Виноградные грезы. Найти и потерять

– Хочу. И я не фанатка, я поклонница. Не забывай.

Стив рассмеялся и серьезно добавил:

– Ты младше меня!

– Ненамного. Мне двадцать два, – соврала я.

Остановиться сейчас равно смерти.

Стивен колебался, тогда я расстегнула свою рубашку, скинула ее и по очереди сняла лямки лифа. Соблазнять мне понравилось. Он сомневался, но опять изучал мое тело: его пальцы рисовали узоры на внутренней стороне бедер, касаясь белья и самых чувствительных мест. Я застонала: прикосновения отдавались приятным томлением внизу живота.

Стив резко скинул меня и оказался сверху, позволив расстегнуть и спустить с него джинсы. Он что-то прорычал, и мое белье также перестало быть преградой.

Мы не пили, но страсть – крепкое вино. Иначе не объяснить, как мы отпустили контроль. Стивен позаботился о контрацепции и вошел в меня. Я рвано выдохнула, подстраиваясь под его темп. Мы забыли, что малознакомы. Забыли, что он мужчина моей мечты, а я поклонница. Мы забыли обо всем и наслаждались этой ночью.

СТИВЕН

Случилась авария на дороге, и я пригласил Аристель домой. Помню, от нее пахло малиной, карамелью, фруктовой жвачкой. И был флирт на кухне, и она поцеловала меня первой. От холода ее соски затвердели, они виднелись через рубашку. Я открыл окно, чтобы проветрить мозги, а в итоге…

Я не смог устоять. Наверное, в состоянии аффекта: боялся, что Джерад сбил ее насмерть, и радовался, когда она сидела передо мной, живая… Вранье! Ее губы коснулись моих, и я ощутил волну похоти. Захотел попробовать ее, сладкую во всех смыслах. Ласковая, доверчивая, нежная… Ты стала моей гибелью, Ари.

Если бы мы не переспали, кто знает, пересеклись бы наши пути снова, ведь я обещал отвезти Ари в больницу и навсегда проститься. Но мне не хотелось терять ее, а ей некуда было идти, вот так совпадение! И я оставил Ари рядом, во славу эгоистичным желаниям. Я был восхищен светлой душой. Она была тем, чего мне не хватало: искренность, тепло. И я был тем, чего не хватало ей: забота, взаимность. Поэтому вопреки логике я дал шанс случайной связи перерасти во что-то большее.

Ари отличалась от того, что я видел вокруг. Это привлекло меня. Увлекло меня. Вероятно, я уже тогда влюбился, но отказывался признать.

АРИ

Кто придумал часы в спальне? Изверг. Я проснулась среди ночи. Огляделась. Рядом спал Стивен: одной рукой он обнимал подушку, второй – меня. Пришлось ущипнуть свою кожу, чтобы поверить. Фантазии помогали мне, а теперь стали реальностью.

Следом за восторгом появился стыд. Что я наделала?! Как смотреть ему в глаза? Что Стив обо мне думает? Фанатка, дешевка – полный набор. Может, уйти? Но куда я пойду? И возможно ли жить, будто ничего не было?

Накинув на плечи рубашку, я взяла из сумки плеер, устроилась на кухне и включила музыку. Из наушников заиграла песня Marakesh «Осколки», я грустно улыбнулась: «Ты был мечтой в ее глазах».

Он схватил меня за плечо. Повернул. Сдернул наушники.

– Подругам хвастаешься? Переспала со Стивеном Рэтбоуном! – В его голосе, сиплом после сна, не было злости, а разочарования – до краев.

– Нет…

– Ладно, я не обижаюсь, но могла хотя бы дождаться утра.

Стивен явно думал, что мои действия продиктованы фанатским увлечением или желанием кому-то что-то доказать. Но нет! Нет! Во время близости я забыла, что он – Стивен Рэтбоун из группы Grape Dreams. Но в его глазах я «девочка с концерта».

– Сделала фото?

– Нет. Не сделала. И никому не рассказала. Мне это не надо.

