Полная версия
Ревизор: возвращение в СССР 12
Артем Шумилин, Серж Винтеркей
Ревизор: возвращение в СССР 12
Глава 1
Москва. Квартира ИвлевыхПоложив трубку, ничего не видя и не слыша, прошел на кухню, сел за стол. Как там в известных строчках: «Все стало вокруг голубым и зеленым…». Мысли в голове скакали бешеным калейдоскопом.
Как так получилось-то?! Хотя, что за странный вопрос, понятно как. И на старуху бывает проруха. А ещё Инну с Петром подкалывал, когда они вторым залетели.
Что теперь? Да все то же, собственно. Как говорится: «Маршрут прежний, с поправкой на ветер».
Вот теща обрадуется!!! Или взбесится? Небось, хочет, чтобы дочка сначала высшее образование получила. Да что там говорить, я и сам такие планы имел для Галии. Да, точно взбесится. Да уж, она и когда мирно выглядит, проблема та еще, интересно будет посмотреть на нее во взбешенном состоянии. Но спиной лучше к ней не поворачиваться, чтобы не обнаружить неожиданно заточку в почке.
Аборт я, естественно, как вариант не рассматривал. Дурак я, что ли, убивать своего первенца от любимой женщины? Тем более, что Галия сейчас находится на пике здоровья и молодости, рожать сейчас самое то. А в моей компании она точно не сможет остаться без высшего образования. Просто получит его попозже, чем планировали.
Интересно, сын или дочка будет?
А сестрица-то у меня балда редкостная. Такой момент важный у нас отобрала. Галия должна была мне все рассказать, полная эмоций и сама в шоке от новости…
Загадка с неожиданной любовью к «Клюкве в сахаре» теперь разгадана…
Я обхватил голову руками. Меня так ломает, как же моя жена сейчас должна себя чувствовать! Можно только представить, как она переживает! Скорее бы домой вернулась!
Сел за стол. Свечи!.. Романтику ей устроил. Рассмеялся довольный. Ну хоть здесь все, как надо. Повод для ужина при свечах самый что ни на есть подходящий. А жена-то меня как сделала! Можно сказать, на последнем повороте на полкорпуса обошла. Я думал, что это я ей сюрприз готовлю… А оказалось, только антураж для ее сюрприза создаю.
Буквально через двадцать минут услышал, как в замке кто-то ковыряется ключом. У Галии руки дрожали так, что она дверь сразу открыть не смогла. Распахнул дверь сам, сделал счастливое лицо. Если в паспорт не смотреть, то это я здесь взрослый. А она просто юная перепуганная неожиданной новостью девочка. Незачем ее интриговать лишний раз, нервничать заставлять.
– Я уже все знаю! – сказал ей нежно, но вместо того, чтобы расслабиться, Галия с испугом посмотрела на меня. – Инна позвонила, сообщила. Давай, раздевайся и проходи на кухню. Думал устроить праздник по поводу окончания сессии, но, оказывается, у нас есть более важный повод!
Напряжение дало о себе знать, жена начала всхлипывать. Только этого не хватало. Снял с неё шапку, начал расстёгивать пальто.
– И что теперь делать? – потерянным голосом спросила Галия.
– Ну, во-первых, раз и навсегда стоит запомнить на будущее, что специфическая резинотехническая продукция у нас в стране так себе. – с улыбкой ответил я. – Кажется, я знаю, что буду покупать большими партиями в следующий раз, как с Фирдаусом в «Березку» пойду.
– Но ведь рваных не было… – начала возражать Галия, но, всхлипнув, замолкла.
– Во-вторых, надеюсь, что ты от радости плачешь? – спросил, сделав шутливо-строгое лицо. – Или просто не знаешь, куда кроватку поставить?
– Ты что, не понимаешь? – возмущенно начала говорить жена сквозь слезы. – Я же на первом курсе. Ты тоже учишься. Мы не планировали… Ты совсем не злишься, что ли?! – наконец, спросила она меня возмущенно и немного ошарашенно.
