинов и взялся за лопату.

Атропа, выйдя во двор своего трактира, увидела отца Рудольфа – полноватого человека в рясе с накидкой поверх, грязной от долгой дороги. Священник словно боялся пройти внутрь, стоя в тени ворот.

– Здравствуй, отец. Я женщина простая, но у меня заведение из приличных, святоши на ночлег остаются и жалоб никаких. Зайдете?

– Ну, хорошо, – сказал священник, пройдя внутрь.

Атропа тотчас закрыла на засов главные ворота.

Поначалу путники ели молча, только трактирщица тараторила «ешьте, ешьте», но терпеливо ждала интересных историй. Дети трактирщицы сидели на стульях и баловались. Казалось, что ко всему происходящему они давно привыкли, смертью и боем их не смутить, в отличие от молодой девушки в балахоне.

– Ешьте, ешьте. С вежливостью не шибко знакома, но спасибо вам скажу. Мой дом – ваш дом. Моя благодарность за сегодняшнюю выручку будет щедрой. Хорошо, что оказались рядом. Нет, я сковородой их всегда побиваю, гоблинов поганых, но сегодня их многоватенько было… ещё чуть-чуть, и всё. Ну, касатки, рассказывайте, кто вы? В аду гореть будем, до сих пор за день по именам не познакомились.

– Знакомься. Я Маркус, вольный боец и мечник. Это Брассика, выпускница Академии магии. Она же нас наняла для охраны. А это отец Рудольф, священник и мой старый друг, почти родной папаша.

Трактирщица удивилась.

– Так вы пилигримы?

– С чего вдруг? – спросил Маркус.

– Тогда откуда и зачем здесь?

– Она интересуется, не последователи светлой церкви ли мы, – ответила девушка в балахоне. – Нет, госпожа, не пилигримы. Мы прибыли из Эйны. Я наняла этих мужей, чтобы выполнить поручение, данное мне профессором Яколином.

– Кто это? – спросила Атропа.

– Он возглавляет Академию магии с тех пор, как наш герой победил Верховного Лорда.

– Что за поручение?

Брассика смутилась. После затянувшегося молчания слово взял мечник:

– В этом лесу появилось гоблинское племя, опустошающее всю округу. Они захватили все земли на севере, разоряют деревни и нападают на Дана́р.

– Три года как! – усмехнулась Атропа. – Очнулись вы, однако!

– В Академии магии считают, что это дело рук королевы-гоблинши. Мы пришли свести счеты с ней раз и навсегда.

– Не думаю, что полезно рассказывать такое… – пыталась вставить девушка.

Трактирщица, помолчав секунду, засмеялась. Вслед за ней засмеялся и Маркус – его молодое, но с выраженными морщинами лицо было светлым от сияния свечей. Брассика же окончательно сконфузилась, сжалась в комок и принялась грызть сыр. Священник, сидевший в углу с увешанными на веревке пучками сухих трав, покрытый тенями, бесконечно смотрел куда-то в одну точку.

– Так вы бродяги, видать, бобыли несчастные. После смуты множество таких в Брильянтовом лесу. До чего же охочи бродяги на всякую чепуху! Лишь бы не работать.

– Не-а, не бродяги мы, – ответил мечник.

– Почему нет, Маркус? – послышалась речь из тени. – С чего начался наш путь? У нас дома нет, очага своего нет, странствуем последние полгода от одной лачуги к другой, беремся за простой труд…

Мечник скрестил руки на груди.

– Каждому человеку нужен родной уголок, – продолжил священник. – Я должен спросить у вас, Атропа, почему вы здесь, в столь небезопасном месте, да ещё одна и без мужа.

– Трактир мой, от мужа погибшего. Год назад гоблины зарезали его у самых ворот. Теперь это, как ты сказал, мой родной уголок.

Лицо Рудольфа прояснилось – он наклонился вперед, и свет горящей свечи открыл трактирщице расплывшееся лицо, расстроенный взгляд, повидавший многое, и блеск серебряной седины.

