Скрипки, они такие

София Парипская

Скрипки, они такие

© София Парипская, текст, 2024

© Издательство «Четыре», 2024

Предисловие. Идут ли роботы на свист, и если идут, то зачем

Писать предисловие к книге, адресованной детской аудитории, довольно сложно. Тут дело даже не в том, что, следуя заветам то ли Максима Горького, то ли Самуила Маршака, а может быть, и Корнея Чуковского, для детей надо писать так же, как для взрослых, только ещё лучше… Авторство этой фразы точно не установлено. Однако, скорее всего, всё-таки это был Корней Чуковский…

Дело в том, что не совсем понятно, кому адресовать текст этого предисловия – самим детям, которым читать эту книгу, или взрослым, их родителям и близким, через которых эта книга может дойти до окончательного адресата. Конечно, надо бы писать для самих детей, однако дети, как известно, читать предисловия не любят – они хотят побыстрее добраться до самого текста повествования, до сюжета, до приключений, которые происходят с героями. При этом книги для детей, как правило, выбирают взрослые, советуют, покупают, в конце концов… На это моё внимание обратил в своё время Кир Булычёв, писавший про Алису Селезнёву на протяжении более чем трёх десятилетий: «Молодая мама, которая в детстве читала “Девочку, с которой ничего не случится” и “Сто лет тому вперёд”, потом даёт своим детям прочитать книги “Алиса и дракон” и “Древние тайны”».

Имя Булычёва здесь прозвучало не случайно. Мало кто из русских писателей ХХ века оставил такое количество прекрасных детских произведений, которые читали и продолжают читать дети нескольких поколений. Автор повести «Скрипки, они такие» во многом следует лучшим традициям и приемам Булычёва. И по форме это – повесть в рассказах, как и первое произведение про Алису «Девочка, с которой ничего не случится». Форма, очень удобная для детского восприятия, – короткие локальные истории, словно красочный пазл, складываются в историю большую, глобальную.

Писательница заставляет читателя проникнуть в мир ребёнка и взглянуть на него – этот мир – изнутри. В нём, как и в мире булычёвской Алисы, точно подмеченные реальные, бытовые моменты органично сплетаются с абсолютно фантастическими, гротескными элементами. Причём и бытовые наблюдения, и фантастические допущения в равной степени неожиданны. Так и в мире ребёнка реальность переходит в игру, а игра становится реальностью. Точнее, игра становится реальней всякой реальности. А хорошая книга, в особенности детская, – это увлекательная игра…

На первый взгляд, всё кажется самым обыкновенным. Обычная школа, обычная семья (надо заметить, хорошая семья), трое детей, обычный мальчик по имени «Гоша, он же Гуля, он же Георгий», обычная детская влюблённость в девочку…

Но вот уже с девочки начинаются небольшие и довольно приятные чудеса. Только поначалу – небольшие… Девочка эта необычная – она не яркая, можно даже сказать, что не особенно красивая, причём Гоша сам это признаёт, но всё равно вздрагивает при каждой встрече с ней. При этом она невероятно талантливая. Да такой талант, что просто никому и не снилось… «“Она играет на скрипке, как самые лучшие скрипачи мира”, – говорят все. Светка выступает на всех школьных концертах, и учителя аж плачут от восторга».

И вот мальчик решает ограбить банк, чтобы купить для особенной девочки особенную скрипку – из тех, что создали особенные мастера, «похожие по звучанию на те, старинные»… Но тут оказывается, что банк охраняется роботом и механической собакой. Друзья спасаются, но после этого тени робота по имени Средний преследуют их. Их присутствие подобно присутствию слонопотама где-то рядом с Винни Пухом и Пятачком. Интересно: идут ли роботы на свист, и если идут, то зачем?.. Но смелые ребята не боятся теней робота.

Текст так тонко написан, что читатель не сразу замечает, где детские фантазии превращаются в реальность. А дети – так просто воспримут их как иную реальность. Но они всё же превращаются снова и снова. Пусть только в детском воображении. «Я тихонько сидел за кухонным столом и пил чай из моей любимой чашки. На ней были изображены сидящие на ветках птицы, распевающие песни: из их клювов вырывались нотки. Я всегда представлял, как они поют наяву: меня это забавляло». Даже кисель, который выставила остывать в коридор «тётка, про которую» герой «подумал, что она ведьма», оказывается магическим, помогает в борьбе с вредным соседским мальчиком.