– Нет, конечно. – я спокойно покачал головой. – Новую жизнь встречают радостью, а не злостью. Я к нашему малышу ничего, кроме любви, не испытываю. – я снова сделал шутливо-угрожающее лицо. – И тебе не советую!
Галия, наконец, улыбнулась и стукнула меня легонько кулачком.
– Ты правда рад?
– Конечно. Как может быть иначе! Пошли праздновать.
Провел ее быстренько к столу. Увидев свечи и угощение, жена счастливо рассмеялась.
– Когда ты успел только? – спросила она, тут же придвинув к себе тарелку с оливками (кто бы сомневался). – Красиво как все!
– Тебе просто очень повезло с мужем. – скромно ответил я, потупив взгляд.
Галия снова начала хихикать.
– Так. Вино тебе теперь нельзя. – убрал я бутылку со стола. – Будешь пить чай.
Мне вино можно, но решил тоже не пить. В голове и так каша. Не буду усугублять. Я начал хозяйничать на кухне. Поставил завариваться чай, достал красивые чашки из сервиза.
– Что же теперь делать? – снова спросила Галия, жуя оливки.
Отметил, что вопрос уже был задан вполне спокойно. Без надрыва и всхлипываний. Что ж. Надо закрепить эффект.
– Ну-у! – протянул я задумчиво. – Думаю, перво-наперво надо подоконник на кухне почистить, лишнее убрать.
– Что? – жена посмотрела на меня оторопело, видимо, решив, что новость все-таки оказалась слишком шокирующей и теперь придется нам мой чердак в спешке латать.
– Да тут фигня какая-то лежит. Место занимает. – сказал я и, достав с подоконника новую сумочку, вручил Галие. – Это тебе подарок. Думал, что по случаю окончания сессии.
Галия, восторженно всплеснув руками, схватила подарок. Так и замерла, с сумочкой в одной руке и с оливкой в другой, не в силах расстаться ни с тем, ни с этим.
Ну нет, такой кадр я точно не упущу. Взял фотоаппарат (в этот раз я подготовился), щелкнул несколько кадров, игнорируя традиционные протесты из серии «я недостаточно хороша в этом ракурсе».
После этого жена окончательно расслабилась. Мы сели ужинать, потихоньку привыкая к новому грядущему статусу и обсуждая ближайшие планы.
– Что я скажу родителям? Только в институт поступила!.. – Галия схватилась за голову, представив себе их реакцию.
– Не обязательно прямо сейчас всех в известность ставить. – предложил я спокойно. – Это, в первую очередь, наше с тобой личное дело. Когда мы с тобой будем готовы, тогда и сообщим.
– А когда мы будем готовы? – неуверенно спросила жена.
– Даже не знаю. – я почесал подбородок. – Думаю, что когда ребенок в первый класс пойдет, тогда мы уже достаточно привыкнем. Можно будет и рассказать всем. Как считаешь?
Галия рассмеялась, махнув на меня рукой.
– Давай и правда пока не будем никому говорить, – сказала жена успокоено. – Пару недель пройдет, освоимся, все спланируем, тогда и скажем.
Только мы более-менее успокоились, напились чаю, устроили показ мод с новой сумочкой, короче, пришли в чувство, как раздался звонок телефона. Длинный междугородний звонок.
Мы с женой изумленно переглянулись.
Я встал и пошел брать трубку.
Звонила возбужденная мама.
Инна додумалась! Позвонила не только мне, но и маме на работу в Святославль успела звякнуть. А мама, не придумав ничего лучше от волнения, побежала к Загиту с Оксаной, чтобы нам позвонить. Занавес, короче!