– Гнев богов велик. И добрых, и злых. Это мы уяснили двадцать лет тому назад. Надеюсь, твой муж обрел вечную жизнь.

Атропа промолчала.

– Мы здесь, добрая женщина, потому что у нас нет дома. У нас его отобрали. У тебя дом есть – этот трактир и этот очаг, в который бросает дрова красивый сын, и стол, на котором можно вкусить сыра и хлеба, есть дочка, достойная очарованием, хвала ей за труд, – священник посмотрел на девочку. Люба, подумав, что её просят уважить гостя, ответила ему скромным подношением – моченым яблоком из бочки.

Плод в старческой руке слегка дрожал. Священник созерцал его, чувствовалось, что он тщательно подбирает слова, его что-то терзало, и чем дольше длились эти размышления, тем сильнее дрожал золотистый и бугристый плод, тем больше тень набрасывалась на его лицо.

Он резко встал. Не вкушая яблока, отец Рудольф обратился к Атропе, глядя в её большие глаза.

– Без нас ты бы сегодня погибла. Мы появились в самую нужную минуту, и руки Маркуса и Брассики помогли тебе защитить дом. Ты простодушная, но не такая глупая, чтобы прийти к истине. Не будь нас, твои дети пали бы от темной магии шамана гоблинов, их съели, а кости бросили на поругание птицам…

– Хватит злоязычить! – пригрозила Атропа.

– Хочу поведать тебе нашу историю, – не останавливался священник. – Когда-то давным-давно я получил сан и стал служить церкви. У меня был дом. Маркус, верный присяге, исправно служил Вышу. И у него был дом. Брассика дочь купцов из Выша. У неё тоже был дом, настоящий, не тот, что сейчас.

Ты считаешь, что мы нищие, и это правда. В последний раз я держал золотую монету, когда расплачивался с ростовщиком за хлеб и воду в Данаре. Славный город, жаль, что погряз в тех же пороках, что родной Выш. Год провел в странствиях по северным пустошам, помогал рудокопам и восстанавливал порушенное после великой войны. Ты считаешь, что мы бродяги? Верно, я с Маркусом жил в городе, погибшем от рук бандитов и нашествия гоблинов. Мы бездомные, в отличие от тебя. Но ты считаешь, что мы слабы. Вот тут ты не права.

Священник сел за стол, подобрав подол рясы. Атропа расплылась в улыбке:

– Стражник, не защитивший свой город, священник, лишившийся храма, и девочка-магиня, во время боя прячущаяся под дубовым столом.

«Какой позор, – сказала себе Брассика, услышав эти слова. – Что обо мне теперь подумают мои слуги?»

– Эй! Я крови пролил много за Выш, не желаю слышать таких упреков. Знала бы ты меня раньше. Был лучшим мечником города, со мной сравнится лишь капитан стражи Эйны, – заявил Маркус.

– Кем был… кем стал. Кто ты есть сейчас? Это важнее всего, – ответила Атропа. – Я вижу перед собой бродяг, но не воинов. Втроем вам не справиться, гиблое дело.

– У меня есть план, – сказала Брассика.

Трактирщица даже голову не повернула в её сторону.

– Послушайте же меня. Мне известно это племя гоблинов.

– О, надо же. Ну, касатка моя, расскажи да покажи, чем будешь бить огромное племя гоблинов?

– Нам не нужно сражаться со всем племенем, – ответила Брассика. – Это гоблинское племя магии костей. А я училась магии костей! Королева гоблинов, вот кто нам нужен. Победив её, гоблины рассеются по округе. Тогда все будут в выигрыше. Маркус и отец Рудольф вернутся на родину, а вы получите покой и защиту в Брильянтовом лесу.

– И как же вы доберетесь до неё, до королевны?

– Мы подберемся как можно ближе к её хоромам. Это не так сложно сделать. Гоблины предпочитают ставить шатры на холмах, а их разведчики стоят за пределами племени. Пройдем вдоль реки, а потом между холмами выйдем по низине до главного шатра. Один день пути по реке, ночь в лесу, на второй день разведка лагеря, и той же ночью вылазка.

