Сказки лунных дней. Часть II

– Есть, – тихо вымолвил Альманин. – У царя появился свой колдун… И он очень силён.

* * *

«Дэзерт… где же ты, проклятый демон? – подумал Дженн. Позволив себе небольшой отдых, он распластался посреди тьмы. – Жив ли ты спустя сотню лет? А если нет, где витает твой дух?»

Маг так и не сумел найти того лаза, по которому он попал в Сию. Но и он, и мальчишка упорно продолжали идти, потом ползти куда-то, не видя ничего, лишь слыша собственные шаги, кряхтенье и тяжёлое дыхание. Казалось, это происходило уже целую вечность. Быть может, они всё-таки нашли какой-то туннель или просто ползли по кругу…

И добрую часть этого времени Тикка неустанно кричал:

– По-мо-ги-те!

– Ещё немного – и у меня из ушей кровь пойдёт, – не выдержал Дженн.

– Я уже чувствую кровь во рту, – огрызнулся мальчишка. – Либо сделай что-нибудь, либо держи свои жалобы при…

– …Да кто вы оба вообще такие и чего шумите? – вдруг раздался во мраке третий незнакомый голос. – «Помогите да помогите!» Чем вам помочь-то?

Тикка испуганно взвизгнул – совсем как его прапрабабка Быстроногая. Ответил Дженн:

– Один негодяй запечатал нас в тенях… Кем бы ты ни был, ты можешь нас вызволить на свет?

– Как славно зашита плоть мира, – подтвердил голос, насмешливый, певучий, высокий, но мужской. – Отличный замок получился! Даже я никак не могу его взломать… Придётся резать, да простит меня Сия. Где там был мой кинжал?.. Ну и вы посторонитесь на всякий случай…

Дженн прижал к себе мальчишку, закрывая его собой. Непроницаемая мгла вспыхнула полосой света. Будто и правда чёрную ткань распорол острый нож, беззвучно и легко. Когда глаза Дженна привыкли к свету, он различил в проёме лицо, а точнее морду – синюю обезьянью морду в ореоле ярко-рыжей гривы.

– Ты кто? – поинтересовался маг, на всякий случай заслоняя мальчика.

– Обезьяний принц! – восхищённо взвизгнул тот. – Мне бабушка о тебе рассказывала! Ты помог нашему предку… Это моя любимая история! Ты помнишь, как спас людка? В джунглях! От тигра!

– Что-то такое припоминаю, была среди моих подданных одна маленькая безволосая обезьянка, – улыбнулся спаситель. – Да только не принц я, а уж король давно. Вылезай, дружок! – Он подал руку Тикке и покосился на мага. – Ну и ты вылезай, смурная рожа…

Покрытые изумрудными завитками деревьев, пики гор уносились ввысь, утопая в голубой дымке. Звенящие ручьи струились с их белоснежных вершин. Каменные мосты были перекинуты над облаками, словно через гигантские озёра. Только отражения в водоёмах повторяли не небосвод, а напротив – раскинувшуюся внизу твердь, густо прикрытую облаками.

В ветвях диковинных деревьев висели бесчисленные наливные плоды: жёлтые, красные, фиолетовые, розовые; и на сотни голосов щебетали ещё более пёстрые птицы. То тут, то там распускались цветы, описать красоту которых не хватало слов. А запах от них разносился такой, что голова шла кругом.

– Я будто вина испил, – восторженно озвучил своё наблюдение Тикка, крутя головой.

– Это от нехватки воздуха, – прокомментировал Дженн. – Мы забрались очень высоко… Нужно привыкнуть.

– Клянусь, мы проползли на карачках всю бездну Каальбир и оказались на небесах Даалсамы… – как мог осипшим голоском воскликнул Тикка. – Погляди, Дженн! Погляди! Скалы будто парят! А цветы размером с деревья!