Однако фантастика и фантазия в широком смысле этого слова – это красочный, но всего лишь антуражный элемент повести в рассказах. По-настоящему это всё-таки детектив. С попыткой ограбления, с шантажом, со слежками и доносами. И с неожиданной, но очень логичной и убедительной развязкой. И дело тут как раз в скрипке…

Андрей Щербак-Жуков, поэт, прозаик, критик

Сногсшибательный план

Привет!

Заявляю сразу: я вот-вот совершу кое-что настолько сильное, настолько невероятное – ну просто бомбическое.

Я, десятилетний пацан, вынашиваю план, да такой, который не всем взрослым по плечу. Хотите спросить – какой? А я вот так сразу и не призна́юсь, чтобы вы не сказали мне, что это невозможно, опасно и вообще нехорошо.

Ну, соглашусь, что в некотором смысле это правда плохо, но точно реально и сногсшибательно.

Это клёвое словечко «сногсшибательно» – из лексикона моей сестры Риты. Когда она чем-то восхищается, то непременно трясёт копной чёрных волос, щурит карие глаза и, совсем как кошка, мурлычет: «О, это сногсшибательно!». Ей всего-то двенадцать лет, но она любит строить из себя королеву красоты.

– Мне идёт платьице? – Ритка спрашивает маму и всё крутится перед зеркалом, разглядывает свои длинные худые ноги, глазки закатывает, а потом ко мне поворачивается и рожи строит.

– У тебя юбка слишком короткая, распугаешь людей своими ногами-палками! – хохочу я, глядя на Риткины кривлянья.

– Мам, ну скажи ему, чтобы помолчал! – Ритка трясёт головой, типа хвастается своими волосами.

Если честно, то волосы у неё реально класс: длиннющие, густющие… И брови такие выразительные, тёмные, выделяются на светлой-светлой коже. Вообще сестра у меня красивая: высокая, стройная, любит в платья наряжаться, а они ей и правда идут.

Когда Ритка прихорашивается перед зеркалом, то родители так ласково ей говорят: «Ты наша красавица!» Ну конечно, ей всё это позволительно, она ведь отличница и вся такая послушная, никогда их не расстраивает.

А когда я перед зеркалом пытаюсь справиться со своей запутанной жёсткой копной, они гонят меня и приговаривают: «Хватит тут вертеться, надо тебя налысо подстричь, чтобы больше думал об учёбе, а не о причёске». И ещё: «Для мальчика это недопустимо». И мои непослушные вихры так и остаются нерасчёсанными.

Так вот, я уже давно ношусь со своим тайным планом. А главное, всё делаю для того, чтобы никто ничего не узнал. Я должен действовать один, без помощников, что усложняет задачу.

Кстати, у меня ещё есть брат Платон – уже почти взрослый, ему шестнадцать. Но и его на помощь я позвать не могу, потому что ему не под силу то, что я задумал. Он обычно витает мыслями в компьютерных программах и по «клаве» кликает, вот пусть и дальше этим занимается.

А про родителей я совсем молчу: уж если они узнают про мой тайный план, то просто сойдут с ума. Мама будет пить успокоительные и меня из дома не выпустит.

Короче, не ахайте и не охайте. Задумал я… ограбить банк! Да, я четвероклассник, длинный и худой, не особо сильный, да и по физре у меня трояк, но я непременно должен ограбить банк.

Объясню почему. Мне нравится одна девчонка из пятого класса. Она и старше меня, правда, всего на год, и выше по росту, но ненамного. Вся такая тоща́ тощо́й, и хвост белых тонких волос болтается туда-сюда, когда идёт по коридору. Лицо у неё приветливое, но серьёзное. Сразу видно, что она очень умная.

Нравится она мне уже полгода.

Впервые я увидел её на улице, когда выпал первый снег. Заметил её, и внутри у меня всё захолодило. Снежинки тогда падали огромными хлопьями, налипали на лицо, садились на ресницы. Веки закрывались под их тяжестью, и шёл я с почти закрытыми глазами – только в малюсенькую щёлочку следил, чтобы ни на что не налететь.

И вдруг: бах! Открываю глаза, а передо мной фонарный столб. Откуда такое? Я же шёл прямо – а рядом она стоит. Спрашивает: «Тебе не больно?» И волосы её все в снегу (интересно, почему она без шапки?), и такие крошечные веснушки на лице светятся сквозь растаявший снег, и ещё она мне чуть-чуть улыбается.