Я слушал мамины взволнованно-возмущенные реплики и просто не находил слов. Как?! Что за сестры у меня в этой жизни! Попал, так попал, как говорится. Это же надо настолько обширный урон успеть нанести в единицу времени. По мелочи не работает сестричка. Нафига я их в Москву перетянул вообще! На свою же голову. Может, позвонить Балдину, организовать им перевод километриков так за несколько тысяч в любую сторону?! Пусть Инна медведей на Камчатке терроризирует. Хотя нет, медведей жалко… Ну кто в двадцать первом веке не умилялся от фотографий мишек с их малышами в соцсетях! Наверное, только люди, живущие прямо с ними по соседству, и знающие, на что способна разъярённая мама-медведь.
– Что вы собираетесь делать? – требовательно спросила мама тем временем. – Не вздумайте избавляться от ребёнка! Прерывать первую беременность чревато!
– Тихо, тихо. – перебил я её, косясь на только что успокоившуюся жену и спокойно добавил: – Никто ничего такого не собирается делать. Даже идеи не возникало. Мамуль, успокойся. Всё хорошо! Откуда вообще мысли такие?!
Тут трубку у мамы на том конце выхватила Оксана.
– Позови Галию! – требовательно сказала она мне.
Ну, теперь понятно про «избавляться».
Ну уж нет, милая сердцу теща. Я жену только успокоил, нервировать не дам. Пусть на меня проорется, глядишь, Загит трубку заберет.
– А зачем вам? – спросил, кося под дурачка.
– Немедленно дай трубку дочке! – ожидаемо начала звереть Оксана. – Мерзавец! Девочка только учиться начала. Задурил ей голову. Как она теперь?! Ей свою жизнь строить надо. Как знала я, что…
Договорить теща не успела. Трубку забрал Загит.
Бинго!
– Привет, Павел. – сказал он спокойно. – Поздравляю с новостью! Ошеломили вы нас, нечего сказать. Как вы там? Как Галия?
– Добрый вечер! Да все отлично, спасибо! Немного понервничала, конечно, новость неожиданная. Но уже успокоил. Празднуем сидим. Поговорить хотите?
– Да, давай. Молодец!
– Только просьба есть. Больше никому для «поздравлений» трубочку не давать. Хорошо?
– Марату можно? – понял мой намек Загит.
– Если он, как вы, настроен, то вполне.
– Договорились! – ответил тесть.
Я подозвал растерянную Галию. Передал ей трубку.
– Привет, пап. – сказала она, садясь на стул рядом с телефоном.
Не стал смущать жену, ушёл на кухню. Свежего чайку сделаю пока. Загит скандалить и трепать нервы беременной дочери точно не будет. Пусть поговорит спокойно с отцом. Ей и полезно – мужик серьезный, обстоятельный. Похоже, что другие в пожарных не приживаются.
Минут через десять, договорив с отцом, Галия подозвала меня к телефону и снова передала мне трубку. Мама моя еще не наговорилась, попросила меня позвать. Снова начала хлопотать, давать советы. Радовалась, что ещё внучок на подходе. Аришку-то Инна заберет, небось, как со вторым в декрет выйдет. А мы без помощи родителей, как ни крути, не обойдёмся, пока не выучимся. Так что мама явно уже начала планы строить на наше чадушко. Не хотелось ее заранее расстраивать, но вот уж нет. Я спать спокойно не смогу, если мой маленький ребенок окажется и на день в другом городе, отдельно от родителей. Ну а уж на месяцы или годы его отселять??? Не понимаю вообще, как Инна и Петр выдерживают.
Мама спросила о здоровье Галии, посоветовала больше спать и гулять. Беречь ноги, в смысле не переохлаждать.
– И не позволяй ей таскать тяжести! – продолжала наставлять меня она. – На первых порах это очень опасно!
– Я знаю, мам, не волнуйся. Всё будет хорошо. Тяжелее сумочки она у меня теперь ничего поднимать не будет.