– Был я как-то в местечке, где росли цветы размером с деревья… – мрачно огляделся волшебник. – А потом небо там сделалось кровавым и явился злобный дух, пожирающий детей человеческих…

– Прости, что прерываю твой интересный рассказ, – состроил рожицу мальчишка. – А ты не пробовал со жрецом пообщаться?

– Зачем мне это? – осведомился Дженн.

– Тебе везде мерещатся злые духи, угроза, обман! – объяснил вор. – Ты совсем не доверяешь богам! Обычно в таких случаях помогает общение со священнослужителем.

– Ты снова шутишь… – догадался Дженн.

– Нет, я серьёзно! – рассмеялся Тикка. – Погляди, какая красота вокруг!

– Это Цветочная гора, – с поистине царским достоинством объявил их новый знакомый.

Он был бос, но его тело, по большей части покрытое рыжей шерстью, было одето в короткий кафтанчик и широкие штаны. В руках король держал деревянный посох. Длинный обезьяний хвост его плавно двигался из стороны в сторону.

– Мы… – ахнул мальчик.

– …На Ферихаль не похоже, – сильнее нахмурился Дженн. – Значит, это Цветочная гора в Сурам.

– Будьте моими гостями, о путники, – пригласил обезьяний король. – Меня зовут Маалуцинг. А кто вы?

Цветы в человеческий рост были лишь началом. Чем дальше они с Дженном шли по тропам и мостам сквозь водопады и радуги, тем диковинней становилось вокруг. Маалуцинг беззаботно вышагивал впереди, положив посох на плечо. Казалось, его абсолютно не интересовало, кто, как и почему угодил в тени; кто, как и почему искусно запечатал дрёмные тропы.

Зато удивлению Тикки не было предела! Не то крошечные цветы, не то насекомые парили в воздухе. Тела их не походили одно на другое, были полупрозрачные и слегка светились. Будто звёздочки Шама спустились с самого неба.

– Это звёздные пылинки? – предположил Тикка, подняв глаза на волшебника.

– Планктосы, – ответил Дженн. – Это мельчайшие носители… как бы сказать попроще, – он задумался, – силы и истории мира. Планктосы помнят всё, что было от самого начала Вселенной. В каком-то смысле они действительно – звёздная пыль.

– Впервые их вижу… – признался Тикка. – В Джаэрубе таких нет?

– Есть, но там они обитают чуть дальше от мира людей, – пояснил Дженн. – Мы с тобой оказались в священной роще – в пространстве на границе между царствами людей и духов.

– В священной роще?

– Это важная система в общем энергетическом обмене всего мира Сия.

– Энергетическом?

– Энергии – жизненные силы… витали. Это живая и мёртвая вода, стихийные, планетарные силы, наши порывы, желания, мечты…

– Как кровь у людей? – вставил Тикка.

– Примерно так, – кивнул волшебник. – Если священные рощи засыхают, тонкие сферы людей и духов расходятся дальше. Люди теряют магию, а духи – связь с плотным миром, которая им не менее важна.

– Чем же это? – фыркнул мальчишка. – Я живу без колдунства – и неплохо.

– Волшебство – лишь первая из потерь, – хмуро ответил Дженн. – Ты должен понять, что магия – это не огненные шары и не молнии. Это сила – определённый вид витали, который маг преобразует во что-то… Ты верно сказал, ты не колдуешь, но это не значит, что в тебе нет этой силы. И да, не все используют магию во благо, но эта витали не менее важна, чем кровь в наших телах. Представь: если у живого существа отнять часть его крови и не дать возможности восстановиться.

– Существо будет ощущать слабость, – ответил мальчик.

– Со временем оно привыкнет к ней, но качество всей жизни изменится в худшую сторону… – Волшебник недовольно поморщился. – Как если бы ты стал стариком ещё в юности…

– Хм, это невесело…

– Я знал мир, где люди потеряли не только магию, – продолжил мужчина, – но и свои желания… Нежность, страсть, потребность любить, дружить, творить… Священные рощи связывают не только сферы мира. «Священные рощи» есть в каждом живом существе. Это связи между сферами человека – между душой и телом. Когда эта связь слабеет, хорошего не жди…

– Да, кажется, теперь я понимаю, – нахмурился Тикка.

