Дитя гнева: Путь Стража

– Рат Сан’Ар! Мы прибыли так быстро, как только сумели! – выкрикнула Нико, как только она и Краций пробрались через толпу. – Вы уже покончили с нечистью?

– Как видите. Повозка при вас?

– Да, рат Сан’Ар.

– Замечательно. Нико, возьми крюкохвата и доставь к нашим. Исследуйте его. Он оказался слишком умён для своего вида.

– Он был один? – уточнила Нико, взглянув на тело крюкохвата.

– Да, один. А поэтому, Краций, возьми с собой полицейских и задержи всех, кто находился в доме. Жильцы всё ещё должны быть в нём. Я не видел, чтобы кто-то покинул дом.

Краций молчаливо кивнул, и, взяв с собой с десяток полицейских, направился к дому, из которого выпрыгнул крюкохват.

– Стойте, стойте! Зачем вы задерживаете их? – обеспокоенно спросила Изабель.

– Видишь ли, Изабель, дело в том… А! Элин. Самюэль. Вы тоже слушайте – может пригодиться. Крюкохваты всегда обитают стаями. Крюкохватов-одиночек попросту не существует, поскольку у них коллективное мышление. Иными словами, о чём думает один, о том думают и все. Если же крюкохват оторвётся от стаи, то его связь с остальными прервётся, из-за чего он будет вести себя потерянно и бросаться на всё, что шумит. Если крюкохват и появляется один-одинёшенек, то только тогда, когда его призвал кто-то из смертных, то бишь из нас. А это значит…

– Кто-то в этом доме специально призвал демона, – закончила Элин фразу Лема.

– Именно.

– Но зачем? – всё ещё не понимала Изабель.

– С этим мы и разберёмся, юная ог, – ответила Нико за Лема. – Рат Сан’Ар, не подсобите?

– Прости, но никак. Из-за этого крюкохвата у меня рука отказала.

– Ладненько. Значит, дотащу сама.

Нико потащила тело крюкохвата сквозь редевшую толпу, ограждаемую полицией, и погрузила монстра на повозку, на которой прибыли охотники. Лем обратился к полицейским и попросил отдать ему пару хегов. С помощью Нико и вернувшегося кучера, он запряг хегов и уже был готов выдвигаться ко дворцу.

В этот момент, из дома, откуда выскочил крюкохват, вышел Краций с эгном, больше походившим на ходячий труп, чем на живое существо. Следом за ними вышли и полицейские с жильцами в наручниках. Одни задержанные спокойно шли и ни о чём не беспокоились, другие вырывались и убеждали их отпустить, третьи бранились как на полицию, так и на виновного эгна. Зная то, каким Краций может быть, если оставить его с виновным наедине, Лем подозвал к себе Нико:

– Проследи, чтобы он бедняге не разбил морду в кашу, как обычно.

– Постараюсь, но не обещаю. Сами знаете, если он начнёт, то уже не успокоится.

– Значит, не дай ему завестись. Я скоро буду.

Карета тронулась. Медленно она покидала место происшествия под гул толпы и крики задержанных. Атмосфера в карете была напряжена до предела. Дети не были в восторге от того, что помимо виновного полиция задержала ещё и граждан, не имевших никакого отношения к произошедшему. Хотя дети и понимали, что это было необходимо для всеобщей безопасности, всё равно это выглядело бесчеловечно. Сам факт того, что без зла нельзя сделать добро, изрядно портил настроение. У Изабель это вызывало сожаление, у Самюэля – злобу. Дети пытались понять: в чём был мотив виновного эгна? Зачем обычному горожанину призывать столь опасное создание? Быть может, он хотел с кем-то поквитаться? Но насколько сильной должна быть злоба, чтобы подвергнуть смертельной опасности всех окружающих?

Чуя всю напряжённость обстановки, Лему становилось не по себе. Он решил, что надо развеять весь негатив какой-нибудь историей из жизни, чтобы отвлечь всех от произошедшего. Однако Лем не успел даже разинуть рта. Элин, которая, похоже, думала точно так же, уже опередила его:

– К слову, Лем. Мы знакомы уже более недели, а ты почти ничего не рассказал нам о себе. Расскажи нам, пожалуйста: как стал охотиться на этих монстров? – тут Элин заметила удивлённые лица Самюэля и Изабель, пристально смотревших на неё. – Что? Раве вам не интересно? И не надо лгать, что не интересно. Не хотите знать? А я вот хочу! Лем, право, расскажи. Не всем, так хоть мне.

– Хм… почему бы и нет? Как раз отвлечётесь от всего этого кошмара. Вы же не против?

По взглядам Изабель и Самюэля, Лем понял, что нет.

