История схоластического метода. Второй том, 2-я часть: По печатным и непечатным источникам

К этому его побудили мольбы благочестивых студентов, чьим похвальным ученым начинаниям он хотел послужить словом и письмом121. В дальнейшем прологе в резких словах обличается поведение тех, кто идет по пути преступного заблуждения в вопросах веры.

Чтобы сразить этих врагов веры и возжечь свет истины на светильник, он с большим усердием и трудом и с Божьей помощью написал этот том, состоящий из четырех книг, и составил его из свидетельств и изречений вечной, непоколебимой истины. Точка зрения традиции и доктринальной преемственности является для него решающей. Его собственный голос должен быть мало слышен, а барьеры, установленные Отцами, ни в коем случае не должны быть нарушены. Даже если автор не очень известен, его труд не должен рассматриваться как лишнее начало. Ведь для стольких неученых, к которым скромно причисляет себя Ломбард, весьма необходимо, чтобы изречения и мысли Отцов были систематически собраны в умеренном томе, в сборнике, согласно наиболее важным дословным цитатам.

Таким образом, исследователь истины освобождается от необходимости трудиться над огромным богатством трудов Отцов. В конце концов, краткий справочник предлагает ему то, что он ищет, без особых усилий122. Таким образом, отбирая и группируя изречения Отцов, разрабатывая систематическое богословие в форме библейско-патристической книги для изучения и чтения, лангобард, по выражению Бонавентуры,123 придает своему изданию ценность «opus authenticum et eompendiosum». В конце своего предисловия наш богослов выражает желание найти не только благочестивого читателя, но и откровенного критика, особенно в тех местах, где рассматриваются сложные и глубокие вопросы.

Здесь, как и в других местах пролога, в наших ушах звучат августиновские фразы.

Благородная скромность лангобарда, с которой мы сталкиваемся в этом прологе, его энтузиазм в отношении веры, его непоколебимая приверженность авторитету Отцов – моменты, которые напоминают нам о Гуго Сен-Викторском; эти черты также напоминают нам о многих частях его работы над приговорами. Скромный образ мышления лангобарда виден, когда он неоднократно говорит о недостаточности и относительности своего понимания и знаний, когда предпочитает выслушать других, а не излагать собственные взгляды, когда воздерживается от самостоятельного, окончательного решения сложных вопросов и отсылает читателя к собственным размышлениям и суждениям или к другим авторам, которые, возможно, более глубоко и правильно поняли и изложили рассматриваемую тему124.

Очень часто встречаются отрывки, в которых наш схоластик недвусмысленно выражает свою решимость и энтузиазм в отношении веры и противостоит ереси.125

Его взгляд на природу и ценность веры, а также на отношение веры к знанию соответствует взглядам Августина – Ансельма – Хью Сен-Викторского. Он не рассматривает психологию веры в той же степени, что и Хью Сент-Виктор. Из-за большого количества перемежающихся цитат учение Ломбарда о вере часто производит впечатление неустойчивого и непоследовательного. Конечно, от него еще нельзя ожидать ясности и полноты трактата св. Фомы о вере. Для Ломбарда вера стоит на первом месте. В его учении о Троице на первом месте стоит утверждение того, чему учит вера: «Hoc itaque vera ac pia fide tenendum est, quod trinitas sit unus, solus et verus Deus».126 Этот акцент на позиции веры означает, что auctoritas находится в большом почете. На вопрос о том, какой порядок и последовательность следует соблюдать при изложении доктрины Троицы, он отвечает ссылкой на Августина, утверждая, что auctoritas sanctarum Scripturarum, изложение содержания веры на основе Священного Писания, является авторитетным в первую очередь, а спекуляции с rationes catholicae и similitudines congruae должны действовать только во вторую очередь127. Он стремится подкрепить свои богословские взгляды auctoritas; он хочет исключить из Священного Писания любую тень ошибки и противоречия128.

