Неудержимость IX

Она, почти вырывая мне волосы на голове, пыталась опустить мою голову ниже к своему лобку. Но я, чётко понимая, что чем больше ей сопротивляюсь, тем лишь сильней раззадориваю её потаённые желания, всё равно никак не желал подчиняться ей. Да чёрт! Да даже если я ей подчинюсь, то это так же будет заводить её! Там, что в одну сторону, что в другую, одно и тоже. Разница лишь в конечном результате, буду ли я ей отлизывать или нет. Вот же сумасшедшая?! Пересилить свои ограничения, покинув границы своей зоны, почти наравне со мной пересечь расстояние досюда, вступить в схватку со своей сестрой, как я думаю, раз они обе дриады, и всё это ради того, чтобы склонить меня к интиму.

Но моё лицо медленно и уверено ползло вниз и уже мой подбородок упёрся в металл её трусиков, отчего те под давлением сверху стали сползать. По моему сознанию вместе с её сладко-дремучим ароматом тела стали бить и её подскочившие уровни андрогенов и я начал поддаваться влечению. Моё лицо расслабилось и приоткрывшийся рот часто задышал, обдавая её пушистенькую кожу жарким дыханием, а ставшие совершенно мягкими губы принялись блуждать по замше налитого лобка. Но в разуме я всё ещё продолжал сопротивляться жгучим желаниям: овладеть её телом, подчиниться ей, доставить удовольствие, получить его самому, насладиться друг другом, этим моментом, её вкусом. А её вкус оказался поразительным, головокружительным, бесподобным. Я словно в первый раз в своей жизни попробовал сахар. Я даже не осознал, когда и как мой кончик удлинённого языка скользнул под её твёрдый лобок, проползя в прорезь съехавшего вниз ободка металлических трусиков, и облазил там всё везде в поисках скрытой замочной скважины, обнаружив её за гибкими устами. Я лишь осмыслил тот момент, когда мой кончик языка уже осторожно проник внутрь и мои рецепторы взрываются от вкуса патоки. Цветочный нектар! И это было не сравнение, а у Фиры по-настоящему там находились медовые железы. Так что сладостный сок, перемешенный с андрогинами, вдарил по моим нейронам разрядами тяжёлой зависимости и я, потеряв рассудок, отдался лишь только одному чувству: ещё. Я хочу ещё! Ещё больше! Бесконечно!

Волны блаженного вкуса растворили мой разум и я вцепился пальцами в её мощную попу, попутно пытаясь нащупать её неестественные стринги, чтобы сорвать их с её тела. Краем слуха я уловил откуда-то сверху глубокое придыхание, перемешанное с легким смешком из перезвона колокольчиков и гортанным стоном. Но тут внезапно по ушам грянул всепоглощающий гром. Удар звука, что раздался со всех сторон, был сравним с раскатом грома во время урагана и кто-то, словно сам Бог, произнёс: “ФИРА!”.

Меня оглушило и мне понадобилось несколько секунд, чтобы прийти в себя, но благо, что именно в себя, так как оглушение согнало и наваждение, от которого я впал в безумную жажду нектара, что выделялся между ног у дриады. Я облизал под губами занывшие зубы, размазывая по дёснам остатки капель тягучей, словно мёд, жидкости, и огляделся. Оказалось, что я, свалившись за корень, на котором до этого сидел, лежал на спине. А Фира, по-видимому, отбросив меня от себя, отскочила прочь и сейчас, стоя ко мне спиной, внимательно смотрела в другую сторону. Я приподнялся на локтях, рассматривая пышную гриву причёски из синих листьев, что острым углом доходила Дрэйде до копчика, и её широкий, аппетитный зад жёлтого цвета, окаймлённый по бокам красной, гладкой чешуёй, а затем увидел тех, на кого смотрела Фира.