У меня пересохло в горле, я ничего не ответил, помотал головой и пошёл дальше с широко раскрытыми глазами, даже не обращая внимания, что мне больно от попавшего в них снега.

А потом я увидел её в школе. Те же веснушки, и ещё уши оттопыренные, а сквозь них свет пробивается. Вот такая она классная!

И оказалось, что она талантище! Да такой талант, что просто никому и не снилось. Наша учительница по математике, закатывая глаза кверху (женщины любят восторгаться и закатывать глаза), минут пять рассказывала нам про неё. И вообще, все взрослые говорят про Светкин талант.

Света Сечкина – так её зовут.

«Она играет на скрипке, как самые лучшие скрипачи мира», – говорят все. Светка выступает на всех школьных концертах, и учителя аж плачут от восторга.

И вот ей, Свете – этому вундеркинду, девочке, которая мне очень нравится, – нужна настоящая скрипка от известного мастера.

А узнал я про это от моей мамы.

Как-то вечером, на следующий день после школьного концерта, за ужином мама вспомнила про Сечкину.

– Света необыкновенно одарённый ребёнок. Если уж она так играет на обычной скрипке, то что же будет, если у неё в руках окажется оригинальная?

– Что значит «оригинальная»? – не понял я.

– Очень давно, лет двести назад, в Италии жили скрипичные мастера: Амати, Страдивари, Гварнери… Скрипки, созданные по их разработкам, до сих пор живут и радуют нас своим звучанием. Они сделаны из особой породы – резонансной ели: дерева, которое само поёт, – объяснила мама. – Великие мастера как раз умели слышать его голос и поэтому могли создавать музыкальные инструменты, которые помогают играть скрипачам.

Моя сестрица тогда только фыркнула: «Подумаешь!» А брат даже внимания не обратил: сидел в своих огромных наушниках, которые папа прозвал «лопухами». Понятно, что разговоры о скрипке их не волновали.

Как много моя мама знает про музыку!

В то же мгновение ко мне прилетела мысль, что такую скрипку надо достать Светке.

– Мам, а где же взять такую скрипку, чтобы она помогала Светке играть? – Чувствую, что маме Сечкина нравится, очень она её уважает за неслыханный талант.

– Даже не знаю… – Мама задумалась на минуту. – Но такие скрипки стоят очень дорого. Знаю ещё, что в американском городке Оберлин, штат Огайо, ежегодно проходит семинар мастеров, которые создают музыкальные инструменты, изучая секреты итальянцев, и у них получаются скрипки, похожие по звучанию на те, старинные.

Ох, сколько неизвестных мне вещей, столько имён и названий сразу! Да уж…

Вот тогда я понял, что нужны деньги – и немалые. И поэтому прежде всего мне придётся ограбить банк, чтобы Светке такую скрипку купить. Так я тогда решил.

Про Светку в школе говорили много. Учителя и некоторые родители хотели ей помочь: объявили сбор денег, чтобы такому таланту хорошую скрипку купить. Но, увы, собрали немного. И никакого дяденьку со средствами (спонсора, как взрослые говорят) не нашли, чтобы он Светке скрипку купил. Да и ладно! Я знаю, что есть бандиты, которые нечестно деньги зарабатывают и в банк их складывают. Я найду их и отберу сокровища, как Робин Гуд.

Итак, я решил ограбить банк! Главное – у Сечкиной будет классная скрипка. Волшебная, которая сама будет играть, а Светка ей будет помогать. Я непременно изобрету такой способ ограбления, чтобы никакие взрослые не догадались.

Я – Гоша!

Ой, я забыл представиться. Как меня зовут? – В школе я Гоша. И с друзьями тоже Гоша. Хотя вообще-то моё имя – Георгий. Очень оно подходящее для моего сногсшибательного плана, я считаю.

Правда, в семье меня зовут Гуля. Совсем по-детски, а я уже не малыш. Тем более теперь, когда у меня есть сногсшибательный план, я должен стать для всех Георгием.

Наступил вечер. Мы сидим все вместе, ужинаем. На столе всякие салаты и тушёное мясо, а вот сладкого нет: мама настаивает, чтобы мы питались правильно.