Из отцов его первым авторитетом является «эгрегориальный доктор», «досточтимый доктор Августин»,129 которому он старается следовать повсюду. Он также благоговеет перед другими Отцами. Он занимает резкую позицию против посягательств и вторжений философии и диалектики в сферу веры. Софистика, говорит он, может быть уместна в области естественного, но тайна веры свободна от философских аргументов. Он ссылается на изречение святого Амвросия о том, что нужно верить рыбакам, а не диалектикам130. Что касается Триединого Бога, то языческие философы видели истину только «per umbram et de longinquo»; ведь нельзя получить достаточное знание о Троице, просто созерцая творения без сверхъестественного откровения131.

Отвергая диалектические нападки на теологию и очень осторожно высказываясь о познаваемости Троицы посредством разума или дохристианской философии, Петр Ломбард отошел от своего учителя Абэлара.

В определении веры как «argumentum vel convictio rerum non apparentium 132выражение Абеляра «existimatio», против которого возражал Вильгельм из Сен-Тьерри, искореняется и заменяется на convictio или argumentum. Почти сразу после этого термин «certitudo», свойственный Гуго из Сен-Виктор, появляется в Petrus Lombardus как характеристика веры, религиозного знания.

Хотя «Magister sententiarum» так сильно подчеркивает веру и, кажется, уступает лишь скромное место разуму и диалектике в области сверхъестественного, он ни в коем случае не хочет отгородить всякое мышление от акта веры. Его концепция веры ориентирована на интеллект. Это особенно очевидно при обсуждении вопроса о том, можно ли познать то, что является содержанием веры. Вслед за Августином он учит, что деятельность разума предшествует вере – ведь поскольку вера возникает из слуха, смысл услышанного должен быть каким-то образом распознан. Разумеется, это распознавание, предшествующее вере, не является знанием. Точно так же Петр Ломбардский подчеркивает познание, деятельность разума после веры, более глубокое проникновение в содержание откровения.

В качестве причинных моментов этого понимания он выделяет очищение сердца и любовь к Богу, даваемые вместе с верой, то есть этико-аскетические моменты133. В другом месте он также подчеркивает важность любви к Богу для науки и видит в ней что-то полезное только тогда, когда любовь соединяется с ней134. Это утверждение «Magister sententiarum» о деятельности разума до и после веры, которое, по общему признанию, сформулировано нечетко, является отголоском взглядов Августина135 и ничем иным, как «Credo, ut intelligam» Ансельма.

Акцент на этико-мистических моментах для достижения более глубокого проникновения в вероучительное содержание откровения вновь выдает близость к научным идеалам Гуго Сен-Викторского, Ансельма и Августина. Цитата из Исайи, приведенная Петром Ломбардом в этой главе: «Nisi credideritis, non intelligetis» (Is 7, 19), также указывает на традиционный патристическо-ансельмианский взгляд на отношения между верой и знанием.

Если бы мы сейчас завершили описание научного образа мышления и деятельности Ломбарда, его методов преподавания и изложения, мы бы нарисовали лишь неполную картину, не вполне соответствующую действительности. Мы рассмотрели бы «Magister sententiarum» только с точки зрения того, насколько он представляет более позитивное направление Гуго Сен-Викторского. Метод нашей схоластики имеет второе лицо, в котором видны черты Абеляра и диалектиков. Влияние этого диалектического направления едва ли не более разительно, чем влияние викторианской школы.

Даже беглое прочтение Sentenzenbuch вызывает в памяти термины, напоминающие о диалектических приемах и практике этой школы. Внешний облик «Сентенций» носит гораздо более ярко выраженный диалектический характер, чем, например, работа Гюго «De sacramentis fidei christianae» и даже чем богословские труды Петера Абеляра. Помимо фраз Solet quaeri, Sed contra hoc opponitur, которые встречаются и в более ранних произведениях, значительную роль играет determinatio – решение трудностей через различие, и очевидно значительное знакомство с силлогистическим искусством.

Диалектическая окраска «Книги сентенций» проявляется в основном в двух моментах. Во-первых, метод sic-et-non, в основных чертах разработанный еще Бернольдом Констанцским и получивший более четкую форму у Абэларда, прежде всего, диалектическую тенденцию, используется Петром Ломбардом в еще более развитом виде, когда не только собираются противоречивые изречения Отцов и программно приводятся средства согласования для их примирения, но и систематически применяются эти правила согласования. Во-вторых, Ломбард проявляет немалую степень диалектического мастерства в опровержении спекулятивных возражений и взглядов, выдвигаемых современными богословами.

