История третья. Добыча герцога

– Гоп-стоп-стоять!

Остановилась. Хлопаю глазами, не понимаю: это они так шутят? Улыбки на уголовных мор… ну ладно… лицах напомнили Гоп-со-смыком. Только тот был не дурак, а вовсе даже умный.

– Вернись в дом, сеньора.

– Ага. Поняла. Уже возвращаюсь!

Остановилась я не так, чтобы далеко от парней. А я маленькая и худенькая. Ну… сравнительно с ними. Я не хрупкая, что бы ни говорили по этому поводу. Но в расчёт меня, как правило, в драке не принимают. Те, кто не знаком с дорогими мамочками. И ошибаются… Повернулась в сторону дома и… прыгнула спиной вперёд, сделав обратное сальто. Не разогнув колен, поворачиваюсь, хлестнув по глазам одного, и, сложенной копьём рукой, под вздох второго. Третьего пнула по ноге. Сильно. И, пролетая мимо, легонько стукнула по почкам. Какое-то время парень будет озабочен только попытками вдохнуть воздух в опустевшие лёгкие. Бегу на поляну, выравнивая дыхание, формируя призыв… Меня накрыло сетью из тончайших нитей. Не дёрнешься. Разрежет на ломтики. Лежу спокойно. Внутренне глотаю слёзы обиды… Внешне – безмятежна. Ну не получилось… Что ж теперь…

Хромающая троица подошла, и не выпутывая меня из сети, загрузили в маленький флаер. Тот, кому досталось и по ноге и по почкам, замахнулся на меня угрожающе:

– Бегает ещё! Так бы и врезал!

Поёжилась, но глаз не отвожу. Хмыкнув, отошёл. Минута, и мы у крыльца дома. Меня, наконец-то выпутали из сети. Командор вышел встречать, держа в руке тонкий кнут. С металлическим наконечником на хвосте. Чёрная полоса свивается кольцами, как живая… копьевидный кусок металла поблёскивает. Скользнула взглядом по змеящемуся ремню, смотрю в отрешённое лицо. Интересно, кто-нибудь дома?

– Иди в дом, Миранда. Через пятнадцать минут обед. Переоденься.

Прошла в дом, не оглядываясь. Быстро приняла душ, приказала Лусии меня причесать. Надела приготовленное платье, обувь и, дождавшись командора, отправилась обедать.

Глава шестая:

В которой Воробышек продолжает знакомиться с миром Алонсо, о второй попытке побега, скоропалительном браке и знакомстве с родственниками нового мужа.

Сидим на разных концах стола, длина которого исключает возможность разговора. Обедаем. От вина отказалась, командор тоже не стал пить. Правильно, ему меня стеречь надо. А что он делал с кнутом? Командор положил салфетку на стол, подошёл ко мне, придержав стул, чтобы я могла выйти из за стола.

– Пойдём, Миранда, я покажу тебе поместье.

– У тебя здесь собаки, или?

– Не совсем… Это местные звери. Я покажу тебе.

И мы отправились гулять. Не касаясь друг друга. Просто идём рядом. Обошли вокруг громадного особняка, причём экскурсию по подвалам командор пообещал мне позже. По традиции, подземные сооружения показывают только членам семьи. Я устала протестовать. Командор просто не слышит мои возражения. Он всё уже решил, и точка.

Цветники, фонтаны, беседки, аллеи цветущих деревьев… Райский сад, короче. Хозяйственных построек не видно. Теплиц, огородов, фруктовых и ягодных посадок – также. На задах усадьбы имеется конюшня. Но верховую прогулку перенесли на завтра. Ага, с семьёй. Спросила из интереса, сколько лет бабушке командора. Доне Алмире недавно исполнилось триста девяносто лет. Значит, она попала сюда в позапрошлую войну. Не позже. После трёхсот лет у чистокровных дети не рождаются. До трёхсот пятидесяти сохраняется возраст расцвета, потом начинается увядание. Бабуле командора осталось меньше десяти лет жизни.

