Солнечный круг

Малыш снова кивнул.

– И учителя?

Малыш поднял голову и посмотрел на девочку удивлённо. «Ах, ну да. Гимназия!» Снова глаза в пол:

– Я никогда не ходил в гимназию.

– А родители?

– Я сирота.

– Ой, прости, пожалуйста, – щеки Линды слегка порозовели. Она замолчала, не зная, о чём говорить.

– Это ты читаешь? – Малыш мотнул головой в сторону книжки, всё так же глядя себе под ноги.

– Эту книгу? Да, я.

– Нравится?

– Нравится! – с вызовом ответила Линда, высоко подняла голову и гордо смотрела на Малыша. – А что, скажешь, если девочка, так мне не годится про море читать, или я в этом ничего не понимаю?

– Я ничего такого не сказал, – украдкой поглядывая на Линду (разозлившись, она стала ещё красивее) ответил Малыш, – хорошая книжка. Я два раза прочёл.

– Ты умеешь читать? Ой.

– Я сказал, что не ходил в гимназию, – Малыш надулся и, отвернувшись, стал смотреть сквозь зелёные заросли вьюнка, – а не то, что я круглый дурак.

– Я такого тоже не сказала, – Линда виновато, улыбнулась. Малыш кивнул, сморщившись, выдал нечто вроде ответной улыбки.

Оказалось, Малыш зря так боялся Линды. С ней было очень интересно. Она прочитала множество книг, вела себя очень просто, почти как обычный мальчишка. Только лучше любого знакомого Малышу мальчишки. Они обсуждали книги, море, город, гимназию (о которой мальчик имел весьма смутное представление) и всё-всё на свете. Пили сок, опустошили корзину с яблоками, потом ещё одну. Малыш забыл, зачем он здесь. Темы для разговора рождались одна за другой легко и естественно. Вопрос, которого Малыш ждал со страхом, вопрос о том, что же он делал в пустом доме напротив, вопрос на который Малыш так и не придумал достойного правдоподобного ответа, этот вопрос так и не прозвучал. Да и других вопросов о жизни Малыша больше не было, за что тот был искренне благодарен. Время шло, тянулось, ползло, а Малышу казалось, промелькнуло совсем незаметно.

А потом вход в беседку накрыла тень, Малыш дёрнулся, но было поздно, в беседку заглянул мужчина и Малыш понял, он пропал окончательно – это был судья.

Месяц назад малыш попался на краже в городской библиотеке. Да, именно так. Брать книги в библиотеке, как все, он не мог – он не имел ни денег, ни документов. Тем более не мог купить книгу в книжной лавке у Четырёхглазого Вилли. В библиотеку же вход был свободный, и некоторые редкие книги были выставлены в шкафах под стеклом, ещё не доходя до конторки библиотекаря. Книги были обворожительны. Толстые, с золотыми обрезами, с тиснением на переплёте, с удивительными птицами и животными на разворотах, со знакомыми и ещё больше незнакомыми названиями и авторами. Даже через стёкла шкафов от них шёл притягательный запах свежей типографской краски. Малыш подолгу стоял возле витрин, его не гнали прочь. Сейчас ему было стыдно, очень стыдно, но тогда он не удержался, полез в шкаф и был пойман за руку прямо на месте преступления.

Бить, как ни странно, не стали, но сделали хуже – вызвали полицию. Те, продержав Малыша до утра (накормив ужином), и ни о чём не спрашивая, отвели в суд. Вот тут Малыш перепугался не на шутку. Это что же, в тюрьму?! Или в колонию для малолетних преступников?! Судья долго его рассматривал, перекладывал бумажки из стопки в стопку, спросил, как зовут, и, не удивляясь, кивнул, услышав ответ. Затем спросил, кому Малыш хотел продать книгу. Малыш, еле сдерживая дрожь в коленях, (хотел ответить дерзко, но получилось очень тихо) сказал, что продавать не хотел, хотел почитать.

Судья поморщился, нашёл на столе книгу, раскрыл её, полистал, чиркнул карандашом и передал через пристава Малышу.