Он явно не ожидал твердого тона. Промолчав, Стивен выдвинул табурет, сел напротив и тихо ответил:

– Приятно слышать.

Я выключила плеер. Щеки пылали. В попытках унять сердце я изучала плитку на полу, обои, вид за окном… только бы не смотреть на Стивена.

– То, что случилось, было… гм… неожиданно, – запинаясь, начал Рэтбоун; его левая бровь дернулась. – Я никогда не спал с фанатками. Не подумай обо мне ничего…

– Я и не думала.

– Будет разумнее, если об этом никто не узнает. – Стив искоса смотрел, дожидаясь реакции. Пальцами он барабанил по столу.

Что мне ответить? «Окей, забыли, все понимаю!» или «Я влюбилась в тебя вчера, влюбилась как в личность, в доброго незнакомца, в страстного любовника… а ты говоришь мне забыть? Нет проблем!» Так и должно быть. О чем я думала? Фронтмен рок-группы захочет отношений?

– Ари…

– Да. Конечно.

– Спасибо. – Его пальцы коснулись моего запястья – будто удар ледяного тока по телу. – Мне не нужны проблемы, – добавил Стивен.

Ах, я проблема? Замечательно! Для чего же ты «проблему» в квартиру пустил? Филантроп проклятый!

Я вскочила и, схватив плеер, выбежала в коридор.

– Ари?

Карета превратилась в тыкву, как ожидаемо. Я кинула плеер в сумку у входной двери и бросилась в ванную, где с вечера сушилась моя одежда. Закрыв дверь на замок, я переоделась. Из зеркала смотрела жалкая девчонка со спутанными волосами и заплаканными глазами. Я не смогла остановить предательские слезы: они катились по щекам, обжигая кожу.

– Ари!

Глубоко вздохнув, я вытерла лицо и покинула ванную.

Стивен ждал в коридоре, ослепительно красивый даже в простых спортивных брюках. Увидев меня, он подошел, изучая испуганным – испуганным? – взглядом.

– Я сказал что-то обидное?

В ответ я невесело усмехнулась и направилась к своей сумке. Все. Еду в аэропорт. Приключение не удалось. Начну новую жизнь в Москве.

– Сама виновата, – пробубнила я.

Стив хмыкнул. Серьезно не понимает? Или считает меня шлюхой? Мол, обычное дело, с едва знакомыми мужчинами спать. И не стоит переживать: переспала с кумиром – радуйся.

Когда Стивен подошел, его аромат заставил меня на мгновение забыть обо всем. Вцепившись в мужское запястье, я стояла и глядела в пол. Не хотелось уходить. Если честно, я не представляла, что буду делать без Стивена. Думала, от осознания – он был рядом – станет легче, я смогу вернуться домой и со всем справиться, но стало хуже, сложнее. Больнее.

– Мне нужно идти… – Я отпустила Рэтбоуна и схватила сумку.

– Что? Куда? – Он опешил.

– Смысл – ждать до утра?

– Куда ты пойдешь? – удивился. – Почему?

Мне показалось или он слегка покраснел?

– Ты сам сказал, не стоит об этом. Я не глупая. Все прекрасно понимаю. – Зашнуровав кеды, я повернулась к входной двери. – Мне бы тоже было стыдно связываться с такой, как я.

Вдруг Стивен засмеялся, чем застал меня врасплох. Я со злостью посмотрела на вокалиста Grape Dreams. Издевается, теперь и высмеивает…

– Нет, Ари, ты глупая! – заявил Рэтбоун.

Чего? Не обнаглел ли – после унижений еще и оскорблять?

– Ты одна в городе, верно?

Я неуверенно кивнула.

– И думаешь, я позволю тебе гулять в такое время? Думаешь, я не бросил тебя на дороге, чтобы утром выгнать?

Я не понимала, к чему он клонит. Взрослый мужчина, а говорит сказочные глупости.

– Зачем я рассуждал, что не могу находиться в квартире один?