– Я не раз был в таких местах, – вздохнул Дженн. – Но впервые вижу рощу, полную витали… Несомненно, это очень древнее место, но по своему строению оно как дитя. Удивительно…

Деревья, растущие на Цветочной горе, тоже оказались необыкновенными. Те самые волшебные персики, которыми так гордился царь царей, были втрое ниже здешних! Ветви свивались друг с другом, образуя гигантские гнёзда. Они сетью из лиан, листвы и цветов оплетали целую гору. Сквозь ветви, как по каналам, струились ручьи. Блестящими брызгами они летели далеко вниз и таяли в облаках.

Между сочными розовыми плодами и яркими цветами скакали стайки обезьян – такие же синекожие, с огненно-рыжей шёрсткой, как у Маалуцинга. А вместе со зверями играли дети людей и даже эльфов! Не все из них резвились в ветвях. У Тикки рот открылся от изумления. Кое-кто из детей седлал облака, кто-то сооружал сияющие конструкции из планктосов.

Мальчики и девочки были разного возраста: от совсем малышей до ровесников Тикки. Цвет их кожи, глаз и волос также различался. Дети занимались своими делами, смеялись и болтали, но, увидев Маалуцинга, притихли, словно по команде.

– Прошу внимания, мой народ! – весело провозгласил обезьяний король. – Сегодня у нас гости! Это Тикка и Дженн! – Он обернулся к гостям и жестом руки указал на жителей деревьев. – А это подданные моего царства – спасённые мною ребятишки…

Сотни любопытных глаз уставились на пришедших.

– Хорошего денька! – немного смущённо помахал рукой Тикка.

– …Маалуцинг, и все спасённые дети остались на твоей горе? – тихо поинтересовался Дженн. – Здесь много светловолосых… Это агарцы? Разве Журавль не запретил пересекать границ?

– Запретил, – кивнул собеседник. – Но границы королевств не имеют для меня значения, а в Агару усилились гонения… Многие ребятишки остаются сиротами, – его голос стал тише и глуше. – Владыка даже основал несколько поселений для сирот. А некоторых детей постарше я вытаскиваю из самого пламени… – Маалуцинг помолчал. – Впрочем, нередко я прихожу на помощь и детям Севера. В королевствах Семи Ветров… то есть уже в Энсолорадо не затухают пожары войны, в Семи Водах бушуют болезни… Эльфы и сиды нуждаются в моей помощи не меньше, чем люди.

– И хранители всё это допускают? – зло проскрежетал Дженн.

– Многое устроили сами хранители, – фыркнул Маалуцинг. – Многое из того, что происходит в Агару, – эхо северных войн… Владыка неустанно следит за Страной вечного лета. Ему грезится, что змей, объединивший Энсолорадо, вот-вот явится и за ним…

– Но при чём тут люди силы, – осведомился маг, – как по-твоему?

– По-моему, ему в детстве чем-то сильно насолили маги, – рассмеялся Маалуцинг. – Но у тебя устаревшие сведения. Теперь Владыка преследует всех подряд. Вероятно, он решил избавиться от всех своих поданных. Нет людей – некого и завоёвывать.

– Вероятно, Владыка лишился рассудка, – прищурился Дженн. – Кто он вообще такой? По моим подсчётам, ему должно быть лет двести…

– Я не знаю границ королевств, – вдруг посерьёзнел король обезьян. – Но в Эсфиру не сую носа даже я. А этот паршивец не покидает пределов своей цитадели. Никто не знает, кто он… А те, кто попытался выяснить, пропали.

– …Хранитель Диких земель – один из них? – предположил Дженн, вспоминая историю грифона Пахаома. Поэтому Журавль запретил пересекать границы?

