100 рассказок про Марусю. Вполне откровенные и немножко волшебные истории про Марусю и других обитателей Москвы. Книга первая

Москвы коленопреклоненной

С ключами старого Кремля…»

А Маруся вдохновенно подхватывала:

«Нет, не дала Москва моя

Ему…»

Александр Сергеич громко смеялся. Ведь он очень любил, когда шутили. А сконфуженная Маруся просила:

– Александр Сергеич, подскажите, как там на самом деле. Я ведь и правда забыла.

Пушкин смеялся еще громче и с выражением декламировал:

«Нет, не пошла Москва моя

К нему с повинной головою»

И они смеялись вместе.

А потом, взяв такси, ехали на Тверскую.

– О, так ведь это же я! – увидев статую на площади своего собственного имени, с энтузиазмом восклицал Александр Сергеич. – А что, хорош памятник! Хоть и рукотворный, а все равно приятно.

И они с Марусей снова хохотали.

А потом Александр Сергеич и Маруся пили кофей в заведении под названием «Шоколавница», и ни одна живая душа не догадывалась, что это и есть тот самый Пушкин. Потому что Александр Сергеич в любом времени и в любом месте современен и органичен.

«Какой Мужчина! – думала Маруся, восхищаясь. – Уж я бы ему яичницу пожарила!..»

А Пушкин ей подмигивал и восторгался отменным московским капучино.

А после, гуляя с Марусей по бульвару, Александр Сергеич неожиданно становился задумчивым.

– Как часто в горестной разлуке, в моей блуждающей судьбе… – будто вспоминая что-то очень личное и безнадежно далекое, ровно, без единой пафосной нотки произносил он.

– Москва! Я думал о тебе! – задорно подхватывала Маруся, довольная своей эрудицией.

И Пушкин, выведенный из состояния задумчивости Марусиной непосредственностью, крепче прижимал к себе ее локоток и снова вместе с Марусей беззаботно смеялся.

К сожалению, всё это происходило лишь в Марусиных мечтах.

Перемещать Александра Сергеича из прошлого в настоящее было совсем не в ее компетенции. А путешествовать во времени Маруся пока не научилась. Да и побаивается она таких экспериментов. Не ровен час, так и останешься в прошлом. А Маруся очень любит свое по всем меркам Замечательное Марусино Настоящее.

Уж вы мне поверьте!

В следующей рассказке Маруся пытается отметить День Космонавтики

Маруся и НеГагарин

Однажды на Сайте Вполне Приличных Знакомств объявился мужчина по имени Юрий.

Увидев Марусину фотографию, Юрий немедленно отправил ей сообщение, в котором значилось, что лет ему «полных пятьдесят», роста в нем «полных сто восемьдесят», а зарплата у него «полных пятьсот тысяч в месяц».

«Ого! – удивилась Маруся. – Это где же такие зарплаты раздают?»

И, словно в ответ на свое немое удивление, тут же получила от Юрия еще одно сообщение, в котором разъяснялось, что работает он в Москосмосе, имеет долю во владении питейно-закусочным заведением в Столешниковом переулке, очень одинок и хотел бы создать пару с такой распрекрасной дамой как Маруся.

– Что ж, Москосмос так Москосмос, – определилась Маруся.

C космонавтами ей знакомиться еще не приходилось. Пусть даже этот самый Юрий не носил фамилию Гагарин, и даже, по сути, был никаким не космонавтом, это дела не меняло. Тем более что ежемесячный доход Юрия выглядел вполне космическим, да и другие его данные совсем Марусю не отвращали.

– Эх, не получается по любви, так пусть получится по расчету, – разрешила себе Маруся и стала собираться на свидание.

В тот весенний вечер Маруся мерцала от тридцати пяти до сорока. Погода располагала, и Маруся нарядилась в свой васильковый плащик с мотыльковым шарфиком. Чувствовала она себя превосходно, а от доброго десятка восхищенных мужских взглядов фон Марусиного обаяния усилился десятикратно. В таком вот чудесном состоянии вошла Маруся в ресторан, где у входа ее ждал Юрий.

И надо же было такому случиться, что всё природное и приумноженное по дороге Марусино обаяние моментально и вдребезги разбилось о полное и безоговорочное отсутствие харизмы у Юрия. Кроме того, заявленные Юрием «полные сто восемьдесят» едва дотягивали до полных ста семидесяти двух. А Маруся всегда предпочитала смотреть на мужчину снизу вверх, даже стоя на каблуках и на платформе. Так ей удобнее. И это, заметьте, совсем не означает, что при таком раскладе мужчины имеют обыкновение смотреть на Марусю сверху вниз. Хотя в буквальном смысле так оно и есть.