– Тогда ты не знал…

– Успокойся, – оборвал меня Стив. – Ты будешь жить тут столько, сколько захочешь. То, что произошло ночью… Ну, это произошло. А молчать я прошу потому, что у меня контракт. Идем, – он зевнул, – спать хочется.

– Нет! – возмутилась я. Это дело принципа. – Ты на ходу придумал? Не останусь. Ты решил, что я… я…

– Ари. – Он скрестил руки на груди и нетерпеливо продолжил: – Хватит. Ничего такого я о тебе не думаю. Я тебе нравился…

– Нравишься, – тихо поправила.

– Вот. Нравлюсь, и ты… не смогла вовремя остановиться, назовем это так. Я все понимаю. – Он улыбнулся. – Мне понравилось.

Я покраснела.

– Идем, – повторил Стивен, дернув за ремешок сумки.

Мои пальцы застыли на ремешке. Сложно поверить в искренность его намерений. Но… разве я могу отказаться? Разве хочу? Верно, нет.

Стив нахмурился и вновь дернул ремешок. От неожиданности я разжала пальцы, и сумка упала на пол. Из нее высыпалось все: тетрадь с автографом, «Большие надежды» Чарльза Диккенса, жвачка, документы, пачка салфеток, блеск для губ.

Мы вместе наклонились и стали убирать вещи обратно.

– Спасибо, Стивен, что ты честен со мной.

– М-да… – протянул он. – Я-то честен, а вот ты, Аристель Тешер… – Он поднял мой паспорт. – Уверена, что тебе двадцать два?

Глава 4

Я постараюсь спасти тебя

и перекрыть серость лучом надежды.

© Hurts, «Silver Lining»СТИВЕН

Ари плохо спала ночью. Я не мог понять, почему: был аккуратен, а она не была девственницей. Секс же вышел горячим и безопасным. Но, поворочавшись, Ари отодвинула мою руку и ушла на кухню.

Мысли помешали мне вновь заснуть. Как много таких девочек я видел в постели Джерада? Десятки. Они ложились к нему в кровать, а потом уходили, довольные, что заполучили известного артиста. Делились подробностями с подругами, выкладывали посты в социальных сетях. Внешность обманчива, и я боялся разочароваться в Ари, не думая о том, что могу разочаровать ее. И ожиданий на мой счет у нее изначально больше.

Удивительно, как стойко она выдержала мои подозрения. Обиделась, но не растерялась. Девчонка с концерта поднялась в моих глазах. Интересно, сколько ей все же лет? И я нашел ответ. Спасибо, не пятнадцать.

– Уверена, что тебе двадцать два? Это что?

– Это… паспорт. – Она захлопала карими глазками.

– Я вижу. Это заграничный паспорт. – Меня посетила очевидная мысль: вот почему ей негде жить. – Ты не просто «из России», ты жила в России! А в Америку приехала… Когда?

Я думал найти информацию в документе, но Ари учтиво подсказала:

– Неделю назад.

Она попыталась скрыть лукавую улыбку, а я – желание отшлепать наглую русскую немку. Ей весело?!

Ари пожала плечами:

– Русский дух, немецкая дисциплина. Играю на контрастах.

– Господи…

Я зло посмотрел на нее, и Ари сменила тактику:

– Стивен, послушай!

– Что послушать?

Обманула, солгала, исправила возраст на четыре года!.. А что ей оставалось? Цифра «восемнадцать» сразу бы прочистила мне мозги. Надеюсь, это ее единственная ложь.

Ари залепетала:

– Ведь это ерунда, правда? Не могу я покупать алкоголь, это же мелочь, верно? Зато я могу работать, пока у меня есть виза, я могу водить машину, правда, не умею…

Она нервничала, и ее акцент звучал сильнее, как тогда, на автограф-сессии. Ари выговаривала каждую букву, словно стучала молотком, и неправильно ставила ударения. Ее грубая на слух речь контрастировала с мягкой внешностью и разительно отличалась от моего техасского акцента, который я сохранил только в песнях. Попав в мир шоу-бизнеса, я понял, что специфический южный говор понятен не всем. И, если бы я тоже не контролировал свою речь, мы бы говорили как два инопланетянина, совершенно не понимая друг друга.