Снижение штата Опеки

К нам пожаловали с десяток других дриад и настолько разномастных, что ни одна не походила на другую. Первое, на что я обратил внимание, что часть из них прибыли сюда, используя окружающую природу, и теперь они либо просто стояли, либо, продолжая использовать корни, ветви и траву, сидели на них. Другая же часть восседала на животных, кто классически обхватывая обеими ногами спины, кто по-женски сидя двумя ногами в одну сторону. Одна девушка даже стояла на спине лося, держа того за ветвистые огромные рога. Но воистину главным их различием были всевозможные платья из растительности: пышные бальное и А-силуэт, облегающие вечернее и фламенко, длинные греческое и ампирное, короткие футляр и бэби-долл, миниатюрные сорочка и, подобный тому, что на Фире, бронекомплект. Оттенки кожи были от тёмно-синего до зелёного, а цвета глаз, вообще, всех спектров. Ни листья волос, ни сами причёски ни у одной не повторялись. Внешний возраст разнился, я бы сказал, что среди них были девушки от 16 до женщин 60 лет, но это на внешний вид человеческого взгляда. Реально же, самой младшей, что выглядела лет на 16–20, было 253 года. И как раз она, сидя на изящной лани с серебряной шкурой, носила сорочку из тончайшей паутины, которая не то что свисала на лямках так, что почти оголяла её маленькую грудь, и своей длиной ничего не прикрывала снизу, так ещё и была практически прозрачной, лишь поблёскивая каплями росы. Я поспешно перевёл взгляд на единственную Дрэйду в этой группе, в которой ни одна и близко не была похожа на Фиру. Все заявившиеся дриады внешне были ближе к Хазэй.

Лидер дриад Урзам имела 9 097 уровень, а также была облачена в тот же минидоспех из болотного мифрила, но поскромней, чем у Фиры. Её одеяния походило на полный купальник с открытой спиной, но с большим количеством прорех из-за диковинной вычурности плетения узоров из металлических лоз. И к слову, главная Дрэйда не была внешне самой пожилой. Выглядела она лет на 35–40. Высокая, статная, пышнобёдрая дриада с ярко-зелёной кожей, лохматой причёской золотой листвы, похожих формой на те, что у одуванчика, и с ярко красными радужками глаз, в которых были лягушачьи зрачки, колким взглядом взирала на Фиру. На лице её переливалось неудовольствие, руки были скрещены на груди, а ноги и осанка были поставлены по-господски, словно она тут Царь и Бог.

Её губы зашевелились раньше, чем звук из них коснулся слуха, но был он уже не столь громогласным, хоть и не потерял своей мощи и вновь раздался со всех сторон, словно заговорил сам лес: “Как ты посмела покинуть свой пост?! Почему ты здесь, Фира?! Что ты себе позволила?! Зачем напала на Сестру?! Что ты… вытворяешь с этим Демоном?!”. Выплеснув водопад и по звучанию, и по количеству вопросов, Урзам замолчала и повелительно воззрилась на Фиру, в ожидании от неё ответов.

Я перевёл взгляд на уникальную лесную деву, начиная догадываться, что Селекционер в её Специальности является ключом к тому, почему она такая “Другая” в отличии от всех остальных дриад, и вгляделся в неё. Жаль, что я не видел её лица, но по её фигуре я отметил, что она спокойна и расслаблена. Никаких подрагиваний, не единого резкого движения, ни капли неуверенности в себе. Фира, казалось, стояла так, что это именно она была тут Царицей, а не тот жалкий десяток шалашовок перед ней. И вторя моему ощущению, её властный голос точно также разлетелся по ближайшему пространству могучим набатом: “Пророчество свершилось! Первый в Дайра Дракон явился! И явился он первым передо мной!”. Она, не оборачиваясь, вытянула руку себе за спину и указала пальцем на меня. А я различил появившиеся ехидные улыбки на лицах других дриад. Некоторые пытались их скрыть, но были и те, что в открытую высмеяли Фиру.

