Приключения Фильта. Книга 2. Загадки Севера

– Да, неплохое местечко, – согласилась девушка. – Но есть и другие. Например, «Пьяная каракатица».

– «Пьяная каракатица»? А что это?

– Это таверна, одна из моих любимых. Если ты не против и у тебя есть время, то можем зайти.

– Ммм.. эээ… – замычал Фильт, но Твейлис тут же всё поняла.

– Я слышала, что у вас не принято, когда девушка куда-то приглашает юношу, но у нас это совершенно в порядке вещей. Так мы идем?

– Конечно! – воскликнул разведчик, еще раз подумав про Счастливую ночь.

Они покинули смотровую площадку, а Фильт начал судорожно прикидывать, сколько у него с собой монеток: на ужин в такой компании он не рассчитывал. Быстро посчитав, он пришел к выводу, что должно хватить, если только Мол-Габур не обманул его с ценами.

По пути к «Пьяной каракатице» Фильт больше спрашивал, а Твейлис охотно отвечала. Так, он узнал, что девушка занимается разведением цветов где-то загородом, а потом ими украшают дома и улицы Хэфдоуна. Его новая знакомая очень любила музыку, а также разные театральные представления и старалась не пропустить ни одного выступления приезжих артистов, в том числе из Сколладии, которые наведывались сюда довольно редко. На вопрос юноши, какие цветы у нее самые любимые, Твейлис произнесла несколько названий, которые ему ничего не говорили, он в первый раз их слышал, о чем и сообщил. Девушка рассмеялась и сказала, что обязательно покажет их ему, если они где-нибудь встретятся им по дороге.

Наслаждаясь восхитительной музыкой голоса Твейлис, Фильт заметил, что она не задает никаких вопросов про цель их визита в Хэфдоун. Это неприлично спрашивать? Или… или она знает больше, чем кажется? Нормально ли это, когда после буквально двух минут знакомства она его пригласила вечером в таверну? А что, если… Тут юноша даже чуть было не остановился. А что, если эта встреча подстроена и совершенно не случайна? Кто она вообще такая, эта Твейлис? Не работает ли она на Мудрейших, которые ее специально подослали, дабы выведать у него какие-то сведения? Вдруг они только на словах поверили Мол-Габуру, а сами всё равно считают Фильта шпионом его величества?

Юноша почувствовал, что он сам уже начинает рассматривать любые события с точки зрения неких игр, тем самым становясь верным последователем подозрительного учителя. Нет, если так дальше пойдет дело, то о Твейлис ему придется забыть: она наверняка поймет, что он не говорит с ней открыто. Глупости, она не может быть шпионкой! Не потому что красива, а потому что… ну, не может, и всё тут.

Фильт с усилием вышвырнул из головы подозрения насчет его новой знакомой, и ему тут же стало намного легче. Твейлис продолжала что-то рассказывать, и разведчик невольно залюбовался ее движениями: она не просто шла, а словно танцевала, делая то короткие, то широкие шаги, иногда поворачивалась в ту или иную сторону и постоянно жестикулировала, что юноше, как правило, не нравилось в людях, но в данном случае он был буквально очарован.

Когда Твейлис замолчала, завершив очередную историю, юноша вдруг решил поделиться с ней рассказом о путешествии на Север. Он поведал ей о зонтиках Лэрмиса и об удовчике, что привело девушку в восторг, и она даже зааплодировала. Ее интересовало всё до малейших подробностей, и она засыпала разведчика вопросами, на которые ему не всегда удавалось найти ответ. Откуда, например, он мог знать, каким образом Лэрмис устроил представление с зонтиками и куда они, собственно, потом подевались? Устройство волшебного саквояжа он тоже объяснил с трудом, повторив слова магов о посылании образов. Удивил он Твейлис и снежно-ледяной лестницей, по которой они с Мол-Габуром спускались, перед тем как подойти к воротам Хэфдоуна.

За этой непринужденной болтовней время и дорога бежали быстро, и Фильт даже не заметил, как они добрались до «Пьяной каракатицы». Как и перед харчевней «У золотого ската», вход здесь был украшен флагами. На этот раз они были белого цвета, а изображение каракатицы, имевшей умильную мордочку, было фиолетовым. В одном из щупальцев обитательница морского дна сжимала огромную пивную кружку.