Галия при этих словах рассмеялась и снова пошла в комнату рассматривать обновку и крутиться перед зеркалом.
Мама не могла скрыть своего возбуждения и радости. Еле успокоил её.
– Ну Инна! – в сердцах воскликнул я, положив трубку. – Ну болтушка!
– И не говори! – поддержала меня жена. – Я совсем не ожидала от нее такого. Она ведь врач. Разве можно вот так чужие новости выбалтывать! Тем более родителям. Мама с отцом там снова поругались, точно тебе говорю…
– Так, стоп! Не переживай. Все образуется. Привыкнут к новости, и все наладится.
Дальше не хотелось, но пришлось поднимать вопрос об Оксане. С ней мне все ясно, но Галию она может захватить врасплох. А телефонный провод перерезать же не будешь, чтобы она не позвонила ей, когда меня нет дома. Да и Галия сама может ее набрать, не ожидая, какие «полезные» советы от своей мамочки может услышать.
– Так, родная, есть еще разговор. Я так понял, что твоя мать в бешенстве, что ты забеременела, и хочет толкать тебе дурные идеи по поводу аборта.
Галия как бы и удивилась моим словам, но не очень. Умная она у меня, и сама сообразила, просто послушав мой разговор с Загитом.
– Так что, если она на тебя с этими идеями обрушится, просто клади трубку без дальнейших слов, и больше не снимай междугородку, пока я не приду. Я уж с ней сам поговорю, как следует. Факты просты – очень многие женщины после аборта рожать больше никогда не смогут, грубое это очень вмешательство. От этого откажешься ребенка, а не факт, что другой когда-нибудь будет, поэтому мы в эти страшные игры с тобой играть не будем. Ни в коем случае. Поняла? Я тебя люблю и знаю, как ты будешь счастлива, когда у нас будут дети. Не важно, раньше или позже, ты все равно каждого из них будешь любить больше своей жизни. И я тоже.
Галия расплакалась. Но без истерик. Просто слезы закапали, и она сказала:
– Какой же ты у меня хороший!
– Я еще и на машинке вышивать умею! – пошутил я и только после этого понял, что мультфильм еще, скорее всего, не сняли, так что жена меня не поймет. Галия подтвердила это, спросив:
– Что, серьезно?
Вечер получился у нас настолько длинный и суматошный, что утром по будильнику еле встал. Голова была, как чугунная. Надеюсь, по дороге к Сатчану свежий воздух мне мысли хоть немного прояснит.
Тихонько поднялся, чтобы не разбудить жену, погулял с собакой, оставил Галие записку, что скоро буду, и поехал сначала в общагу, надеясь застать там Лёху. Начались каникулы, он может уехать домой в Загорск.
Но мне повезло, Лёха ночевал в ДАСе, планируя на выходные опять ехать в Брянск к Свете.
– У Светы же тоже каникулы? – соображал я. – А знаешь, что!? Привози-ка её в Москву! Спать найдем где… В воскресенье в три часа у меня празднуем. Давай! Жду вас обоих. И Москву ей покажешь.
Леха идею воспринял на удивление оптимистично. Пообещал быть. Легким на подъем стал товарищ, едва влюбился.
Из общаги, не задерживаясь, поехал к Сатчану. Тот встретил меня хмурым выражением лица.
– Приветствую. – протянул я ему руку. – Что у нас плохого?
– Пока ничего. – задумчиво ответил он, молча принимая от меня конверт с очередным взносом за квартиру и пряча в ящик стола. – Но может и случится.
– Не понял?
– На меховой фабрике надо всё проверить и найти слабые места.
– Зачем?
– Чтобы их прикрыть так, чтобы никто больше не нашёл. – ответил серьезно Сатчан.
– Понятно. Тут, понимаешь, все зависит от того, как искать… А найти можно всё, – ответил я. – При желании.
– Надо сделать так, чтобы никто ничего не нашёл.