Я же пока решил не вмешиваться и понаблюдать за происходящим. Авось мне, и вовсе, не придется участвовать и всё решится само собой. Тем не менее Урзам отнеслась к словам Гибридной более серьёзно и её суровый взгляд уставился на меня. И чёрт меня побери, отстраниться от ситуации мне изначально не было суждено. Я криво улыбнулся, показывая острые зубы, и принялся вставать на ноги, показушно отряхивая несуществующую пыль с бронированных Эргдауном штанов “Скитальца”. При этом часть дриад сделали такие кривые выражения лиц, что как будто увидели меня только сейчас. Подобрав с земли треуголку и надев её, я выпрямился во весь рост и пересёкся взглядом с Хазэй. Мшистая девушка не выглядела так, что по ней недавно проехались катком, и стояла как ни в чём не бывало, с подозрением всматриваясь в меня, словно встретив в первый раз.

Я хрустнул шеей и обратился к лидеру этой шабашки: “Урзам, я полагаю? Барон Анри Варкайт, что прежде было Трён’Уба, к вашим услугам…”, – и поклонился дриаде, выполнив пируэт шляпой. Ещё будучи согнутым, я украдкой исподлобья глянул на Главу Куриц, попутно подметив, что это не укрылось от Фиры, и отметил злорадный блеск в глазах Хазэй. Но распрямился обратно лишь с милой улыбкой на своём лике и продолжил представление: “Я не знаю всей подоплеки в ваших легендах, пророчествах или в ином фольклоре, но могу сказать одно. Да, мы с Фирой пересеклись незадолго до того, как я явился к Хазэй. Тем не менее я бы желал всё же услышать историю о Драконе и понять, о чём идёт речь. А также наконец узнать, где я могу найти монстров для истребления. И желательно, чтобы их было бесконечно много…”.

Я высказал свои хотелки, постаравшись быть как можно более дружелюбным, но все дриады, включая даже Фиру, остались равнодушны и продолжали молча взирать на меня, как на насекомое. О, я знаю, что они делают. Они провоцируют. Хотят, чтобы я вышел из себя и проявил истинную Силу, а заодно и облик. На сей раз я сразу проверил работоспособность телепортации и, убедившись, что навык не блокируются, ещё раз попытался узнать что-либо у Лесных Королев: “Вы так ничего не добьётесь. Если мы не найдём общего языка, то…”. “То что?”, – я был внаглую перебит самой мелкой бабушкой, отчего я заткнулся и, удивлённо вскинув брови, посмотрел на неё.

Внимание! Данное существо является Правителем, который не проживает на территории под вашим контролем. Часть информации вам недоступна.

Скэль, Юный Страж Леса Омб, Возраст: 253, 738 уровень, Раса: Дриада (Тейп Аквилегии – Синяя Клементина), врождённый класс – Правитель (Тип: Гинархий, ранг: Цесаревна), кросс-класс: Друидмэтр – Дока-Трапер, дуал-специализация (Тактик, Зверолов), Титулы: Цветок Брезга, Юная Матрона. Краткая информация: Юная Дриада является отпрыском Главной Ветви Правительницы Тийхотфара.

Я поморщился, разглядывая, как сильные бёдра и рельефные икры сжимают бока лани. Да, мелкая отличается от остальных не только выделяющимся нарядом, но и развитой мускулатурой. Исключая двух Дрэйд, все дриады были воздушными и утончёнными девами, не имея и намёка на внешнюю видимость мышц, а вот эта старолетняя малявка имела тело, больше подходившее атлетке, нежели принцеске. А ещё она единственная, кто имела оружие. Скэль сжимала в одной руке резное из цельной кости копье, которое скрывала за противоположным боком лани всё время до того, как ткнула им в мою сторону, когда нахально оборвала меня.

Я посмотрел в жемчужные глаза, что с вызовом смотрели на меня. Бархатная текстура кожи имела цвет синего яхонта, тонкие губы, словно вырезанные из малахита, издевательски ухмылялись, а мшистые брови, что изогнулись на меня с понтом, на ровне с пышными паутинами ресниц выделялись своим ярким перламутром. И такой же перламутровый цвет имели длинные, сантиметров в 20, локоны ланцетных листьев на голове. Но то что они немного завивались, было видно не сразу, так как её причёска была выполнена в виде тупировки, объёмному начёсу, и она пышным хвостом скрывалась ровно за её затылком. При этом такая вытянутая вверх причёска оголяла её виски и полностью открывала на обозрение её оленьи ушки, что располагались точно на том же месте, где и у людей, и торчали горизонтально в стороны.