В первом отношении процедура Ломбарда в основном выглядит следующим образом. Во-первых, рассматриваемая проблема объявляется либо в форме вопроса, либо в тетической форме в качестве заголовка главы136. Иногда перед тем, как изложить решение проблемы, делается предпосылка, чтобы облегчить понимание сложных вопросов137. Изложенное решение сразу же подкрепляется авторитетами, изречениями из Писания и Отечника, часто в довольно большом количестве. Теперь приводятся авторитеты, которые, как кажется, говорят противоположное тому решению или ответу, которое отстаивают и поддерживают отцы.

Эти противоположные авторитеты вводятся такими фразами, как «Praedictis autem videtur contrarium esse quod dicit Augustinus» – «His autem videntur adversari quae dicit» и т. д.. Эти положительные аргументы против также часто появляются в значительном количестве. Теперь задача состоит в том, чтобы найти баланс между этими противоречивыми цитатами, concordantia discordantium. Он очень озабочен тем, чтобы устранить эту repugnantia из мира. Он стремится оценивать тексты Отцов как можно более пиететно и добиваться благожелательной интерпретации138. Для достижения этого согласия между противоречащими друг другу авторитетами он использует правила конкордации, установленные Абеляром в прологе к его работе «Sie et nonß». Он отдает предпочтение четвертому из этих правил конкорданса, согласно которому решение патристических диссонансов может быть достигнуто путем доказательства того, что одни и те же слова и термины используются разными авторами в разных смыслах139. В трактате об Абэларе140 мы уже видели, как метод sic-et-non приобрел преимущественно диалектический характер именно благодаря формулированию и отстаиванию этого правила согласования.

Часто прибегая к этому правилу, Ломбард следует по пути диалектических теологов. Детерминация противоречащих друг другу авторитетов осуществляется им довольно часто, в основном путем указания на то, что одни и те же термины или локуции имеют разное значение у соответствующих Отцов и что поэтому противоречие, указанное в формулировке, не является фактическим.141 В этом методе determinatio auctoritatum наш теолог также стремится понять и объяснить разницу в значении и объеме одного и того же термина у двух или более Отцов из причин142. Он не просто оперирует уловками лингвистической логики, но в своем стремлении согласовать произведения отцов делает акцент на аспектах содержания. Это удается ему потому, что он обычно приводит довольно длинные тексты Отцов и, таким образом, имеет соответствующий материал для оценки контекста, тогда как многие другие богословы, особенно к концу XII века, часто цитируют лишь короткие и фрагментарные патристические отрывки и обрабатывают их диалектически.

Еще одним правилом конкордации, применяемым лангобардами, является второе правило, приведенное Абеляром, а именно определение того, следует ли понимать патристическое высказывание как независимое окончательное утверждение или только как изложение других мнений и постановку проблемы143. Используется также пятое правило конкорданса Абеляра, согласно которому выход можно найти, взвесив авторитеты, при этом Священное Писание получает вес непогрешимой правоты, а Августин занимает первое место среди Отцов.

Таким образом, «Magister sententiarum» последовательно и основательно использовал метод sic-et-non и на деле доказал, что отстаивание авторитета Писания и Отцов вполне совместимо с адекватным применением этого схоластического метода обучения.

Диалектическая способность «Magister sententiarum» проявляется даже в большей степени, чем в согласовании различных по звучанию изречений Отцов посредством применения метода sic-et-non, когда он обсуждает и критикует мнения и возражения современных богословов. Этих богословов он представляет с помощью alii, quidam, как это стало правилом в поздней схоластике. Несколько раз их клеймят нелестными терминами, такими как garruli ratiocinatores144, quidan? sophistae145 и т. д.. Здесь он имеет в виду теологов, которые, применяя диалектику к теологии, как ему казалось, делали слишком много хорошего. Философские познания Ломбарда особенно ярко проявляются в его спорах с этими теологами и в обсуждении схоластических вопросов.

