Гарнизон рассеченной скалы

Новобранца выволокли на улицу, протащили по каменной брусчатке и привязали к деревянному кресту, уткнув лицом в перекрестие.

– Ну не вовсю же силу… – на всякий случай уточнила Омнис.

– Все, как всегда, – тихо ответила Нима. – Мы же не хотим его убить…

На площадке перед храмом собралось все женское население. Кипело оживленное обсуждение, слышался смех и непристойные шуточки. Капитан Нима, под звуки всеобщего ободрения прошлась по пандусу и остановилась возле креста.

– А знаешь ли ты, Арон Смит, почему эльфы в большинстве своем выбирают лук и стрелы? А я тебе поясню. Видишь ли, боги дали нам дар чувствовать чужую боль, кроме прочего. В ближнем бою это, мягко говоря, неудобно. Металл клинка отлично проводит боль и ужас жертвы. В отличие от копья, у которого есть древко. Но мой род присягнул на верность именно клинку. Знаешь почему?

– Понятия не имею, – огрызнулся Рон.

– А потому, дружок, что нам нравится чувствовать боль врага, ты не смотри что мы тут все красивые. Сейчас мы поиграем в одну забавную игру. А потом в другую… – она сделала знак Омнис, и та бросилась принимать ставки. Лина, сняв кнут с гвоздя раскатала его по земле, ожидая приказа.

– Все. Капитан, ставки сделаны! – вскоре доложила Омнис. – Можно начитать.

Встряхнув длинный кнут, Лина выбросила руку вперед, нанося первый удар. Узкий кровавый след проступил на спине кузнеца, расползаясь по сорочке.

– Раз! – дружно начали отсчет оголтелые эльфийки.

Кнут снова рассек воздух и на сорочке кузнеца проступил второй кровавый след. Он вздрогнул, но лишь поморщился. По маленькой площади пронеслись одобрительные возгласы.

– Два! – хором отсчитала толпа.

– Три… Четыре… – бесновались они. Всеобщее веселье набирало обороты.

– Пять… Шесть… – Рон стиснул зубы, не издав ни единого звука.

– Семь! – ликовала толпа.

– Ну что я говорила? – капитан встала на край помоста. – Как насчет восьмого удара? Кто сделает ставку?

Площадь взорвалась от предложений. Кнут просвистел еще раз, но Рон упорно молчал.

– Не молчи, придурок! – процедила Омнис сквозь зубы. – Подай уже голос!

Ставки росли, в ход пошли уже целые кошели. Рон усмехнулся, глядя на это.

– Девять ударов? – вошла в азарт Нима. – Вы этого хотите?

– Да!!! – взорвалась толпа обезумевших баб.

Хлыст рассек ткань, и капельки крови брызнули на мостовую. Рон болезненно улыбался, уткнув взгляд в землю.

– Девять ударов… – в голосе Нимы послышались нотки уважения. – А парень то не прост. Такой и десять наверняка выдержит!

Ставки снова хлынули рекой. Десятый удар хлыста не заставил себя ждать. Его конец оставил четкий алый отпечаток на белых камнях помоста. Омнис, с плохо скрываемым ужасом уставилась на сестру. Лина побледнела….

– Ну что, девоньки, кто смелый? Десять ударов кнутом… – Нима расхаживала помосту, поднимая градус ажиотажа. – Есть желающие испытать волю? Кто выдержит такую боль?

– Я! – выкрикнула из толпы высокая эльфийка.

Она взобралась на помост и подошла к капитану.

– У нас первая претендентка, Амана! Кто поставит на нее?

Собрав монеты, капитан кивнула. Остроухие воительницы, заполнившие площадь, затаили дыхание…

Арону тоже стало интересно. Он повернул голову на сколько смог. Ходили слухи, то есть заклинание, позволяющее одному человеку почувствовать ощущения другого человека. Обычно им пользовались любовники в момент страсти, чтобы испытать максимальное наслаждение. Реже им пользовались лекари чтобы понять суть недуга, если человек был без сознания или слишком мал, чтобы говорить. Ведь заклинание передавало разные ощущения, не только удовольствие. Похоже, что отмороженные эльфийки пользовались им чтобы чувствовать боль…

– Сентире! – четко произнесла Амана и положила руку ему на плечо. Не издав даже звука, она упала как подкошенная.