– Прочти, где отмечено.

Малыш, дрожащим голосом, но очень бойко начал читать:

– Кража городского имущества, карается лишением свободы на срок от трёх до семи лет. – У малыша перехватило горло, и он сглотнул.

– Пристав, заберите у него книгу, а то и эту утащит. Захочет почитать. Хотя эта ему нужнее, – пошутил судья.

Но Малышу было не до смеха. В ушах шумело, в глазах плавали красные пятна. Он с трудом держался, чтобы не сесть прямо на пол посреди зала суда.

– Так. Этого книголюба выпороть и выгнать вон, – велел судья приставу. – А вы, молодой человек, – он отвёл взгляд от бумажки и упёр его в Малыша, – запомните, попадётесь мне в другой раз, отправитесь в тюрьму.

Малыш часто закивал, ещё не веря своему счастью. Порка – это просто мелочь по сравнению с семью годами тюрьмы. Не так ли?

Месяц, прошедший с этого памятного события, прошёл для Малыша трудно. Он преодолевал страх, перед каждым походом в другие районы. Просил милостыню (это у него всегда получалось не слишком хорошо, подавали скудно), а когда рука сама тянулась к чужому имуществу, в ушах сразу звучал грозный голос судьи: «Запомните!» Малыш помнил. Но также видел – Конрад молча и исподтишка стал меньше есть, отдавая Малышу свою еду. Этого Малыш допустить уже не мог. Будь что будет.

Конечно, на городское имущество Малыш больше не покушался, себе дороже выйдет. Он стал таскать продукты с лотков на городском базаре. То там прихватит две большие картошки, то здесь стянет красный помидор да луковицу. Главное, чтобы полицейского не было поблизости, а хозяева лотков, если и поймают, будут бить, в полицию не сдадут. Этот вариант Малыша вполне устраивал.

Именно потому Малыш согласился на этот поход в разведку – ведь закон впрямую он не нарушал, а мог заработать денег, которые были так нужны. Теперь это не казалось такой уж удачной идеей.

– Привет, папа, – обрадовалась Линда.

– Добрый день, – Малыш опустил глаза и постарался незаметно вжаться в дальний самый тёмный угол беседки.

– Добрый день, – судья прищурился.

Заглянув с улицы, прожариваемой ярким солнцем, в полутёмную укрытую листвой беседку, он ничего не мог разглядеть. Он шагнул внутрь и чуть в сторону – пропустить больше света в проём входа. Пригляделся. Малыш, не поднимая глаз на мужчину, тяжело вздохнул.

– А, – узнал Малыша судья, – книголюб. Линда, я хотел бы с тобой поговорить. Наедине. – И вышел из беседки.

– Ничего не бойся, – Линда пошла вслед за отцом.

Малыш был по-настоящему расстроен. Нет, он не боялся. Он не хотел, чтобы Линда узнала, что он вор. Раньше его это ничуть не беспокоило, ведь большинство его знакомых занимались тем же, и не считали это недостойным (кроме Конрада, пожалуй). И воровал он не ради удовольствия, а только по необходимости. Он никогда не стеснялся этого раньше и никогда не жаловался на жизнь и судьбу. Богатых всегда считал жадными удачливыми бездельниками, от которых не убудет, у них и так жизнь словно мёд. «Что изменилось?! Что сделала с ним эта девчонка из богатой семьи, которая не знала ни голода, ни горя. Ах, нет, – её мама умерла! Да всё равно! Её жизнь никогда не сравнится с моей. Мне вовсе не нравится так жить, у меня выбора нет!» – и понял – он врёт сам себе.

Примером был Конрад. Да, Конрад никогда бы не опустился до кражи, может, только если бы это был вопрос жизни и смерти, да и то не его собственной. Малыш вдруг понял, что Конрад часто говорил об этом, о чести, о совести, да только Малыш его не понимал или не хотел понимать. И вот расплата – сейчас судья расскажет дочери о том, что он вор, как его пороли, что ему грозит, и она прогонит его. Не это страшно, пусть прогонит. Отчего-то страшно, что Линда о нём будет плохо думать.