– Между прочим, я вырос. А вы меня всё Гулей зовёте. Смешно уже, – говорю я, пережёвывая лист салата.

– Ну что ж, конечно, – мама согласилась, а папа кивнул.

– А как быть, если ты всё равно Гуля, сколько бы тебе ни было лет? – противненьким голоском спрашивает сестрица, закатывая глаза.

Платон в наушниках – ему всё равно.

– Мне и Гера нравится. И Геша тоже, – предлагает мама.

– Меня все зовут Гошей, вот я и прошу, чтобы дома вы меня так звали! – говорю я серьёзно. – А можно и полным именем.

– Ну, до Георгия ты ещё не дорос, – заметила вредная Ритка.

– Хорошо, отныне ты Гоша и иногда даже Георгий, – дружно сказали родители.

Папа вообще всегда с мамой соглашается, потому что мама лучше знает, как надо с нами, с детьми.

А Платон так ничего и не услышал. Как мне кажется, моему братцу живётся хорошо: «лопухи» на уши, а на остальное – пофиг.

Я всё время про него думаю. Даже в последние дни перестал делать уроки. Понимаю, что это неправильно. Скоро все это заметят, потому что посыплются двойки. Но я занят мыслями, где же найти нечестного богатого дядьку и как деньги с его счёта снять.

Есть хакеры, которые взламывают счета, но этот путь не для меня. Хакеров рано или поздно ловят, а меня никогда не получится поймать. Почему? Да потому что я буду действовать осторожно, хитро и умно! И другими, не хакерскими методами.

Я непременно обзаведусь связями в банке, сколочу маленькую команду, но не из друзей и родных, чтобы не подвергать их опасности. Мне понадобятся просто уборщица и охранник. Их тоже не хотелось бы подвергать опасности, но приходится чем-то жертвовать. Это будут, конечно, люди взрослые, и со мной дружить им будет неинтересно, поэтому я познакомлюсь с их детьми.

Значит, искать надо тех, у кого есть дети.

Главное – найти банк, в который нечестные дядьки носят деньги. Городок у нас небольшой, от столицы примерно сто километров. Он такой… провинциальный, но с богатой историей. Кремль есть, музеи, река с набережной, ещё – пастила самая вкусная и калачи на славу. А вот банков немного: кажется, всего четыре… А может, меньше. Но я возьму на заметку даже маленькие и прослежу за каждым из них.

Да уж, времени на слежку уйдёт немало. Но что делать? Необходимость вынуждает.

Для начала я решил отправиться в первый банк, который находится недалеко от школы. После уроков туда и нагряну.

Весь день в школе я вёл себя спокойно, ничем не привлекал внимания. Даже наоборот – на математике руку тянул изо всех сил, задачки у доски решал. На литературе вызвался текст по ролям читать. Всё делал, чтобы никто ничего не заподозрил.

Но можете себе представить, что друг мой, Лёнька Птичкин, как раз стал смотреть на меня недоверчиво, с интересом разглядывал, как будто не узнаёт! И на перемене перед последним уроком он меня расколол.

Подходит такой:

– То ты в последнее время уроки не делаешь, двойки хватаешь, ходишь таинственный… А сегодня – бац! – и таким паинькой заделался, перед учителями хочешь хорошим казаться. Странно как-то! Что скрываешь? – И потом как гаркнет мне прямо в ухо: – А ну выкладывай! Или ты мне больше не друг.

Лёнька уткнулся своим лбом в мой. Его рыжая чёлка полезла мне в глаза, а он всё напирает широкими плечами: глаза его близко-близко, просверливают во мне дырку. Трудно ему противостоять. Он такого же роста, как я, но мощнее выглядит. Руки у него большие и тяжёлые: ударит – тут же и грохнешься.

И я решился: друга терять совсем не хочется! Поэтому сказал, немного привирая, что хочу узнать, как работает охрана банков. Переживаю, что хранилище могут захватить террористы, грабители. И вот думаю написать книгу про всякие способы защиты – и такую придумаю, которая не под силу никаким бандитам.

Птичкин отступил и покосился на меня: не знает, верить или нет. А потом у него глаза округлились, заискрились. И уши он стал тереть – а это верный признак того, что голова у него заработала на космической скорости. Я даже заволновался, чтобы мозги у него не расплавились от наплыва мыслей. Лёньке, конечно, стало интересно, и он соображал: вру я или нет, а если вру, то зачем?.. Идея с охраной банков пока сработала.