– И всё? – спросила трактирщица. – И всё ваше поручение от гильдии магов заключается в том, чтобы убить королевну?

Маркус захотел было сказать, но его прервала девушка: «Простите, но поручение принадлежит мне».

Мика бросил полено в очаг, оно затрещало и застреляло искрами. Ночи становятся холоднее, заметила Атропа, втирая чеснок в краюху хлеба. Маркус зажевал сыр, который оказался до того пахучим, что у Брассики невольно потекли слёзы.

– А где же твоя хваленная магия? Касатка моя, разве можно отправляться тебе на такое дело?

– В Академии магии я лучше всех разбираюсь в трактатах магии костей, – ответила магиня.

– Ну, конечно. Не зря же твоя костлявая пятая точка вылезала из-под стола, пока я и Маркус разбирались с гоблинами.

Мечник прыснул в кулак.

– Я… растерялась! Всё случилось внезапно: открыла дверь, а тут стоят уроды с золотыми серьгами в носу и ушах, и вы, вставшая на стол со сковородой, бросавшаяся на каждого.

– Так что же ты сделаешь против гоблинского племени, коли теряешься в бою?

– Кости против костей.

– Это как?

Брассика уверенно заявила, что наложит костяную броню на всех.

– Это как? – повторила вопрос трактирщица.

– Простое заклинание. С его помощью мы защитимся от костяных копий и черепов. Самые опасные гоблины из шаманов, разведчики и воины не несут большой угрозы.

– Так как? Как ты сделаешь заклинание?

Брассика опешила.

– Ты же испытывала в бою?

Атропа, после затянувшегося замешательства девушки, попросила показать заклинание. Юную магиню пробрало гневом от насмешки.

– Нет, касатка, это дело для взрослых. Вот подрастешь, научишься премудростям, тогда может и пойдешь геройствовать. Как тебе могли поручить смертельное поручение? Тут мужики-богатыри нужны, а не школяры.

– Не ваше дело, зачем мне поручили. Я готова заплатить за ночлег меня и моих спутников.

– Спасибо, не надо, – отмахнулась тавернщица. – Вы помогли мне сегодня. Поднимись по лестнице, комнаты готовы.

– Благодарю, – Брассика, явно обиженная, встала из-за стола и отправилась в комнату. – Спокойной ночи всем.

Маркус и Рудольф остались с тавернщицей. Наступила тишина. Мика зажигал новые свечи, а Люба играла в куклу. Огонь в каменном очаге горел хорошо, крепко; угли, красные и желтые, мигали и грели воздух. Маркус, съев весь сыр на столе, принялся поедать моченые яблоки. Атропа прервала молчание:

– Сколько ей?

– Четырнадцать, – тут же ответил Маркус.

– Мне кажется, ей шестнадцать, – заметил священник.

Атропа засмеялась.

– Вы, бродяжий народ, очень странный. Повелись на какую-то девчонку со звонкой монетой, записались на смертный бой, гуляете по Брильянтовому лесу… Хоть платит много?

Маркус показал дважды растопыренными пальцами сумму.

– Всего-то?

Мечник пожал плечами.

– Словно нам есть что терять, маман, – ответил он.

– Не ради денег мы, не сребролюбием занимаемся, – сказал священник.

– Ради чего же?

– Я соскучился по дому, честно. Жил я в Выше, жил да не тужил, пока не напали бандиты. Всё бы ничего, разобрались мы при помощи одного известного героя из Эйны, но через год на нас напали гоблины. Так и не стало моего дома. Сгорел в пожаре.

– Так построй себе новый, – парировала Атропа.

– Ну, женщина, легко говорить. Я в детстве по Вышу голубей гонял. Почему мне нужно отказываться от родной земли?

– Ради семьи, наверное?

– Но вы, Атропа, не продали таверну мужа, – заметил священник.

– Да, сердцу тяжко отказываться.

Священник довольно улыбнулся.

– Но это другое, – Атропа возмутилась.

– Почему?

– Это не наша родина. Мы жили в глуши Брильянтового леса, а переселились от того, что на мой народ нападали гоблины. И язык пришлось выучить. А вы, похоже, авантюристами заделались. Живете прошлым, настоящего не видите. Вот и решили найти смерть. Неправильно это.