– Ну-с, что же. Слушайте.

Лем посмотрел куда-то вниз и тоскливо улыбнулся.

– Я родился в небольшой деревушке далеко-далеко от Закара. По правде сказать, мне повезло, что я вообще был рождён. Видите ли, родители мои были уже не в том возрасте, чтобы иметь детей. И всё же чудо свершилось. Отец с матерью посчитали, что я – это дар самой Лунарии, чем постоянно хвалились перед соседями. Раздражало это всех, в том числе и меня. Никогда не любил, когда меня кто-то превозносил. Так, я что-то отвлёкся. Помимо меня в семье были две сестры и брат. Они все были старше меня. Моих сестёр звали Арринхольд и Валих, а брата – Фалин. Про Арри мне особо сказать нечего. Тихая, неразговорчивая, но вместе с тем работящая и заботливая, она во всём подражала маме. Арри была старше меня на восемь лет. Валих же была несколько иного склада. В домашних делах она была не так умела, как Арринхольд. Но зато в другом она была сильнее остальных. Валих всегда умела поддержать веру и надежду. Не важно, во что. Насколько бы сильно тебя не поглощало отчаянье, она всегда возвращала тебе надежду на лучшее. Во многом, именно благодаря ей я и смог стать охотником. Она родилась раньше меня на шесть лет, – Лем тяжело вздохнул. – И мой брат Фалин. Когда я родился, он уже был учеником одного из местных охотников – Хакса, а в свои шестнадцать уже получил свой первый ранг – Лап. Он был старше меня лет на двенадцать. Я всегда восхищался им. Нередко мне доводилось наблюдать, как он сражается с нечистью, то и дело заглядывавшей к нам в деревушку. Фалин со своим учителем были нашими героями. Храбрыми и сильными, готовыми на всё ради победы. Я хотел быть похожим на Фалина и сражаться с ним плечом к плечу. Но родители были против. Хотели, чтобы я стал жрецом. Потому с малых лет водили меня к местным жрецам, чтобы те рассказывали мне о том, насколько хороша Лунная богиня. Но моё сердце жаждало другого. Я хотел быть воином, сражающимся против порождений её главного врага – безумного Саманта. Однако всё это родители пропускали мимо ушей, да и Фалин постоянно отговаривал меня от этого. Лишь Валих поддерживала меня, за что ей часто доставалась. Когда же Фалина с Хаксом перевели в Закар, в нашей семье он стал считаться предателем, бросившим нас на произвол судьбы, из-за чего нам было запрещено даже говорить о нём и его деятельности. Мне тогда было восемь. Два года я грезил о том, чтобы стать охотником. Я втайне пытался научиться движениям Фалина, которые он отрабатывал на тренировках, пробовал научиться паре заклинаний света, тайком читал книги об охоте на нечисть. Идея стать охотником буквально пожирала меня. И вот, когда мне стукнул мой первый десяток, я решился на побег. В то утро из деревни выезжал торговый караван прямо до Закара. Я планировал сбежать с ним. Но в ночь перед отъездом, когда я уже собирался покинуть свой дом, то столкнулся с Валех. Тогда я подумал: «Ну, всё! Прощай моя мечта!». Честно, я был готов заплакать. Но она… Она помогла. Со слезами на глазах, через силу, но помогла. Валех дала мне немного хлеба, помогла подобраться к каравану и забраться в одну из повозок. Напоследок она попросила меня лишь о двух вещах – писать ей почаще и всегда следовать за своей мечтой, ни за что не отступая, – Лем снова тяжело вздохнул. Казалось, что он вот-вот расплачется. – О, Лунария. В жизни не забуду её заплаканное лицо.

– Ты так легко покинул свой дом? Неужто тебе совсем не было тяжко? – поразилась Изабель.