Линда вернулась и с интересом посмотрела на Малыша.

– Почему ты не сказала, что твой отец городской судья? – Малыш пошёл в атаку, чтобы скрыть свою досаду.

– Ты не спрашивал. И какая разница?!

– Есть разница!!!

– Да в чём же?! Разве мы плохо провели время? Тебе было здесь плохо? Разве не ты говорил полчаса назад, что хотел бы прийти ко мне в гости ещё раз? – в глазах Линды заблестели слезы. – Ко мне и так никто не ходит.

– Прости, Линда, – Малыш смутился и отвёл глаза, – я просто растерялся. Ты тут не виновата, ты мне очень понравилась. – Сказал и только потом, поняв, что он сказал, густо покраснел. Помолчал и добавил: – Мне лучше уйти.

– Откуда ты знаешь моего папу?

– Разве он не рассказал?

– Нет. Он только спросил, где мы познакомились. Я сказала, что на улице. Это ведь правда, мы познакомились на улице возле того дома. А он просил быть поосторожней в выборе друзей. На что я ответила, что всегда осторожна, и сама решаю, кто может быть моим другом.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что назвала меня своим другом, но ты же понимаешь, где такой как я мог познакомиться с твоим отцом.

– Догадываюсь.

– Это тебя не беспокоит?

– Меня это расстраивает.

Помолчали.

– Ответь, только честно, почему ты не позвала полицию или отца, когда увидела меня в том доме?

– Честно? – переспросила Линда, Малыш кивнул. – Честно, здесь очень скучно. Я почти всё время провожу одна. Читаю, больше нечем заняться. Даже на прогулки отец меня одну не отпускает. Или с ним, или с охраной из полисменов. А охрана не может сопровождать меня каждый день. Увидев тебя в том доме, мне стало очень любопытно, что ты там делаешь. Приключение. Ты понимаешь?

Малыш вновь кивнул, и задал новый вопрос.

– Тогда почему ты не спросила меня об этом? Ну, о том, что я там делал?

– Ну, – Линда говорила медленно, словно через силу. – Сначала я хотела спросить. Потом я боялась обидеть тебя, боялась, что ты сразу уйдёшь. А потом я поняла, что мне почти всё равно, что ты там делал. Захочешь – расскажешь сам.

– Я, – Малыш проглотил ком вставший в горле. – Я следил за богатыми особняками. – Признаваться оказалось очень трудно, и он почти выкрикнул: – Я искал дом подходящий, чтобы его обокрасть!

Линда долго молчала, и Малыш встал, собираясь уйти. Конечно, кто из приличных людей захочет общаться с вором.

– Ты хотел обокрасть наш дом?

– Нет. Я… Мне… Я должен был только найти подходящий дом. – Малыш снова сел, у него подгибались колени.

– Ты член банды? – Линда уже не стеснялась задавать вопросы, но смотрела как бы мимо Малыша.

– Нет. Мне обещали заплатить за эту работу?

– Работу?! Ты называешь это работой? Это подло! – она почти закричала на Малыша, вскочила на ноги, гневно глядя на мальчика.

– Я не могу пойти работать на фабрику! Меня не возьмут, я ещё слишком маленький. А мне и Конраду нужно есть и хорошо бы каждый день. Ты хоть раз не ела хотя бы два дня?!

Малыш тоже разозлился, его щеки раскраснелись. Он тоже встал навстречу Линде, сжал кулаки.

Линда отшатнулась и вдруг сев на скамейку отвернулась и заплакала. Малыш растерялся.

– Линда. Линда, не плачь, пожалуйста. Перестань.

– Я такая глупая, – сквозь слёзы проговорила Линда, – я ничего не знаю и не понимаю.

Она вытерла щёки ладонями.

– Постой. У меня же есть… – Линда вскочила и бросилась к выходу.

– Линда, стой! – что-то в его голосе заставило девочку остановиться. – Если ты хочешь предложить мне деньги, то я не возьму!