– Вот заноза этот гоблинский народ, да? – Маркус бросил огрызок в тарелку.

– Позволь спросить, Атропа, а кто вы? – спросил удивленный священник. – Знаю, что в глуши Брильянтового леса живет один народ… Кажется, что ваш народ древнее, чем наш.

– А вы ещё не поняли? – рука трактирщицы сдвинула прядь рыжих волос в сторону, показав острое ухо.

– Невероятно. Но как же вы тут живете?

– Да никак, живем и всё. Крутимся, но не показываемся лишний раз. Свыклись, наверное, – ответила Атропа.

Помолчали. Дети отправились спать. Маркус подкинул ещё одно полено в очаг. В душе он соглашался с трактирщицей: «Записались от отчаяния, потому что так дальше жить нельзя». Гоблины слабые и глупые, они становятся опасными только тогда, когда среди племен возникает фигура вождя. Если вождя не станет, гоблины покинут эти земли, разбредутся в страхе по пещерам. Тогда вернется мир на землю; его славный город Выш восстановит былое величие, а стыд, нанесенный его падением, исчезнет.

– Пошли с нами, – сказал он Атропе.

– С чего бы вдруг?

– Он прав, – поддержал священник. – Наверное, это судьба, что мы повстречались в этом лесу, полном несчастья и зла.

– Да с чего бы вдруг? – повторила тавернщица.

– Мы должны попробовать. Втроем не справимся, девчонка слабая. Но вчетвером сможем. Осилим, я уверен.

– Так разве я похожа на воина? – удивилась Атропа.

Маркус угукнул.

– Не каждый способен бесстрашно драться с шайкой гоблинов!

Атропа уставилась на мужчин. Маркус словно заигрывал, в нём пробудился азарт, который возникает от чувства скорого путешествия; Рудольф-священник, сидевший напротив трактирщицы, испытывающее всматривался в неё, будто ища что-то. Его взгляд на фоне свечей и огня очага прояснился, он стал бодрее и на лице появилась толика улыбки. И Маркус, и Рудольф понимали, что вчетвером попытаться одолеть королеву-гоблиншу можно, да ещё с крепкой, воинствующей трактирщицей.

Сердце Атропы волновалось. Её ум потянуло к старым местам, и хотение глазком взглянуть на родную глушь Брильянтового леса, где человеческая нога ступала только по известным тропкам, становилось невыносимым: А может, правда согласиться? Тогда и к трактиру не пристанут, и народа добавится, того гляди, отправлю Мику и Любу обратно в зелёную чащу… Но кому оставить хозяйство? Кто останется с детьми? И что делать, если сама не выживешь?»

– Вы, братцы, безумны… – сказала она, вздыхая. – Да разве ж я оставлю детей?

– У вас бывают дяди, тёти? – спросил Рудольф.

– Бывают, конечно. Но отправить к ним не удастся. Это ж на север, к горе Штогово отправить придется.

– Может, папаша, ты договоришься со своими братьями по вере? – мечник по-дружески положил руку на плечо Рудольфа. – А? В Данаре найдется постель для двух детишек?

– Возможно, – произнес с сомнением священник.

– Мне не надо возможно, мне надо железно! – хлопнула по столу трактирщица. Священник в страхе заморгал глазами. – И мне нужна доля в золоте.

– С девчонкой об оплате, так и быть, я поговорю, – сказал мечник.

– Сможешь убедить?

– Думаю, смогу. Так что, ты согласна? – Маркус протянул навстречу Атропе свою руку.

Глава 2

Они плыли по реке вдоль берега Бриллиантового леса, и крепкий запах хвойной смолы смешивался во влажном утреннем воздухе. Лодка качалась на волнах, деревянный нос постоянно толкало к берегу, и это заставляло гребцов работать усерднее.