Юрий провел Марусю к столику, где ее ждал сюрприз.

– Игорь, – представился сюрприз, тасуя на столе остатки шашлыка и водки.

Этот пост-обеденный натюрморт Марусе ой как не понравился. Зато Игорь Марусю портретно впечатлил.

Он в такой мере был наделен харизмой, что Марусино потухшее было обаяние воскресло, и Маруся засветилась с новой силой.

– А мы тут с Юрием Михалычем делово переговариваемся. Правда, Юрий Михалыч?

Юрий кивнул.

– У нас переговоры, – изрек он тускло и надолго замолчал.

Между тем, сюрпризный Игорь уловил воскресшее Марусино свечение и весь вечер не давал ему угаснуть.

Что же было делать Марусе, попавшей в такое престранное положение?

Она могла бы, конечно, каким-нибудь из волшебных способов подсунуть свою визитку в карман игорева пиджака, или Игорю за шиворот (или в трусы, в конце-то концов), но постеснялась и ограничилась горячим виртуальным поцелуем в Игоревы губы.

Игорь вздрогнул, приложил к губам три пальца, подумал, что это водка, не на шутку испугался и, решив проверить, отхлебнул еще. Не обнаружив водочной идиосинкразии, он расслабился и заулыбался.

«Чудо какая улыбка у этого Игоря! – подумала Маруся. – Так бы и послала ему еще один горячий виртуальный поцелуй».

Но повторить свою маленькую шалость Маруся не решилась. Потому что жестоко было так волшебно обламывать игоревы вполне устоявшиеся отношения с водкой.

«Какое-то неестественное трио тут у нас сложилось, – дивилась Маруся. – Игорь солирует, я подпеваю, а Юрий, которому должно бы быть дирижером, – словно ударник с трещотками: подтренькивает вяло и редко».

Вся эта музыка стихла вдруг и окончательно, когда, спохватившись, солист Игорь удалился, на прощание одарив Марусю аккордом алчущих взоров, но не оставив ей ни малейшего шанса на продолжение преинтересного знакомства.

Вскоре и Маруся домой засобиралась. Дело близилось к полуночи, и Юрий вызвал для Маруси такси.

«Вот не подсунула Игорю визитку, – сердилась на себя Маруся, – теперь придется довольствоваться Юрием. И поделом».

На Садовом такси притормозило.

«Ах, если бы харизматическое обаяние да искрометный юмор Игоря прибавить к…»

Но по Гоголю у Маруси не получалось. Потому что у Игоря было всё, а у Юрия – практически ничего. Кроме доли в бизнесе, которую не помешало бы присоединить к доле Игоря.

– Ох и попали мы! – в тему прервал печальные Марусины размышления таксист. – Пробка на пол-Москвы.

Маруся подумала, что проще будет выйти из такси и взлететь, но вовремя остановилась. Был месяц май, его начало. И в Москве репетировали Парад Победы. А в такой ситуации летать над столицей, особенно над центральной ее частью, было ой как небезопасно. А ну как «Тополем» сбивать начнут как неопознанный и угрожающий суверенитету страны объект? Поэтому Маруся осталась в такси и медленно, но благополучно доехала до дома.

На следующий день Маруся была вызвана Юрием испить кофею.

– По расчету, так по расчету, – решилась Маруся и приняла приглашение.

Игоря меж ними на этот раз не стояло, и Юрий, как умел, от души ухаживал за Марусей, прикладываясь своими некрупными ручками к Марусиным коленкам и увлеченно оглаживая Марусины локотки.

Маруся терпела. Может быть, местами ей было даже приятно. Поэтому на следующее свидание Маруся поехала, основательно помывшись.

Волшебная интуиция Марусю и на этот раз не обманула (да и грех обманывать в таких-то простецких случаях), и к вечеру Маруся оказалась в роскошной москосмосовской квартире.

Юрий налил Марусе ликера, а себе водки. И стал окутывать Марусю ароматным дымом недвусмысленно длинной и толстой сигары.

«Какого хрена я здесь делаю?» – задавалась вопросом Маруся.