– Тогда – нет. Я был олухом, ослеплённым своей мечтой. Её свет был так ярок, что за ним я не видел ничего. Я не думал о том, что будет с мамой, папой и Арринхольд, когда они узнают о моей пропаже, насколько им будет больно. Той ночью я не понимал, почему Валих так рыдала и почему так крепко обнимала меня. Тогда я думал лишь о том, что скоро стану охотником на нечисть и встречу Фалина. Нашли меня в полдень, во время стоянки каравана. Меня поймал один из купцов. Деревня моя была уже далеко, возвращаться в неё никто не собирался. Я рассказал купцам, почему забрался к ним и что в Закаре у меня есть брат, и они согласились довезти меня до города. Более того, в караване было двое охотников, ну так, на всякий случай. Имён их я, буду честен, не запомнил. Мне удалось уговорить их отвести меня в штаб охотников на нечисть, чтобы там мне помогли найти Фалина. До Закара мы добрались безо всяких приключений, зато за всю дорогу я наслушался немало историй о нечисти, других мирах и крупных городах, что только подогрело моё желание стать охотником. Сама дорога заняла у нас где-то полтора дня. Караван остановился в Закаре на неделю и охотникам разрешили помочь мне с поисками Фалина. Нам крупно повезло. Когда мы пришли в штаб, Фалин был там – ожидал награды за работу, – Лем стыдливо усмехнулся и зачесал свой лоб. – Ох, как же он орал на меня и как только не бранил, но, всё же, обучать согласился. К слову, в тот день я и познакомился с Крацием. Ну, с тем израненным эльфом, что выводил преступника. Помните, должно быть? Он был напарником Фалина и тем ещё балагуром, а ещё очень любил выпить, впрочем, как и сейчас. И именно из-за этого Краций ниже меня в звании. Ну, ещё из-за чрезмерной грубости и жёсткости. Думаю, вы заметили.

– Ещё бы! Он и тогда таким был?

– Нет-нет, Элин, что ты! В то время он был чуть ли не главным весельчаком. Краций стал таким из-за… – улыбка с лица Лема пропала. Он тяжело вздохнул, будто вспомнил что-то ужасное. – Но об этом позже. Суть в том, что они с Фалином согласились меня тренировать и занесли меня в список охотников как ученика. Элин, нам на днях тоже надо будет записать тебя. Так что будь готова.

– Хорошо.

– Лем, ты говорил, что твоего брата перевели в Закара вместе с учителем. Он не был против твоего обучения? – спросил Самюэль.

– Нет, не был, – с сожалением ответил Лем. – Когда я прибыл в Закар, Хакс был мёртв уже как полгода. Насколько мне известно, его разодрал фатакс – фантом-потрошитель. Но давайте не будем об этом, хорошо? Так вот, я начал своё обучение у Фалина. Как оказалось, Валих переписывалась с ним втайне ото всех все эти два года. К переписке присоединился и я. Обучение у всех охотников длится четыре года и пока оно не закончится, я не имел права участвовать в охоте на нечисть. И я учился, тренировался до потери сознания, нещадно изнуряя себя, как только мог, лишь бы стать лучшим из лучших и быть готовым ко всему. Бывало, что я терял сознание прямо посреди тренировки. Просто падал и валялся, ничего не видя, ничего не слыша, ничего не чувствуя. А когда приходил в себя, то перед собой всегда видел лишь двух: умирающего от смеха Крация, хвалившего сквозь хохот моё упорство, и Фалина, который хоть и поддерживал Крация, но смотрел на меня таким обречённым взглядом. Теперь я понимаю почему. Стоило ли оно того? О, ещё как стоило! Не хочу хвастаться, но к концу своего обучения из всех охотников, получивших свой первый ранг, я был самым способным и выносливым. Уже в свой первый год работы получил свой второй ранг – Аес. Работал я вместе с Фалином и Крацием. Первым монстром, с которым я столкнулся, был мозгун. Это монстр, управляющий вещами силой мысли. Особых проблем он у меня не вызвал, а с ним не каждый опытный охотник справиться может.

– Хвастун! – Зит, с улыбкой хмыкнув, легонько пихнула Лема.

– Ну, не без этого. Так или иначе, для своего возраста я показывал выдающиеся результаты. Однако, несмотря на это, Фалин считал меня просто ужасным охотником. Мне, разумеется, было интересно, почему он так думает. Но Фалин наотрез отказывался называть мне причину. Говорил: «Тебе самому нужно понять это, иначе всё без толку». Я думал, что всё дело в несовершенстве ведения боя, в том, что я пользуюсь только мечом, что должен придумать свои приёмы, что должен сражаться чаще, но, по словам Фалина, всё это было не то. «Нет, всё дело абсолютно в другом. Это – куда важнее, чем тренировки, выносливость, сила или храбрость. И без этого, ты – просто отвратительный охотник». И я долго ломал голову над тем, что именно не давало стать мне «хорошим» охотником, и очень долго не мог этого понять. Но в один день я, наконец, понял. И это было просто ужасно. Мне тогда было лет семнадцать. Меня как раз повысили в ранге – я стал Фером. Фалин и Краций вместе с отрядом охотников были отправлены на разведку к границам Закарских земель. По предположениям, там завёлся демон-подчинитель. Воистину пугающие существа. Они – отпрыски «Семи смертных грехов» – семерых сильнейших демонов в истории, детей младшего сына Саманта – Баала. Разумеется, тогда я ещё не был готов к встрече с таким противником, а потому остался в Закаре. Крация и Фалина не было около трёх недель. Но какое же было потрясение, когда они вернулись. Это была трагедия для всего Закара. Половина охотников была убита, а большая часть тех, кто вернулся, стали калеками. Краций и Фалин были одними из них. Краций остался без глаза, – Лем сделал паузу. Казалось, что он вот-вот расплачется, – а Фалин лишился обеих ног.