Я покачал головой. Ладно, я не нарушил закон, Марти меня не убьет.

И часто Ари будет испытывать чужие нервы на прочность? Мои нервы, если… Что «если»? Она останется? Мы еще раз переспим?

Вздохнув, я повел Ари на кухню.

– Стивен, я не хотела врать…

– Приехала одна. Тебе восемнадцать. Исполнилось. Чуть больше недели назад. – Я сел на табурет, поставил локти на стол и не сводил глаз с паспорта, благодаря которому открыл для себя новые подробности жизни Аристель Тешер. – Было ясно, что ты младше меня. – Я пытался собраться с мыслями. – Но для этой страны ты слишком маленькая. – Я принялся тереть переносицу. Для меня слишком маленькая! – Ты тут совсем одна?

Она коротко кивнула. Дуреха.

– Родители купили билет?

– Нет. Мое решение.

– Звучит безумно.

– Есть немного…

Она прикусила свой пушистый локон в попытке спрятать улыбку. Радовалась, что буря миновала?

– Поразительное везение! – не унимался я. – Или… судьба?

Приезд Ари, знакомство на концерте, ее неудачный роман с каким-то парнем, травма Бена, встреча на дороге, эта ночь… Цепочку удивительных совпадений и называют судьбой. Знал бы я, к чему все приведет, не прислушивался бы к знакам. Судьба – коварная стерва.

– Если не родители помогли, как ты уехала?

– Взяла деньги, документы, сказала, что иду ночевать к подруге, и уехала. Мой отец немецкий бизнесмен, а у меня есть виза с прошлой поездки, но тогда мы были в Нью-Йорке, – протараторила Ари и снова начала умолять: – Я знала – ты отреагируешь именно так, поэтому соврала! Давай забудем! Я выгляжу старше, веду себя старше…

– Старше?! Приехать в незнакомый город без цели и плана – по-взрослому? Очевидно, нет. И говори медленнее. Я не всегда тебя понимаю.

Ари промолчала.

Я ругал ее, будто нашкодившего котенка, а она сидела напротив, поджав колени к подбородку, и дула губы. Мне захотелось ее обнять, защитить от сурового мира. Она же счастливица! Плохой жизни не знала! Парень всего-то изменил, а я… воспользовался. Моралист поганый. В самом деле, когда, если не в восемнадцать, делать глупости?

Выкурив сигарету, я смягчился.

– Тебя, восемнадцатилетнюю девчонку, пустили в другую страну из-за авторитета семьи, ты это понимаешь? Дочь бизнесмена обязательно вернется домой, ей незачем становиться нелегальной иммигранткой.

– Да, – отрешенно кивнула Ари.

– И через пару месяцев придется вернуться.

– Да, – повторила она, не поднимая глаз. – Только…

– Что?

– Вдруг ты захочешь, чтобы я осталась? Я не могу вернуться.

– Почему? – Вспомнилась шутка-теория, что она убила человека и скрывается. А если не шутка? Я напрягся. – Разве ты приехала не на концерт? Разве не собиралась уехать после того, как он кончится, и передумала, потому что я остался в Сан-Диего?

Ари сосредоточено ковыряла край стола. Думал, она не ответит. Но Ари прошептала:

– Идеальный фасад не всегда означает идеальный дом. Ну, ты понимаешь…

– Не очень, если честно. Моя семья дружная, – попытался объяснить я. – Мне трудно представить, что могло заставить девушку из полной богатой семьи так категорично отзываться о родителях. Ссоры у всех бывают.

– Мы можем не говорить об этом? – Ари резко подняла голову.