Задумалась… Она могла знать моего отца. Благородному Кассию Агриппе сейчас… не знаю сколько. Но меньше трёхсот, точно, потому что он ещё посещает резервацию. И сто пятьдесят лет он командует Академией. В позапрошлой войне он не участвовал. То есть, он моложе, чем бабушка командора, но вполне мог с нею встречаться. Вителлий Север вот не мог. А его отец, – мог. И дед, – мог. Ой… всё… запуталась. Надо поговорить с доной Алмирой. Интересно, какой она линии. Красивое имя ей дали (АЛМИРА – принцесса).

Командор вызвал уже знакомую платформу, усадил меня, подняв на руки, запрыгнул сам, и мы направились вглубь территории поместья. Проплыли над фермами, где работающие люди кланялись, завидя платформу. Ну хоть ниц не падают, уже хорошо. И матери берут детей на руки, чтобы они могли приветствовать господина. Значит, командор, не притесняет своих подданных. Иначе, женщины и дети не показывались бы, а крестьяне – падали ниц. Значит и уголовников своих он держит в руках. Поля, сады, плантации какой-то растительности, пасущиеся стада… Как сказал, сватаясь к Линде, декурион Азиний – миры на самообеспечении.

Проплываем над очередным УРом. Так быстро кончилось поместье? Нет… Мне хотят показать местных зверушек…

То, что я не знаю своей матери, не мешает мне прошептать "мама". Голос пропал от страха. Эти злобно воющие существа с акульей пастью, бронированной чешуёй, кровожадными ярко-алыми глазками, прижатыми ушами… Помесь гиены и крокодила. Или дракона? Никогда не видела драконов… Передвигаются они быстро… Командор сказал, что на уровне гепарда. А гепард может бежать со скоростью сто двадцать километров в час. Зубы в три ряда, как у акулы. Ага, и такие же трёхгранные. Язык – ярко-красный, голодный. Вот не знаю, как сказать. Как только увидела высунувшийся язык, пробующий воздух с нашим запахом, так сразу поняла, что зверушки голодные. И злобные. Шесть когтистых лап. Передняя пара ближе к рукам. Пальцы… По хребту от головы проходит гребень игл. Когда иглы плотно прилегают, животное выглядит горбатым. А когда они топорщатся… Ой!.. В воздухе разносится резкий запах… Похоже, зверики ещё и ядовитые. Размером с мастифа. Здоровенные твари, в общем. Платформа взмыла вверх. Они ещё и прыгать умеют с места на два метра.

Весело сощурившиеся синие глаза, и белозубая улыбка совсем рядом… Это я бессознательно прижалась к мужчине. Возмущённо отстраняюсь. Командор молча улыбнулся, направив платформу дальше, за зверинец. Потом серьёзно сказал:

– Миранда, я не настаиваю, я прошу: не покидай асиенду ночью. Звери иногда преодолевают ограду парка. А ты не знаешь их повадок.

– Да я, примерно, представила: сожрут всё, что шевелится.

Неее, ночью я не собираюсь выходить. Не знаю, как ройхи, а по ночному парку я гулять не буду. Только на танке.

Проплыли над побережьем. Рыбаки кланяются и весело машут руками… Платформа остановилась возле крохотной таверны. Командор спрыгнул сам, и вынес меня. Сели на открытой террасе. Сосны, море, камни, старое дерево площадки, само почти как камень… Стол и скамьи тоже из морёных стволов. Перекусили вкуснейшей жареной рыбой. Командор выпил стакан красного, я сделала пару глотков из вежливости. Потом пила чай. Корица здесь душистая…

Взобрались на скалу. Точнее, командор взобрался, держа меня на руках. Протестовала, больше боясь, что он может оступиться и уронить меня в море на камни. Он ответил, что ходит этой дорогой с детства и оступиться не может. Потом предложил перекинуть меня через плечо. Разозлилась… Была прижата к груди и получила предупреждение, что если продолжу полыхать глазами, то брачная ночь будет сегодня же. Затихла. Закат над морем стóит того, чтобы взбираться на скалы. Когда солнце нырнуло в просиявшую густо-сиреневым цветом воду, командор вызвал платформу и мы отправились домой.