Я потратил ещё одно мгновение, пытаясь определиться с тем, насколько близка схожесть Скэль с Дейнти Уайлдер, и глубоко вдохнул лесной воздух, переполненный миксом ароматов от тел дриад. В этой какофонии запахов сложно было определить, какой аромат исходит конкретно от кого. Разве что я мог с точностью различить Фиру, так как уже знал, что это именно её аромат, да и в добавок она стоит ближе всех ко мне. Хрустнув шеей в другую сторону, я скопировал мимику Цесаревны Лесных Жаб и медленно, с явной издёвкой в голосе, закончил оборванную фразу: “…Либо я просто уйду, либо я вас всех здесь убью.”.

Ответом мне послужили саркастические смешки, дерзкое фырканье и борзые взгляды с ухмылками. А Скэль, уперевшись коленями в бока своей чудной лани, аж привстала и с кровожадными оскалом заносчиво предъявила: “Ну давай! Жалкий мужик!”. Голос её был похож на шуршание фантиков и собираемой граблями листвы, но тут грянул зычный тон Урзам: “Довольно!”. И это высказывание было направлено на юную бестию, отчего Скэль аж прикусила губу, но не перестала буравить меня ненавидящим взглядом. А я понял, что ещё никогда тут в Дайра я не получал столь стремительной реакции от встреченных мной доселе существ. Скэль просто невероятно быстро определилась со своим отношением ко мне.

Урзам же обратилась уже ко мне, понизив свою мощь голоса, что стал напоминать идущий в лесу ливень: “Ты уже всех изучил, Демон? Тогда можешь уходить. К тебе у нас претензий нет, хоть ты в прошлом и убил одну из наших сестёр. И если ты, и вправду, ищешь монстров, то в этом Лесу ты их не найдешь. Ищи в другом месте. И больше никогда… не заходи в этот Лес. Что же касаемо тебя, Фира…”.

От слов самоуверенной Дрэйды моя щека дёрнулась и я, перегородив собой Фиру и вмешиваясь в их, типа, уже частные дела, мрачно молвил: “А ты не алё, да? Мозги, что? Совсем плесенью поросли?”. Вот нахрена?! Куда меня понесло?! Это сок Фиры на мой ум так повлиял, вмиг превратив меня в отбитого торчка? Вот чего я взбесился и в открытую угрожаю? Я же мог просто уйти, как изначально и планировал! Но нет! Эта Тварь указывает мне, куда я могу ходить, а куда нет!

За моей спиной раздалось весёлый перезвон колокольчиков, но не смех Фиры, а нечто эфемерное, в носу внезапно появился сладкий аромат ванили, а внутри уха кто-то аж зашептал: “Ну давай, давай, убей здесь всех…”. Но и голос тоже был эфемерным, будто это моё собственное желание подталкивало меня, и он только казался мне. Тем не менее мой бок рвануло болью и рядом со мной появилась Шат’то. “Давно не виделись, Козявка Урур…”, – Королева Затмения с ехидством Истинной Повелительницы воззрилась на Урзам.

Сначала Дрэйда, пытаясь справиться со свой вспыхнувшей на меня яростью, невидящими глазами глядела сквозь Шат’то. Затем она, всё же загасив в себе бешенство, ещё несколько секунд пялилась на золотоволосую красавицу уже тупым взором. И только потом я различил, как её глаза наполняются узнаванием, страхом, неверием и после всего пониманием. Голова Урзам в момент поникла, упав подбородком на грудь, а она сама при этом даже немного ссутулилась, словно провинившийся ребёнок, что смиренно ожидает своего наказания. И Дрэйда тихо молвила голосом, что больше не разносился мощно и отовсюду, а стал простым переливом колокольчиков, исходящих из связок в горле: “Великая Хозяйка Ночи, Мы приветствуем Вас в наших Владениях.”.