Фильт обратил внимание, что на улице около таверны стоят лавочки, и почти все они были заняты. Оттуда раздавался веселый говор и постоянный смех. Присмотревшись, разведчик понял, что все сидящие там держат в руках пивные кружки и активно дымят. Были ли у них трубки или папироски вроде тех, что покуривала Клэр, он разобрать не смог: на улице уже стало довольно темно, а освещались только вход и флаги.

– У нас обычно не курят внутри, – пояснила Твейлис. – Не всем нравится запах дыма, а еще им пропитывается вся одежда. Но раньше разрешалось. А у вас?

– У нас можно, – ответил юноша. – Но мне всё равно, я не курю. Хотя к дыму отношусь нормально, Наставник-то постоянно с трубкой.

– Вот и молодец, – похвалила его девушка. – Что ж, заходим!

Они вошли в таверну, которая их встретила громкими разговорами, непривычной для уха Фильта музыкой и массой вкуснейших ароматов, среди которых юноша смог определить едва ли десятую часть.

Разведчик быстро догадался, что Твейлис является завсегдатаем «Пьяной каракатицы». Она уверенно лавировала между столиков, стоек и многочисленных компаний, постоянно отвечая кому-то на приветствия. Фильт время от времени осторожно оглядывался, но не заметил, чтобы кто-то смотрел им вслед или начинал шушукаться. Явно не было и типичных для подобных заведений в Кафтелии выкриков вроде «эй, Твейлис, нового кавалера подцепила?», хотя он и не понимал местного языка. Здесь были парочки и шумные компании, все ели, пили, смеялись и болтали, но никто никому не хамил, ни к кому не приставал и не падал – во всяком случае, пока – от выпитого под стол.

Наконец они добрались до свободного столика, на котором стояла какая-то табличка, и Фильт, следуя приглашающему жесту своей новой знакомой, уселся на стул, сиденье которого прикрывала тонкая плоская подушечка с изображением каракатицы.

– Ты знала, что столик будет свободен? – удивился он.

– Если бы я не пришла в течение ближайшего получаса, то его бы уже заняли, – улыбнулась Твейлис.

К ним тут же подлетела несколько запыхавшаяся – видимо, от обилия заказов – девушка с точной такой же странной прической, как Фильт видел в харчевне «У золотого ската». Она что-то быстро сказала на местном языке, но, заметив юношу, произнесла на сколладском:

– Ой, простите. Добрый вечер! Твейлис, вы что-то выпьете, пока смотрите столовую карту?

– Да, – ответила та тоже по-сколладски. – Принеси нам, пожалуйста, вашего темного.

Девушка кивнула и в мгновение ока исчезла, а Фильт заметил, что Твейлис чуть ли не светится – то ли от счастья, то ли от радости, то ли от чего другого.

– В карте всё переведено на ваш язык, но ты вряд ли что-то поймешь, – сказала его спутница. – Так что спрашивай, не стесняйся, я знаю все эти блюда. Или просто скажи, чего бы ты хотел.

«Как с ней легко», – подумал Фильт. – «Не то, что с Наставником. Тот сначала хорошенько поиздевается, а потом всё равно придется его спрашивать или упрашивать объяснить».

– Здесь, наверное, только рыба и всякие морские существа? – предположил юноша, раскрывая карту.

– Нет, почему. Есть мясо, птица, овощи. Но больше всего блюд из каракатицы.

– Я сегодня уже был в рыбном заведении, – улыбнулся Фильт. – Так что, пожалуй, отведаю чего-то другого.

– Тогда рекомендую вот это, – изящный пальчик Твейлис ткнул в карту, раскрытую юношей. – Не обращай внимания на пышное название: «Мечта седого воина» это салат из индейки с овощами, орешками, соусом и гренками. Очень вкусно, я пробовала.

– Полагаюсь на твой вкус, – сказал разведчик. – А название просто так выдумали?

– Не совсем. Есть одна легенда о старом воине, который в одиночку сражался с врагами вдали от родины и в редкие минуты отдыха мечтал съесть индейку, которую готовили у него дома.

Она очаровательно хихикнула:

– Уж не знаю, сколько в этой легенде выдумки, а сколько правды, но салат отменный.

В этот момент у их столика возник парень в белой рубахе с рисунком фиолетовой каракатицы и ловко расставил на столике приборы, тарелки, две глиняные кружки и пузатый бочонок с краном.

– Это и есть «ваше темное»? – поинтересовался Фильт, наполняя кружки.

– Ага. Его варят прямо при таверне, больше его нигде не попробуешь.