Я отпрянул от злости в тепло-карих глазах и поспешно кивнул. Любопытство донимало, но я разговорю Аристель позже. Никто не бросит идеальный дом, верно. В голове мелькнула мысль: «Не хочу отпускать ее». Заботиться о ком-то вроде нее было бы приятно. Таким девушкам необходима защита, пусть я пока не знаю от чего.

– Итак, видимо, спать мы сегодня не ляжем. Давай тогда нормально познакомимся. Будешь кофе?

Я засуетился на кухне, включив лампочку над вытяжкой. Электронные часы показывали полпятого утра. Без футболки мне стало холодно, да и Ари дрожала в рваной майке и джинсах. Поэтому я сходил в спальню и вернулся с двумя теплыми свитерами: темно-синий надел сам, красный отдал Ари.

– Спасибо. – Она зевнула. – Я не люблю кофе. У тебя есть какао?

– Ты пьешь какао? – Я завис.

– Ну… да. – Она утонула в свитере, натянув рукава на ладони.

– И хлопья с молоком ешь на завтрак? – Не знаю, чего в моем голосе больше – умиления или насмешки. Это мило, в ее стиле.

– Да, ем, – огрызнулась Ари. – От кофе бывают проблемы с сердцем. И от сигарет, кстати.

Я рассмеялся. Никто так часто не вызывал на моем лице улыбку!

– Прости, какао-бобы не выросли. У меня есть апельсиновый сок.

Ари что-то смущенно пробурчала, когда я налил ей напиток.

– Так, давай знакомиться. – Я взял чашку с ароматным эспрессо и сел напротив. Как же нелепо после нашей ночи звучала эта фраза, но раз я не отпускаю Ари и поверил ей, то могу открыть душу. – Хм. То, что я из Техаса и мне будет двадцать пять в январе, думаю, ты знаешь.

– Угу, фанатка. – Она закатила глаза, иронизируя. И продолжила мою биографию: – После школы ты поступил в колледж искусств. Там познакомился с Аароном Бэйли и Беном Миллером. Вы создали музыкальную группу.

– Ух, да ты сталкер! Верно, мы загорелись идеей стать рок-звездами. Бросили учебу, предпочитая путешествовать автостопом по штатам. Настоящее безумие! Но, пожалуй, лучшее время в моей жизни. Аарон был главой группы, несмотря на то что писал и исполнял песни я. Он искал, как нам подзаработать. Если для меня и Бена группа была увлечением, Аарон хотел стать знаменитым. Без него ничего бы не получилось. Аарон был старше, и он тоже писал музыку, но выступал за мои идеи: говорил, в них больше души… – В горле запершило: воспоминания… сколько бы ни прошло времени, они так же причиняют боль. – Аарон таскал нас по местам, где обитали продюсеры и менеджеры, а я бренчал на гитаре, влюблялся, сочинял песни и срывал голос на выступлениях. Нам повезло, мы встретили Мартина Эванса. Он раскручивал кантри-исполнителей, а взглянув на наш материал, оставил все как есть. У Марти на примете было двое музыкантов: Джерад Андерсон и Логан Грей, они выступали с его подопечным. Джер и Логан стали финальным аккордом Grape Dreams.

Я замолчал и зачиркал зажигалкой, пытаясь прикурить, но руки дрожали. Аарона знали немногие фанаты, он умер внезапно: мы только подписали контракт с лейблом. После его смерти я не видел смысла ни в чем, думал бросить музыку. Остановили ребята из группы. Я вдруг осознал, что Ари напомнила мне о том времени, когда я был счастлив и беззаботен.

– Итак… – Я ободряюще кивнул. – Теперь ты.

Разглядывая ее волнистые волосы, хрупкие ключицы, утонувшие в свитере, и искусанные бледные губы, я не думал о том, почему она сбежала. Главное, она рядом. Греет, как солнечный свет.

– Ну… – Ари ненадолго затихла. – Моя жизнь не такая интересная. Я училась в школе. Мой отец из Германии, мама русская, мы часто переезжали. В России прошли мои первые восемь лет жизни, и недавно мы опять вернулись в Москву. Я люблю танцы. И музыку. Э… твою музыку. И поп-музыку, под нее я танцую.