– Какая досада… – посетовала Нима. – Ставка остается у меня. Но и награда выросла вдвое. Кто еще?

Следующая претендентка разделила судьбу Аманы, тоже потеряв сознание. Ее тут же подхватили унесли в сторонку.

– Не уж то так больно?! – Капитан цокнула языком. – Ослабли девоньки?

После третьей попытки больше никто не решался. Капитан состроила недовольную гримасу.

– Ну вот… а все так хорошо начиналось. Может быть ты, Омнис?

– Какова ставка?

– Десять золотых монет, – Нима тряхнула небольшим кошельком.

– Хорошая ставка. Я… попробую, капитан!

Приложив ладонь к спине Арона она прочла заклинание:

– Сентире!

Лицо Омнис исказилось от дикой боли. Она вскрикнула и, оступившись, осела на землю.

– Лина? – предложила Нима. – Удвоим ставку!?

Омнис качнула головой, намекая сестре, что не стоит этого делать.

– Я… воздержусь, госпожа Нима.

– Как знаешь, – усмехнулась она. – Тогда я сама. Двадцать золотых отлично скрасят мой вечер!

Сняв перчатки, капитан Нима Лимнис заткнула их за пояс. Потерев ладони, она положила их на плечи Арона и заглянула в его лицо. Кузнец дрожал. Ему было больно, но он сносил все с улыбкой.

– Ты как? – с легкой издевкой спросила она.

– У меня все нормально, сглотнув приговорил он. – Наслаждайся….

– Сентире! – выкрикнула она.

В этот момент Глаза Нимы широко раскрылись, но она не отпрянула. Рон резко повернул голову и придавил ее руку подбородком. Капитан попыталась одернуть руку, но сил у нее не хватило. Дыхание ее участилось, хрип, вырвавшийся из груди, тут же перешел в крик… Лина, бросив кнут подбежала к своему командиру и рывком дернула ее на себя. На площади воцарилась гробовая тишина…

Спесь быстро улетучилась. Тяжело дыша, побледневшая Нима Лимнис сидела на земле, разглядывая свои трясущиеся руки.

– Что здесь происходит!?– Сержант Ярсен взбежал на помост в сопровождении Калеба.

– Что здесь происходит, я спрашиваю?! – Он уставился зло сначала на Омнис а потом на Лину. Но ему никто не ответил.

Калеб быстро орудуя ножом перерезал веревки.

– Я забираю его, капитан! – тоном, не терпящим возражений, заявил сержант. Но Нима лишь глянула на него мутным взглядом.

Почуяв свободу, кузнец болезненно выпрямил спину. Сделав шаг, он пошатнулся, но Калеб подставил руку.

– Ты как… жив, дружище?

Кузнец оттолкнул от себя старого вояку. Бросив взгляд в толпу, он тяжело спрыгнул с помоста. Поправив накрахмаленный воротник окровавленной сорочки, он шатким, но твердым шагом двинулся к воротам. Не выдержав тяжелого взгляда эльфийки стоявшие на страже, расступились…

Глава 6. Сатисфакция

Арон едва продрал глаза, когда сержант Ярсен в сопровождении двух солдат выдернул его из постели. По понятным причинам на работы он не вышел. Была мысль сходить в лазарет, но сил на это просто не было. Калеб пытался чем-то помочь, но был послан куда подальше. Остаток дня и ночь Арон провел лежа на животе в бессознательном состоянии. Разумеется, переодеться он не успел. Его привели к шатру Джошуа Хансона, как есть, в слипшейся от засохшей крови сорочке. Вернее, в том, что от нее осталось. Здесь же стояли Омнис и Лина, сверля землю взглядами. Голос командира был слышен далеко за пределами шатра.