– Да, ты прав, – кивнул Маалуцинг. – Но… скорбные это разговоры. Не будем портить славного мига.

– Тогда расскажи, что делают спасённые тобой дети здесь, на этой горе? – кивнул волшебник, оглядывая подданных короля обезьян.

– Ты допрос мне решил провести? – улыбнулся тот. – Что ж, будь по-твоему… Дети живут здесь себе поживают, играют и учатся.

– Учатся кататься на облаках? – уточнил волшебник.

– Учатся чему хотят! – рассмеялся Маалуцинг. – Кто-то хочет выращивать цветы, кто-то скакать на облаках. Я преподаю им боевые искусства, чтение, математику и волшебство, коли они того пожелают. Ты упомянул Ферихаль. Так вот, меня приглашали преподавать в тамошний университет, так что я чего-то да стою, уж поверь…

– А воровской науке ты можешь обучить? – подпрыгнул от нетерпения Тикка.

– О, это любимая из моих наук, – признался король обезьян.

– А когда дети вырастают, они уходят? – продолжил свой допрос волшебник. – Тут ведь нет взрослых…

– Верно, – Маалуцинг по-дружески приобнял его. – Верно, мой друг! И ты, и Тикка можете оставаться здесь, сколько захотите!

– …Дженн, ну чего ты? Он же спас нас, – шикнул Тикка, когда король отвернулся. – Нас и всех этих детей…

В ответ волшебник только поморщился.

На ночь гости остановились в одном из пустующих древесных гнёзд. С наступлением темноты царство обезьяньего короля расцвело светозарными цветами, сияющими паутинками и искристыми травами. Некоторые из растений дарили прохладу, другие источали тепло.

Волшебнику явно нездоровилось. Он не только скрипел зубами от ярости, но и трясся от озноба. Путники расположились у тёплого цветка с оранжевыми, точно огонь, лепестками. Младшие дети отправились спать, но старшие, ровесники Тикки, на отдых не спешили.

Они принесли к цветку кувшины со сладкой водой и блюда с угощениями: сочные бутоны, разрезанные на дольки фрукты и коренья, гроздья ягод и орехи.

После трапезы Дженн свернулся клубочком и сразу уснул. Алриасский воришка, несмотря на усталость, был слишком возбуждён, чтобы спать. Он ещё долго болтал со здешними обитателями. За короткую ночь они рассказали друг другу о себе и обсудили всё на свете. Хотя дети пришли сюда из разных королевств, они общались на едином языке.

Обезьяний король не соврал – его подданные подтвердили, что каждого из них он выручил из беды, когда те звали на помощь. Маалуцинг также учил их, чему они пожелают, или позволял просто бездельничать. А самые старшие в любой момент могли уйти куда вздумается. Дороги с Цветочной горы вели в любую сторону: хоть в Пустынное море, хоть на Северный материк.

– Неужели это место можно покинуть по доброй воле? – со смехом поинтересовался Тикка. – Я бы с радостью и семью сюда привёл…

– Это только поначалу кажется, что получать всё, что ни пожелаешь, – счастье, – ответила ему Джанти – девочка с чёрной как ночь кожей, кудрявыми волосами и проницательным взглядом. – Но когда отведаешь всех сладостей, поспишь на мягких лепестках цветов, наиграешься с птицами и зверятами, начинаешь понимать, что одни забавы не могут тебя напитать.

– Вы же можете учиться, – добавил Тикка. – Всему, чему захотите.

– К чему все знания мира, если ты не можешь их применить? – улыбнулась Лампу – смуглая малышка с плоскими и широкими чертами добурки. – Мы черпаем мудрость нашего короля, а потом уходим вниз, чтобы помогать другим существам.

Тела некоторых более взрослых девочек начинали изменяться, округляться и наливаться женской прелестью. Тикка, родившийся в городе, где женщины всегда прятали свою красоту, с трудом заставлял себя смотреть им в лица. Все дети были одеты лишь в набедренные повязки.