Брассика периодически оглядывалась. Позади остался город Эйна, а вместе с ним и любимые ей люди и воспоминания. Грусть пришла в душу только тогда, когда девушка обнаружила себя в тени неизведанного: до этого дня ей никогда не доводилось быть в глубине лесов под Данаром. Честные родители из мелких ремесленников отпускали из Эйны только в сопровождении братьев, а они, за неимением острого ума и тяги к путешествиям, ходили только в соседний город по разным поручениям.

Лишь сбежав из дома, когда ей было тринадцать и было велено пойти в жены, Брассике удалось постичь миры, полные чудес. Первым чудом для неё стала свобода. Ничто более её так не удивляло после, как открытие в себе воли. Это вдохновило девушку на свершение подвигов – казалось, что это превзойдет прежние чуда.

Рядом сидевшая трактирщица громко вздохнула. Как и юная магиня, она раз за разом оборачивалась, ища на песчаном берегу силуэт давно исчезнувшего трактира.

– Грустно? – спросила Брассика.

– Страшно, касатка. Очень страшно. Бросила детей, что я за мать…

– Волноваться не нужно.

– Не нужно, – передразнила трактирщица.

– Отец Рудольф написал для твоих детей письмо, с ним они поселятся в монастыре, вот увидишь.

– Всё верно. Пусть мольба дойдет до бога и братьев моих, – подтвердил священник.

– Да, мама, всё будет славно! – громко сказал Маркус. – Твои детки спокойно доберутся до Данара за этот день, ещё солнце не спрячется за горизонтом. Зато представь, что заживёте по-новому, когда мы разберёмся с нашей напастью.

– Ага-а, – протяжно сказала трактирщица.

Брассика попробовала посмотреть ей в глаза, но та отстранилась, вперив взгляд в воду. От трактирщицы с самого начала пути, как только утром Мику и Любу послали в город на лошадях, веяло чуждым морозом; видно, как прикипевшее к трактиру и детям чувство не отпускало её, и человек одной ногой в лодке, а второй – всё ещё дома. Да и согласие женщина дала скрипя всем сердцем. Винить её не за что, лишь бы не мешала и помогала. Если кого и винить потом, то Маркуса, всю ночь пылко убеждавшего девушку, что взять трактирщицу ну просто необходимо…

Поняв, что её сочувствие не требуется, девушка тоже ушла в себя.

Где-то рядом заигравшаяся рыба плеснула хвостом. По берегам навалились каменные валуны, с верхних веток взлетали черные птицы. Гребцы пыхтели. Подул крепкий ветер, и лодку стало заносить всё сильнее. Девушка укуталась в балахон.

– Жаль, что ты не учила магию воздуха! Так бы попутный ветер нам подарила, – сказал Маркус Брассике, с натугой напирая на весло. У его ног лежал меч, от волнения на воде металл звенел. – Или магию огня. Хоть согрела б нас! Ан нет, лучше магию воды, поплыли б как лещ!

– Глупец, – проворчал священник, тоже работавший веслом. – Греби лучше, не болтай, а то устанешь.

Но Маркус не унимался. Ему было приятно помечтать о возможностях, которых у него нет; магия представлялась ему несправедливо легким усилием, в отличие от искусства владением мечом, на что он посвятил все юношеские годы. Брассика и так чувствовала презрение к тем, кто постиг магию, но от Маркуса пренебрежение шло величайшее. И сейчас, подтрунивая над девушкой, мечник сквозь рыжие усы бросал одну за другой шутки про волшебников и волшебниц, умеющих то, что никогда в трудную минуту не находится нужным.

– Эх! Брассика, расскажи, чему вас учат в великих заведениях? Поделись с нами тайным знанием, а то скучно стало. Вот у меня школа была простая – это двор, чучело да старый стражник из Эйны.

Магиня никак не отреагировала. «Если я позволю слуге так обращаться со мной, что же будет дальше? – подумала она. – Со священником, как ни странно, у меня проблем нет, сидит себе тихо, а с рыжим нужно что-то делать. Да, он старше и владеет мечом, держит под защитой и чувствует себя мужчиной. Но я всем плачу, меня должны слушать, мои приказания должны исполняться, мое поручение нужно выполнять. Что же тут непонятного?».

