Вариус. В погоне за желаниями

Уже тогда Эралииру показалось необычным приглашение дворянина, с коим он никогда не был знаком. А уж когда ужин ограничился лишь краткой беседой о погоде да местных ценах на рыбу, он и вовсе заподозрил, что что-то тут неладно. Глаза герцога бегали, лицо лоснилось от пота, хотя в зале было отнюдь не жарко: кажется, не смотря на перевалившую за середину осень, слуги экономили на дровах – камин еле-еле теплился.

А потом уже стало слишком поздно. Рано утром на ноги подняли всю городскую стражу: из особняка достопочтимого Феликса Дефосского украли фамильные драгоценности, картину пера самого Христофа Шемма и перебили половину охраны его милости. Все улики были против Эралиира.

Корил ли себя Темный?

Несомненно. В заточении у него было достаточно времени, чтобы сложить два плюс два и выяснить, кто стоял за всем этим. Он слишком долго закрывал глаза на интриги, сплетаемые за его спиной собственным братом, и поплатился за это.

* * *

Свинцовая гладь воды отражала небесную хмурь. Противно моросило: косо, мелко, заставляя щуриться и кривить лица. На причале нахохлившись сидели чайки, поджидая первые лодки с уловом: рыбаки приплывали почти сразу же после рассвета. Время от времени одна-другая сварливо вскрикивала, то ли жалуясь на погоду, то ли призывая кары небесные на головы запаздывавших кормильцев. Соленый воздух пропитался вонью снулой рыбы, отхожего места и чего-то еще, не менее противного.

Несмотря на рань, по пирсу уже вовсю сновали моряки: перетаскивали какие-то тюки, катили бочки, ругались. Ровин недовольно ворчал, громко топая по сходням на палубу «Святой Элены». Давешние пьянчуги отказались плыть и послали Иатэн… Нет, к счастью, не в места, о которых приличным дамам не стоило бы слышать, а всего лишь к капитану другого корабля, шедшего в Локкеньен через Каттан следующим утром.

– Ну, чего ты ворчишь? Неужели дождя испугался? – ухмыльнулась рыжая.

– Был бы то дождь… А так… – досадливо махнул рукой ост. – Сплошное издевательство. Будто кто в лицо плюется.

– А вы плюньте в ответ, – загоготал Йозеф, довольный собственной шуткой, и помог нимее, не расстававшейся со своим платочком, пропитанным пахучим маслом, перебраться на борт корабля.

Выглядел он помятым, поминутно зевал и посматривал по сторонам с опаской. Парень вызвался проводить Ари в каюту, а остальные задержались на палубе, наблюдая за слаженной работой матросов.

– Жаль, что Темный отказался… – посетовала Аэнис, облокотившись о борт и разглядывая покосившиеся, выбеленные солью дома, приткнувшиеся у самого причала.

Они жались друг к дружке, словно замерзшие воробьи. Наверняка, убери один – так они все повалились бы.

– Да-а-а… – согласно протянула Иатэн. – Вот уж кто действительно знает Адову Пустошь лучше всех нас, вместе взятых.

– Обойдемся и без него, – буркнул Ровин.

– Ты никак ревнуешь? – хитро сощурившись, посмотрела на него рыжая.

– Да какое там! – возмутился бородач. – Я же не этот… какой-то…

– Да ладно, ладно, я просто пошутила, – рассмеялась гельд, а потом внезапно посерьезнела: – Но ты и в самом деле как-то… с неприязнью к нему относишься что ли.

Ост нахмурился, сплюнул в воду, но ничего не ответил на это. Матросы закончили погрузку, отвязали швартовы и стали убирать сходни.

– Вы с ним знакомы? – поинтересовалась Аэнис.

Ровин отрицательно мотнул головой, и после недолгого молчания все-таки сдался:

– След у него был… На запястьях.

– Какой еще след?

– От кандалов, – нехотя признался бородач.