– Неужели за всю историю Цветочной горы на ней так никто и не остался? – усомнился он. – И неужели никого не выгнали силой?

– Не-ет… Нет-нет, – наперебой заверили его дети.

– Никого, – увереннее других проговорил белокожий эльф из Диких земель по имени Аалмас. Его большие серебристо-зелёные глаза смотрели с некоторой грустью. – Твой спутник – первый взрослый, которого я вижу с тех пор, как мы с братом угодили в капкан на границе Агару…

– Обезьяний король спас и твоего брата? – спросил Тикка.

– Мой брат был достаточно взрослым, чтобы выпутаться сам, – ответил Аалмас, опустив голову. – Я не видел, но уверен, так он и сделал…

– Угу, – задумался алриасский вор.

– Все, кто сюда попадают, – дети, – продолжила Лампу. – Но все обретают мудрость – достаточную, чтобы понять: нельзя навеки оставаться детьми и вкушать лишь развлечения. Мир более разнообразен, и в горе тоже есть своя наука, которую необходимо познать любой душе.

– Если всё так, как вы говорите, странно, что Дженна пустили на эту гору, – задумался Тикка.

– Вероятно, он не человек, а один из волшебных созданий, – улыбнулась рыжеволосая Руба, одарив спящего волшебника нежным взглядом. – Иногда они являются на нашу гору. Они выглядят как звери или как люди… Кажется, что они взрослые, но это не совсем так. Они и взрослые, и дети… как и сам наш король.

– Да, Журавль Калоса нередко навещает Маалуцинга, – добавила чернокожая Джанти. – А на соседней горе сейчас гостят два единорога. Иногда они принимают человечий лик, и тогда до нас доносится их дивное пение. Гости прибыли с далёкого Севера! А порой сам Его Величество отправляется погостить в их королевство. Он читает лекции в Ферихальском университете и в западном Бешбьяс.

При этих словах спящий Дженн как-то тревожно вздохнул и перевернулся на другой бок. Рыжая Руба подсела к нему ближе и провела рукой по блеклым и спутанным волосам мага.

– Интересно, кто твой спутник? – хитро прищурилась она. – Журавль, единорог или змей?

– Да наверняка змей, – с уверенностью усмехнулся Тикка. – Такой же мерзкий.

– Змеи бывают очень красивыми, – заметила смуглая Лампу. – Хранительница Добура – крылатая змея Ишчель Маяуэль… Нет красивее её на всём Юге!

– Всё-то вы знаете, – оценил Тикка. – А я понятия не имею, кто хранитель Джаэруба, и есть ли он.

– А вдруг Дженн и есть его хранитель? – расширил зелёные глаза Аалмас.

– О, ну тогда Джаэрубу конец, – рассмеялся Тикка.

Дети разговаривали всю ночь, а к рассвету уснули, положив головы друг другу на плечи. Тикка пробудился, когда солнце стояло высоко. Воздух потеплел и наполнился ароматами дня. Ночной цветок сомкнул лепестки, перестав излучать свет и тепло.

Осторожно отодвинув Джанти, мальчик свесился из гнезда и взглянул вниз. У корней дерева горный ручей образовывал небольшой водоём. Дно его поросло водорослями, и зеленовато-лазоревая поверхность искрилась на солнце будто самоцветы.

Дженн уже проснулся и, похоже, чувствовал себя гораздо лучше. Он выстирал свои грязные тряпки и развесил их сушиться на ветвях. Теперь сам волшебник плескался в ледяной воде, что-то напевая себе под нос. Любознательные морды рыжих обезьян внимательно наблюдали за его действиями.

Мужчина был очень худ: буквально кожа да кости. Его расчёсанные мягкой водой волосы почти достигали колен. Отмывшись, волшебник отжал космы и скрутил их в узел, точно длинную верёвку. Примостившись среди надёжно сомкнутых ветвей, он извлёк из своей тени маленькое зеркальце в оправе из черепашьего панциря. Собственное отражение надолго овладело его вниманием.