Урзам сплела пальцы ладонями вверх в районе груди, оттопырив большие пальцы от себя на Шат’то, да так и застыла, будто пыталась насобирать в свои ладони собственные слёзы. Уловив шевеление за спиной, я глянул через плечо и увидел, что Фира встала в туже позу, сложив руки похожим образом и склонив голову. По-видимому, Фира была столь же стара, что и Козявка Урур, чтобы понимать, что сейчас происходит, так как более ни одна из остальных дриад не повторила подобного поклона.

Но тут меня привлекло злое шиканье Главной Дриады: “Умерь свою сучью натуру, Юнгра! Быстро поклонись Высшей!”. И Скэль, пытаясь побороть на лице внешние проявления злости, неохотно слезла со своей лани. После чего, мимолётно послав в мою сторону залупатыми глазищами лучи ненависти, глубоко вдохнула и, склонив голову, встала в туже стойку, что и старшие дриады.

Я различил, как плечи Уразм дрогнули, когда Шат’то вновь заговорила, внаглую усмехаясь: “Козявка… и что ты делаешь так далеко от востока? Тебя выгнали из собственного же леса?”. Дрэйда зло прикусила губу и, сдерживаясь, но, всего скорее, от слёз обиды, подавленно молвила: “Нет… Великая… За свою службу я была наз…”. А Шат’то, с интересом рассматривая других лесных девок и, вовсе, не слушая Урзам, перебила: “Да-да, это всё очень интересно! Молодец, козявка. Скажи лучше, чего это вы тут все не проявляете должного уважения к владетелю земель, на коих стоят ваши леса? Или в ваших Законах что-то изменилось?”.

От слов Шат’то Урзам склонилась ниже и попыталась виновато оправдаться: “Великая! Мы же не знаем, говорит ли он правду!”. На изящном лице Дьяволицы скользнула блаженная улыбка, когда та, на сей раз дав дриаде сказать предложение полностью, ответила на никчёмное оправдание: “Но вы и не пытались это выяснить, верно?”. Урзам тотчас попыталась ответить: “Да, Ве…”. Однако Шат’то, специально сделав такую паузу, чтобы Урзам заговорила, продолжила говорить и Дрэйда захлопнулась, давая Дьяволице продолжить в тишине: “А как звучит ваш Закон про Любого Владетеля Земли, на которых располагаются ваши леса? Напомни-ка мне…”.

Урзам вновь закусила губу и, немного помедлив, стала монотонно регламентировать: “Любой Путник, неважно какой расы, что Юной, что Высшей, может находиться в Лесу Дриад, если он не причиняет, как видимый, так и косвенный, а главное чрезмерный вред этому Лесу, его растениям и животным. Любой Путник, кроме Владетелей Земель, которым другие Существа своим вольным решением дают Право распоряжаться той Землёй, на которой растёт Лес Дриад. Владетель же имеет полное право ходить там, где он пожелает, и, если у него нет прямого запрета Дриады, Владетель волен делать всё, что пожелает. Если же Владетель Земель по мнению Дриады создаёт угрозу Лесу, Дриада должна сообщить ему о своих опасениях и из-за всех сил стараться договориться об мирном разрешении ситуации. Дриады всегда дают Владетелям Земель три дня и три беседы, в зависимости от ситуации. Если по прошествии выделенных попыток со стороны Дриады она останется недовольна результатами, то только тогда она может попросить Владетеля Земель навсегда покинуть Свой Лес и только после этого, при появлении Владетеля вновь, у неё есть право напасть на него. Данное Вето сохраняется до тех пор, пока Владетель не сменится, либо же пока ему не удастся мыслимым или немыслимым образом задобрить Дриаду.”.