И тут же себя оправдывала: «День Космонавтики в этом году я не праздновала, просто пропустила. И в прошлом году пропустила. А ведь был юбилей! Вот и отметим его с Юрием, пусть даже не Гагариным. Зато он из Москосмоса и курирует программу Глобус-Грунт. Пусть даже провальную…»

Далее Маруся предпочла не размышлять, дабы логично не уйти в своих мыслях настолько далеко, что пришлось бы немедленно сваливать из шикарной москосмосовской квартиры и оставлять недопразднованным прошлогодний юбилей Первого Полета Человека в Космос.

Опосля распития приватного ликера и не менее приватной водки из Юриева собственного бара в Столешниковом переулке, недолго думая и несильно напрягаясь, Юрий поставил Марусю на локотки и коленки и без особых предварительных ласк, прошептав крылатое «поехали», принялся весьма конкретно возиться где-то сзади.

«Ммм-да, не Гагарин этот Юрий, – думала Маруся. – Совсем не Гагарин».

Она пыталась прислушаться и даже приглядеться. Но так и не поняла, что там сзади делает Юрий, пока через пару минут он не издал блаженный стон, и Марусина нога не ощутила на себе влагу.

Вот тебе, Марусенька, и Юрьев День… Вместо Дня Космонавтики.

– Что это было? – спросила Маруся.

– Как что?! Секс! Наипрекраснейший секс в моей жизни, божественная Маруся! – воодушевленно продекламировал Юрий.

– Знаете что, Юрий, – ответила Маруся. – Иметь меня, конечно, можно и хэтчбеком. Но – достойно! А посему, Юрий, больше даже и не пытайтесь.

С этими жестокими словами Маруся приняла махровое полотенце из опущенных рук Юрия и удалилась в ванную. Там она густо намылилась и, растворившись в пене, вышла на волю через водосточную трубу.

А через пару минут, аки Афродита, Маруся благополучно возродилась из пены в собственной ванной в алтуфьевской квартире.

Выйдя из ванной, Маруся завернулась в пушистое полотенце, забралась в большое мягкое кресло и горько расплакалась, – уж очень ей было жаль ее любимого платья цвета морской волны, оставленного у Юрия НеГагарина. Но что поделаешь, – порой приходится жертвовать красивыми платьями ради быстрого и безболезненного расставания.

Из следующей рассказки вы узнаете, почему не стоит экономить на обуви

Как Маруся туфли покупала

Однажды Марусе понадобились туфли. Не то чтобы у нее их совсем не было. Однако нужных ей – не было совсем.

Маруся обнаружила это теплым весенним утром, после первого дождя, когда снег с тротуаров сошел безвозвратно, и выглянуло яркое солнце.

– В чём же я теперь буду ходить?! – сокрушалась Маруся. – Все мои туфли безнадежно устарели, и не подходят ни к одному моему новому плащу и ни к одной моей новой курточке.

– Мама, мне кажется, или ты не далее как осенью новые туфли покупала? Причем, пары две или даже три? – заметила наблюдательная Марусина Дочка.

– Да. Но осенью я покупала туфли под новое осеннее пальто, – резонно возразила Маруся. – А теперь мне нужны туфли под новый весенний плащ.

Заглянула Маруся в свой кошелек и вздохнула.

– Придется экономить…

И поехала Маруся в большой туфельный универмаг, что на проспекте Вернадского.

И встретили ее там радушно и многоречиво, словно на базаре. И приглянулись Марусе кожаные туфли на высоком каблуке и невысокой платформе. И стала Маруся их примерять. И закончилась бы эта история чудесным туфельным хэппи-эндом, если бы не заметила Маруся, что правая туфля ей чуть-чуть мала.

– Та вы не переживайте! – успокоила Марусю красноволосая и полногрудая тетя-продавец. – Та мы ж в два щота щас эту туфельку поправим!

– Как?! – изумилась Маруся. – Как вы ее поправите?

– Та вы не переживайте!

И тетя-продавец исчезла за дверью подсобки.

«Что там у нее за дверью? Обувная фабрика?» – подивилась Маруся.

Через минуту тетя-продавец вернулась, держа в руках устройство, похожее на инструмент для камеры пыток. Это была железная колодка в форме туфельного носка, с торчащим из нее штырем, который завершался круглой рукояткой.

Маруся попятилась.

– Та вы сымайте туфлю-та, сымайте! – махая руками на Марусины ноги, приказала тетя-продавец. – Щас мы ее выправим аккурат по вашей ноженьке.