– Это трудоёмко, потребует времени и довольно опасно. И все равно никаких гарантий нет.
– Но, в принципе, хоть что-то сделать можно?
– Теоретически, да. Двойная бухгалтерия. Для себя одно, а для проверок другое. Но придётся, в том числе, и производственную документацию дублировать. Но при этом всё равно есть риск, что кто-то очень уж дотошный сопоставит входящие и исходящие потоки сырья по участкам производственного цикла и найдёт расхождения. Там очень тщательно надо прятать концы в воду внутри производственных процессов. Так что… Стопроцентной гарантии, что кто-то не докопается, невозможно дать.
– Ну, таких, как ты, они вряд ли пришлют… – задумчиво произнёс Сатчан.
Хо! Какого он мнения обо мне уже, однако. Расту в своих глазах!..
Ни на какие детали Сатчан больше не раскололся.
Оставив его переваривать информацию, поехал домой. Договорились, что начнем все решать в феврале, что меня полностью устроило. Планы со «Знанием» менять не придется. Теперь, в свете новых событий на семейном фронте, мне эти деньги ой как понадобятся.
А разговор с ним, и его хмурый взгляд заставили меня серьезно задуматься. Неладно что-то в Датском королевстве. Я такого хмурого его еще и не видел ни разу. Похоже, конкуренты поджимают… Ну их можно понять – меховая фабрика знатный кусок…
До обеда были с женой у художников. В этот раз они заранее продумали экспозицию во второй комнате, и мы с Михаилом Андреевичем часа за полтора со всем управились. И занялись сверлением в прихожей и комнатах под одиночные картины.
Галия с Еленой Яковлевной терпеливо ждали, когда мы вкрутим очередной шуруп и выбирали, какую картину туда повесить. Жена довольно легко нашла общий язык с соседкой, как я и ожидал, в принципе. Они уже, оказывается, между делом и об уроках рисования успели договориться. Причем от оплаты Елена Яковлевна отказалась категорически. Придется думать, как ее отблагодарить за помощь.
После обеда поехали в деревню, договорившись с Иваном, что он погуляет с нашим псом сегодня вечером.
Утром мы вернёмся, нам завтра к часу надо быть уже в ЗАГСе. Сам погуляю с псом и, пока Галия будет наводить с Ириной Леонидовной марафет, добегу на рынок за цветами на свадьбу. Надо хоть какие-то цветы попробовать купить. Хотя, вчера на рынке был, цветов не видел. Может, конечно, внимания не обратил. Ну, тогда подарим одну Книгу о вкусной и здоровой пище, если цветов не найду. Что делать? Может, шоколад какой красивый глянуть, если цветов не найду?..
Бабушки были уже дома после работы и встретили нас с распростёртыми объятиями. Соскучились так сильно, что ли? Мы не виделись всего недели три. Выложил на стол гостинцы к столу и шампанское.
– Ох, дети, отчаянные вы. – сказала бабушка. – Но я так рада.
И опять начались обнимания.
– Так. И вы уже знаете! – сделал я очевидный вывод и в сердцах махнул рукой.
Из комнаты вышел Петр. Ну понятно, Жариковы раньше нас приехали.
Начались поздравления и расспросы. Сестра порхала вокруг нас с радостной улыбкой. Животик у Инны заметно округлился. Чувствовала она себя, слава богу, прекрасно. Уже распланировала, что заберёт Аришку, как только выйдет в декрет.
Женщины занялись праздничным столом. У бабушек уже были готовы и оливье, и селёдка под шубой.
Улучив минутку, отозвал Инну в сторонку.
– Слушай, ну ты же врач, прекрасно знаешь, что такое врачебная тайна. Ну какого лешего ты всем растрепала про беременность Галии?
– А что такого? – подняла сестра на меня невинные глаза.