А ночью я выбралась на крышу и попыталась вызвать ройха. Я звала и звала… заливалась слезами, кричала мысленно… Никакого ответа… Наверное, граница действительно закрыта. Командор внёс меня обессилевшую от слёз в мою гостиную. Закутал в плед, напоил горячим чаем. Приказал горничным приготовить ванну. Налил туда несколько капель какого-то настоя, флакон с которым убрал в карман. А мне уже было всё равно. Я так надеялась на появление ройха, что разочарование лишило меня всех сил. Лусия и Инес помогли мне забраться в ванну, подложили под голову подушечку, и я уснула, вдыхая аромат незнакомых трав.

Проснулась, когда вода остыла. Выбралась из ванны, надела махровый халат с капюшоном и махровые шлёпки. Села в гардеробной перед зеркалом. И сидела, как зомби, бездумно глядя в опустошённые глаза своего отражения. Горничные, заглянув в комнату, тихо подошли, стали меня причёсывать, переодели в ночную рубашку и уложили спать. Я лежала в забытьи, а по моим щекам катились и катились слёзы…

На рассвете я очнулась. Выбросила всё из головы. Проделала обязательный комплекс йоги. Ничего не потеряно. Врата войны откроются через пятьдесят пять лет. Мои дети будут ещё живы. Консул, надеюсь, тоже. Отец доживёт. Вот Юлию я, скорее всего, не увижу. Она собиралась сделать себе прививку, не в силах расстаться с отцом. Значит её прекрасный год наступит раньше. А может быть, она передумает. Надо воспитывать внука. Так я и не увижу нашего с Вителлием Севером взрослеющего сына. Отец подберёт моему мужу чистокровную пару. Чтобы не манкировал своим дóлгом чистокровного носителя генетической линии… Зигги, скорее всего, уже не будет, да и неважно. Барон Алек… Надо было, наверное, восстановить метку. Что теперь об этом размышлять…

Вспомнила о том, что вторыми родами появится на свет страж глубин. Мелькнула слабая надежда, что барон найдёт меня через ребёнка… Задушила её в зародыше. Учитывая то, что ребёнок уже во мне ждёт своего часа, барон не смог меня найти на Новом Вавилоне. А здесь… Неважно! Надо выжить и сохранить разум… Я хочу увидеть своих детей. Как верно говорят: "не желай другому того, чего не желаешь себе". Пожелала я использовать командора как производителя, – получите, распишитесь.

Надо приводить себя в порядок. Готовиться к встрече с родственниками. А завтра – свадьба. Захотелось завыть в голос… Но… Но! Надо быть сильной. Я – чистокровная с Нового Вавилона. Хуже того, я – мать Императора. Нельзя терять лицо. Мне – нельзя.

Сделала себе патрицианскую одежду. Белоснежную тунику, ярко-голубую столу и паллу цвета ивовых листьев. Сандалии и пояса – тёмно синие. Подумала, что бабуле командора может не понравится патрицианская одежда, но я – имею право! Ох, чувствую, отольются мне Лолины слёзы. Будет меня жрать семейство командора. Женская его часть… Ладно… переживём! На сегодня самым страшным моим воспоминанием является вид лежащего с ножом в груди Вителлия Флавиана. А что там будут кудахтать женщины, – мне всё равно.

Умылась, приняла душ, заплела французскую косу, надела комбез и, шнуруя берцы, спросила у вбежавших Лусии с Инес, где полоса препятствий. Посмотрела на растерянные личики, вздохнула и спросила, где командор. Опять растерянный вид… Они издеваются? Потом подумала, что горничные могут и не разбираться в чинах. Вспомнила ещё, что командора приветствовали как адмирала. К счастью, командор явился сам. Вышла к нему в гостиную. Подумала, что его хорошо воспитывали. Он ни разу не зашёл ни в мою спальню, ни в ванную, если я там находилась.