Аэнис умолкла, старательно припоминая встречу с Высшим в малейших подробностях, как вдруг рыжая захихикала.

Спутники удивленно на нее посмотрели, а она закатила глаза вверх:

– Я, несомненно, хороша собою, но что вы на меня уставились? Не туда глядите!

И, чтоб они уж точно не промахнулись, указала рукой чуть севернее причала.

Там, мастерски балансируя, перепрыгивал с крыши на крышу шестой Ходок, стремительно приближаясь к «Святой Элене». А за ним неслись четверо… Нет, пятеро противников с клинками наголо и недвусмысленными намерениями, отставая на какой-то десяток саженей. Вот его темно-серый, почти черный, плащ снова взметнулся вверх, словно крылья огромной птицы, и Темный, скатившись по краю черепицы, сиганул вниз.

Корабль, скрипя нутром и покачиваясь, отчаливал, с каждой секундой все больше удаляясь от берега. Аэнис напряженно наблюдала за тем, как Темный несется к ним во весь опор, гадая, успеет ли он. В этот момент она и сама не знала, чего желает больше.

Глава 4

Ужин, впрочем, как и обед, был скудным: пресные лепешки, сыр да вяленное мясо с бочковыми крепенькими солеными огурчиками. Нимеида есть отказалась, сославшись на плохое самочувствие, и осталась в своей каюте. Аэнис еще днем, пожалев бедняжку, отнесла ей мятного настоя, но, судя по всему, он ей слабо помогал. Остальные же собрались на палубе, устроившись кто где: девушки облюбовали приземистый ящик со щетками, ост уселся на бухту каната, Йозеф – на перевернутое кверху дном ведро. Темный, видимо, предпочел отужинать у себя.

– Что ж она… м-м-м… не ест-то ничего? – промычал с набитым ртом Ровин.

– Похоже, дитя лесов плохо переносит морскую качку, – пожав плечами, предположила Иатэн – ей как раз аппетита было не занимать.

– Так и вчера… цедила только из кружки своей, – возразил ост. – Она ж эдак растеряет все свои… э-э-э…

Он неуклюже обрисовал в воздухе фигуристый силуэт.

– Прелести, – подсказал Йозеф.

– Ага… эти самые… прелести.

– Ничего… Ей не помешает, – фыркнула гельд.

– Что? Завидуете, госпожа Иатэн? – заржал человек.

Обе – и рыжая, и Аэнис – отличались мальчишеской худощавостью и особо выраженных женских форм не имели. Только стройность гельд была другого рода: подтянутая и гибкая, словно вся слепленная из мышц и сухожилий, она напоминала дикую кошку, готовую в любой момент атаковать.

– Чего же завидовать той, чью душу за сись… прелестями, я хотела сказать, никто и рассмотреть не сможет?

Светлая улыбнулась краешком губ. Ей нравилась Иатэн. Порой она была слишком взбалмошна, сумасбродна и остра на язык, но ее прямота и оптимизм притягивали. Неутомимая и целеустремленная, рыжая отлично подходила на роль негласного командира их маленького отряда.

После ужина все разошлись по каютам. Аэнис досталось жить с гельд, а Ровин делил квадратные метры с Йозефом. Последнего это раздражало: там и так было тесно, а неповоротливый ост то и дело задевал парня. Ко всему прочему выяснилось, что здоровяк храпит. Да что там храпит… Казалось, он все это время прятал где-то в своем огромном носу волынку, и вот сейчас, на ночь глядя, решил на ней заиграть. Из противоположного угла булькало, хрипело и постанывало. Йозеф засунул голову под подушку, но это совсем не помогало: перья в ней давно свалялись. Иногда бородач замолкал ненадолго, тогда несчастный пытался уснуть, но стоило только приблизиться к этому блаженному состоянию, как ост особенно громко всхрапывал и начинал по новой.