Я сгрёб его в охапку, хоть он и крупнее меня, и потащил под лестницу. И там зашептал:

– Сегодня идём в банк, который недалеко от школы. И всё там изучаем. Понял? Идёшь со мной?

Взгляд у друга стал ясный, он расплылся в улыбке и как двинул меня по спине – я чуть не упал!

– Ты что, сомневаешься? Ты и я – сила.

– Это точно!

Так первый пункт плана – разведку – я принялся выполнять с Лёнькой.

Опасные мысли

Как только прозвенел звонок, мы сразу выбежали из школы и, не снижая скорости, помчались в банк, что на соседней улице.

По дороге я споткнулся, потому что на другой стороне увидел Светку.

Она шла, размахивая своим синим портфелем с нарисованными нотами. У меня перед глазами поплыла картинка в цветную полоску: то жёлтая от солнца, то розовая от Светкиной куртки. И ещё мне казалось, что Сечкина плавно перебирает ногами по воздуху, то есть как будто не идёт, а летит.

Одна моя нога остановилась, а другая ещё бежала вперёд, и я чуть не грохнулся, но удержался и стал догонять Лёньку – он уже скрылся за поворотом. Я снова глянул на другую сторону улицы, а там никого: Светка исчезла.

Уф! Прибежали мы к невысокому кирпичному дому, самому неприглядному и серому на всей улице. На него и внимания-то, наверное, никто не обращает. Я ещё подумал, что такой банк ограбить легко. Дом всего двухэтажный, но посередине – внушительные двери, совсем неподходящие для такого низенького строения.

Пока мы пытались отдышаться, я заметил страх в Лёнькиных глазах.

– Может, не пойдёшь? Постоишь за углом здания, меня подождёшь? – я решил дать ему последний шанс отказаться.

– Ты что, за слабака меня держишь? – вскинулся Лёнька.

Раз – и он толкнул тяжёлую входную дверь. Та поддалась не сразу, и я ему начал помогать – налёг всем телом. Так вдвоём мы приоткрыли лишь небольшой проём, чтобы протиснуться.

В маленьком, плохо освещённом тамбуре никого не было, только деревянные двери впереди виднелись, которые вели дальше. Охранников нет, а это уже не так страшно.

Только я так подумал, как от стены отделился какой-то странный силуэт.

– Глянь, это же робот!

– Да ну! – Хотя я и сам уже догадался, что робот.

Но сразу было и не понять. Такой человек-человек: тёмные волосы, обычное лицо – овальное, руки, ноги, совсем как живой! С реалистичной силиконовой кожей – знаю я таких, видел на выставках робототехники. Но глаза прям стеклянные, и лампочки в них мигают: то одним цветом, то другим, как светофоры: красный, жёлтый, зелёный. Непонятно, этот робот женщина или мужчина? – одет в серый брючный костюм, и волосы короткие торчат.

И у меня в голове мелькнуло: это не ахти какой робот, а самый обычный, и покруче видели.

– Какой-то робот допотопный, – шепнул мне в ухо Лёнька.

– И нечего тогда бояться этого Среднего.

Средний – так я его обозвал, этого допотопного. А он руки поднял и ко мне направился.

– Дотронуться хочет? – тихо спросил Лёньку, чтобы робот не слышал.

– Ага, чтобы датчики заработали.

«Знаем-знаем твою натуру, Средний! Ведь пока сенсоры на прикосновение не заработали, никакая информация в твой напичканный электроникой мозг не поступает. Читали про такое», – мысленно обратился я к машине.

– Сейчас смотри: прикол будет, – сказал Лёнька и пошёл навстречу Среднему.

Это он хорошо сделал: надо же показать, что мы не боимся. Я тоже хотел подойти, но увидел, что друг через несколько шагов замер.

Неожиданно за Средним показалось ещё одно существо на четырёх согнутых ногах.

– Это робот-собака! – воскликнул друг.

Выкатилась она из-за Среднего на чёрных маленьких колёсиках. Само туловище белое, а глаза – голубые, смотрят внимательно, пристально, и хвост настороженно торчит. Хоть это ненастоящий пёс, и невысокого роста – нам по колено, но я очень испугался за друга. Я знаю, что он боится собак, потому что в детстве его покусал терьер.