Маруся стащила с себя туфлю и на всякий случай отошла подальше, чтобы исключить участие своей ноги в исправлении обуви.

Красноволосая тетя побрызгала в туфлю чем-то пенно-белым, привычным движением вставила в нее пыточное устройство и покрутила рукоятку. Туфля жалобно пискнула.

Наблюдая за процессом, Маруся почему-то вспомнила «Молчание ягнят», и ей немедленно захотелось уйти.

– Нате, примеряйте, – разрешила тетя-продавец, довольная своим мастерством. – Щас сядет как влитая.

Но Маруся уже стащила с себя оставшуюся левую туфлю и, надев свои старые на обе ноги, приготовилась бежать.

«Носите сами вашу расчлененку», – мысленно пожелала она тете-продавцу. А вслух сказала:

– Я зайду. Попозже. Правда-правда.

И бросилась к выходу.

– Та шо ж вы, девушка! Та за три-та тыщщи! Та не сыщщите ж нигде ж и никогда ж! – неслось ей вдогонку.

Выбежав на улицу, Маруся кинулась к метро и только на эскалаторе обрела душевное равновесие.

На следующий день Маруся, не особенно придирчиво вглядываясь в содержание своего кошелька, отправилась в магазин австрийской фирмы и купила там себе дорогие и красивые туфли, которые сразу сели по ноге, – по правой так же хорошо, как и по левой. Как Маруся их надела, так и отозвались ее ступни облегченным вздохом. А в ответ туфли Марусиным ножкам приветливо улыбнулись. Хотите – верьте, хотите – нет. И носит их теперь Маруся с превеликим удовольствием и больше никогда не ходит за обувью в универмаги рыночного типа.

Из следующей рассказки вы узнаете, почему Маруся любит Индию, и о том, что помешало ей завести с индусом близкое знакомство

Сезон второй

Маруся и Радж

Когда Маруся была маленькой, ее папа часто ездил в длительные командировки. Однажды Марусин папа уехал в Индию, а через полгода вернулся оттуда с полным чемоданом экзотических подарков. Марусе он привез красные с золотом сандалики, сари цвета апельсина и деревянных слоников – на счастье. Папа выписал журнал «Индия» и водрузил на книжную полку англоязычную Камасутру, изображения священных коров и многорукого Шивы. А вечерами папа рассказывал Марусе увлекательнейшие истории про свои индийские приключения.

Так Маруся с детских лет привыкла Индию любить и уважать.

Поэтому, когда на Сайте Вполне Приличных Знакомств к ней посватался маленький смугленький человечек из страны тысячи чудес, Маруся не смогла отказать ему в переписке.

«Привет. Я из Индии. Меня зовут Радж. Живу и работаю в Москве, в районе Выхино», – информировал индус Марусю.

И стоило Марусе в ответ обозначить свою локацию, как Радж несказанно воодушевился:

«Маруся, буду рад тебя увидеть. Ты прекрасна! Жду! Приезжай. Целую».

Маруся отвечала, что подумает.

«Ты очень добрая, ты прекрасная, самая красивая и самая приятная! Приезжай скорее!» – умолял Марусю Радж.

Маруся насторожилась и промолчала. Чем вдохновила Раджа еще больше.

«Хочу тебя увидеть. Приезжай! Целую нежно-нежно и везде. Как в Камасутре. Ты прекрасна. Целую повсюду!!!!!»

Такого пламенного энтузиазма Маруся никак не ожидала. И поэтому затаилась окончательно. Но Марусино молчание только распаляло исторически невоздержанную амурную фантазию индуса.

«Привет дорогая! Ты прекрасна! Ты самая красивая, самая желанная. Я тебя обожаю и мечтаю о Камасутре с тобой. Целую везде, где только позволишь».

– Ой-ой, – испугалась Маруся, – Пожалуй, это слишком горячо для такого маленького и такого смугленького человечка. Того и гляди, в пылу безумной страсти возгорится и превратится в головешку. Что я тогда буду делать?

Но Радж не сдавался:

«Ты очень красивая и очень приятная. У тебя очень сексуальная фигура, и ты мне очень нравишься. Ты прекрасна. Целую тебя нежно. Ты прекрасна. Твой Радж».

А что, может быть и правда стоит попробовать эту самую Камасутру в исполнении, с позволения сказать, носителя языка? Волшебный Восток сам идет к Марусе в руки, так стоит ли отказывать себе в сказочном удовольствии?