Совсем уж отчаявшись, парень выполз на палубу. Голова до сих пор гудела после вчерашней гулянки. Ему с легкостью удалось одурачить того простофилю в игорном доме и хорошенько повеселиться за его счет. Сейчас бы тоже не помешала кружечка-другая винца. Милленского, например… Хотя Лемойское тоже ничего так. Йозеф облизнул губы и неуверенно двинулся по палубе в поисках хоть какого-то сносного места, чтобы немного вздремнуть.

Было темно, и он не сразу заметил ту сладенькую цыпочку… Как же ее? Ах, да, Ари. Она стояла у бортика, пошатываясь от слабости и не обратила на парня никакого внимания. Он ухмыльнулся: кажется, в каюте фифочка жила одна.

– Чего такая очаровательная леди скучает в одиночестве?

Нимеида смерила его неприязненным взглядом и ничего на это не ответила. Так смотрят на надоедливую мелкую собачонку, тявкающую на всякого мимо проходящего и норовящую цапнуть за штанину. Йозефа, бывшего и так не в благостном расположении духа, это еще больше разозлило.

– Ну, не молчите же, поговорите со мной, – попросил он. – Я же вижу, что вам не хватает галантного кавалера.

– Это вы о себе? – бровки Ари взлетели вверх.

Парня раздражало, что ему приходится расшаркиваться перед этой дурой вместо того, чтобы приятно проводить время в ее постели. Он наигранно огляделся вокруг и, сально улыбнувшись, подвинулся ближе:

– А вы здесь видите кого-то еще?

Нимеида поправила локон, выбившийся из прически и пляшущий на ветру.

– Спасибо, как-нибудь обойдусь.

– Что, лицом не вышел? Так в этом деле оно не главное, – мурлыкнул Йозеф красотке на ушко и приобнял ее чуть пониже талии.

Она тут же отодвинулась от него подальше, зашипев, как рассерженная кошка.

– Ну что ты, не бойся! – не стал сдаваться он. – Я не кусаюсь.

– Ты… – голос Ари задрожал от злости. – Ты что, думаешь, я пошла против воли отца, отказалась выйти замуж за того, с чьим родом мы были связаны клятвой породниться, только для того… Для того чтобы променять его на какого-то похотливого голодранца?!

– Ты слова-то выбирай, – недобро прищурившись, процедил Йозеф.

– А разве я не права? Я таких, как ты, за версту вижу. Прощелыга, возомнивший, что сможет стать кем-то… Манеры твои не дворянские, а скорее дворовые, как бы ты не строил из себя аристократа. В фамильном перстне не изумруд, а обычная стекляшка. Наверняка, и имя твое не настоящее…

Она, может быть, и дальше бы выводила его на чистую воду, но парень сгреб ее в охапку и, зажав рот, поволок к корме. Однако, не успел и пары метров протащить, как девка пребольно куснула его за ладонь и вырвалась. Тогда он схватил строптивицу за волосы, но та дернулась вперед, оступилась и, коротко взвизгнув, перевалилась за борт. Послышался всплеск, приглушенный шумом бьющихся о корпус корабля волн, и все стихло.

Парень было рванулся на помощь, но тут же замер. Постоял в нерешительности. Переступил с ноги на ногу. Медленно подошел к бортику и, перегнувшись, глянул вниз. Осмотрелся по сторонам: не видел ли кто? Пригладил растопыренной пятерней волосы и, недолго думая, направился в каюту нимеи. Порыскав в ее вещах, Йозеф… Или, правильнее будет сказать, Ганс Мавке, профессиональный мошенник и картежник, выудил небольшую шкатулку с драгоценностями и распихал их себе по карманам. Все остальное, поразмыслив, сгреб в дорожный саквояж и выбросил за борт, воровато оглядываясь. Перевел дыхание, утер со лба пот и, вернувшись туда, где храп Ровина сотрясал стены, спрятал улов в своей сумке.