Правда, собственно философские проблемы имеют для него меньшее значение. Например, он довольно сдержанно и односложно выражается по поводу проблемы универсалий, о которых он размышляет в терминах реализма146. Однако в теологическом мышлении наших схоластов скрыто много прикладной философии. В частности, в разделах или главах, посвященных иногда весьма тонким вопросам современного богословия в учении о Троице, христологии и т. п., он ясно демонстрирует, что хорошо знаком с формальной стороной философской работы и мысли того времени. Он мастерски владеет искусством силлогизма и использует различия, чтобы найти выход из затруднений и неясностей. Показательным примером такой диалектической виртуозности является четвертое различение первой книги. Здесь речь идет о quaestio satis necessaria: «utrum concedendum sit, quod Deus se genuerit». В двух непосредственно предшествующих различениях Троица была доказана в единстве сущности, а именно: auctoritatibus, rationibus, similitudinibus.

Теперь необходимо осветить и устранить спекулятивные трудности. Во-первых, против пропозиции «Deus genuit Deum» выдвигается аргумент в пользу отрицательного ответа на вопрос, допустима ли эта пропозиция или нет, а именно: приводится логически безупречно разработанный силлогизм (syllogismus cornutus). Затем схоластик излагает свою собственную точку зрения, которая решает вопрос решительно утвердительно, и подкрепляет свой тезис сначала кратким аргументом от авторитета, ссылаясь на Никейский символ. Затем он опровергает дилемму оппонента, признавая недействительными ее подчиненные положения147. Теперь оппоненты, выступающие за отрицательное решение укоризненного вопроса, выдвигают новые возражения, опять же в форме дилеммы, syllogismus cornutus. Разрешение происходит путем различения148. Вся формулировка этого и следующего сразу за ним различия напоминает технику диспутов, которая постепенно начала утверждаться на теологической почве после того, как стала известна «Новая логика».

Большую виртуозность в диалектическом процессе лангобард проявляет и в других отрывках «Сентенций»149.

Время от времени он также обращается к правилам диалектики и устанавливает их применимость или неприменимость к теологическим проблемам150. В то же время он остерегается чрезмерного использования диалектического искусства в богословской сфере и старается избегать слишком тонких вопросов и расследований151.

Если теперь свести эти подробные замечания о методах преподавания и изложения Ломбарда к исторической оценке, то «Quattuor libri sententiarum» несет на себе отпечаток сочетания школ мысли и работы Гуго Сен-Викторского и Петера Абеляра. Эти две школы повлияли друг на друга еще до написания «Сентенций».

Влияние образа мышления Гуго на школу Абеляра проявляется уже в «Сентенциях Роланда» и «Омнебене» по содержанию и методу, и, наоборот, метод Абеляра «ше-эт-нон» и энергичный акцент на диалектике оказали влияние на представителей викторианской школы. Петр Ломбард является сегодня главным образцом этого сочетания позитивно-консервативного элемента викторианцев с более философской, диалектической концепцией абэлардистского круга мыслителей 152Метод sic-et-non предстает перед нами в развитой форме в «Сентенцмейстере», поскольку правила согласования не просто перечисляются программно, как у Абэлара, но и применяются на практике, и таким образом осуществляется реальное уравновешивание противоречивых авторитетов. Кроме того, техника силлогизма рассматривается в «Ломбарде» в более развитой форме, чем в «Абеляре». Это, несомненно, связано с вхождением всей аристотелевской логики в западный круг идей. Это дальнейшее развитие абелярдианского метода происходило в нашей схоластике в рамках высокого уважения к традиции и взгляда на отношения между верой и знанием, выраженного и развитого Августином, Ансельмом и Хью Сен-Викторским.

Это предотвращало опасность и обоснованную подозрительность рационалистических тенденций и делало схоластический метод преподавания и изложения приемлемым для позитивных и строго консервативных теологов. Проникновению этого метода в ряды консервативных богословов препятствовало сопротивление односторонних антидиалектиков, таких как JB. Уолтерса Сен-Викторского, с которым мы уже встречались в другом контексте как с яростным противником Ломбарда153, остановить в конечном итоге не удалось.