Она подняла кружку и торжественно произнесла:

– За нашу встречу, коя может быть предвестницей важных событий и изменить нашу судьбу! Да возблагодарим мудрость Семи!

Кружки ударились друг о друга, но Фильт пока не спешил пить.

– Это какой–то особый тост? – осторожно спросил он.

– Нет, – рассмеялась Твейлис, уже сделавшая первый глоток. – Мы так всегда говорим при знакомстве.

Фильт кивнул и отпил из кружки.

Разведчик не считал себя большим знатоком пива, хотя любил отведать вкусные сорта. Например, то же темное родельгейское, которым его неожиданно попотчевал Лэрмис во время их путешествия в Хэфдоун. Фильту показалось, что это было уже очень давно…«Ваше темное» превзошло все его ожидания, притом благодаря не каким-то особенным добавкам: оно подкупало искренностью и верностью изначальным традициям, насколько это мог оценить юноша. Там не было ничего лишнего, но о каком-либо стандартном вкусе и речи не шло. Таким, наверное, его готовили на самой заре пивоварения. Оно почему-то вызывало у Фильта представление о первом заложенном камне в крепостной стене, первом выкованном в кузнице мече, первом спиленном для основы дома бревне. В нем было нечто древнее, вечное, исходное. Оно было плотным, крепким и немного грубым, но потрясающе честным. Иных слов для описания своих ощущений разведчик не находил и поделился ими с Твейлис.

Девушка задумалась и сказала:

– Как интересно, что люди воспринимают одно и то же совершенно по-разному, когда речь идет о подобном. Когда я пью это пиво, то представляю себе чистоту горных ручьев, необъятность ячменных полей, тяжесть соплодий хмельных шишек…

– А у него есть какое-то название? – поинтересовался Фильт, делая еще один глоток.

– Здесь его называют просто темным. Как я уже говорила, его больше нигде не предлагают, поэтому особого смысла в названии нет. Иногда его именуют «каракатица».

– А тут есть и светлый сорт?

– Есть, но его варят не здесь. В самой «Пьяной каракатице» изготавливают только темное. Хотя так таверну прозвали не из-за пива, тут имеются совсем иные, крепкие напитки, но про них пока говорить не будем.

И Твейлис снова хихикнула.

– Ты мне посоветовала салат, а что с основным блюдом?

Разведчик пока решил не форсировать тему с крепкими напитками, тем более что он сам их не любил.

– Сейчас… Можно взять вот это, называется «Мощь и сила Семи».

Фильт уже хотел спросить, не мужская ли мощь и сила имеется в виду, но вовремя прикусил язык.

– Тут семь это набор разных видов мяса, – пояснила девушка, хотя разведчик ничего не спросил. – В том числе такого, что ты вряд ли где мог попробовать.

– Местный деликатес?

– Вроде того. Но ты сначала попробуй, а потом я тебе скажу.

– Идет, – рискнул юноша. – А ты что выбрала?

– Пройдусь по каракатице, – улыбнулась Твейлис.

Фильт еще раз посмотрел в карту.

– Слушай, а где тут цены? Я вашего языка не понимаю, но цифр не вижу.

– Цифры у нас такие же, ты прав. А цену мы узнаем после.

– Это как? – не понял разведчик.

– В Хэфдоуне все трактиры, таверны, харчевни и прочие заведения делятся на несколько групп, в которых стоимость блюд примерно одинаковая. Поэтому каждый ходит туда, где ему по карману и удобно по расположению, всё очень просто.

– А я вот ничего об этом не знаю, как же мне быть?

– Так ты со мной, – засмеялась Твейлис. – Ты же разведчик, Фильт, значит – наблюдательный человек. Если ты куда-то зайдешь и увидишь, что там дорогая, торжественная обстановка и люди все из себя важные, ты ведь поймешь, что это за уровень?

– Это да, но у нас всё не так, – ответил Фильт. – В разных местах цены могут очень сильно разниться на одно и то же блюдо или напитки. Поэтому мы всегда сначала смотрим на цены, если куда-то приходим в первый раз.

Твейлис пожала плечами.

– У нас все владельцы заведений покупают продукты в одном месте, то есть за одну цену. Почему за то же самое у кого-то нужно платить больше? В таком случае я просто уйду к тому, у кого дешевле, и он получит мои деньги.

– Но можно вкуснее готовить или лучше обслуживать или предлагать большие порции, – не сдавался Фильт. – Или как можно сравнивать трактир в центре города с таверной на окраине?