– Как скоро мы доберемся до притока реки? – спросила Брассика.

– Да пока идем потихоньку, к концу дня доберемся, – ответил Маркус.

– Почему к концу дня? Почему так долго? Я надеялась, что выйдем до полудня.

Маркус засмеялся.

– А не слишком ли? – заметил он.

Священник сказал примирительное, весь пыхтя от работы: «Если будет благоволить бог, то и путь окажется кратким».

– Вы мне заговариваете зубы, – со злобой ответила Брассика. – Плохо работаете. Опаздывать нельзя.

Маркус негодующе прекратил грести. Рудольф же, не заметив сразу, ещё сделал пару гребков, пока не остановился, из-за чего лодку повернуло в сторону. Мечник, красный и нахмуренный, пытался, по-видимому, подобрать легкое слово, но тянуло на крепкую брань. Атропа ждала. Рудольф делал воздухом порывистое «фих!», потирая морщинистый лоб рукавом.

– Куда же мы так торопимся? – спросил Маркус.

Вдруг брызг воды окатил девушку. Это была рыба, выпрыгнувшая у самой лодки и по несчастью упавшая под ноги. Брассика закричала, увидев щучью пасть, нацелившуюся на её сапог; трактирщица загоготала у самого уха девушки и легонько, как будто из шалости, подпинывала щуку поближе к ней. Маркус закричал «не упусти!», а Рудольф, весь распарившийся, перенапрягся с веслом и горел румяным. Щучья пасть наконец-то нашла свою жертву, уцепившись за штанину Брассики. От хаотичных перемещений лодка закачалась сильнее и намеревалась перевернуться,. Маркус, не вставая, веслом шлепнул по спине Брассике, от чего она тут же уселась обратно, затем резким и коротким ударом контузил щуку.

Рыба замерла. Все затаили дыхание, ожидая. Маркус ещё раз ударил веслом.

– Щука отдала душу богу, – сказал священник. – Вот и славно, будет ужин.

– Как смеешь ты бить меня? – Брассика, чувствуя себя униженной поступком Маркуса, попыталась выдернуть весло из его рук, но тот, секунду опешивши, не поддался. Лодка снова закачалась. Рудольф попробовал унять, неудачно протиснувшись между сцепившимися – в лоб влетели рукояткой весла, он заныл от удара.

– Ох! – крикнул священник, схватившись за быстро набухающую шишку.

– Как смеешь ты? – Брассика повторилась. Маркус молча сопротивлялся, не отпуская весло. Усы его, казалось, стали ещё рыжее. Борт резко качнулся вправо, и тело девушки вместе с лодкой накренилось; потеряв равновесие, Брассика с криком рухнула в реку.

Сапоги, набравши воды, потянули её на дно; пытаясь вынырнуть, она поочередно стянула их с ног, но силы покинули, когда пальцы почувствовали вязкий ил под собой, тело поразило судорогой от нехватки воздуха. Водоросли колыхались и прикасались к Брассике, как шершавым языком буро-зелёные листья облизывали её руки и лицо.

Потемнело в глазах.

В воду кто-то прыгнул, грубо обхватил девушку и понес наверх, к солнцу. Первый вздох оказался столь желанным, сколь и болезненным, отплевываясь и кашляя, Брассика беспомощно бултыхалась и разводила руками в попытке удержаться на плаву.

– Берись! Берись за весло! – крикнули из лодки.

Энергично вытянули сначала девушку, потом её спасителя.

Они лежали и часто дышали, тряслись от холода и пробовали чем-нибудь укрыться. Брассика подняла голову и увидела над собой Рудольфа, цокавшего языком, Атропу, распиравшую от негодования, и Маркуса, мокрого и рыжеволосого с головы до пят. Говорить ей ничего не хотелось. Благодарить тоже.

– Так дальше плыть нельзя, – сказала трактирщица. – А ну, братцы, взяли курс на берег.

Никто не воспротивился её приказу. Взявшись за свободное весло, она вместе со священником принялась работать, под ритмичное: «Р-раз, два, р-р-раз, два…»