– Но почему?

– Как ты не понимаешь. Мне стыдно воровать. Да, стыдно. Но взять деньги у тебя я не могу. Если возьму сегодня, значит возьму и завтра. Ты не можешь кормить меня, пока я не вырасту, а я не могу жить за твой счёт. Я мужчина.

– Ох уж эти ваши мужские штучки, – очень серьёзно сказала Линда, на её ресницах блестели слезы – ты упрямый, как мой папа.

– Мне действительно лучше уйти.

– Хорошо, Малыш. Но сначала дай мне одно обещание.

– Какое?

– Пообещай, что придёшь в гости ещё раз. Когда сможешь.

Линда смотрела Малышу прямо в глаза. Он глаза отвёл и буркнул – хорошо. – Потом поднял глаза и, глядя на Линду твёрдо, сказал: – обещаю.

Малыш, начав свою историю борясь с самим собой, к середине разошёлся и рассказывал, ничего не скрывая и не смягчая слов, но тут задумался и опять надолго замолчал.

Максим, слушавший до этого не перебивая, решился на реплику:

– Это хорошая история. Почему ты так ругаешь себя за неё?

– А она ещё не закончена. Ты не видишь, но ещё в самом начале я сделал свой выбор. Неправильный выбор, но изменить его уже нельзя.

Малыш опустил голову и продолжил свой рассказ.

Покинув дом судьи, Малыш, не спеша, прячась от внимания вечерних патрулей, пробрался в старый район. Настроение его было странным. Встреча с Линдой радовала его (пусть даже её отец судья), но задание он не выполнил и, более того, не собирался, просто не мог выполнить. Да лучше он умрёт с голоду, чем будет теперь заниматься подобными делами.

Малыш добрался до дому. Конрад чинил свой костыль: намазал клеем резиновую набойку, аккуратно приложил на место и крепко прижал.

– На кухне есть варёная картошка, пойди поешь.

– Спасибо, Конрад, лучше съешь её сам, я знаю, ты не ел сегодня ничего. А я уже сыт. Малыш сел возле Конрада, прижался к его плечу.

– Знает он! Я уже поужинал, и это твоя половина.

– Нет, правда, Конрад, я ел и не хочу больше, а если оставишь – испортится.

– Где это ты ел? – подозрительно спросил Конрад. – Опять стащил чего-нибудь? Голос Конрада стал тихим и ласковым:

– Послушай, Малыш, даже если тебя не поймали, кража губит тебя. Мы можем с тобой жить без всего этого. Ну, пожалуйста, я прошу тебя.

– Я сегодня опять встречался с судьёй.

Лицо Конрада побелело, он выронил костыль, Малыш быстро его подобрал.

– Да всё в порядке, честно, не переживай.

В этот момент дверь открылась от удара ногой, и в дом вломился один из подручных Белоглазого по кличке Гвоздь. Прозвали его так за то, что таскал он всегда с собой большущий острозаточенный гвоздь, который использовал при грабеже и разбое вместо ножа.

– Эй, ты, – Гвоздь посмотрел на мальчика, – выйди, базар есть.

Конрад встал, но незваный гость развернулся и покинул дом.

– Что у тебя с ним за дела? – Конрад в сердцах стукнул костылём об пол, ещё не присохшая набойка отлетела в сторону.

– Конрад, пожалуйста, не сердись. Я больше не буду иметь с ним никаких дел. Я ему так сейчас и скажу. Поверь мне.

И Малыш вышел из дому, оставив Конрада печально качать головой. На улице совсем стемнело, и мальчик не сразу разглядел стоявших за углом бандитов во главе с Гвоздём. Он нехотя приблизился ко взрослым.

– Ну, ты нашёл чего-нибудь?

– Нет.

– Ой, мне кажется, ты не стараешься, – Гвоздь говорил, противно растягивая слова, и Малыша передёрнуло от отвращения. Гвоздь усмехнулся, приняв это за проявление страха. – Ты что же, хочешь меня подвести?

– Нет, я ничего не нашёл.