– Миранда, ты спустишься к завтраку?

– Я хотела пробежаться по полосе препятствий. У тебя есть такая на а-си-ен-де?

– Разумеется. Пойдём, покажу.

Очень довольный командор повёл меня в один из дворов на задах особняка. Полоса препятствий примерно как в Академии. Или в резервации. Не торопясь, прошла её всю. Торопиться не стала, потому что возможны сюрпризы, незаметные при беглом осмотре. Судя по хитрым глазам командора, такие сюрпризы есть. Но для первого раза мне оказано снисхождение.

Ознакомилась со стрельбищем, покидала ножи в мишень. Спросила насчёт боевого лука, командор пообещал, что позже мы проедем к мастеру и я смогу заказать себе лук по руке. Сегодня он мною доволен. Странно, он что, ожидал от меня попыток покончить жизнь самоубийством? Дикость какая!

Отправилась переодеваться. Завтракаем мы ещё вдвоём. А вот к обеду соберётся почти всё семейство. Приняла душ, села в махровом халате перед зеркалом. Лусия причесала меня щёткой и заколола волосы в объёмный пучок, забрав его под сетку с бриллиантовыми розетками, Инес, одновременно с этим, полирует мои ногти. Спросила, к чему такая срочность? Ответили, что это приказ сеньора. Странно это всё…

Нацепила патрицианские тряпки, вышла в гостиную. Командор расхаживает по ней как разъярённый тигр. Не говоря ни слова, взял меня на руки и шагнул из окна на платформу. Она может лететь и быстро. Тем более, что далеко лететь не пришлось. Загрузились во флаер, и рванули… на другую сторону планеты.

– Мы торопимся?

– Догоняю вчерашний день, Миранда.

Высадились на площади перед собором. Возле распахнутых дверей дежурят его ребята. Мор… лица, во всяком случае, знакомые. Командор вынес меня из флаера, и позволил встать на ноги только при входе. Провёл до алтаря, и поставил рядом с собой перед жрецом. Сообщил жрецу свою волю, и короткий обряд сделал меня женой командора Алонсо. Из храма в таком же спешном порядке мы рванули в мэрию. И за три минуты до наступления в этом городе сегодняшнего дня, вытащенный уголовниками командора из постели, мэр зарегистрировал брак чистокровной Миранды из рода Агриппы и герцога Алонсо Мигеля Ксавьера Морадо де ла Модена-Новарро. Услышав полное имя мужа, я сказала только "ой". Все рассмеялись. А мне совершенно не до смеха! Что это за брачный спринт?!!

Флаер на высокой скорости доставил нас в особняк, являющийся местной резиденцией герцогов де ла Модена-Новарро. Командор выскочил ещё до приземления, выгрузил меня, и не отпуская, пронёс внутрь через предупредительно открытые двумя его парнями двери. Потрясающая организация. С момента выхода через окно, командор остановился только дважды: перед жрецом, и перед мэром.

– Для чего мы здесь?

Я знаю для чего, просто мне интересно какими словами он будет мне объяснять необходимость немедленно улечься в койку. Вместо объяснения получаю белозубую улыбку вкупе с насмешливым прищуром синих глаз. Опять меня на руках несут по всему дому. На этот раз прямо в кровать. Разозлилась страшно. Придала руке форму когтистой лапы местных звериков и… была перехвачена, остановлена, каждый пальчик распрямлён и поцелован, причём блокирована возможность действовать второй рукой. Паллу потеряли ещё возле кровати. В процессе увлекательной борьбы, лишилась столы. Герцог расхохотался:

– Миранда, не торопись. Мы всё успеем.

– Я тебя убью! Ты слышишь, Алонсо Мигель Ксавьер Морадо де ла Модена-Новарро?