Ари мило запиналась, вернулся сильный акцент. Она говорила медленно, пытаясь контролировать речь. Я ловил каждое ее слово.

– И я решила уехать. На твой концерт. Звучит дико, да. Не знаю, что буду делать. Но… я не жалею. Прости.

– За что ты просишь прощения? – Я накрыл ладонью ее тонкие пальчики. От смущения Аристель превратилась в камень. Наклонившись, я коснулся губами ее щеки. – Все хорошо, Ари. Я, конечно, считаю, что тебе нужно позвонить родителям. – Она дернулась, и я спешно добавил: – Тебе восемнадцать. Никто не заставит тебя. Круто, что ты здесь.

В ответ она слабо улыбнулась.

Лучи солнца озаряли ее слегка загорелую кожу. Ари спала крепко, а я не смог уснуть. Насыщенная выдалась ночь. Впервые за долгое время не по причине «много алкоголя, много приключений». Разговоры о жизни, о мечтах, о глупостях. Приятное чувство близости.

Я накрыл Аристель одеялом и распахнул окно, впуская в комнату свежесть раннего утра.

В интервью я говорил о любви с первого взгляда, но то часть имиджа. На голову свалилась популярность, я стал недоверчив, предвзят, осторожен. И растерялся, когда захотел, чтобы Ари осталась. Будто мое сердце вырвалось и бежало вперед, обгоняя разум.

Мне всегда требовалось время, чтобы узнать человека. А те, с кем спал в первую встречу, отпадали сразу. И возраст – от двадцати. Но все получилось само собой. Дышать трудно, когда представлю: Ари может оказаться сном, я проснусь один, снова в тур-автобусе, рядом лишь гитара.

По сути, я ничем не обязан Аристель, кроме оплаты медицинского осмотра. И секс… спонтанный, шикарный… едва ли можно назвать принуждением, скорее соблазнением. Моим.

Тогда как объяснить, что я целый день думал о ней, вполуха слушая о выздоровлении Бена и страховке на машину Джерада? Я отмалчивался, боясь спровоцировать разговоры «о той девчушке, ее Стивен повел домой после аварии». К счастью, Джер в автосервисе и остальным растрепать не успел.

Что же мне делать? Скоро вернусь в Лос-Анджелес. Если мы оба поймем, что у отношений нет будущего, я оставлю Ари квартиру, раз она собирается провести четыре месяца визы в Калифорнии, и оплачу все расходы. Я хороший парень, но грешен, как и все.

Оказалось приятно вернуться в наполненную теплом квартиру и услышать из колонок музыку вместо глухой тишины. Одиночество жрет и тех, кто купается в любви миллионов.

Аристель протанцевала из гостиной в синем свитере, и я неприлично долго смотрел на ее голые колени. Волосы Ари заплела в косички, на щеках румянец, а приоткрытые губы напоминали о ночи – хотелось вновь их целовать.

Ари замешкалась. Никто из нас не понимал, как себя вести. В итоге я неуверенно обнял Ари, чмокнув в щеку. Она нехотя разжала объятия и сообщила, что приготовила ужин. Пока я мыл руки, Ари выключила музыку.

– Спасибо! – Я настолько голоден, что готов наброситься на еду. И плевать, что там, все лучше пиццы и полуфабрикатов, которыми я травил организм во время гастролей и дней в студии последние пару месяцев.

Ари смущенно улыбнулась и подняла крышку.

– Черт возьми, свиные отбивные! – крикнул я с такой радостью, будто любимая команда по бейсболу выиграла ответственный матч.

Кроме аппетитного ужина, Ари сделала квартиру уютнее. Ее присутствие казалось… правильным.

– Меньшее, что я могла сделать, – пробормотала Аристель, забравшись на соседний табурет, – за твою доброту.

– Не смей, – с набитым ртом ответил я, уплетая безумно вкусную, надо заметить, еду, – уходить от меня. Вкуснятина!