– Завтра пойдёшь опять.

– Нет, завтра я не могу.

– Я разве тебя спрашивал? Я его спрашивал? – он повернулся к дружкам, те заржали. Глаза бандита сузились. – Я сказал, завтра пойдёшь опять. – Он снова сменил тон. – Мы с тобой договаривались. Мы тебе денег обещали, а ты брыкаешься, не уважаешь нас, ай как нехорошо.

– Я больше не пойду, и денег мне ваших не надо! – Малыш почти кричал, стараясь скрыть страх и отвращение.

– Кажется, ты забыл, с кем ты говоришь, – тон гвоздя стал ещё более приторным. – Перед тобой, щенком, здесь солидные люди. Завтра пойдёшь опять, а не выполнишь – пожалеешь. Пошёл вон. И он с силой толкнул Малыша, тот отлетел, но на ногах удержался, развернулся и, не споря, бросился в дом.

– Что там случилось? – Конрад стоял возле самой двери.

– Я сказал ему, что больше не буду иметь с ним никаких дел, – уныло сказал Малыш, – я ведь тебе обещал. Но, кажется, нас ждут из-за этого неприятности.

– Что с тобой случилось сегодня?

– Я познакомился с девочкой.

– Ты говорил о судье, – напомнил Конрад.

– Так я о том и говорю, – и Малыш рассказал всё без утайки, начав с того, зачем он отправился в южный район.

По ходу рассказа Конрад всё больше мрачнел.

– Почему ты такой недовольный, Конрад? – обиженно спросил Малыш. – Мог бы и порадоваться за меня, я нашёл нового друга, и собираюсь завязать со всякой уголовщиной. Разве ты не этого хотел?

– Именно этого, и очень рад за тебя, но ещё больше за тебя боюсь.

– Боишься?

– Разве ты не знаешь, как относятся к городскому судье в нашем районе?

– Знаю, конечно, но ведь он судья. Он сажает и даже кого-то приговорил к повешенью. Я помню. Разве его за это должны любить? И при чём тут это? Сам судья меня интересует очень мало.

– Конечно, Червонцу, который семнадцать человек убил, нужно было вместо виселицы за его преступления миллион дать и дом у моря подарить. И ты, конечно, уверен, что это именно судья виноват, что Червонца повесили, а вовсе не он сам.

– Ты прав, Конрад, как всегда прав, – уныло сказал мальчик, – но так думаешь только ты. Судью все ненавидят. Да я и сам боялся его и… И сегодня он не стал мне милее, но я не желаю ему никакого зла. Вообще-то он отнёсся ко мне довольно мягко и Линде ничего не сказал. Возможно, он сам не так уж плох, и у него замечательная дочь. Но при чём тут я? Ты сказал, что боишься за меня.

– Ты не знаешь? Белоглазый давно ищет возможности отомстить судье. Если хоть кто-то узнает о том, что ты мне рассказал…

Дверь снова распахнулась от удара ноги, и ухмыляющийся Гвоздь вместе с двумя подручными ворвался в дом. Двое тут же оказались рядом и схватили Конрада и Малыша сзади за локти.

– Узнает. Конечно, узнает. – Ухмылка на лице бандита заставила Малыша задрожать. – Ты чего, сявка, мне фуфло гонишь? «Ничего не нашёл… Никуда не пойду…». Ты кому пургу гнать вздумал?!

Гвоздь приблизился вплотную к Малышу.

– Где дом судьи? Скажешь быстро, я ещё и заплачу, я сегодня добрый. – Бандит, державший Конрада, засмеялся.

– Какой судья? Откуда мне-то знать? – Малыш постарался выглядеть удивлённым.

– Ай-ай-ай. Как нехорошо обманывать старших. – Гвоздь коротко без замаха ударил Малыша в живот.

Второй бандит удержал бросившегося на помощь Конрада и снова рассмеялся. Малыш согнулся и закашлялся, но его тут же дёрнули вверх и опять заставили стоять прямо. Малыш молчал.