Поведав мне, а я был уверен, что это было только для меня, Закон Дриад, Урзам выдохлась. Её тело била мелкая дрожь, а миртовый велюр кожи блестел от обильного пота. Я оглядел всех дриад, которые так и не склонились перед Шат’то в загадочном поклоне. И все эти девы стояли в непонимании происходящего и вопросительно буравили глазами свою руководительницу. Хотя по мне, их поведение было полнейшей тупостью, так как Урзам, пялясь в землю, никак не могла видеть молчаливые взгляды остальных. А Шат’то, выслушав Главную Дрэйду, сразу же уточняющее спросила: “И что? Выяснять ничего вы не стали, ни спрашивать Путника, не отвечать, коль сами объявились перед ним, а велели…”. Шат’то, надув губки и приложив пальчик к подбородку, театрально задумалась, а затем в точности повторила интонации Урзам: “И больше никогда… не заходи в этот Лес.”. На сей раз Высшая Дриада вздрогнула, как от бича, но Дьявол, вцепившись в слабость, уже продолжал крепко держать жертву и ковырять её рану: “То есть ты, козявка, вынесла запрет на вход в лес Владетелю этих земель в обход Закону?”. И тут же Шат’то, повернувшись к Фире, спросила у той: “Скажи-ка мне, эм… Монстро…дива… Что ты, вообще, сделала с собой? И главное зачем? Тц, ладно. Скажи, этот господин, он сообщил, что он Барон этих Земель?”.

Голос Фиры был весел: “Да, Великая…”. “И этим всем… Он так же сообщил?”, – Шат’то обвела рукой всех дриад перед нами и Фира вновь кратко подтвердила: “Да, Великая…”. Но Шат’то поморщилась и следующим резким высказыванием обломала дриаду: “Чего ты веселишься, ущербная? Под чешуей щекочет? Вот не понимаю я, зачем ты это сотворила с собой?”. Я-то знал, что Дьяволица лишь подколола Фиру, но Дрэйда на полном серьёзе, согнав с себя радостное расположение духа, принялась отвечать: “Великая, я желала быть ближе…”. “Ой! Да хватит. Шуток не понимаешь? Твое тело – делай, что хочешь… Я не осуждаю.”, – Шат’то и тут умудрилась продолжить издеваться над бедной Дрэйдой, которую, похоже, нигде не любили за совершённую над собой трансформацию. Но Дьяволице, и вправду, не было до тела Фиры никакого дела, она лишь сохраняла свой образ всемогущей Древней Сущности, а значит ей нужно быть и нахальной, и дерзкой, и затыкать всем рты. Знай Урзам, что Шат’то лишь тень своего былого могущества, то уж точно не позволила бы разговаривать с собой подобным образом. Интересно, какая у этих двоих история? Как Урзам стала Козявкой?

Я достал трубку и, закурив, принялся ожидать скорой развязки спектакля. А выпущенный мною изо рта дым, достигнув Фиры, вызвал в той заинтересованный мурлык. Тем временем Шат’то обратилась ко мне: “Покажи этим курицам бумаги…”. Я поймал её ехидный взгляд и молча проявил в руке пергамент, а затем просто вытянул руку вперёд, держа лист за верхний край и лицевой стороной документа в направлении дриад. Реакция была мгновенной, несколько дриад ладонями шлепнули по своим щекам, одна ударила себя в лоб и ещё две, закрыв руками глаза, присели на корточки. Я пересёкся глазами со Скэль, в которой ненависть ко мне на время затихла, так как девушка своей мимикой сейчас беззвучно вопрошала: что будет дальше? Но это она зря, не у меня надо спрашивать.

Между тем Шат’то опять обратилась к своей старой, а то и даже древней знакомой: “И вот, козявка, Путник заявил вам, что он Владетель этих земель, и вы не стали уточнять, что правда то или нет, а с ходу выгнали его из леса… А он Владетель этих Земель… А ты, как Старшая Звена Дриад, приняла решение… И все, кроме… змеелюбки, его поддержали… А он Владетель… А вы даже свою сестру не выслушали… Сначала выгнали, а уже затем принялись выяснять, что и как…”. Шат’то издевательски повторяла причинно-причинные действия, но никак не приближалось следственно к последствиям.

