Понедельник. №5

У дома Анны Франк3

Прочитан весь дневник. Я – девочка. Я – Анна.

Я не люблю зануд. Талантлива. Легка.

Воспитывают все и пилят постоянно.

Пытливый, острый ум и – детская рука…

Отрезана от войн дубовым книжным шкафом,

Отрезана от звёзд и ветра, и луны…

Еврейское лицо – наследие от папы,

От мамы – лишь глаза, страданием полны.

Ещё не влюблена, но слышу голос плоти.

Познаю ли любовь? Скорее «нет», чем «да».

Замедлен бег секунд. Полиция в пролёте

Чердачных этажей. Нашитая звезда.

Написанный дневник хранит движенье мысли

И радость, и печаль, и горе сорванца!

Галактику вместил простой по виду листик.

Я – Анна, я – судьба, похожая с лица…

Пауль Клее

«Nulla dies sine linea» («Ни дня без линии!»)

Плиний

Я знала, чувствовала – Пауль где-то рядом! —полуребёнок, полубожество…Была любовь – спонтанно, с полувзгляда,с полукасанья к сущности его!Я понимаю, что сказать хотелискупые линии на мешковине грёз,как виртуальный мускул в слабом телемечту гиганта на полотна нёс!Как превращалась точка над пространствомбеспомощности – в яркую звезду!«Ни дня без линии!» – с завидным постоянствомя повторяю аксиому ту,я утверждаюсь бравым восхожденьемс клюкой на каждодневный Эверест, —не ограничен трудностью движеньяхмельной адреналин моих небес!«Ни дня без строчки!» – Пауль где-то рядом —передаёт тепло своей руки…Из-за оков судьбы – обоим надок строке и к линии пробиться! Вопреки.

И шёпот авантюрных поколений…

Зиновию Пешкову4

Приёмный сын писателя. Еврей.В Париже, близ могилы генеральской —плита. И на могильной ипостаси —«Легионер». И даты жизни к ней.Брат Свердлова. Авантюрист. Герой.Де Голль в друзьях. И Чан Кай-Ши в подручных.Тогда они любили девок лучшихи пили, и сражались на убой.Страшила жизнь с отпиленной рукой.Но в госпитальных белых коридорахцеплялся за неё, боясь позораот демобилизаций на покой.Он – генерал двух армий, полиглот,порвавший с большевизмом и страною.Стою, склонившись над могилой тою,где только камень – зелень не растёт,где только слово, дата, имя, крест.Здесь человечий дух и явный гений.И шёпот авантюрных поколенийразносит ветер кладбища окрест.

Денис Камышев, Ашдод

Время поцелуев

– Марго! Вы вызываете у меня чувство турбулентности, – сообщил секретарше, напоминающей изгибами контрабас, Максим.

– У вас дух захватывает или тошнит? – вяло поинтересовалась Марго, барабаня кровавым маникюром по клавиатуре гудящего от перегрева компьютера.

– У меня кружится голова и замирает сердце… – томно закатил глаза Максим.

– Автор, съешьте яду…

Открылась дверь в кабинет Главного, и из нее вывалился взъерошенный Краснов. Вслед ему слышался хорошо поставленный начальственный баритон.

– Говно ваш Роман! Сопли и жёваная бумага!

– Ты написал роман? – удивился Максим.

– Стажёр мой, Роман. Написал жалостливую статью о геях. Всё бы ничего, да только сын Главного теперь посещает нетрадиционные вечеринки, и поговаривают, что их с «Ромом» связывает пылкая дружба.

– Сын Главного никогда не был геем. Пидор редкий, но не гей, – не отрываясь от экрана, резюмировала Марго.

– Полукарпов, зайди! – выстрелил по селектору Главный, и Максим вполз на вершину журналистского Олимпа.

– Где статья, посвященная Восьмому марта? – пригвоздил его к стенду с графиками кислотно-щелочного баланса Брюс Ронин. – Так и будешь всю жизнь полу-гений, полу-журналист, Полукарпов? Сейчас едешь в клуб… как его? – Ронин достал сверкающий флаер. – Клуб «Пропаганда». Там будет мужской стриптиз для тёток. Короче, осветишь событие. Давай…

Из серого здания творцов реальности Макс вырвался в улыбчивую солнечную весеннюю лепоту и провалился по щиколотку в отечественную лужу импортной кожаной туфлей. Сука-весна! Уже оголились бледные ляжки малобюджетных «ледей», и шоколадный загар богемы приятно теребит мужские рефлексы по искажающему действительность телевизору. Весна – время поцелуев, пробуждение страстей и гормональных выбросов! И климакс, злобно шипя, отступает в сумрак подсознания…

Весна! Тихо шагают «ходики», отстукивая им одним известный ритм жизни, и сама жизнь медленно утекает в наполненную великим смыслом бытия дыру слива сквозь наши растопыренные пальцы. И остается в памяти первый, пахнущий малиновой жвачкой поцелуй в пятнадцать, страстный и проникновенный «французский» поцелуй в девятнадцать, «кунигулус» в двадцать два, лицемерный поцелуйчик в щеку в сорок и бесплатный поцелуй в лоб, изрезанный марсианскими каналами морщин, когда вы уже расслабленно лежите в гробу и вам всё «по сараю».

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Какая зануда! – иврит.

2

«Пьета Ронданини» (Милан, Кастелло Сфорцеско) – последнее из скульптурных произведений Микеланджело, над которым он работал ещё за несколько дней до смерти.

3

Дом-музей Анны Франк – дом в Амстердаме на набережной Принсенграхт, в задних комнатах которого еврейская девочка Анна Франк скрывалась со своей семьёй от нацистов. Здесь же она написала свой дневник.

4

Зиновий Алексеевич Пешков (16 октября 1884, Нижний Новгород – 27 ноября 1966, Париж, имя при рождении Зиновий Михайлович Свердлов) – генерал французской армии, кавалер пятидесяти правительственных наград, старший брат Я. М. Свердлова и крестник Максима Горького. Владел семью иностранными языками, в том числе арабским, китайским и японским.