– Нехорошо заставлять дядю Гвоздя ждать.

Малыш успел увидеть приближение татуированного огромного кулака, и в глазах вспыхнул фонтан искр, голова дёрнулась и свесилась на грудь. Малыш шмыгнул носом и увидел, как красные капли расплываются на майке.

– Да пошёл ты, ублюдок! – Малыш сплюнул.

В это раз Малыш даже не увидел удара и потерял сознание. Когда он очнулся, увидел Кровь уже на лице Конрада, рванулся, но держали его крепко.

– Гвоздь, мальчишка очнулся.

– Отлично. Ну-ка взгляни на своего дорогого Конрада. Ты же не хочешь, чтобы ему было больно?

– Молчи, Малыш! – это Конрад.

Гвоздь ударил учителя по лицу.

– Расскажет. Он мне всё расскажет. Только можно быстро и просто, а можно долго и мучительно. – И он снова ударил.

Малыш почувствовал, как из глаз по щекам побежали тёплые капли.

– Отпусти его, он тут не при чём! Он ничего не знает.

– Молчи, Малыш! Со мной всё в порядке.

– Зато ты знаешь. Поделись, и я его тут же отпущу и тебя отпущу. Всё зависит от тебя.

– Я не знаю ничего.

– Опять врёшь. – Удар. – Я же всё слышал. Мне нужен только адрес. – Снова удар.

– Молчи, Малыш!

– Так, я уже запарился, – Гвоздь все время сбивался с обычной речи на жаргон, – пора с этим кончать. А может его кончить?

Он вытащил свой знаменитый гвоздь и приставил к горлу Конрада.

– Он мне не нужен, он ничего не знает, ты сам сказал. Тебе решать жить этому калеке или…

– Оставь его!

– Или не жить. Решай скорее, я уже устал.

– Стой! – выкрикнул Малыш, – Я расскажу.

– Говори!

– Не надо, Малыш, – Конрад хрипел, пытаясь отодвинуться от острия гвоздя, по шее стекала струйка крови.

Малыш, опустив глаза, бесцветным голосом назвал адрес. Конрада тут же отпустили, он с трудом опустился, почти упал на стул. Малыша всё ещё держали сзади за локти.

– Замочить бы вас обоих, – спокойно сказал Гвоздь, – но думаю, мне будет приятно рассказать вам, что же случилось с судьёй и всей его семьёй (Малыш с ужасом подумал о том, что грозит Линде).

Он направился к двери, но проходя мимо Малыша, обернулся, и мальчик вновь успел увидеть мелькнувший кулак, перед тем как потерять сознание.

Очнулся он, лёжа на кровати, попытался вскочить. Его удержал Конрад, который укладывал ему на лоб влажную тряпку.

– Лежи.

– Но, Конрад.

– Лежи! – учитель был непреклонен. – Голова не кружится?

– Кружится. Мне надо идти.

– Сейчас тебе надо вот это.

Конрад поставил рядом с кроватью старое мятое ведро.

– Зачем, – Малыш закашлялся, и его стошнило в умело подставленную ёмкость.

– Вот за этим, – Конрад говорил с трудом. На лице синяки, губы опухли, правый глаз почти заплыл. – У тебя сотрясенье мозга.

– Конрад, миленький, мне нужно бежать, предупредить судью. – Малыш опять заплакал.

– Сейчас два часа ночи. Ты был в обмороке несколько часов и сейчас не сможешь никуда добраться. Успокойся, Малыш, – Конрад погладил мальчика по голове, – они не сунутся туда без подготовки, у нас ещё есть время.

– Прости, Конрад, – малыш всхлипывал, – это я во всем виноват.

– Не плачь, Малыш, нет смысла сокрушаться об этом. Теперь нужно думать, как можно всё исправить, а для этого тебе понадобятся силы. Ты должен заснуть, я разбужу тебя рано утром.

– А как же ты?

– Со мной всё нормально, только синяки, они скоро пройдут.

Малыш не мог заснуть довольно долго, Конрад не отходил от него ни на шаг.