– Десять ударов кнутом? – орал Хансон. – Десять!!! Пять – это уже считай калека. На седьмом люди Богу душу отдают! Вы в своем уме ли!?

– Капитан, – послышался голос Нимы. – Мне кажется вы драматизируете. Ну мы же били не в полную силу. Лина хорошо знает свое дело, не первый же раз…

– Драматизирую, значит… – капитан Хансон одернул полог и, оглядев доставленных под конвоем, приказал им войти. Ярсен вошел следом.

– Я терплю ваши выходки только потому, что вы нужны мне на поле боя, – уже более спокойно продолжил он.

– Ну вы же сами делаете ставки… – попробовала оправдаться Нима.

– И что? Я обычный человек со своими слабостями. Но всему есть мера. На этот раз вы перешли все границы.

Он подошел к Лине и отобрал принесенное ею орудие экзекуции.

– Дай сюда! Это, по-вашему, в пол силы? – Он сунул под нос Нимы пропитанный кровью кнут.

– Да ему как слону дробина…

– Молчать! – Он рыкнул так, что слюна полетела в разные стороны.

Глянув на Рона, он брезгливо отбросил орудие пыток. Ярсен тут же убрал кнут с глаз долой.

– Капитан Нима, вы подвергли новобранца суровому телесному наказанию. За что, хотел бы я знать?

Ниме хватило ума промолчать.

– За то, что он проявил благородство? За то, что ему хватило воли не клюнуть на ваши… оголенные чресла и оставаться праведным человеком до конца? Десять чёртовых ударов… – Хансон схватился за голову. – Это не каторжник, не смертник… даже не солдат. Это доброволец, дери вас пес в гриву! Человек высоких моральных принципов! От слов «добро» и «воля». Скажете, что не знали этого, капитан?

– Ну знала… что с того? В ножки ему теперь кланяться? – Нима сохраняла удивительное спокойствие.

– А ты подумала своей головой, что в войсках будет твориться? Какое отношение сложится ко всем вам после такого? Я из кожи вон рвусь, чтобы люди могли вам доверять. Хочешь знать как тебя называют?

– А было когда-то по-другому? – усмехнулась она, приподняв бровь.

Хансон оставил попытки воззвать к ее совести и переключил свое внимание на Рона. Оглядев парня с головы до ног, он жестом приказал ему развернуться.

– Покажи! – велел он.

Поняв, что этого не избежать, Арон нехотя закатал сорочку. Кровь отлично приклеила ткань к коже. Оторвав ее разом, чтобы было не так больно, Арон оголил спину.

– Мать моя женщина…!!! – воскликнул Хансон.

Свежие шрамы от кнута местами кровоточили, но не это так удивило командира. По спине новобранца тянулись рубцы куда более страшные. Толстые застарелые швы пролегли вдоль его позвоночника от лопаток и почти до поясницы. Сеть более мелких шрамов симметрично расходилась от середины спины к ребрам, шее и плечам. Как выглядела его рана до того, как ее зашили, оставалось только гадать, но спина парня была буквально собрана из лоскутов. Омнис и Лина отвели взгляды, а Нима бросила лишь мимолетный. Похоже, пробить эту прожженную в боях суку было уже ничем нельзя.

– Кто тебя так, парень? – первым спросил Ярсен.

– Упал со скалы… еще в детстве, – ответил Арон глухо.

– Он правда ушел своими нонами? – спросил капитан.

– Так точно, – подтвердил сержант. – Я собственными глазами видел.

– Черт, парень, мне бы такую выдержку… – Хансон потер глаза устало. – Ты бы хоть в лазарет сходил, что ли.

Командир гарнизона мерил шатер шагами, задумчиво теребя пуговицу на кителе. Он бросал хмурые взгляды то на Ниму, то на Рона, то на сестричек. Ярсен, присев на край стола, терпеливо ожидал его решения.