Она робко засмеялась.

– Серьезно. Никуда тебя не отпущу!

Тогда я не думал о серьезности слов или о том, как воспримет их мечтательная девчонка, а также смогу ли я выполнить обещание. Зря.

Ари стояла у мойки, тайком изучая меня. У нее все еще сбивалось дыхание в моем присутствии, краснели щеки, и она часто поправляла волосы.

Я не смог не подойти к ней. Воспоминания отозвались теплом в животе и твердостью в члене. Ари едва ощутимо вздрогнула, когда я наклонился и поцеловал ее. Но робость быстро ушла: приоткрыв сладкие губы, Ари коснулась языком моего языка, что вызвало электрический заряд возбуждения. Я застонал, когда Ари закинула ногу мне на бедро. Потерлась о выпуклость моих джинсов. Требовала углубить поцелуй, действовать настойчивее.

Вот так девчонка. Хамелеон! Мои руки легли на ее талию, приподнимая свитер. Ари не спорила, и я коснулся разгоряченной кожи.

Пару минут мы целовались, не позволяя страсти выйти из-под контроля: первая ночь должна послужить нам уроком, стоит быть сдержаннее. Но когда миниатюрная ладонь плавно скользнула к пряжке моего ремня, я понял: если сейчас не остановлюсь… Я и не заметил, как прижал податливое тело к столешнице.

– Мне надо работать, – прошептал я. Хотел ее всю, прямо сейчас. Но сильнее хотел доказать, что мной управляет не член, а сердце. – Извини, – добавил я, отойдя на шаг.

Пока дежавю не овладело разумом, я ретировался. В комнате долго матерился и пропускал сквозь зубы воздух, осаждая возбуждение. Аргументов против достаточно: мне нужно работать, ей восемнадцать, я боюсь остыть так же быстро, как и загорелся, и прочее, прочее, прочее.

Но я понимал, что не выйдет сдерживаться постоянно, мне сносило крышу в ее присутствии. Ари угадывала все мои желания. Тем более не такая большая разница в возрасте…

Я с трудом подавил идею вернуться на кухню.

С делами я расправился быстрее, чем думал, и бренчал на гитаре, когда Ари с книгой в руках заглянула в гостиную. Она читала «Большие надежды», а я гадал, оправдались ли ее надежды? Счастлива ли она?

Отложив книгу, Ари присела на ковер и начала мурлыкать в тон моей игре. И меня накрыл уют, будто я в Техасе со своей семьей. Улыбаясь, я начал играть песню из альбома: экспрессивную, с испанскими мотивами. Аристель поднялась и затанцевала. Изящно, завораживающе страстно, будто она живое воплощение музыки. Я с приоткрытым ртом наблюдал за ее гибким телом и сосредоточенным взглядом карих глаз.

Она закончила, села ко мне на диван, а я поцеловал ее в висок и сказал:

– Ты мой свет, Ари. Ты то, чего мне не хватало, а я даже не знал об этом. Ходил по земле, будто слепой. Теперь я прозрел. – Не знаю, почему вдруг выпалил это откровение, но я хотел, чтобы она знала, как дорога мне. – Люблю свою гитару «Кармен», – быстро добавил я. – С ней у меня многое связано.

– Понимаю, – кивнула Ари, – то же могу сказать о своем плеере.

Я усмехнулся. Ари усмехнулась в ответ.

– В Москве я дружила с музыкантами. Один назвал гитару «Себастьян»! – Ари на мгновение замолчала. – Я была Русалочкой… Ну, знаешь, мультик. Ариэль, Себастьян, Флаундер… – Она вмиг загрустила и совсем тихо добавила: – Лучшее время за всю мою жизнь…

– До встречи со мной, конечно? – пошутил я и, ободряя Аристель, нарочито самодовольно поиграл бровями.

Она засмеялась. Мне любопытно узнать о ее жизни, о ее боли, но не таким способом, не выуживая из нее что-то. Это нечестно.