И как с ней разговаривать? Ругаться не хочется, беременная всё-таки…
– Ну ты и болтушка, честное слово! – махнул я рукой. – Инна, нельзя так с людьми. За такое бесцеремонное обращение с чужими тайнами может очень сильно прилететь. Имей в виду!
– Вы же не чужие, – пожала плечами сестра. – Значит и тайны ваши не чужие.
Тьфу! Право слово. Как глухой со слепым!.. Блин, один в один, как те же разговоры с Дианкой про нашу колбасу. Может дело во мне? Может это я позабыл, как все устроено в Союзе?
Глава 2
д. Коростово, Московская областьСделал вход-выдох, расслабился.
Ругаться с сестрой смысла явно нет. Судя по всему, она даже не осознает, насколько бестактна. Но достучаться все же надо. В противном случае придется общение наше к минимуму постепенно сводить. Постоянное вмешательство в нашу жизнь я точно терпеть не смогу.
– Инна, я сейчас говорю очень серьезно и хочу, чтобы ты меня услышала и поняла. Ты можешь без спроса делиться с другими людьми только своими собственными тайнами. Вся остальная информация рассказывается только с разрешения тех, кого она касается. Понимаешь?
– Что ты заладил! – отмахнулась сестра. – Я что, не могу рассказать маме, что вы ребеночка ждете?
– Не можешь! – я начал раздражаться. – Это наш ребенок и только мы решаем, когда и кому про него рассказывать. И, кстати, мне ты тоже не должна была ничего говорить. Беременность – это очень важная новость, и я хотел услышать ее от Галии. Это очень трепетный и запоминающийся момент в семейной жизни. Уверен, что и она хотела бы мне сама сюрприз сделать.
– Ерунда какая-то. – Инна насупилась, в голосе появились менторские нотки. – Мы все одна семья. Что за тайны такие дурацкие от своих? Такого не должно быть. Родные должны первыми такие новости узнавать.
– Да. Но не от тебя, а от меня и Галии.
– Почему?
– Потому что это наш ребенок, Инна! Наш, а не твой!
– Да знаю я, что он ваш. Проблему из ерунды создаешь, – отчитала меня сестра и, развернувшись, ушла в комнату.
Капец, поговорили! Вдох-выдох…
Вернулся в комнату, сделав вид, что все в порядке. Галию нервировать лишний раз точно не стану. Часам к девяти заметил, что жена начала зевать, а до Старого Нового года ещё ждать и ждать. Предложил ей лечь поспать до двенадцати.
– А то не выспишься, не свадьба завтра будет, а сплошное мучение.
– Ты ж только разбуди меня в двенадцать! – строго наказала мне жена и согласилась лечь, как мне показалось, с готовностью.
Мы с Петром поболтали немного, поделились новостями. Он рассказал, что встал на очередь на квартиру. В будущем хотел бы в академии отучиться, только не решил ещё, в какой.
– Военные рано на пенсию выходят, – начал рассуждать я. – хорошо бы получить такую специализацию, которая тебя и на гражданке потом кормить будет. На оператора вычислительной техники хорошо бы выучиться. Скоро вычислительные машины широкое распространение получат. Узнай, может учат где в Москве по такому профилю?
– А зачем рано выходить в отставку? – не понял мой посыл зять, видимо, рассчитывая дослужиться до больших звёзд.
– Можно и не уходить. – согласился я. – Но лучше иметь выбор: служить дальше или не служить. Мало ли, как жизнь сложится. А вдруг, тебя по состояния здоровья из армии попросят, тьфу-тьфу-тьфу через левое плечо… Всегда надо иметь план «Б».
Не говорить же ему, что через двадцать лет в армии будет очень тяжко. Наступят лихие девяностые. Дикий рынок. Шальные деньги. Шальные пули… И офицеры, не получающие надбавки по восемь-девять месяцев, потому что их крутили армейские генералы-коррупционеры в банках, прежде чем выплатить им, а на голую зарплату сумей еще прожить. Конечно, если я преуспею в своих планах разбогатеть совместно с Фирдаусом, я смогу подкидывать им денег на жизнь, но Петр гордый… Пару раз возьмёт, а потом скандал закатит и будет принципиально голодать вместе с семьей. Если останется в армии…
Часов в десять я и сами прилёг на диван тут же в большой комнате, кажется, даже немного вздремнул.