– Какая память! Я в восхищении, жена моя!

Потом, посерьёзнев, сказал:

– Миранда, домой ты должна вернуться моей женой. Это важно. Я клянусь, что все положенные серенады, букеты, прогулки под лунами, ты получишь.

– Серенады?

Задумалась… Мне никогда никто не пел серенады. Вителлий Север играл… Но играл для себя, вкладывая в музыку то, что не мог облечь в слова. И меня при этом выставлял из кают-компании…

Потеряв бдительность, лишилась и туники. В общем, домой мы с командором вернулись семейной парой. Повторилась ситуация с Вителлием Севером. Он не обратил внимания на моё сопротивление, использовав реакции моего тела против меня. Красавцу Алонсо я не сопротивляюсь. Горю от страсти и бьюсь в пароксизме наслаждения, наполняя супружескую спальню криками радости. А когда эйфория схлынула, я впала в истерику. Муж не пытался меня успокаивать, содрогающуюся от беззвучных рыданий, завернул в паллу и перенёс порталом на асиенду. Опять в спальню. Крепко поцеловав, командор сказал:

– У тебя семь минут, удивительная. Через семь минут мы вместе спустимся в большую гостиную.

Быстро успокоилась, влезла в душ, потом умылась холодной водой, чтобы убрать следы слёз. Создавать одежду некогда. Надела красное аксамитовое платье, в котором прибыла в резиденцию командора. Пока девочки меня причёсывали, раздумывала… Почему такая спешка? Командор опасается, что меня похитят? Границу преодолеть не могли. Если бы граница была проницаемой, ройхи бы сделали это без всяких достижений цивилизации. Или могли? Не получится ли так, что я буду объяснять Вителлию Северу почему я так скоропалительно оказалась женой (!) командора, сходящей с ума от его близости?

Конечно, во время бракосочетания я подала секретный знак "говорю под принуждением". Вспомнила, как Вителлий Север учил нашего сына. Меня не учил… А теперь уже и не знаю… Наверное, правильно сделал, что не учил… Мне уже не хочется, чтобы меня спасали. А муж мой нагло врёт, что я не могу доставить ему удовольствие… Опять разозлилась, вспомнив… "Миранда, об удовольствии от близости с тобой не может быть и речи".

– Миранда, не полыхай глазами. Я тебе всё объясню позже.

– Я о своём. Я уже поняла, что ты получил какое-то известие, заставившее тебя форсировать брак.

– Форсировать… Какая терминология! Сразу видно жену военного.

Задумчиво рассматриваю полированные ногти… Потом мужа…

– Полегче, удивительная. С меня хватит и расцарапанной спины.

Пунцовую от смущения, меня препроводили в большую гостиную. Нас дожидаются несколько мужчин и женщин в богато расшитой гражданской одежде и курьер в форме. Штатские, – вероятно, родственники. Судя по эксклюзивным украшениям дам. А вот курьер?

– Герцог де ла Модена-Новарро, срочный пакет от Главы Регентского Совета.

Герцог молча протянул руку. Ой, что-то мне кажется, что с содержимым пакета мой муж уже ознакомился. Быстро пробежав глазами текст короткого послания, командор обратился к курьеру:

– Тебя ознакомили с содержанием?

– Да, альмиранте. Сопровождение для чистокровной ожидает на границе.

– Можешь возвращаться. Свою жену я не отдам. Так и передай Главе. Я позже свяжусь с ним лично.

– Но указ Повелителя…

– Обратной силы не имеет. Я женился вчера. Регистрационная запись уже в реестре Великих домов. Разрешаю идти.

– Слушаюсь, альмиранте!

Разворот кругом, и, чётко печатая шаг, курьер нас покинул.

Весёлый смех пожилой дамы, сидящей в глубоком кресле:

– Мигелито, мальчик мой, ты не ищешь спокойной жизни… Покажи мне свою девочку.

