Война

– Лиля, да я такой еды больше года не ел, я сейчас со скатертью все схаваю! Спасибо, ребята! – Я совсем забыл, что в этом доме есть еще один человечек. А человечек, услышав незнакомый голос в доме, зарыдал во всю мощь своих детских легких, на которую они были способны. Лиля печально улыбнулась и попросила:

– Алексей, тише, пожалуйста. Асю вон разбудил.

– Прости, я не нарочно.

– Не страшно, ей все равно уже пора есть, – сказала Лиля, прикасаясь к груди. – У нее уже зубы растут, больно кормить, но хочу все-таки до годика продержаться, чтобы иммунитет был лучше, – поделилась она со мной.

А потом встала и ушла за печь, где, по всей видимости, была детская. Мы с Коляном накладывали, и у меня сложилось впечатление, что он голоден не меньше моего. Видимо, поесть вовремя он частенько забывал.

– Вот сейчас бы стопочка была весьма кстати, за встречу старых друзей, – сказал я.

– Ну да, традиция ведь. Если бы не тот случай, обязательно ведь накушались бы сейчас в какаху. А завтра весь день потеряли бы.

– Что правда, то правда. Но как будто не хватает сейчас чего-то отравиться, – засмеялся я.

– Вот именно что отравиться! В следующий раз, когда приедешь, могу тебя вылечить временно от влияния черного плода. И сможешь вернуться к своей привычной жизни в Каневе.

Предложение Коляна прозвучало как угроза. Или как предложение чего-то крамольного. Над столом повисло молчание. Которое разрушила Лиля. Она вышла из детской с Асей и, сев за стол рядом с нами, произнесла:

– А мы не хотиииим кушать, мы хотим посмотреть, кто к нам пришееел. Это дядя Леееша, – смешно тянула она, – вот, смотри, Асечка.

И Асечка смотрела во все свои огромные глаза, которые занимали ровно половину ее детского лица. Видимо, гости в этом доме были редкостью. Новое лицо, ворвавшееся в ее маленький детский мирок, было чем-то весьма необычным. Я взглянул в эти детские глаза и от души улыбнулся. Мне нравился ребенок, а я, видимо, нравился Асе. Так как она требовательно протянула ручки в мою сторону и произнесла что-то вроде:

– Агм магма, гум.

Лейлу удивила и обрадовала реакция Аси, и она спросила то ли меня, то ли ее:

– Ты хочешь к дяде на ручки? – и, получив в ответ утвердительное «Агм», вручила девочку мне.

Мне было не впервой держать ребенка, но все же я не часто имел дело с грудничками. Дикий страх причинить вред этому маленькому созданию сковал мои движения. Но Лиля все сделала сама – расставила мои руки и посадила Асю мне на колено так, чтобы она сидела самостоятельно, а я только придерживал ее обеими руками. Девочка была в восторге от нового персонажа, которому угодила в руки, и начала мне что-то активно рассказывать на языке, который мой коммуникатор даже не пробовал переводить. Делала она это с таким усердным и серьезным видом, что я невольно втянулся в игру под названием «Беседа с маленьким ребенком».

– Агхм бсс тааа, – говорила мне она.

– А меня Алексеем звать, Ася, – вторил я ей.

– Бхх ссс чща, – раздавалось из маленького ротика.

– Ага, вот, в гости пришел, сейчас покушаю и пойду, – отвечал я.

Мы наслаждались диалогом, а счастливые родители смотрели на свое чадо и радовались. Я поднял на них глаза и сказал:

– У меня тоже скоро будет ребенок… точнее, два ребенка…

– Что, УЗИ показало двойню? – радостно залепетала Лиля. – Ты женился?

– Ну, не то чтобы двойню… У меня будет двое детей от разных женщин… Ммм… Точнее, от эльфийской и человеческой женщины.

Видимо, я зря сказал это. Настроение Лили мгновенно изменилось с радостного на удивленно-испуганное. Она встала и забрала у меня ребенка, который явно был еще не готов покидать своего нового знакомого, но кричать не стал. Возмущенно пуская пузыри, Ася продолжала разговор на своем чудном языке. А я тем временем начал оправдываться:

– Ты не подумай чего, просто так сложилось. У эльфиек беременность больше года длится. Я не знал, что она беременна от меня, у них вообще все чудно с этим вопросом, не как у людей. А Лейлу я очень люблю, по-настоящему люблю! Я вернусь и обязательно женюсь на ней в Родном, если смогу уговорить ее переехать сюда. Но вот поэтому у меня скоро и будет минимум двое детей.