И наконец Урзам не выдержала и хрипло воскликнула, на сколько ей позволяла гордость перед Высшим Существом: “Да, Великая! Мы нарушили Законы! Несколько! Но этому были причины! Мы были ослеплены! Фира! Она Хранительница! Наш Бастион! Она должна была стоять на своём Посту! Но она покинула его!”. Шат’то прервала Урзам, приложив той пальцы к губам, и мягко заговорила сама: “Тише, козя… Тише… Вы были настолько ослеплены, что вовлекли постороннего во внутренние дела Дриад, начав судачить с Фирой прямо перед ним? Да и сейчас ты продолжила открывать больше, чем следует…”.

Глаза Урзам озабоченно расширились, но дриада продолжала стараться не смотреть на Шат’то. Её же губы за прижатым к ним пальцем Королевы принялись хватать воздух и онемевшая Дрэйда принялась выталкивать из себя звуки: “Э… то! Эт! О-не… так!”. Но в конце концов Шат’то надоело всё и она властным тоном обратилась ко всем дриадам: “И так! Если кто ещё не понял, то я представлюсь. Меня называют Хозяйкой Ночи, Вечной Путницей, Королевой Затмения. Я Леди Шат’то Дэ’оши, Первородная…ммм, Первая из Высших в Дайра. Мои стопы попирают землю этого Мира со…”. Она внезапно оборвалась на половине фразы и очень странно поглядела на меня. Странно, так как я в первый раз различил, что в ней проявились и смешалось такие ей не свойственные чувства, как растерянность, смущение, чуточка непонимания, направленного на саму себя, и неясный отблеск глубокой глупости. Глупость эта была неряшливая, словно она вдруг поняла, что забыла то, что очень хорошо всегда знала, и теперь испытывала за эту вину. Этот пойманный мною момент уязвленности Шат’то вызвал в ней ещё один перманентный каскад переживаний. Поняв, что я отчётливо различил её первые чувства, щёки Шат’то вспыхнули, а взгляд на мгновение поплыл. Приоткрытые томные губы пропустили вдох и по всему её телу пронеслась волна мурашек.

А в следующее миг она уже взирала на меня пламенным взором яростных глаз, её губы натянулись в бледные струны, а черты её прекрасного лица обострились. И свою неудержимую ярость она выплеснула не на меня, а на дриад, поменяв свой тон на истерически повелительный: “Руководствуясь Первым Пактом о Союзе между Детьми Ночи и Дриадами Тийхотфара, я, Леди Шат’то Дэ’оши, в открытую объявляю о нарушенных Законах, установленных самими Дриадами. Первое, появление Дриад перед Добрым, так как доказано, что он не причинял вред лесу, Путником по их собственному желанию и полному бездействию в его просьбе о помощи и дальнейшему игнорированию. Второе, изгнание Путника из леса без определённых на то причин. Третье, изгнание Владетеля Земли из Леса, что находится на его Земле. Четвёртое, открытие самими дриадами перед Посторонним Знаний, которые предназначены только для Посвящённых. Усугублением этих четырёх нарушений является то, что всё было совершенно не единственной дриадой, а полным Звеном, в котором ни одна не встала на защиту Путника. И наконец Пятое…”.

Она хищно воззрилась на дриад, не скрывая своего истинного уродливого облика. Её рот разрезал лицо пополам, обнажая тысячи острых игл, и Древняя Вампиресса зашипела: “Все, кто не поприветствовал Старшую Кровь и Высшего как должно, будут наказаны…”. И пока она ещё произносила эта фразу, Урзам лихорадочно схватила Скаль и, с силой вывернув той руки, заставила встать обратно в приветственное положение тела со сплетёнными пальцами у груди и повёрнутыми ладонями вверх. Напоследок надавив той на голову, чтобы та прижала подбородок к шее, Старшая резко встала в туже позицию и сама. И лишь ещё две дриады из тех, кто постарше, нервозно пронаблюдав за тем, как Урзам выкручивает Скэль руки, успели сообразить и суетливо повторить движения поклона, прежде чем Шат’то окончила свою фразу. А после шесть мечей вертикально сверху-вниз вонзились в макушки и на всю длину клинков вошли через головы в тела дриад, что не приняли позы эстетного поклона.