До самого утра он так и не смог сомкнуть глаз. Парню все казалось, что вот-вот дверь их каюты распахнется и на пороге появится… Кто именно появится, он не мог точно сказать: может тот, кто увидел, что произошло на палубе, а может и сама Ари. Да-а-а, теперь-то уж он надолго запомнит это имя…

* * *

Ноздри щекотал горьковатый, но притягательный аромат кофе. Аэнис пригубила напиток: пряный, оттененный нотками шоколада и лесного ореха, он приятно согревал – утро выдалось не по-весеннему прохладным и туманным, оседая влагой на одежде и волосах – и дарил ощущение уюта. Дома часто витал этот запах – отец любил пить кофе в его мужском, как он сам называл, варианте: крепкий, без сливок и сахара. Светлая долго не могла привыкнуть к горечи, но постепенно приноровилась пить, хоть и на женский манер, и вот теперь теплый аромат напомнил дом. Сможет ли Аэнис вернуться туда? Позволят ли ей? И захочет ли она сама?

– Думаете, я не прав? – вскинулся Йозеф, сверля нахмурившуюся девушку взглядом.

– А-а-а… – рассеяно попыталась уловить нить беседы Светлая и осторожно спросила: – Насчет чего?

– Госпожа Ари, – с раздражением повторил он. – Говорю же вам, она просто нас бросила! Сошла с корабля, стоило только пристать к берегу.

– И из каюты ее пропали все вещи, так? – уточнила Иатэн, нанизывая кусочки спаржи на вилку. – Вы хорошо проверили?

– Не было там ничего, – подтвердил ост, с аппетитом уплетая огромную яичницу-глазунью, щедро сдобренную шкварками и луком. – Но…

Жир так и капал мимо тарелки, хотя ост, кажется, этого совсем не замечал. Их столик был маленький – не развернуться, в самом углу, под лестницей, но и это уже можно было считать везением. Ни в одной приличной таверне не нашлось места для четверых разом: все они были переполнены – Каттан готовился встречать Белтейн грандиозной ярмаркой, ежегодно собиравшей купцов со всех уголков света.

Вынужденная остановка – «Святую Элену» предстояло разгрузить и загрузить снова, так что капитан предупредил, чтобы раньше следующего утра на борт не возвращались – не слишком-то огорчила их отряд. За одни сутки Аэнис уже успели надоесть и мрачная, тесная каюта, которую ей приходилось делить с гельд, и однообразный пейзаж, и скудная пища. А раз уж Вариус был ограничен не временными рамками, а количеством ходов у игроков, то и спешить было некуда. Хотя, кажется, Йозефу заминка была не по нраву – тот выглядел недовольным и будто бы нервничал.

В обеденном зале гудело от разговоров, словно рой пчел. Кто-то покашливал и время от времени сморкался, наемник за соседним столом чавкал, а один смуглый торговец у окна нарочито громко расхваливал свой товар собеседнику.

– Что? – подалась вперед рыжая.

– Думается мне… – почесав макушку, нехотя поделился Ровин, – не сама она ушла.

– Почему? – заинтересовалась Аэнис, с сожалением отложив кусок яблочного пирога в сторону – кухарка здесь была что надо.

– Ну вот… как-то… – он неопределенно повел рукой в воздухе. – Небось, Темный постарался.

– Именно, – поддакнул Йозеф, вытерев губы тыльной стороной ладони. – Сидел весь день, как сыч, понимаете ли, в своей каюте и носа не казал наружу. Может это он ее… того…

– Что ты имеешь в виду? – спросила Светлая.

Она сомневалась, что кто-то мог навредить Ари, чтобы убрать ту с пути. Пожалуй, нимеида была из них самым слабым Ходоком, и вряд ли бы блондин стал предпринимать какие-либо шаги по ее устранению. Если кто и был ему достойным соперником, так это Иатэн. Да, пожалуй, еще ост… Себя Аэнис даже не рассматривала.

– Ну, не знаю, – пошел на попятную парень. – Припугнул, например.