Из глубин книжного шкафа извлекла Маруся привезенный папой из Индии альбом с картинками, посвященный чудо-храму Кхаджурахо – наглядному скульптурному воплощению Камасутры.

«И как только такую книгу славные советские пограничники через вверенную им пуританскую границу пропустили?», – изумлялась Маруся, листая весомый талмуд.

Чтобы рассмотреть картинки, Маруся вертела книгу и так и этак. Потому что не сразу было понятно, где прячутся те или иные части тела, как они преломляются и за какой угол заворачивают.

Над очередным пикантным сюжетом Маруся задумалась всерьез.

Прекрасная ориентальная дама стояла на голове, и одному Шиве было известно, как ее шее удается удерживать немалый вес добротного восточного тела. Одна нога кудесницы была вывернута в колене близко к перелому и обвивала ягодицы партнера, а другая чудесным образом огибала его голову где-то в районе уха. Правая рука красавицы пропадала за ее спиной и неожиданно обнаруживалась в районе партнерского паха. Тогда как левая, оплетая партнерские икры, сложным пируэтом восходила к тому, чего Марусе разглядеть на картинке не удалось, но о чем она смутно догадывалась.

Партнер же мужеского полу стоял как вкопанный, весьма условно придерживая даму за бедра. Главная часть его тела давно обрела отведенное природой место, и на лице его царила самодовольная ухмылка, – словно у иллюзиониста, только что распилившего свою ассистентку, которую, впрочем, собственная расчлененность ничуть не смущает и даже веселит.

Вся эта гимнастическая композиция в целом не вселила в Марусю никакого эротического оптимизма.

«Нее, на фиг… Если этот восточный мужчина меня, совсем не восточную женщину, этаким морским узлом завяжет, потом ведь меня не распутать. Даже по волшебству. Не поеду в Выхино», – рассудила Маруся и написала вожделеющему ее тела (а возможно, и души) индусу:

«Извини. Камасутру уважаю, но боюсь».

И как индус ее ни уговаривал, завязываться в замысловатый ориентальный узел Маруся так и не решилась.

Уж вы мне поверьте.

Из следующей рассказки вы узнаете о том, как простая жвачка может стать источником самых разнообразных радостей

Маруся, ее «нельзя» и ее «можно»

Однажды Маруся, как обычно перед работой, покупала минералку в киоске около дома.

– Ой, а можно мне еще вон ту жвачку, – попросила она у киоскерши.

– Нельзя, – послышался голос за Марусиной спиной.

Маруся обернулась и увидела… а-бал-деть какого симпатичного мужчину!

Он смотрел на Марусю и игриво улыбался.

– Почему нельзя? – пожала плечиком Маруся. – Мне – можно!

– Ну если можно, тогда я Вам ее дарю! – торжественно заявил симпатяга.

– Дайте девушке сдачу за жвачку, – кивнул он киоскерше.

Скривив губу, киоскерша жестом снарядометателя опустила монеты на тарелку. Монеты обиженно звякнули, а Маруся, осенив дарителя зеленооким взором, лучезарной улыбкой и легкомысленным «спасибо», упорхнула прочь.

В метро, одолеваемая замысловатыми размышлениями, Маруся распаковывала дармовую жвачку.

«Ведь это что же такое получается, – этот маленький подарок достался мне потому, что я его себе уверенно разрешила? А стоило мне поверить этому «нельзя», то так бы оно и вышло? И никакого подарка? Выходит, стоит почаще говорить себе «можно» и разрешать себе новые платья, дорогие туфли, модные украшения, интересные книги и деликатесные ужины?

Или: захотелось мне взлететь над Москвой. Можно это делать или нельзя? Мне – можно. И я взлетаю. Но стоит мне задуматься и начать сомневаться, плакал мой полет. Это я точно знаю».

На работу Маруся опоздала.

– Так-так, опаздываем, – запричитал вареньевый Директор. – А заказчики-то ждут. А денежки-то, как грится, утекают. Разве же так можно?

– Мне – можно, – со спокойной улыбкой ответила Маруся.

К Марусиному удивлению, директор неожиданно подобрел и заулыбался ей в ответ.

– Ух ты какая! Проспала, наверное. Ну да ладно: как грится, чем бодрее работник, тем лучше результат. Конфетку хочешь?

Так Маруся научилась делать себе подарки, когда ей только захочется. В разумных, разумеется, пределах.