– Что ты там нашёл такое интересное? – спросил Тикка, спустившись с дерева.

– Я? – рассеянно проговорил Дженн, обернувшись. – У меня… волосы на лице.

– И что ж тут такого? – усмехнулся мальчик. – Ты же не людок! У тебя есть волосы.

– У меня никогда не было бороды, – объяснил волшебник, скривившись. – Я не позволял ей расти. А теперь физическая сфера мне не подчиняется. Но мне не нравится борода…

– Так сбрей, – предложил Тикка. – Чтобы это сделать, не нужно быть магом!

– Я… – голос Дженна совсем пропал, будто его горло сдавили руки убийцы. – Я не умею брить лицо. У меня и бритвы нет…

– Шутишь? – тут уж Тикка не удержался и расхохотался, но вскоре притих. – Нет, ты же и шутить не умеешь. Ладно, давай я помогу.

– Ты побреешь меня? – недоверчиво спросил волшебник.

– Я работал как-то при цирюльнике… – объяснил мальчик. – С тех пор таскаю с собой бритву, на всякий случай. Вдруг подзаработать выйдет.

– Шутишь, – нахмурился Дженн.

– Да шучу, конечно, – отмахнулся Тикка. – Нет у меня бритвы. Но подойдёт любой острый нож. Нож у тебя есть?

– Да, – кивнул Дженн. Покопавшись в своей теневой сумке, он извлёк нож и протянул его Тикке. Подумав, он достал и кусок мыла. – С шеей только поосторожнее…

– А-а, все говорят одно и то же, – усмехнулся мальчик, с интересом изучая лезвие.

Металл показался ему странным.

– Это сталь, – пояснил Дженн, усердно намыливая нижнюю часть лица. – Сплав такой. Лучше держит заточку, чем медь.

– Хороший нож, – одобрил Тикка.

– Оставь себе, если хочешь, – предложил Дженн.

Когда дело было сделано, волшебник вновь уставился в зеркало. Он провёл рукой по выбритому подбородку, некоторое время подумал. Затем он одолжил у Тикки свой нож и долгое время кромсал свои длиннющие волосы, похожие на смесь золота с серебром. Отрезанное Дженн очень тщательно собрал и припрятал в теневой сумке, а остальное быстро переплёл в косу.

Процедуры сильно преобразили волшебника. Стало видно, что ему далеко не семь десятков, как вначале подумал Тикка, а вдвое меньше. Лицо его заострилось от длительного голода, но морщинки на лбу и у глаз едва обозначились. Да и с чего им быть, если этот тип никогда не улыбался и не удивлялся? Только между его бровями пролегла тёмная расщелина.

Тикке вдруг до смерти захотелось удивить этого зануду, и он выпалил:

– Дженн, а тебе встречались в странствиях… единороги? Знаешь, что двое из них остановились на соседней вершине? Наш хозяин иногда захаживает к ним в гости на Север, в Ферихаль и Бешбьяс. Я бы познакомился с ними, а ты?

Слова мальчика произвели на волшебника неожиданное впечатление. Дженн подскочил как ужаленный и бросился к своей одежде. Та ещё не просохла, а он уже принялся натягивать сырые тряпки.

– Ты чего? – не понял Тикка, оглядевшись.

Птицы в ветвях, словно почувствовав настроение мужчины, вдруг подняли гомон. Наблюдавшие за гостями обезьянки прыснули в разные стороны.

– Не стоит мне знакомиться с единорогами, поверь, – ответил волшебник, натягивая штаны.

– Как хочешь, я и не настаиваю, – пожал плечами Тикка. – Но ты же только-только на ноги встал. Не торопись уходить. Отдохни ещё пару деньков.

– Нет, – поморщился Дженн. – Я взрослый мужчина, мне не место в этом… детском садике…

Волшебник вынул из своей тени флягу и наполнил водой. Затем он сорвал несколько плодов и бросил их вместе с флягой в сумку.