– Может быть Йозеф и прав, – задумчиво дернула Иатэн себя за кудряшку, отчего та подскочила вверх, будто пружинка, и мягко опустилась на место. – Но давайте не забывать и о черных камнях.

– Каких таких камнях? – пробасил Ровин, протяжно отрыгнув.

Светлая совсем запамятовала о них, хотя было это и опрометчиво. У каждого игрока было по девять камней, дающих право хода: семь белых и два черных. Использовать их можно было в любом порядке, по усмотрению самих участников Вариуса. И если первые определяли путь Ходоков – из одного Дома в другой, то последние…

– Они не дают подсказки, куда двигаться дальше, взамен подкидывая на нашем пути серьезные препятствия.

– Свинья в мешке, значится, – сдвинув кустистые брови на переносице, буркнул ост.

– Кот, – поправил его Йозеф, снисходительно улыбнувшись.

– Это у вас, людей, кот… Бестолочь… – беззлобно огрызнулся Ровин. – А у нас – свинья.

– Думаешь, кто-то из игроков воспользовался черным камнем, и из-за этого пропала Ари? – спросила Аэнис недоверчиво.

– Все может быть, – пожала плечами рыжая, жестом подзывая разносчицу.

– А как же ее вещи тогда? – заметила Светлая.

Она все больше укреплялась в мысли, что нимеида покинула корабль по собственной воле. Возможно, лесная красавица поняла, что участие в Вариусе может быть слишком опасным для нее, и решила просто переждать где-то до окончания игры. И Аэнис, надо признать, ее понимала, задумавшись вдруг, а не поступить ли ей так же.

А с другой стороны… Выиграй она по какому-то нелепому стечению обстоятельств, ей бы не было нужды возвращаться в отчий дом и вымаливать прощение. Светлая, впрочем как и любой другой Ходок, победив, могла просить чего угодно – в разумных рамках, конечно же.

Расплатившись и порешив, что раз уж заселиться куда-либо все вместе скопом они не могут, спутники разделились по парам и разбрелись кто куда в поисках ночлега.

Каттан, огромный город-остров, получил независимость около двухсот лет назад. Не без помощи Ковена, разумеется, разместившего здесь еще в незапамятные времена свою магическую академию – Роккатан, но кто бы посмел им перечить? Разве что Слуги Господа, равные по могуществу, а то и превосходившие их, но дележка земель тех никогда не интересовала. Остров не принадлежал ни одной из стран, но был при этом неким средоточием мира или пупом земли, как некоторые его называли. Тут подрастало молодое, подающее надежды, поколение волшебников, велась активная торговля, кипела богемная жизнь – Каттан всегда привлекал художников, скульпторов, поэтов и других деятелей искусства. Город стирал расовые различия: здесь поразительно мирно уживались все, оставляя дрязги между представителями разных народов, тянувшиеся порой столетиями, за его пределами.

Поэтому не удивительно, что город был сколь разноликим, бесконечно меняющимся, будто ветреная девушка, столь дорогим и переполненным, несмотря на размеры. Места для всех не хватало: жители, из тех, что не могли похвастаться благосостоянием, ютились порой в совсем уж крохотных домишках, на чердаках и в подвалах, приспособив последние под жилье. Так что найти ночлег, пусть даже Аэнис с рыжей и не были особо стеснены в средствах, оказалось непросто. Особенно с учетом ярмарки, стартовавшей тем же днем.

Лишь через пару часов безуспешных поисков они наткнулись на скромный постоялый двор, нелепо приткнувшийся позади дома лекаря трехэтажной башенкой и содержавшийся его женой, милой пожилой дамой. На каждом этаже было всего по две небольших полукруглых комнаты, и девушки забрали последнюю, на самом верху, искренне порадовавшись, что урвали хотя бы такую, пусть и по завышенной цене. Оставили дорожные сумки и, посовещавшись друг с дружкой, отправились на Каттанскую весеннюю ярмарку – где еще увидишь подобное?