– В общем так… – Хансон остановился перед своей подчиненной. – Запретить вам страдать херней, я не могу. Иначе вы там в конец с ума сойдете. Опять же гарнизон со скуки помрет… Но и оставить этого так просто, я тоже права не имею. Случай вопиющий. У каждого беспредела… есть свой предел! Твое счастье, Нима, что этот человек все еще может стоять на своих ногах, умеет держать язык за зубами, и до сих пор не дезертировал.

Капитан Хансон обошел стол и склонился над ним, оперевшись на руки.

– Арон Смит… тебя незаслуженно унизили и подвергли суровой экзекуции. Я бы с радостью извинился за эту… заносчивую бабу и отправил тебя домой. Но ты подписал договор и, пока срок не истек, разорвать его я не в праве. Уж прости дружище, каждый человек на счету. Особенно кузнец. Но ты имеешь полное право требовать сатисфакции. Как моральной, так и материальной. Чего ты хочешь?

Арон и не ждал, что дело может принять такой оборот. Меньше всего в этот момент он думал о том, чего бы ему хотелось. Единственным желанием сейчас было поесть, упасть на свою койку и забыться глубоким сном.

– Простите командир, при всем уважении… капитан Лимнис очень старалась, но ей не удалось меня унизить, – заявил он. – Я бы хотел новую сорочку, вина… и дня три-четыре чтобы прийти в норму.

– Хм… – Хансон криво усмехнулся. – Хочешь быть благородным до конца? Похвально, но глупо. Как командир гарнизона я имею полное право вершить свой суд. Сержант Ярсен, сколько денег капитан Нима собрала на ставках?

– Двести пятьдесят золотых с мелочью, – доложил Ярсен, поглядывая на увесистые кошельки, лежащие на столе.

– Сколько из них мои?

– Тридцать, командир. Ваша ставка наконец сыграла, – усмехнулся Ярсен.

Нима почуяв неладное, ловила каждое сказанное слово.

– Неплохо… учитывая, что я всегда ставлю на новобранцев. – заключил Хансон.

– Изволите получить? – осведомился Ярсен.

– Нет, сержант. Я отказываюсь от своего выигрыша, ибо как командир и как человек чести не хочу иметь никакого отношения к этому свинству. И вот мое решение…

Он сделал паузу и уперся взглядом в командира эльфийского гарнизона.

– Капитан Нима Лимнис, я обязываю вас передать весь свой выигрыш в размере двухсот пятидесяти золотых монет, Арону Смиту, в качестве компенсации за нанесенные травмы и оскорбление.

– Но капитан, это честные деньги!!! – яростно возразила Нима.

– Триста! – Хансон был неумолим. – Сейчас и при мне!

Скрипнув зубами, капитан Нима сорвала с пояса кошель и бросила его на стол. Судя по весу пятидесяти монет, там не было, но командир не стал на этом зацикливаться. Важен был сам факт.

– Вот и славно. Может быть у кого-то есть возражения?

Возражения конечно же были, и еще какие, но открыть рот никто не посмел.

– Смит остается, остальные свободны! – приказал капитан.

Решение командира по-настоящему взбесило Ниму. Ее лицо так и перекосило с досады. Толкнув кузнеца плечом, она пулей вылетела из палатки.

– Уф… – выдохнул Хансон. – Должно быть ты по-другому представлял себе службу?

– Не знаю, что и сказать сэр, – усмехнулся Рон сдержано.

Подумав, Хансон взвесил в руке один из кошельков и забрал его себе.

– Налог на прибыль, – пояснил он. – Казну тоже нужно пополнять.

– Я… так и понял.