О том, что у Элизы и Лейлы может быть двойня, я раньше и не думал.

– Интересно, как к этому всему Элронд относится, – спросил Колян.

– Да кто его знает, как он вообще ко всему относится. Вроде рад. Сказал, что не ожидал такого развития событий или не верил в него. Короче, он как всегда: и рад, и в то же время убить готов. В итоге отправил меня черт знает куда для моего же блага.

– А куда он тебя отправил? – спросила Лиля.

– Куда-куда? На войну…

Глава 3. Вниз и в плен

Рано утром меня разбудил Колян. Я спал в его сарайке-лаборатории без окон. И потому мне опять показалось, что я только уснул и меня тут же разбудили.

– Пойдем, умоешься и в путь. Я тебе воды нагрел.

– Какой воды, где нагрел? – спросонья я не сразу сообразил, о чем он говорит.

– Умыться, зубы почистить. Я бойлер-то еще тут не установил, поэтому по старинке – чайник на газу. Сейчас в баньке все готово – и позавтракать, и умыться. Мы тут в деревне рано встаем. Корова, будь она не ладна, лучший будильник. Я по ночам работаю, поэтому и сплю тут, в лаборатории. А Лиля мне в бане накрывает и не трогает меня.

– Ну пойдем, пойдем, – сказал я, вставая. – Ты сумку мою принеси – мне переодеться нужно.

– Уже все принес. Сумка тяжелая, что у тебя там, патроны? – хотел пошутить Колян.

– Да, и ППШ.

– Ого, ты и впрямь на войну собрался? Полностью экипирован…

– Да, только Арсен говорит, что патроны – дерьмо, нужно менять. А как я их поменяю? Я вообще не понимаю, зачем туда иду.

– Так не ходи.

– Ну уж нет, схожу ненадолго, гляну, что там. Все-таки интересно побывать на Великой Отечественной. В реально существовавшем историческом прошлом я еще не был – все в каких-то мистических мирах, а тут прямо наш, зеркальный. Интересно ведь.

– Хорошо, я пойду ключ поставлю, а ты завтракай, – Колян прошел к правой стене, где на полке стояла золотая пирамидка. Я смотрел на нее и сомневался, что пирамидка из чистого золота весом килограмм десять может стоять вот так запросто. С другой стороны, почему бы и нет, ведь сам сарай – это, по сути, сейф, который вскрыть очень непросто.

Я вышел на улицу и поежился. Ранее весеннее утро не самое приятное время. На улице было зябко, небо светилось холодной синевой, и умываться не было никакого желания. Но когда я зашел в баню, стало легче. Там все еще было очень тепло и остро пахло парной. На столе стояла полная чашка молока и тарелка яичницы с колбасой. Я быстро умылся, почистил зубы и побрился. Когда в следующий раз получится побриться удобным станком «Джилет», неизвестно, а бриться ножом (или чем там брились шестьдесят лет назад?) то еще удовольствие.

Позавтракав, я открыл сумку и начал изучать ее содержимое. Вещи были, видимо, откуда-то с «Мосфильма». Такие трусы я видел только в старых черно-белых фильмах – черные парашюты с двумя трубами, в которых мужские причиндалы болтаются свободно и независимо. Назначение майки было для меня тайной только до тех пор, пока я не надел свитер. Но в целом выбирать было не из чего и незачем, поэтому я продолжил экипироваться.

Портянки немного смутили меня: понимание, как ими пользоваться, было, а вот навыка завязывать – нет. Но я справился. Закончив переодеваться, повесил на шею ППШ, посмотрел на себя в зеркало и заржал. Хотя, если убрать оружие и вещмешок, вид у меня был вполне деревенский. Под конец с удивлением обнаружил в мешке краюху намертво черствого хлеба, банку американской или английской тушенки, ложку и нож – Арсен внимательно поработал с деталями.