Без пятнадцати двенадцать пошёл будить жену. Она так сладко спала. Ну, вот как её будить? А не разбудишь, обидится. Пока сидел рядом и гладил её, в комнату заглянула Никифоровна и, недолго думая, врубила верхний свет.
– Пора вставать! – энергично протрубила она и вышла из комнаты.
Галия, подхватившись, не сразу поняла, где она находится. Вышла к столу заспанная, недовольная.
– Разоспалась совсем! – ласково обняла её Никифоровна. – Иди умойся, полегчает.
Бабушка и Жариковы уже сидели за столом. Радиоточку выкрутили на полную громкость и стали ждать полуночи. Пётр открыл бутылку шампанского и разлил по бокалам.
– Сначала, обычно, провожают старый год. – напомнила бабушка. – Тогда, можно, я начну? – она подняла свой бокал. – В этом году многое изменилось. Вся моя жизнь изменилась. Мы переехали, чему я очень рада, хотя, что греха таить, поначалу страшно было очень. Но сейчас я могу сказать, что кто не рискует, тот не пьёт шампанское. Ещё бы Поля была рядом, и я была бы совсем счастлива…
– Мысли мои читаешь! – дотронулся я своим бокалом до её. – Только сегодня об этом думал!
– Теперь я. – прервала меня Никифоровна. – Хочу сказать спасибо этому дому, что у меня появилась настоящая семья. Я больше не живу одна. Эля говорит, что ей переезжать было страшно. А мне было страшно до этого, а как решили ехать, я перестала бояться. Вот так. Я решила написать завещание, дети. И оставить свою часть дома вашей матери Апполинарии.
– Ань, ты чего? – удивлённо взглянула на подругу бабуля.
– Мы с тобой не молодеем… А будет Поле куда переехать, она быстрее решится.
– Живите долго, Анна Никифоровна. – серьёзно сказал я. – Мы Алироевых и так перетащим сюда. Да, бабуль?
Бабушка грустно улыбнулась мне в ответ. Не верит в такую возможность? Или думает, что это уже не при её жизни случится?
Что за пессимизм у них обеих? Ничего, скоро начнется весна, солнечного света будет больше и настроение улучшится.
Помню, в первой жизни приехала к соседке мама из Киева. Соседка развелась, одна с ребёнком осталась, пришлось досрочно из декрета на работу выйти. Вот маму и вызвала на помощь. Я ребенку соседскому с математикой помогал, так что мы с ней общались иногда, очень интересная женщина оказалась. Так вот, в конце первой проведенной в Москве зимы у неё прямо истерика случилась.
– Как вы тут живёте?! – возмущалась она. – С ноября солнца не было! Солнца четыре месяца уже не вижу! Да у нас в Киеве больше недели пасмурно не бывает! Как так можно жить?
А мы с соседкой переглядываемся, типа, правда, что ли? Солнца четыре месяца нет? А мы сколько лет живём и не замечали. Всё дело в привычке. Может, и бабушкам солнца не хватает? Хотя, конечно, мы не так резко широту поменяли.
Пётр с Инной взяли слово после Никифоровны. Отметили свой переезд к Москве поближе и грядущее пополнение их семьи. Пётр очень рассчитывает, как я понял, на сына.
Когда дошла очередь до нас с женой, Инна не дала нам даже слова сказать и сама быстро всё перечислила, что знала: моё поступление в МГУ, поступление Галии в Горный, успешную сдачу сессии нами обоими. И, конечно, не забыла напомнить о нашей неожиданной беременности.