Таким образом, «Сентенции» Ломбарда представляют собой значительный этап в постепенном становлении и развитии того схоластического метода преподавания и изложения, который мы встречаем в философско-богословской литературе высокой схоластики в стереотипной схеме (вопрос – возражения – принципиальное решение проблемы – ответ на возражения).

Разумеется, метод изложения Ломбарда отнюдь не укладывается в фиксированные формы, в постоянно повторяющийся порядок. Но в нем легко заметить продвижение к стереотипной схеме изображения по сравнению с Гуго фон Санкт-Виктором и Петером Абеляром. Эспенбергер154 замечает, что Петра можно с полным основанием назвать основателем строго схоластического метода, получившего распространение в XIII веке, поскольку он в основном способствовал его торжеству.

Это замечание в значительной степени справедливо, если понимать схоластический метод как внешнюю технику, внешнюю форму изложения схоластики. То, что составляет суть схоластического метода: применение разума, философии к истинам откровения, чтобы приблизить содержание веры к мыслящему человеческому разуму, представить его в виде системы и разъяснить перед лицом возражений и трудностей, – эта действительная душа схоластического метода отнюдь не является творением лангобардов. Мы имеем дело с методом, унаследованным от патристики, который Ансельм Кентерберийский, отец схоластики, в программной фиксации поставил перед душой будущей схоластики. Прогрессивность «Magister sententiarum» лежит в русле схоластического метода преподавания и изложения, так сказать, чувственного воплощения и воплощения внутренней сущности схоластического метода.

Он развил метод sic-et-non Абеляра и стремился согласовать диалектическую обработку богословского материала с идеей «Credo, ut intelligam». В этом смысле мы можем назвать его основателем или, скорее, популяризатором схоластического метода.

Когда Эспенбергер155 продолжает отмечать, что без лангобарда были бы невозможны итоги последующего периода, в том числе и Аквинского, это, вероятно, переоценка мастера «Сентенций». Схоластический метод преподавания и изложения, несомненно, развивался бы и эволюционировал без этого богослова.

Одним из доказательств этого является научный труд Роберта Мелунского, в котором синтез «Credo, ut intelligam» с диалектической трактовкой теологии предстает перед нами в поразительном свете. Сентенции Роланда и Омнебена, а также труды Жильбера де ла Порри и его школы – здесь нам достаточно упомянуть «Sententiae divinitatis» – следуют теми же методологическими путями, что и Ломбард. Чтобы исторически верно оценить факторы развития научных течений XII века, необходимо взглянуть на них более концентрически. Изолированное рассмотрение только одного или другого мыслителя приводит к односторонним взглядам.

§4 ИСТОЧНИКИ ПЕТРА ЛОМБАРДА

Анализ источников книги предложений знакомит нас с методами работы Петра Ломбарда и с sententiae того времени в целом. После издания Кваракки «Libri quattuor sententiarum» в издании Бонавентуры такой анализ источников предпринял Бальтцер156. Ценный вклад, многие из которых основаны на изучении рукописей, внес Ж. де Геллинк157 в изучение источников и их использование лангобардами.

Распределение афоризмов по источникам позволяет выявить зависимость «Magister sententiarum» от патристики, а также от более ранней и современной схоластики. Основным источником для Petrus Lombardus является Августин, у которого он берет около 1000 цитат (в том числе 280 из De trinitate, 93 из Enchiridion и т. д.). Иларий цитируется 85 раз, Амвросий – несколько чаще, Иероним – 50 раз, Григорий Великий – 55 раз, Кассиодор – 9 раз, Исидор – 30 раз, Беда – 30 раз, Боэций – только один раз. Единичные цитаты взяты из до-никоновской литературы (Пастырь Ерма, Киприан, Ориген). Из греческой патристики часто цитируются только Иоанн Златоуст (около 17 раз) и Иоанн Дамаскин (27 раз)158. Ж. де Геллинк сделал интересные наблюдения в отношении цитат из Дамаскина.