– Почему нет? Мало ли где я окажусь. Порции у нас везде одинаковые, готовят везде вкусно, обслуживают везде хорошо. За что переплачивать?

Юноша ответить не успел, так как появилась девушка и приняла от Твейлис заказ. Фильт решил пока больше не обсуждать ценовые вопросы с Твейлис и спросил:

– А вы дома сами готовите?

– Конечно, и очень охотно. И любим ходить друг к другу в гости, а что за встреча без вкусного стола? – Она улыбнулась. – Но иногда лень или нет на это времени, ну и другие причины бывают. Так что наши таверны пустыми не стоят.

– Но ты все-таки назвала «Пьяную каракатицу» одной из своих любимых.

– Мне здесь нравится обстановка. Не знаю, – пожала плечами Твейлис. – В других местах тоже хорошо, но мне тут как-то уютнее, что ли.

Они непринужденно болтали, не забывая про пиво, но Фильт старался особо не налегать, да и много пить он не любил. Его новая знакомая делала небольшие глотки, но через какое-то время раскраснелась, и юноша невольно залюбовался ею.

«Не слишком ли откровенно я на нее смотрю?» – вдруг спохватился он. – «Ох уж, этот Наставник, начинаю всё делать с оглядкой».

Фильт любил вкусно поесть, но поймал себя на том, что и «Мечту седого воина», и «Мощь и силу Семи» он съел как-то незаметно, уж очень он был увлечен Твейлис.

Время неумолимо бежало вперед, и чудесный ужин подходил к концу. В бочонке пива оставалось еще немало, но разведчик уже больше не хотел хмельного, да и девушка не очень спешила осушить свою кружку.

Посетители «Пьяной каракатицы» продолжали веселиться. Там и тут были слышны смех и веселая болтовня, а заказы сыпались со всех сторон. В какой-то момент опять появилась обслуживавшая их девушка и что-то негромко спросила у Твейлис, притом на местном языке. Та ответила, и Фильт распознал имя своего учителя. Это было так же, как в таверне «У золотого ската», только Мол-Габура сейчас с ними не было. Юноша долго ерзал на стуле, но вопрос все-таки задал:

– Твейлис, почему ты упомянула моего Наставника, и сколько надо заплатить за ужин?

– Фильт, не волнуйся, всё уже оплачено, – улыбнулась девушка. – Твоим учителем.

– Не понимаю, – честно признался юноша.

– Фильт, ваши расходы здесь оплачиваются почтенным Мол-Габуром, у которого есть счет в нашем банке, за исключением тех, за которые платит Хэфдоун, но про них я не в курсе.

– Ты тоже меня пойми, – юноша даже наморщил лоб. – Мы случайно встречаемся, ты знаешь мое имя, что-то знаешь о моем учителе, об этих расходах. Откуда?

– Ой, Фильт, – вздохнула Твейлис. – Понимаю, что ты разведчик, но не надо быть таким подозрительным. Я тебе уже говорила, что слухи о новых гостях тут распространяются быстро. Почтенного Мол-Габура у нас хорошо знают. Не надо, пожалуйста, выдумать того, чего нет.

Она отвернулась и стала смотреть куда-то в сторону. Фильт почувствовал неловкость, но всё равно никак не мог выкинуть из головы мысли о странности этого вечера. Он хотел что-то спросить, но девушка сказала:

– Слушай, уже поздно, мне нужно торопиться, чтобы успеть.

– Успеть куда?

– Пойдем.

Твейлис встала, не ответив на вопрос разведчика, и стала пробираться к выходу. Фильту ничего не оставалось, как последовать за ней. Но он все-таки оставил серебряную монетку на столике.

На улице было еще довольно тепло, и ночная прохлада не спешила вступать в свои права. Над Фильтом висело полное звезд небо, и совсем неподалеку перекрикивались какие-то птицы.

– Мне пора, – улыбнулась девушка. – Спасибо за приятный вечер! Прости, что я так внезапно убегаю, но мы несколько засиделись.

– Я могу тебя проводить? – спросил юноша, надеясь, что в темноте она не заметит, что он краснеет.

– Нет, спасибо, в этом нет необходимости, – вновь рассмеялась она. – У нас мальчики не провожают девочек. В Хэфдоуне спокойно и безопасно. Но мне правда надо бежать, а то я опоздаю. Пока, Фильт! Желаю хорошо провести время!

– Куда опоздаешь? – спросил разведчик, но Твейлис не ответила и, помахав рукой, быстро зашагала по одной из дорожек, разбегавшихся от таверны.