И как только она говорила себе твердое «можно», всё Марусино существование с удовольствием подтверждало эту ее уверенность разнообразными маленькими и большими, материальными и нематериальными чудесными радостями.

Постепенно Маруся привыкла к такому подарочному существованию. А всего-то и надо было для этого бесконечное «нельзя» превратить в периодическое «можно».

Отныне Маруся ни за какие коврижки не откажется от такого распрекрасного образа жизни.

И когда кто-нибудь Марусю спросит: а разве можно в ее-то паспортном возрасте не ходить замуж, когда и рукой, и сердцем тянутся к ней вполне благополучные мужчины? И разве можно пребывать в таком неприличном одиночестве, ожидая какой-то там необыкновенной взаимной любви и страсти и грезя о каком-то там единственном и неповторимом, Маруся ответит:

– Мне – можно.

И, не желая выслушивать утомительные проповеди, мгновенно удалится прочь. А может быть даже взлетит, оставив оппонента задаваться еще одним вопросом: куда же так внезапно делась Маруся? Не испарилась же она, в самом деле! Ведь нельзя же так взять и испариться!

– Мне – можно, – донесется до земли из поднебесья.

Хотите – верьте, хотите – нет.

Из следующей рассказки вы узнаете о том, какие опасности порой таит в себе одиночество в день традиционного праздника

Маруся и 8 Марта

Как-то раз в праздничный день 8 Марта захотелось Марусе испить вина. Дорогого, сухого, красного.

Была она в тот год печально одинока, и не было у нее максимально приближенного лица мужеского полу, который мог бы утешить ее конфетами или цветами. Эти простые поздравительные жесты казались тогда Марусе залогом ее Большого Дамского Счастья.

Телефонные поздравления были не в счет и могли сыграть хоть какую-то роль в поднятии Марусиного настроения лишь в сочетании с бутылкой хорошего вина.

За ним Маруся и отправилась в свой любимый супермаркет «Экватория».

«Угощу себя вином и буду рыдать над каким-нибудь немудреным дамским сериалом».

Программа праздничного вечера была составлена.

Да, порой и такое с Марусей случается. Хотя, с некоторых пор, не имеет она привычки строить такого рода деструктивные планы.

Купив вина, Маруся отправилась домой, воплощать их в жизнь.

Достала она штопор, вонзила его в бутылочную пробку и начала завинчивать, как полагается, вовнутрь. Однако пробка повела себя престранным образом, – изрядно раскрошившись, она опустилась ниже и застряла в горлышке намертво.

А Маруся расплакалась.

– Что же это такое! Даже самое непритязательное праздничное счастье мне не дается.

Однако долго плакать было совсем не в Марусиных правилах.

Как настоящая москвичка, с пеленок обученная тому, что слезам на этой земле не верят, Маруся умылась, подмакияжилась и решила отправиться в супермаркет отвоевывать кусочек своей незамысловатой праздничной радости. Тем более что дамский сериал уже грозился начаться без Маруси.

В супермаркете к Марусе вышел нудно-улыбчивый менеджер, и, изъяв у нее бутылку, скрылся в закулисье. Через пять минут вместо менеджера из закулисья явился суровый дядька в рабочем комбинезоне. Он держал в руках Марусину бутылку с искореженной пробкой.

– Я – техник, – объявил Марусе дядька. – Ваша бутылка, гражданочка, невскрываема. Я ее и так и этак. А она, сука…

– Ой, – сказала Маруся.

– Ой, – сконфузился техник. – Ну правда, никак.

– Так ведь я вскрывать бутылку не просила. Я просила обменять, – объяснила Маруся дядьке.

– Ну, это, барышня, не ко мне. Я не меняю. Я – режу, приколачиваю, пилю, отвинчиваю и вскрываю.

С этими словами дядька удалился.

Тогда Маруся кинулась на кассу. Время поджимало, и невеселый праздник грозился испортиться окончательно и бесповоротно.

– Дайте мне Директора! – потребовала Маруся. – Я хочу свою бутылку в этот женский праздник!

Кассирши, такого напора от Марусиной хрупкости не ожидавшие, подняли офис по тревоге.

Через пару минут главные врата закулисья распахнулись, и оттуда явилась Сама Директриса. Рыжеволосая и пухлогубая, светлоглазая до обесцвеченности, фигуристая и длинноногая, она напоминала известную американскую актрису амплуа помощницы президента. Королевская поступь выдавала в ней хозяйку.