– Ты беспокоишься, что понравился Рубе, старый колдун? – хихикнул Тикка.

– Не говори глупости, – резко мотнул головой Дженн. – Меня ждут в плотном мире… Я сто лет пропадал. Я должен отыскать своих слуг… друзей. У меня есть ответственность, важная цель… – он понизил голос до шипения. – Мир состоит не только из радужных водопадов и цветов. Есть враг, который идёт по моим следам…

– Я передам Его Величеству, что ты благодарил за гостеприимство, – согласился Тикка, вновь оглядевшись. Одна из мартышек затаилась в тени ветвей, будто подслушивая разговор. – Дорогу обратно найдёшь?

– Я хожу тайными тропами, – напомнил волшебник, посмотрев на мальчика. – Ты решил остаться?

– Насколько мне позволит мой возраст, – произнёс Тикка чуть громче. – Тут славно. К тому же мне не терпится обсудить с королём кое-какие воровские вопросы.

– Славно, что вы нашли друг друга, – фыркнул Дженн, прежде чем ступить в тень.

– Бывай, волшебник… – махнул ему рукой мальчик.

– Бывай, маленький человек…

Что ж, времени было потеряно немало: сто лет – шутка ли? Но по крайней мере он проверил, что на Цветочной горе нет волшебных камней-семян. Дженн знал: искать семена было бесполезно, а сами они его не нашли. Да и не должны были. Камни всегда оказывались в его руках в качестве награды за спасённые жизни.

Кого он спас на этот раз? Никого. Он не смог ничего сделать. Это Тикка освободил «испорченного джинна». Это Тикка звал на помощь и дозвался «обезьяньего принца».

Возможно, мальчишку стоило бы спасти от него самого. Но это не дело. Пусть сам осознает свои заблуждения на счёт Маалуцинга – весёлого, но хитроумного и коварного короля маленьких подданных. О, как здорово защитник священной рощи придумал использовать живую воду, бурлящую в детях, чтобы остановить оскудение своего сада.

Хотя, если дети не страдают в его владениях, если он учит их и отпускает на свободу… Впрочем, как ни старался Дженн, что-то ему очень не нравилось в этой синей обезьяньей морде. Даже знание того, что Индр приглашал этого короля на свой Праздник, не ослабило подозрения…

Почему Маалуцинг не явился на подмогу к маленьким ведьмам из деревни Джу? Ведь его владения находятся совсем близко! Неужели никто из девочек не звал на помощь? Или дочери Белой лисицы не могут рассчитывать на содействие обезьяны? Но даже подданые треклятого Владыки резвятся на Цветочной горе! Почему же…

«Я просто измотан, – сообщил сам себе маг. – Тикка прав, я везде вижу угрозу. Я стал слишком нервным».

Поначалу Дженн намеревался без промедления направиться в Алриас на поиски Дэзерта и пропавшего вместе с сокровищами кольца, в котором томился Дхар Нэваал. Однако воспоминания о событиях, произошедших в Сурам, заставили его выйти из тени на западной окраине гор.

По рельефу местности, который не сильно изменился за столетие, маг быстро нашёл то самое место. Там, где когда-то вздымались чёрные столбы дымов, ревело пламя и на его глазах во чреве стихии тонула деревня красных ведьм, теперь стоял густой лес. Ни единого следа произошедшей трагедии не осталось. На пепелище поднялась новая жизнь.

Дженн отыскал и тот выступ, куда он… она вытащила одну из ведьм.

– Иссая, – прошептал мужчина, опустившись на колени перед заросшим травой возвышением.

Холм образовался из сложенных ведьмой камней. Тогда она обложила его ветками и подожгла с помощью своей силы. Она пела, вспоминая близких, и плакала, чтобы потом более не проронить ни слезинки. А затем гордая и своенравная ведьма ушла следом за калосским ведьмаком.