И в самом деле, чего здесь только не было! Оружие и драгоценные камни остов, огранка которых поражала своим мастерством. Изделия бовельских ремесленников: резные шкатулки, костяные гребешки, музыкальные инструменты… Расписные ткани из Корды, вина с юга – молодые и выдержанные десятилетиями. Сараутские пушнина, сыры и породистые скакуны. Ковры, фарфор и веера из Истара, ожен-найские предметы искусства, диковинки с Изумрудных островов… Так что не удивительно, что Светлая в этом торговом бедламе очень скоро потеряла Иатэн.

Глава 5

– С-с-сволочи… – злобно процедил мужчина, вцепившись в край стола и поглядывая исподлобья на остальных игроков. – Кто посмел?!

Тьери де Бюжо, граф Элезский, был самым младшим из всех присутствовавших, и это было его первое участие в Вариусе. Он втайне надеялся, что и последнее: ведь если он победит, то сможет обойти любого из соперников в праве на руку и сердце госпожи де Алькан. Она станет его, а остальное будет уже неважно.

Но он проиграл.

Выбыл из гонки, не успев сделать и хода – его Ходок погиб по вине другого.

– Господин де Бюжо, вы все еще можете… – решил было напомнить правила игры Хранитель.

– Я знаю! – рявкнул он, еле сдерживаясь, чтобы не разметать тут все.

Эти лица… Они смотрели на него с плохо скрытой насмешкой. Явно показывать свое превосходство сейчас никто бы не осмелился: в Вариусе все были равны и зависели лишь от собственного везения, не полагаясь на статус или богатство, а за графом остался его первый и последний ход. Но Тьери не был глуп и понимал, что это до поры до времени. Стоит ему только бросить один из камней в огонь, как бывшего соперника тут же перестанут брать в расчет.

Не долго думая, мужчина запустил пятерню в мешочек и выудил оттуда черный, гладкий, блестящий отполированными боками камешек. Сжал в кулаке. Ухмыльнулся – пусть они его запомнят и не посмеют больше переходить дорогу Тьери де Бюжо. Нигде и никогда.

Пламя жадно проглотило подачку, лизнув длинным языком воздух. Граф Элезский развернулся и стремительно вышел вон из комнаты. Игроки же напряженно замерли, склонившись над столом.

* * *

Надвигалась гроза. По весне они бывали часто в здешних краях, обрушиваясь на город стенами дождя, а то и градом, но, к счастью, надолго не задерживались. Вот и сейчас, раскатисто ворча, с юга ползли тяжелые, набухшие от влаги свинцовые тучи. Они плыли не спеша, вальяжно, давая время здесь, внизу, на то, чтобы свернуть шатры да навесы и спрятаться под крышами от непогоды.

Йозеф бросил угрюмый взгляд на потемневшее небо и сплюнул. День не задался с самого утра: парню приходилось ужом вертеться в попытках вывернуть ночное происшествие так, чтобы спутники поверили в его версию. Однако, ему все-таки удалось, и сейчас он, намеренно улизнув и оставив неповоротливого, медлительного бородача далеко позади, искал, где бы продать драгоценности нимеи. Держать их при себе было слишком рискованно – авось найдут? Но и продать все за раз было затруднительно: любой бы ювелир тут же настучал городской страже, а те, кто вопросов не задают, не сидели на каждом углу с табличкой «Скупщик краденного».