Лишь огромным усилием воли Фильт заставил себя не побежать за ней. Он стоял и смотрел на удаляющуюся фигурку Твейлис, пока она совсем не исчезла из виду. Рядом, где курили трубки, раздался взрыв хохота, и юноша, быстро сориентировавшись, отправился в сторону гостиницы.

Он прикинул, что идти ему еще довольно прилично, так что оставалось время, чтобы привести в порядок мысли, которые то разбегались в разные стороны, то собирались в большой хаотичный клубок.

Несмотря на поздний час, улицы Хэфдоуна не были пустыми, и это очень помогло Фильту. Он знал, что будь тут безлюдно, он непроизвольно стал бы ожидать или нападения, или еще какой-нибудь гадости. Поэтому юноша, который теперь упругим шагом шел по одновременно и чужому, и становящемуся очень близким городу, мог спокойно поразмыслить над последними событиями.

«Наверное, Наставник волнуется, я ведь должен был появиться к ужину», – думал Фильт. – «С другой стороны, он уверен, что в Хэфдоуне безопасно, да и, вероятно, он бы помчался меня разыскивать, если что. Ладно, извинюсь, хотя он мне не нянька, и я не его подопечный, чтобы отчитываться за каждый шаг».

В голове разведчика кружился быстрый хоровод, и Фильт перескакивал с одной темы на другую.

«Но кто же такая эта Твейлис? Она, похоже, чего-то не договаривает и знает явно больше, чем показывает. Вроде всё у нее получается ладно да гладко, но вот не верю я, что весь Хэфдоун знает, к примеру, о счете Мол-Габура в местном банке и что ему надо адресовать все мои расходы. Мысль о неслучайной встрече с Твейлис мне противна, но совсем исключать ее я тоже не могу. Эх, если бы учитель таки раскрыл тайну моей роли во всем этом! Тогда многое можно было бы объяснить. Однако я не раз уже убеждался в том, что Наставник никогда не молчит или что-то утаивает просто так. Сперва кажется, что он просто издевается, а потом понимаешь, что он вновь и вновь оказывается прав. Но как я могу быть самостоятельным и думать собственной головой, о чем он мне говорил, когда не знаю исходной ситуации? Возможно, завтрашняя встреча у Мудрейших прольет какой-то свет. А как мне теперь опять найти Твейлис? Если я ее не увижу, я всеми правдами и неправдами останусь в Хэфдоуне, и плевать мне на игры и Черных Титанов, будь они неладны! Проклятье, а я ведь до сих пор не знаю, кто меня хотел убить в Кафтелии, и я ни на шаг не приблизился к разгадке».

Рассуждая таким образом, юноша добрался до «Сказок Красного Дракона» и уже издалека заметил, что на веранде стоят несколько столиков, за одним из которых сидел Мол-Габур со своей всегдашней трубкой.

Фильт решительно подошел к старому магу и начал говорить заранее подготовленное извинение:

– Простите, Наставник, я…

– Брось, Фильт, – неожиданно беззаботным голосом ответил тот и даже отмахнулся рукой. – Дело-то молодое.

Он вдруг подмигнул разведчику и, как ни в чем не бывало, спросил:

– Надеюсь, ты хорошо провел время с Твейлис?

Фильт так и сел.

– Вы… вы что, за мной следили? Откуда вы знаете? Или вы сами ее мне подослали?

Волшебник укоризненно покачал головой.

– Фильт, Фильт… Скажи мне, почему ты порой бываешь легкомысленным в серьезных вещах и столь подозрительным в каких-то второстепенных вопросах, не утруждаясь даже немного подумать над ответами на них?

– Это не второстепенный вопрос, – упрямо наклонил голову разведчик.

– Разве Твейлис тебе не рассказала, каким образом производится большинство расчетов в Хэфдоуне?

– Рассказала, и я хотел бы извиниться. Я не знал, что…

– Оставь это. Пожалуй, мне следовало предупредить тебя, но я просто не думал, что ты так быстро окажешься в каком-нибудь заведении без моего сопровождения.

– Но…

– Не перебивай теперь, пожалуйста. Когда в Хэфдоуне оплачивается счет, то сначала называют имя того, кто будет платить, а потом – того, за кого платят. То есть, если бы Твейлис, например, платила сама за ваш ужин в «Пьяной каракатице», то она бы назвала свое имя два раза. Но она сначала указала меня, а потом себя. Что тебе непонятно?