– Слушаюсь, бабушка! Это Миранда. Герцогиня де ла Модена-Новарро. Моя жена.

С любопытством рассматриваем друг друга с чистокровной… Линия альфа. В нашей группе альф не было. Я видела только взрослых.

– Лямбда… Давно вас не было… Злишься на моего внука? Зря. Мигелито хороший мальчик. Добрый. Тебе с ним будет хорошо.

– Мне было хорошо с мужем и детьми, дона Алмира.

– Расскажешь потом. Многое изменилось на Новом Вавилоне. Если у чистокровной есть семья. Я в своё время тоже возмущалась. Собиралась через двадцать семь лет пожить спокойно в резервации. Теперь живу спокойно на асиенде покойного мужа, детей от которого так и не смогла полюбить. А вот внуков, – смогла. Ты тоже сможешь полюбить если не детей, то внуков, Миранда. Можешь идти… Я устала… Ах, да… Добро пожаловать в семью.

Герцог подошёл к бабушке, поцеловал сухонькую руку… И кресло с задремавшей доной Алмирой осторожно вынесли из комнаты. Оно не катится… На воздушной подушке? Или это модифицированная платформа? Уж больно плавно перемещается.

– Как ты узнал об указе Повелителя, Алонсо?

Неизвестная дона на меня демонстративно не смотрит. Сестра? Уж очень похожи. Невероятное сходство! Близнецы? И сразу видно, что если тридцать пять лет для мужчины – возраст расцвета, то женщине уже надо за собой усиленно следить. Командор сказал, что в девяносто лет будет ещё молод и полон сил. А его предполагаемая сестра? Силы будут, а вот молодость?.. Командор, наверное, привит. Если у них есть эквивалент прививки. А вот его предполагаемая сестра, – нет. Конечно, она злится… Мило улыбаюсь ей. Мы почти ровесницы… Она поняла мою улыбку. Тонкие пальцы с безупречным маникюром сжались, даже костяшки побелели… Прав мой новый муж: змея я, а не Воробышек.

– Курьера встретили на границе. Мои ребята специалисты, ты же знаешь, Летиция. Он даже и не заметил…

Не всё говорит, муж мой. Если их Повелителю одиннадцатый год как Вителлию Флавиану, то для Повелителя меня забрать вряд ли собирались. Нерационально это. Должна быть веская причина для того, чтобы издать указ об изъятии "законной" добычи дяди Повелителя. Протягиваю руку к листку… Новые родственники улыбаются мне ласково, как дурочке. И точно, дурочка! Я же не умею читать их символы!

– Что здесь написано?

Муж смотрит ожидающе… Вспоминаю…

– Я хочу знать, Алонсо. Прочти мне. Пожалуйста.

– Позже, Миранда. Вечером.

И убрал листок. Во внутренний карман. Сволочь синеглазая! Ну прав он, прав! Не надо обсуждать наши дела при всех. Особенно при дорогой сестричке. Интересно, мои близнецы тоже будут так ревновать друг друга к своим семьям? Не узнаю раньше, чем через пятьдесят пять лет. Обидно, но ничего не поделаешь.

Задумалась, анализируя свои чувства. Я не люблю командора Алонсо. Он мне нравится своей предприимчивостью, и близость с ним – волшебна. Но мои чувства пока остаются на Новом Вавилоне. Я трезво смотрю на вещи. Скоро это наверняка изменится. Забыла же я Зигги меньше чем за год? Конечно, у нас не было детей, у Марка Флавия был прекрасный год, и Вителлий Север не позволял задумываться о прошлом. Но от командора у меня дети будут. А Вителлия Севера отец если не женит, то наверняка заставит посещать резервацию.

Мне представили мужа доны Летиции. Не запомнила полное имя. Хорхе Кристобаль и ещё как-то… Имя командора запомнилось от культурного шока. А двое сеньоров, сопровождающих дону Алмиру, оказались придворными медиками вдовствующей герцогини. А я уже решила по богатству их костюмов, что они тоже родственники. Значит, только трое: бабушка, сестра, и муж сестры. И незнакомый пока Повелитель. Или ещё есть родственники?