Находиться в бане в ватнике было невозможно. Я чувствовал, что пот начинает течь струями по спине, и вышел на холод, где встретил Коляна.

– Ого! Тебе только ордена не хватает для полноты картины. Красной Звезды как минимум.

– Так я же вроде в оккупированную часть попадаю.

– Штирлиц шел по улице Берлина и насвистывал «Варшавянку». И ни висящий ППШ, ни болтающийся за спиной парашют не выдавали в нем разведчика, – продекламировал Колян, и мы засмеялись.

– Пойдем, покажу тебе, где будет линза, в земле. Я сам, правда, никогда не ходил вниз, не знал просто, как оттуда вернуться.

– То есть как это – не знал?

– Пойдем, сам увидишь.

Мы подошли к месту, где Колян установил пирамидку. Пока линза формировалась, он рассказывал, как собирал золото для пирамиды:

– Я сам ее выплавил, в тигеле. Золото по ломбардам скупал – у них цена за лом самая низкая, да и не афишируют они это дело. Так что набрал быстро. Тигель сам сделал – несложная задача, хотя две тысячи градусов не так просто создать. Пришлось горелку на керосине мастерить. Но если тебе свой ключ будет нужен, с тебя пять килограммов золота, и я сделаю.

– Хорошо, спасибо.

Линза начала формироваться, и стало понятно, о чем говорил Колян. Она открыла пространство, и я увидел землю метрах в двух внизу. Как же я смогу вернуться? Во всех мирах, где я был до этого, меня утешала одна мысль – я всегда могу сбежать, если что. А тут такой возможности, видимо, у меня не будет. Потому что как минимум понадобится лестница, чтобы подняться на такую высоту. Но я утешил себя обещанием найти ее, если что, и обнял Коляна на прощание.

– Спасибо, Коль. Ты давай аккуратнее в своих экспериментах. И поцелуй Лилю от меня, по-братски.

– Смотри у меня! Это моя жена! – в шутку рассердился друг. – Ты тоже там аккуратнее, все-таки реальная война. Не затягивай – пару дней и назад, ко мне! А я тебе все напишу! Ждем, в общем, тебя.

Я не люблю долгих прощаний, поэтому отстранил Николая, бросил в линзу ППШ, за ним вещмешок и следом прыгнул сам…

Удар о землю оказался ощутимее, чем я предполагал. Стояла весна, и было существенно холоднее, чем в Родном. Приземлившись на ноги, я поскользнулся, не удержался и упал на спину. Воздух резко вышел из легких, перед глазами закружились звездочки. Я еще не успел вдохнуть, как вдруг увидел настоящего живого немца, который взглянул на меня с улыбкой и опустил приклад карабина прямо мне на лоб…

– Слышишь меня? Ты живой? – услышал я голос словно из космоса.

– Вроде живой, глазами двигает. – Дикая головная боль пронзила меня от макушки до копчика, и я, видимо, издал стон. Так как услышал явно радостный возглас:

– Да живой! Похоже, по кумполу его огрели – вон синячина на лбу аккурат размером с приклад.

Сознание неумолимо возвращалось, будь оно проклято. Возвращаться в это тело в такие моменты совсем не хочется. Уж лучше бы я бухал – просыпаться с бодуна хоть не так обидно, как приходить в себя с головной болью, которую никаким пивом не снимешь. Еще не открыв глаза, я прочитал на коммуникаторе о необходимости госпитализации. И отчет о выработке обезболивающего средства. «Это приятно, значит, скоро станет легче», – подумал я, а когда открыл глаза, увидел склонившихся надо мной людей.

Я лежал на соломе на земляном полу в каком-то подвале. Было очень сыро – ватник промок насквозь. Но не холодно, скорее, даже душно и жарко, а еще темно – свет проникал только в щели наверху. Людей почти не было видно. Я не стал включать ночное зрение, чтобы внимательнее рассмотреть их. И так понял, что оказался в плену, а это, видимо, мои сокамерники, тоже пленные. Один из них, сидевший прямо рядом со мной, увидел, что я открыл глаза, и спросил:

– Пришел в себя? Молодец. Хотя, если бы помер, может, и легче было бы. Как звать-то тебя?

– Алексей, – с хрипом в голосе выдавил я.

– А я Гриша. Ты как сюда попал-то?