– Но как вы узнали об этом?

– Фильт, расчеты в Хэфдоуне построены на доверии, но это не означает, что они полные глупцы. Плательщику – в данном случае мне – отправляется сообщение о том, кто и за что именно хочет оплатить с его счета. После чего тот либо подтверждает, либо отказывает. Вот и всё.

– Так вы же не можете пользоваться магией, или как это работает?

– Да, это магия, но местная, дорогой мой ученик, поэтому на нее запрет не действует. У меня есть соответствующий браслет, взгляни.

И старый маг закатал рукав, демонстрируя ученику обычный, но изящный браслет золотистого цвета.

– Поэтому я узнал, кто воспользовался моим счетом в Хэфдоуне и за что именно, а потом уже сложить два и два было проще простого.

– Да. Да, я… Простите, я…

– Ну, хватит уже извиняться-то, – весело произнес старый маг. – Кстати, и как тебе Твейлис?

– Ой, она… Я…

– Вижу, вижу, можешь не продолжать. Я не собираюсь вторгаться в твою личную жизнь. Но запомни, мой мальчик, завтра мне от тебя понадобятся сосредоточенность и серьезность. Если ты будешь постоянно думать о девушке, то ты меня просто подставишь перед Мудрейшими: они решат, что ты недостаточно ответственно относишься к делу и зря сюда приехал.

– Знать бы еще, что это за дело, – ворчливо ответил Фильт. – Пока что я от вас не получил ничего, кроме туманных намеков и общих слов.

– Завтра ты кое-что узнаешь. Ты уже должен был понять, Фильт, что я не ставлю своей целью утаивание каких-то сведений, а просто хочу, чтобы ты их получил в нужный момент и в нужном месте. Ладно, спокойной ночи. Завтрак в полвосьмого, а в девять нас ждут в Чертоге Семи. Не подведи меня, Фильт.

Маг встал и пошел к входу в гостиницу. Разведчик остался сидеть за столиком, пытаясь переварить слова Мол-Габура. У него это получалось не очень, так как перед глазами постоянно возникал образ Твейлис.

Глава XV

На следующее утро Фильт проснулся бодрым и в хорошем настроении. Вчерашние подозрения куда-то улетучились, и он был готов не ударить лицом в грязь перед Мудрейшими. Его учитель за завтраком был немногословен и задумчив, и юноша решил не дергать его с очередными вопросами.

Из гостиницы они двинулись в сторону ворот, однако потом Мол-Габур резко взял левее. Он шагал, опираясь на посох, хотя разведчик был уверен, что это лишь для вида. Эта часть города отличалась небольшим количеством магазинчиков и разного рода заведений вроде харчевен, но зато тут было много каких-то учреждений, предназначение которых Фильт понять не мог, так как все вывески были на местном языке. Старый маг молчал и только иногда поджимал губы, погруженный, видимо, в свои мысли.

Дорога вывела их на очередную площадь, и тут Фильт остановился. Мол-Габур тоже замедлил шаг.

– Фильт, ты стоишь перед Чертогом Семи, – торжественно произнес волшебник. – Но первое, что ты видишь на этой площади, это, конечно же, Фонтан Семи.

– Да, – еле слышно проговорил юноша.

Он действительно был ошеломлен открывшимся зрелищем.

Фонтан был круглым, а в его центре находился дракон о семи головах. Он был абсолютно прозрачным, а на семи шеях красовались небольшие цветные полосы: красная, желтая, зеленая, синяя, черная, серебренная и золотая. Из жутких пастей выстреливали в воздух струи воды и на высоте нескольких локтей обрушивались обратно. Даже издалека было видно, что эти скульптуры выполнены очень искусно. На фонтан можно было смотреть вечно.

– Он выполнен из горного хрусталя, – поведал Мол-Габур. – Скульптору понадобилось пять с половиной лет, чтобы завершить работу. Он сделал несколько десятков образцов, но уничтожал их, считая промежуточные результаты далекими от идеала, к которому он стремился. Поэтому свои модели он лепил из глины, так как горный хрусталь штука очень редкая и дорогая. Еще года полтора ушло на то, чтобы завершить фонтан технически, то есть трубы, подвод воды и так далее. В целом как раз семь лет. Маги Хэфдоуна могли сделать то же самое за пару минут, но они пожелали, чтобы создателем был человек. Они говорили, что в их чарах не будет души.

– Потрясающе, – сказал Фильт. – Никогда не видел ничего подобного.