– Молодец, так держать. У Ярсена в палатке есть сейф. Вот ключ от него, – Капитан положил на стол небольшой ключ с кольцом. – Уберешь золото туда. Будет нужно – возьмешь. Нима отличный офицер, преданный своему делу, и заменить ее не кем. Но характер у нее, как видишь… блядский, уж прости за прямоту. Проучить ее давно стоило. Но, про деньги я не шутил – они твои по праву. Заработал, как говорится, потом и кровью. Да, и не дуйся на Калеба, он хороший человек, но тоже имеет слабости. Уж не знаю почему, но с этими чокнутыми бабами он всегда находит общий язык. Даже Нима прислушивается к нему. Кстати, он, как и я ставил на тебя, так, между нами.

Рон кивнул.

– Сходи в лазарет, пусть лекарь тебя осмотрит. Дай пять золотых и получишь чудодейственную мазь. Заживет все как на собаке… А теперь ступай, я еще не спал с дороги.

Переложив золото в сейф, Рон вернулся в свою палатку. Минут через двадцать посыльный принес ему бумажный сверток, в котором лежала выглаженная, ни разу не одеванная сорочка, и корзинку с едой. Две бутыли красноватой жидкости прилагались. Передохнув и собравшись с мыслями, Арон отправился в лазарет, что расположился у дальней стены лагеря. Там он еще не успел побывать. Накинув китель, кузнец по давней привычке пытался не привлекать к себе особого внимания, но теперь любопытные взгляды людей неизменно провожали его на всем пути. Две длинных брезентовых палатки с несколькими входами повторяли очертание полукруглой стены из кольев и сходились к центральному шатру. Должно быть, сегодня пациентов тут не было, а от того, сестры-сиделки и санитары неспеша занимались хозяйственными делами.

Глава 7. Лазарет

Под центральным навесом, где во время боя идет сортировка раненых, Арон столкнулся с высокой, достаточно крепкой женщиной лет сорока. У нее были заостренные кончики ушей, смуглая кожа и удивительно пронзительный взгляд. Мелкие морщинки на лице ничуть не портили ее. Одета женщина была в относительно белый халат, застегнутый по всей длине. Он достаточно плотно обтягивал ее округлые формы. Одарив новобранца белоснежной улыбкой, она спросила:

– А… должно быть ты и есть наш герой?

Он смутился. Ее голубые глаза будто светились добротой. Хотя узкий клинок на поясе, и способ его подвески говорили о наличии боевого опыта. Рон крепко уяснил для себя, что внешность в этих местах ровным счетом ни о чем не говорит.

– Вы лекарь? – спросил он, стараясь не отводить взгляда.

– Эмбер Хадсон, – она протянула руку и предвосхитив вопросы пояснила: – Я полукровка. Отец мой был эльфом, а матушка человеком. К сожалению, возраст отражается на моем лице, в отличие от чистокровных, но не так сильно, как у людей. Мне далеко за сорок, и ты, дружок годишься разве что в правнуки.

– Мне хватило бы такта, чтобы не спрашивать об этом, – тихо ответил Рон.

– Это на тот случай, юноша, если ты решишь ухлестнуть за мной, – улыбнулась она натянуто.

– Вам тоже не нравятся мужчины? – с едва заметной обидой спросил он.

Эмбер открыла рот, чтобы ответить, но задумалась. Намотав на палец прядь светлых волос, она склонила голову на бок, оценивая парня.

– А ты умеешь поставить в тупик, – протянула она негромко. – Нет, от чего же сразу не люблю? Я вовсе не против разделить свое ложе с горячим юношей, особенно в холодные вечера. У меня большая, уютная кроватка. Просто предупреждаю заранее…

– Простите, я не подумав… – он отвел-таки взгляд.

– Представляю, как ты зацепил Ниму. Эта стерва бесит даже меня… – она злорадно оскалилась.

– Мне нужна мазь, – прервал ее Рон.

– Конечно тебе нужна мазь… – вздохнула Эмбер. – Всем нужна мазь! Но, во-первых, она не дешевая, а во-вторых, сначала осмотр.

Ветхий на первый взгляд шатер, внутри оказался белоснежной операционной на несколько столов. На полу был уложен износостойкий полимер, столы и каталки были сделаны из нержавеющей стали. На подвижных каркасах сияли потертые хирургические лампы, а на столах под полотенцами дожидался своего часа стерильный медицинский инструмент.