«De fide orthodoxa» 3, 2—8, вполне вероятно, как с полным основанием показывает Ж. де Геллинк, что лангобард располагал только этими восемью главами из перевода Бургундио Пизанского сочинения «De fide orthodoxa». Действительно, Cod. 35 из библиотеки аббатства Реун содержит также «Трактат Иоанна Дамаскина о воплощении веры», в котором эти восемь глав содержатся отдельно159.

В своих «Сентенциях» Петр Ломбардский не только собрал тексты из Отцов, но и выписал из них более ранних и современных авторов. О том, что он обращает внимание на богословские проблемы схоластики того времени, особенно в более диалектических разделах, свидетельствуют ссылки на «quidam, aliqui» и т. д.. Ломбардцы, несомненно, пользовались услугами Петра Абэларда, о чем говорит замечание Иоганна Корнубиенса: «Magister Petrus Lombardus… illum librum (Abälard’s Theologia) frequenter prae manibus habebat» 160свидетельствует. Ж. де Геллинк161 показал его зависимость от главного труда Иво Шартрского и Гуго Сен-Викторского «De saeramentis christianae fidei», особенно в трактате De ordine. Тот же ученый указывает на «Сентенции» Альгера Льежского как на источник лангобардов162. Наиболее значительное влияние оказала «Сумма сентенций», приписываемая Гуго Сен-Викторскому163. Это влияние создало такое сходство и согласие между двумя работами, что Миньон164 смог высказать, по общему признанию, неверную мысль о том, что автором «Суммы сентенций» был лангобард. Факт родства «Магистра сентенций» с Робертом Пуллусом и Магистром Роландом не может быть подтвержден положительными доказательствами. Б. Гейер165 установил литературную зависимость от школы Жильбера де ла Порри, особенно от «Sententiae divinitatis». Обосновано ли отношение лангобардов к трудам по sententiae, возникшим в школах Вильгельма из Шампо и Ансельма из Лаона, предстоит выяснить в ходе сравнительных исследований.

Наконец, обширным источником является «Decretum Gratiani» для Петра Ломбардского, который взял из него не менее 236 канонов166.

Такое использование декрета Грациана указывает путь к решению вопроса о том, откуда Ломбард черпал свои патристические материалы. По большей части он получал свои цитаты из Отцов не путем последовательного патристического чтения, т. е. собственно патристического источниковедения, а из вторых рук. Прежде всего, «Glossa ordinaria»

Валафрида Страбона и «Decretum Gratiani» рассматриваются как эмпории патристических материалов. Благодаря своим экзегетическим трудам, комментариям на Псалмы и Паулины, Петр Ломбардский был знаком с «Ординарной глоссой» Валафрида Страбона и хранящимися в ней цитатами из Отцов. Поэтому само собой разумеется, что он также включил изречения Отцов, собранные в его более ранних экзегетических и литературных работах, в свой SentenzenwTerk и сгруппировал их в соответствии с систематическими принципами.

Между его «Сентенциями» и его толкованиями Писания местами наблюдается буквальное совпадение.

В некотором смысле эти комментарии к Священному Писанию представляют собой сборник материалов для более поздних «Сентенций.167 В связи с этим утверждение Харнака168, что Петр Ломбард черпал патристические цитаты „из Glossa Strabonis при посредничестве „Сентенций“ неясного канониста Гандульфа“, неверно. Во-первых, как будет показано ниже, Гандульф был позже Петра Ломбарда и зависел от него. Во-вторых, лангобарду, который наиболее полно использовал глоссы Страбони во всех своих экзегетических трудах, конечно же, не нужно было присваивать отрывки Валафрида Страбона косвенно, через посредничество других афоризмов, для своих более поздних афоризмов. В-третьих, связь между лангобардами и Гандульфом может быть научно установлена только в том случае, если для сравнения можно использовать текст афоризмов Гандульфа. Decretum Gratiani» был обширным источником материала, особенно для четвертой книги «Сентенций Петра Ломбардского», для учения о таинствах.