Вот Йозеф и плутал по улицам, зевая до боли в скулах и проклиная ярмарку: покупателей да и просто вездесущих зевак тут сегодня толклось столько, что, казалось, и воздуха на всех не хватало. К тому моменту, когда далекое ворчание грозы переросло в раскаты грома, парень уже совсем с ног сбился. Это в родной Корде скупщики обозначали себя фигурой треугольника, облеченного в круг, нацарапанной на двери или заборе. Тайной для стражи, разумеется, но хорошо известной в узких кругах тех, кто часто пользовался услугами барыг. Хотя, надо признать, Йозеф не раз, и не два видел у скупщиков и блюстителей порядка, промышлявших грабежом и сбывавших наворованное. Плюнув на свою затею избавиться от всех украшений одним махом, решил продать хотя бы что-то одно. Золотое колье с изумрудами, например. Оно было самым увесистым и, наверняка, стоило не мало.

Он так и сделал, свернув в первую же, попавшуюся на пути, ювелирную лавку. Хозяин сидел под ярким светом лампы, склонившись над столом и почти уткнувшись непомерно длинным, да еще и горбатым ко всему, носом прямо в увеличительное стекло, и чинил застежку дешевого браслета с бирюзой. Не отвлекаясь от работы, поздоровался и спросил:

– Чего желаете, юноша?

– Мне бы… Продать кой-чего, – отозвался Йозеф, извлекши из недр своего мешка колье, тут же заигравшее на свету зелеными огоньками. – Вот, матушка оставила в наследство.

Ювелир аккуратно взял в руки украшение, повертел его и так, и сяк под лупой, стукнул по нему стеклянной палочкой и разве что на зуб не стал пробовать. Хмыкнул и вернул ожерелье назад:

– Вынужден сообщить, что я не смогу купить его у вас…

– Это… подделка? – с нервным смешком поинтересовался парень.

Вот уж не думал он, что красотке удалось одурачить его даже будучи мертвой.

– Нет, ни в коем разе, – замотал головой старик. – Но это фамильное колье рода Фион, а вы…

Йозеф гулко сглотнул.

– Вы, господин, – продолжил ювелир спокойно, – как я ни посмотрю, даже на четверть не нимейских кровей.

– Вы, наверное, ошиблись, – выдавил из себя парень, запихивая колье назад в сумку и пятясь к выходу. – Я, пожалуй, поищу другого… знатока.

Он выскочил вон и поспешил убраться от лавки подальше, время от времени тревожно оборачиваясь и проверяя, нет ли слежки.

Снаружи стемнело от туч, небо то и дело прорезали слепящие, длинные ветви молний. Громыхало. Воздух стал густым и вязким. По мостовой тяжело зашлепали первые холодные крупные капли, подгоняя прохожих.

Наконец, удача все же подвернулась Йозефу: он наткнулся на ломбард в каком-то переулке. Хозяин, щелкавший орехи за прилавком, сильно занизил цену, но нос в чужие родословные не совал. Парень торопливо пересчитал монеты, ссыпал их в почти совсем опустевший кошель и, довольный уловом, двинулся туда, куда ноги сами понесли – в ближайший игорный дом, коих здесь, на Каттане, было предостаточно.

Везение не оставило Йозефа и там: все соперники по столу оказались сопливыми новичками, облапошить которых не составило никакого труда. Деньги сами плыли в руки, и грех было от них отказываться: парень играл до вечера, потягивая терпкое, на травах, вино, покуривая чуть отсыревший после корабля табак и не замечая ничего вокруг. И только когда желудок уже в который раз утробно забурчал, напомнив о себе, а глаза стали совсем слипаться, Йозеф с сожалением покинул заведение и, чуть пошатываясь от выпитого, побрел на поиски постоялого двора.

Гроза прокатилась по острову, наследив глубокими лужами, и уползла, глухо рокоча, куда-то на север. С крыш капало. Мостовая мокро блестела в тусклом свете фонарей. Посвежело. Холодный воздух тут же пробрался под сюртук картежника, вынудив того двигаться быстрее. Прослонявшись без толку с час, а то и больше, парень все больше удалялся от центра. Кажется, он шел на восток, к портовым улочкам. А может и на юг, кто знает? Уткнувшись в очередной тупик, развернулся было – и голова тут же взорвалась от боли, а перед глазами засверкали мириады искр.