– Чего застыл? Проходи не стесняйся. Тут мы режем людей, штопаем шрамы и пришиваем оторванные конечности. По возможности, конечно.

– Откуда все это? – Арон кинул на нее подозрительный взгляд.

– А чему ты удивляешься? Ты ж вроде родом из скалистой долины? Там у вас таких вещиц пруд пруди.

Рон опустил глаза. Разговор становился неприятным.

– Да подружка там у меня, – улыбнулась Эмбер миролюбиво. – Было время я ей помогла. Теперь вот она помогает мне. Ты должен ее знать, она эльфийка.

– Затворница Трин?

– Ну вот, знаешь ведь! Правда раньше ее звали иначе, но не будем об этом. Наш сердобольный король заключил союз с вашим… покровителем. И вот, теперь мы имеем сие чудо.

Рон кивнул. Это все объясняло.

– Давай, забирайся на стол, – приказала Эмбер. – Я осмотрю твои раны.

Сняв китель, молодой человек уселся под лампу и двумя сильными рывками окончательно разорвал державшуюся на одних швах сорочку. Минут десять Эмбер убирала пинцетом кусочки запекшейся крови, волосы и появившийся местами гной. Промыв раны пахучим травяным отваром, она отошла на пару шагов.

– Прям картина маслом… – восхитилась она искренне. – Шедевр, без всяких сомнений!

– Я рад что вам нравится, – вяло огрызнулся Рон.

– Трин… да что там она, я сама таких ровных швов отродясь не сделаю. Ничего не топорщится, ничего не морщится, гладенько, симметрично…. Кто зашивал? Небось, в белых горах?

Рон напрягся. Эмбер на удивление много знала.

– Значит в горах… – она задумалась.

– Я жил там, какое-то время, – неохотно признался Арон. – Не надо бы вам об этом распространяться…

– Прости, должно быть тебе больно вспоминать. Можно?

Она занесла руку, чтобы прочесть заклинание.

– Не стоит! – резко одернул Арон.

– Да ладно, я самую чуточку… Сентире!

Женщину словно ударило молнией, в глазах потемнело, дыхание сбилось, к горлу подступила тошнота.

– Вот это аттракцион! – воскликнула она отдышавшись. – Ты прав, не стоило.

– Так что с мазью? – напомнил Арон.

– Как доктор, я сторонник того, чтобы раны затягивались сами. По-хорошему тебя зашивать нужно. Но ты поздно пришел, края уже ороговели… не резать же заново. Мазь стоит пять золотых монет. Я бы и рада раздавать ее даром, но производство слишком затратное. Сборщикам трав нужно платить, потом везти это все к вам, и обратно. Я бы могла делать ее здесь, но у Трин, в долине больше возможностей. Продукт получается чище.

Получив в руки плоскую склянку, стилизованную под старину, Арон усмехнулся. Было время, когда он сам делал такие. Похоже, за последние годы скалистая долина хорошо расширила свои связи. Где бы он не появлялся, всюду натыкался на свое прошлое. Отсыпав Эмбер пять звонких монет, он осторожно надел китель.

– Больно было? – с сочувствием спросила она.

– Больно… – он скривился, вспоминая минувший день. – Но больше обидно.

– Давно дома не был?

– Не знаю… – к горлу вдруг подкатил ком. – Лет десять, наверное. Спасибо, госпожа Эмбер, я пойду…

– Арон? – она окликнула его на выходе. – Мы все делаем ставки. Но не все здесь как Нима. Приходи, если захочешь поговорить. Просто так приходи….

Пройдя через кухню, молодой кузнец решил поесть, пока там никого не было. Каши ему навалили от души. Наверное, все мясо с чана собрали. Мелочь, казалось бы, но простое человеческое сочувствие тронуло его душу. Поблагодарив кухарку, он задворками вернулся в палатку. Когда глаза привыкли к полумраку, он понял, что не один. В дальнем углу, на грубо сколоченном табурете, сидела Лина.