В карете повисла мёртвая тишина. Никто не решался сказать и слова.

– Для меня с Крацием это было настоящим ударом. Собственно, именно тогда он и лишился своего задора и вечно весёлого нрава. Краций до сих пор чувствует вину передо мной, за то, что не сберёг Фалина. Я-то уже давно простил его, однако себя Краций простить просто не может. На меня же эта трагедия повлияла ничуть не меньше. Как выяснилось, в рану Фалина проникла зараза, и когда он вернулся в Закар, лечить её уже было бесполезно. Оставалось лишь наблюдать за тем, как он умирает. Краций запил, а я не отходил от Фалина до самой его кончины. Днями и ночами я наблюдал за его мучениями, слушал его тяжкие вздохи, хрипы и кашель, дотрагиваясь до него, чувствовал адский жар его тела, помогал докторам, облегчавшим его муки, поил его отварами. Порой Фалин замирал и лежал, не вздрагивая, не издавая не единого звука, еле дыша. В такие моменты он походил на мёртвого. Но вдруг его передёргивало, Фалин пробуждался, и муки продолжались. И, наблюдая за ним всё это время, я пытался понять, ради чего он всё это терпит. Впервые в жизни охотник предстал передо мной в образе мученика, а не бесстрашного героя, и виной тому были порождения Саманта. И тогда меня осенило. Я сразу же представил, что на месте нас с Фалином был кто-то другой. Мать, держащую на руках своего ребёнка, которого загрызла нечисть. Отец, что на глазах у сына убил свою жену, поддавшись зову демонов. Молодая пара, не успевшая познать радость любви, ибо была убита монстрами. Но нет, сегодня этого не произошло. И всё благодаря жертве охотника. Тогда я понял, что хотел донести до меня Фалин. Я захотел стать охотником, потому что видел их бесстрашными героями сказок и хотел стать похожим на них. Но охотник это не просто герой. Он в первую очередь мученик. Он обязан страдать, чтобы эти страдания обошли других, и должен делать это добровольно. Именно за это охотников и называют героями. И я не был этим героем, ведь я не страдал за других, не чувствовал их боль. Я считал героизмом саму борьбу, а не жертву, которую ты совершаешь во имя других. Поэтому я был плохим охотником, и потому Фалин был настоящим героем. И я задал себе вопрос: готов ли я стать этим мучеником, готов ли я страдать за других, готов ли я стать таким, как Фалин? После недолгих раздумий я ответил себе – да, готов. Я поделился этими мыслями с Фалином и спросил, этого ли мне не хватало. Он лишь широко улыбнулся мне в ответ, а затем закрыл глаза и снова замер, но уже навсегда. И я помню, как громко взвыл в тот момент, как рыдал всю ночь. И никто не упрекал меня. Все понимали, каково мне было. Но вся эта боль была необходима для меня. Именно благодаря ей я стал тем, кем являюсь сейчас. И знаете, меня до сих пор пугает то, что лишь страдания и муки могут изменить нас и заставить понять, насколько важна такая вещь как жизнь. Однако наш мир устроен именно так, а не иначе, и сопротивляться ему мы не в силах.

Лем поднял голову и с отцовским взглядом посмотрел на поникших детей.

– Но меня радует, что моя участь вас обошла стороной. Лишь взглянув на вас можно смело сказать, что вы не чувствуете себя героями. Что же тогда движет вами? Что заставило страдать Самюэля в битве с Букой? Что заставило Изабель помочь незнакомому мальчишке, истекавшему кровью? Что заставило Элин помочь Самюэлю в битве с нечистью? Вы ведь не думали о том, что хотите погеройствовать, верно? Так зачем вы всё это сделали? Могли ведь просто не вмешиваться и всё. А ответ прост: вы все – мученики. Вы готовы страдать за других, лишь бы с ними всё было в порядке. Не важно, родной ли это человек, или простой прохожий. Сами подумайте, Изабель помогла Самюэлю, даже не зная его. Помогла тому, кого считали порождением зла. Вас ведь невзлюбили за это, так? Но Изабель пошла на эту жертву. Объяснение этому лишь одно. Вы уже познали всю боль этого мира. Вы уже приняли её, но не можете допустить того, чтобы её принял кто-то другой. Вы уже знаете, что каждая жизнь ценна. И меня радует, что вам не придётся терять друг друга, чтобы понять это.