– Да по глупости. Диверсант я. Забросили, должен был партизан найти и попался.

– Так ты их нашел, – засмеялся он грустно, – вот они, перед тобой, геройский партизанский отряд численностью пять человек. Временно находимся на задании по разведке данного подвала.

Гриша, видимо, шутил, чтобы разрядить обстановку.

– А сам-то ты откуда?

– С Канева я.

– Понятно, почти земляк, значит. В общем, крышка нам тут. Офицеришко по одному нас колет, что быков на шпагу, тореадор хренов.

– Что значит «колет»?

– Да он сабельщик ядреный. Вызывает нас всех и спрашивает, кто, мол, с ним сегодня сразится. Если победит, мол, свобода. И сабельку свою, значит, дает. Но сабелькой-то он хорошо своей владеет. Вчера Миколку проткнул насквозь, жалко пацана, молодой совсем. В следующий раз я пойду, но тоже, думаю, не справиться мне с ним.

Несмотря на всю незавидность ситуации, у меня появилась надежда выбраться отсюда. Хоть высота перехода была и недостижима, а из подвала я даже не видел другого измерения.

– А что у него за сабелька, как выглядит?

– Да что шашка у Чапая, только прямая и с чашкой. Ну, может, потоньше.

– Сабля, значит… А когда он бои-то свои устраивает?

– Да поутру обычно. А ты что, сабельке обученный, что ли?

– Да, спортсмен я. Так что у нас есть шанс, хоть и небольшой. Все-таки силу его я не знаю. Но на нашей стороне неожиданность – он нас явно недооценивает.

– Ага, глумится, гад, как может. Но, если ты его проткнешь, нас тут же всех положат. Он ведь, сука, врет, что свободу даст.

– А я его протыкать и не буду, я его в плен постараюсь взять. Но говорю же: шанс совсем небольшой. А сколько сейчас времени?

– Да кто его знает? Думаю, полдень, может, чуть позже. Миколу-то часов пять назад, утречком проткнули. Да, кстати, ты не серчай, мы провизию твою того, пожрали. Тебя, когда к нам определили, краюху и банку твою следом бросили. Мы тут ее с трудом открыли и схавали. Уж больно жрать охота было.

– Да не страшно, на здоровье, что вы, в самом деле? А что, немчура хавчика не дает?

– Когда и бросают кой-чего, но они же к нам хуже, чем к свиньям, относятся. Жрать тошно то, что дают. Вчера вон картофельных очисток кинули, сволочи. Ух, мне бы до них добраться, я бы голыми руками их всех!

– Голыми не надо. Если твой офицер не передумает, у нас будет шанс.

– Слышь, Серый, Леха говорит, что сабелькой владеет. Может, немца-то и одолеет. Нам бы не сплоховать.

– Да слышу я, чай тут не поле футбольное, все слышим. Так-то, конечно, план – дерьмо, но лучше такой, чем никакого. Я, Гриш, сам бы с голыми руками на них полез завтра, тошно тут в подвале дохнуть и ждать, пока эта сука тебя сабелькой проткнет. Мы все завтра собирались кинуться на них, – серая тень по имени Серега чуть шевелилась где-то впереди.

– А сколько нас тут?

– С тобой шестеро будет, – отозвался Григорий. – Ты-то как? По голове-то тебе здорово съездили, точно с сабелькой справишься?

– Постараюсь, вроде ничего. Мутит, конечно, но, думаю, к утру пройдет. А сколько немцев там?

– Трое обычно – офицер и двое солдат. У одного карабин, у другого МТшка. Но это во дворе, а так их тут порядочно в деревне расквартировано. Что они тут делают, непонятно. Мы тоже попались по глупости – за харчами в деревню пришли, а тут их сидит, почитай, целая рота.

В темноте раздался новый голос:

– Это староста деревенский, он нас сдал, не хотел, падлюка, геройский партизанский отряд харчевать!

– Ага, точно он! Ну, погоди, выберемся – покажем тебе, что такое геройский Черкасский партизанский батальон.

– Да погодите вы, горячие головы, – остановил Гриша. – Еще выбраться нужно, разобраться. Так-то он нам помогал всегда, а тут сдал… Может, и не виноват он вовсе.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.