– Прости, что без спросу, – сказала она вставая.

Арон шагнул назад и выглянул из палатки. Похоже она пришла одна.

– Чем обязан? – спросил он плотнее задернув полог.

– Я хочу объясниться. Чтобы ты правильно все понял.

– Интересно… По мне так все ясно как день, – Рон присел на походную кровать, поправив одеяло.

– Ну да… но не совсем. Я хочу сказать, что это не личное. Просто в этот раз выбор пал на тебя, – путанно пояснила она. – Ни ты первый, ни ты последний.

– И кто же меня выбрал, позволь спросить?

– Я выбрала… – она опустила глаза. – Я ж думала разведем тебя, посмотрим, как оконфузишься. Ну пристыдим для острастки, нервишки потреплем, посмеемся. На этом бы все и кончилось. Потом бы выпили, посидели как водится. Я бы тебя приласкала… А оно вон как вышло. Кто ж знал то, что ты такой… гордый.

– Допустим… – Арон осторожно снял китель. – Тогда чем же я заслужил остальное?

– А это ты сам виноват. Представление с наказанием это для особо борзых. Мы тут, знаешь ли, с нормальными людьми редко дело имеем, каторжники в основном… А тут пришлось пол ночи окрестности прочесывать. Вдруг бы ты со скалы бросился, или что там еще ранимые юноши делают? Видел бы ты, как Нима струхнула, рванула за тобой как ошпаренная.

– Видел, – подумав ответил Арон. – Ей полезно.

– Ну вот… – она развела руками. – Поэтому мы с досады и решили тебя по второму кругу пустить, чтобы не зазнавался. Семь ударов – это она так тебе накинула, чтобы страху нагнать.... По правде сказать, до креста то дело редко доходит. Матерые душегубы и те на колени в мольбах падают. А ты вот не дрогнул…

Арон слушал ее в пол уха, одновременно пытаясь дотянуться до своих ран. Плечи и бока он худо-бедно намазал, но дальше руки уже не доставали.

– Можно? – она указала на склянку в его руках.

– Валяй… – пожал он плечами. – Хуже не будет.

Присев на кровать позади кузнеца, она взяла склянку и оглядела его спину.

– Для мужчины у тебя слишком нежная кожа, – проговорила она. – Я не оправдываюсь, просто…

– Не отвлекайся, – прервал он. – Копье любую кожу проткнет.

Лина оглядела дело рук своих и, вздохнув, нанесла мазь.

– Если бы ты подал тогда голос, то все бы сразу кончилось. Ну почему ты молчал? – спросила она всхлипнув.

– Мне забыли объяснить правила.

– Дурак ты упертый! Ну разве так можно? Ну ты же понял, что это фарс. Зачем?

– Не знаю… – он пожал плечами. – Интересно стало, как далеко это зайдет.

– Доволен? – она стукнула его кулаком по плечу. – Я же не этого хотела, ты понимаешь?

– У тебя был выбор, – резонно заметил кузнец.

Я хоть била в пол силы, – буркнула она. – Другая жалеть бы не стала.

– Ну, поклон тебе до земли, – вздохнул Арон. – Что ж вы кровожадные то такие…

– Да не кровожадные мы! – воскликнула Лина. – Ну есть среди нас пара-тройка отъявленных сук… но не все же.

– Кажется я их знаю, – съязвил он, вскользь.

– Ну прости… – эльфийка прильнула к его плечу. – Заело меня. Уж больно ты резкий… думала воли не хватит. Мы все с ума по сходили. Ты ж видел, что там творилось…

Мазь, что дала Эмбер, и правда принесла облегчение. Она источала приятный, но резковатый запах мяты, эстрагона, камфоры и чего-то еще. Лина старательно прошлась по каждому шраму. Ее легкие пальцы сделали это почти безболезненно. Закрыв склянку, она вернула ее Арону и втерла остатки мази в свои ладони.