Старый учитель разбудил мальчика на рассвете. Малыш встал, его качало, он, держась за стену, двинулся к выходу. На этот раз путь в южный район к дому судьи занял больше трёх часов. Малыш прятался ото всех, оглядывался, не следят ли за ним. Не идут ли бандиты. Два раза его стошнило, один раз он сидел минут десять у стены, успокаивая головокружение, ждал пока исчезнут черные звёздочки, мельтешившие в глазах. Добравшись до заветной улицы, он увидел впереди прогуливающегося полисмена. «Хорошо, значит пока всё спокойно, – вздохнул он с облегчением, – и плохо – он меня не пропустит». Но прятаться он не стал. Малыш чувствовал, что силы его заканчиваются, и он может просто упасть и не будет сил подняться. Он пошёл прямо к дому.

– А ну стой, оборванец. Куда это ты собрался?

– Мне нужно к судье.

– А мне нужен миллион. Пошёл прочь.

– Мне надо.

– Ах ты, маленький мерзавец!

Полицейский попытался схватить Малыша за плечо. Малыш пнул его по голени, извернулся и бросился бежать из последних сил. За ним хромал полисмен.

Малышу повезло. Линда качалась на качели в саду. Платье на ней было совсем другое, но голубой прозрачный платок всё также был повязан на шее.

– Линда, Линда.

– Малыш? Эй, сержант, отпустите его, мальчик пришёл ко мне.

– Но, юная леди, это же оборванец, бандит.

– Это мой друг! Вам, сержант, не следует судить только по внешнему виду!

– Я должен буду доложить Вашему отцу.

– Конечно, сержант, делайте, как велит вам долг.

– Если что, я буду рядом, – буркнул сержант, отпуская Малыша и окинув его тяжёлым взглядом.

А Малыш стоял на ногах только потому, что держался за решётку калитки. Линда быстро открыла калитку и подхватила его под руку.

– Что с тобой случилось? – она с ужасом рассматривала Малыша: синяки, закапанную кровью майку.

– Линда, мне очень нужно поговорить с твоим отцом. Срочно!

Она не стала задавать вопросов, и Малыш был ей благодарен, он вдруг понял, что придётся сказать ей, что он её предал. Он дёрнулся как от боли. Линда взяла со столика маленький бронзовый колокольчик, и вскоре в сад вышел пожилой слуга.

– Помогите мне скорее. Этого джентльмена нужно проводить к отцу в кабинет.

Слуга молча кивнул и подхватил Малыша под другую руку. Малыш старался идти быстро, но сразу за порогом дома его ноги подогнулись, и он чуть не упал. Линда охнула, а слуга подхватил мальчика на руки и понёс на второй этаж. Линда постучала в тёмную массивную прочную дверь и сразу открыла её.

– Пожалуйста, опустите меня, – попросил Малыш и встал на ноги.

Судья сидел за большим столом, заваленном книгами и бумагами и, хмурясь, смотрел на вошедших посетителей.

– Ваша честь, мне нужно с вами поговорить по очень срочному делу.

Малыш выпрямился и смотрел судье прямо в глаза.

Судья кивнул слуге, тот поклонился, вышел и закрыл за собой дверь. Судья указал Малышу на стул, но тот помотал головой и остался стоять. Судья пожал плечами.

– Я должен признаться в… – начал Малыш, – я бы хотел поговорить наедине. – Он оглянулся и мельком взглянул на Линду, показалось, что её ресницы дрогнули.

– Линда, ты не оставишь нас?

– Если ему что-то угрожает, я хочу знать, – Линда уселась в мягкое кресло в углу кабинета. Судья посмотрел на неё строго, перевёл взгляд на Малыша и развёл руками.

– Ну, пусть. – Малыш обречённо опустил голову. – Я должен признаться. Я подвёл Вас. Я предал Линду. – Малыш сглотнул. – Вы, конечно, знаете бандита по кличке Белоглазый, это глава самой сильной и влиятельной банды в старом районе. Вы должны его помнить, Вы дали ему пятнадцать лет.