И собака-робот прямо на нас поехала, громко колёсами своими крутя по каменному полу.

Лёнька отошёл назад, повернулся и гаркнул мне в ухо:

– У неё же, наверно, и обоняние работает!

– Точно! Она определяет по запаху – свои или чужие.

Лёнька молодец, не боится этого механически-электронного чудовища.

Собака ехала и порыкивала. Подкатила к Лёньке, обнюхала, да так громко, что показалось, это пылесос работает. Потом внутри у четвероногой оглушительно зажужжало. Мы даже уши руками зажали. А после с этим жутким звуком машина направилась ко мне, но тут звук прекратился, и она стукнула своим железным носом в коленку, да так сильно, что у меня нога подогнулась.

– Ой! – вскрикнул я.

А за это время Средний успел к Лёньке подойти и начал толкать того за деревянную дверь, которая ведёт внутрь банка. Друг сопротивлялся, но у Среднего ручищи сильнее.

А значит, Лёнька контроль прошёл. Дверь за ним захлопнулась, и я остался один. Собака от меня не отлипает – стоит, уткнувшись в колено. Скорей бы и меня Средний пропустил!

Дошла моя очередь, встал робот напротив и смотрит мигающими глазами-лампочками. Только и слышно: щёлк, щёлк! Наверняка камера работает, снимают меня. А потом как схватил за руку своей холодной пятернёй и запустил мне в ладонь импульсы электрические: ощущение, как будто меня иголками колют.

«Уф, потерплю! Сейчас уже в банке окажусь», – подумал я. Но нет! Средний меня силой затолкнул в боковую небольшую комнату, которая справа от входа оказалась. Я её даже до этого момента не заметил! Так же, как и Лёнька, я очень упирался, но всё было бесполезно. Ещё и четвероногий монстр сзади меня за ноги хватал, но, правда, не больно, и тоже тянул собачьей мордой вперёд.

Никак мне от этих двоих не убежать! Дверь за нами захлопнулась.

Мы оказались в узкой пустой комнате. Стены железные – кажется, что мы находимся в огромном сейфе. Темновато, но есть узкое оконце, в котором видно зал банка: там люди ходят. В комнате тишина. Средний рядом стоит, зато собаки нет – она за дверью осталась.

Подумал, что вот здесь меня и будут держать, и голоса моего никто не услышит, если я буду кричать. Только оконце вселяло надежду: в него можно стучаться, если что.

Но я не буду бояться. Ничего тут страшного нет! Поближе с роботом познакомлюсь.

– Средний, что ты собираешься со мной делать?

А тот не реагирует.

Хоть у меня в ногах и руках дрожь началась, я не показывал, насколько мне не по себе. Начал смело ходить по комнате туда-сюда. Вот оконце, а там – Лёнька! Он ревёт, руками машет, рассказывает что-то дяденьке в форме.

«Напрасно ты, Лёнька, за меня беспокоишься. У меня всё хорошо!»

И тут слышу – жужжание. Средний стал вырастать вверх, аж почти до потолка. Потом наклонился и навис надо мной. Из глаз вырвались красные лучи, как у лазерного прицела. Они просканировали меня всего насквозь. В теле стало покалывать мелкими иголочками. Я замер: бежать всё равно некуда. Опять стал себя убеждать, что совсем не страшно и не больно. Надо чуть-чуть всего потерпеть.

В следующий момент робот поднял руки и положил их мне на плечи. Ой, как тяжело стало! Присесть захотелось под таким железным грузом, ноги подгибались. Слёзы подступили, но я сдержался.

– Всё равно я тебя не боюсь, железная балбесина!

Он начал ещё сильнее жать мне на плечи.

И вдруг что-то лязгнуло. Я отклонил голову вбок от Среднего, в сторону звука, и увидел, что за ним, на противоположной от окна стене, появилось отверстие, и там ярко засветился синий экран, а на нём забегали разные знаки – как в компьютере, когда хакеры вскрывают секретные сайты.

Знаки забегали, строчки запрыгали… Меня замутило, как будто я еду в машине, и закружилась голова. Я отвернулся от экрана, а Средний всё сильнее давил на плечи. Я уже вскрикивал – так, негромко. Дышать очень тяжело. Почувствовал, что лоб у меня по́том покрылся, уши горят, как будто меня сильно-сильно ругают.