Мужчины беседуют, а дона Летиция подкрадывается ко мне, плавно перемещаясь по гостиной. Наблюдаю за её манёврами не без интереса. Наконец, оказавшись рядом, прошипела любезно улыбаясь:

– Ты недостойна моего брата, ведьма! Прыгала бы в своём мире из койки в койку… Вы, чистокровные, только и умеете, что ноги раздвигать! Муж, дети… Зачем ты околдовала Алонсо, ведьма?!!

Смотрю на новую родственницу в полном обалдении. У неё с мозгами всё в порядке? Или супруг присматривает за ней?

– Летиция, я всё слышу.

Искривленные злобой губы снова сложились в любезную улыбку, синие глаза прекратили метать искры, прояснились… Лицо стало аристократически холодным.

– Алонсо, у доны Миранды колдовские глаза… Я пошутила… не совсем удачно…

– Совсем неудачно, Летиция. Я надеялся, что моя жена обретёт в семье поддержку…

– Разумеется, брат… Семья это святое.

Сакраментальное "кушать подано" прервало беседу. Хорхе Кристобаль подал мне руку. Посмотрела на мужа, получила одобряющий кивок, положила пальцы на рукав предложенной руки, и мы парами прошли в обеденный зал.

Обед прошёл буднично. Благословила Юлию, научившую меня сидеть за столом. Поглядываю на сотрапезников, и держу в уме, что приборы используют в порядке возрастания. Начиная от ближних, и двигаясь к крайним…

Вернулись в гостиную. Бабуля не показывается. Наверное утомлена переездом. Триста девяносто лет, – не шутка. Дона Алмира мне понравилась… Мужчины обсуждают что-то важное, на нас с Летицией внимания не обращают. Сидим в креслах, смотрим в разные стороны. Я размышляю о жизни, отрешившись от обид и разочарований.

Теперь я жена командора. Меня не притесняют, и даже заботятся. Серенады обещал… Невольно улыбаюсь… Мужчины, – как дети. И бабуля сказала: "Мигелито хороший мальчик". Всё. С моральными терзаниями покончено. Надо постараться быть достойной женой. От того что я стану изображать пленённую принцессу ничего не изменится. Да и не получится у меня изображать то, чем я не являюсь. И всё-таки, что в письме?!

Глава седьмая:

В которой Воробышек получает неожиданное известие, а также о некоторых обычаях родины Алонсо, посещении столичного мира и о преодолении сопутствующих трудностей.

Наконец-то вечер в кругу семьи закончился. Проводили с командором родственников в их комнаты. И отправились к себе. Или ко мне? Непонятно… В малую гостиную, короче. Синеглазый покусывает губы… Вероятно, новости не из разряда "ерунда, не стóит твоего внимания". Села в кресло, выжидательно смотрю на мужа.

Живо напомнив благородного Флавия, герцог Алонсо вытащил меня из кресла, уселся в него сам, а меня устроил на своих коленях. Вытащив, в процессе перемещений, из его кармана листок с посланием, подала весело округлившему глаза мужу.

– Удивительная, кто тебя учил профессионально обчищать карманы? Мне уже интересно, какими ещё криминальными талантами ты обладаешь.

– Не называй меня так. Мне это не нравится.

– Могу называть "кариссима". Подойдёт?

Разозлившись, попыталась покинуть гостеприимные колени. Была удержана, прижата к груди и нежно поцелована в висок.

– То что я не выражала протест мужчине в три раза старше себя, отнюдь не значит, что мне нравилась эта кличка.

– Это называется: "давить авторитетом", Миранда.

– Мне абсолютно всё равно, как это называется, Алонсо. Ты, не спрашивая, дал мне имя, вот и называй меня по имени! А то я тоже какую-нибудь кличку для тебя придумаю!