Хроники Белого Тигра

Белый тигр приметливо глядел в глаза палачей, поэтому резкий рывок в его сторону отозвался глухой нервной болью в грудной клетке, но не удивил. Теко́ сгруппировался, дабы уменьшиться в размерах, и начал мягко заваливаться на бок, чтобы нападавшие сошлись максимально близко к точке пересечения траекторий движения. Сильный прыжок по инерции тащил тени, предельное схождение было достигнуто, и они уже начали изворачивать корпуса, чтобы настигнуть цель, дерзко поменявшую положение в пространстве, и тут каждого из хищников одновременно стегануло с неистовой силой и отшвырнуло за пределы видимости. Воюще-шипящий рёв огласил местность около озера О́мел и стих в отдалении. Парень поднялся на ноги и зарычал так громко, что даже лава отвлеклась от считывания информации и на пару секунд застыла в форме, являющейся точной копией фигуры исследователя.

– По сторонам надо смотреть, желчемордые тру́хли! И воздух мониторить! Обоняние вам зачем? – зычно рявкнул Теко́, выплёскивая тем самым адреналин.

– Вовремя я подоспела! – Гле́нда радостно подпрыгивала и победно размахивала объединёнными силовыми полями, по виду напоминающими дугу из плоских позвонков. Пока силач строил из себя приманку, девушка выключила защиту, подкралась с подветренной стороны и, активировав устройства на коротком расстоянии от нападавших, произвела эффект мегащелбана. Чёрных тигров отбросило преизрядной энергетической волной за каменный лес.

– Феноменально ты шмякнула тени! Браво! Охолонут маленько! Ишь уверовали в себя не по-детски и вознамерились красавчика в дорогих украшениях сожрать, как какую-нибудь сочную вишню или рыбное филе. Только я на филе не похож! Или похож? – к балагуру вернулось весёлое расположение духа, он подмигнул спутнице.

– Ты похож на маранг: крупный, шипастый и с интенсивным ароматом! Кто с самого юношества из дома не выходил, пока сладкими эфирными маслами всю шерсть не пропитает? И как на тебя только пчёлы не покушались? – исследовательница задорно хмыкнула и с вызовом посмотрела на своего извечного соседа по кроно-дому.

– Я тогда был тигрёнком младым! Хотя… – Теко́ хохотнул. – С тех пор ничегошеньки не изменилось! Щёголем родился, франтом и помру! Желательно в старости и более-менее здоровеньким, так будет проще и мне, и жене…

Силовое защитное поле финально тренькнуло, и артефакт разрядился напрочь. Теко́ ещё раз похвалил Гле́нду за идеально отвешанную пощёчину хищникам и отметил, что от одного источника смерти они покамест отделались, но терять выигранное время не следует: ветер усилился, и рядом с парнем пролетел вулканический пепел, состоящий из горных пород, минералов и стекла. В отличие от обычного пепла, вулканический при контакте с водой застывал, “цементировался”, поэтому попадая в бронхи, приводил к смерти от удушья. Натуралист подхватил суманы и наставнечески произнёс: “Войдя в ледяную воду озера О́мел, не задерживай дыхание, не делай резких вдохов и выдохов. Выкинь из миловидной головушки запары и передвигайся без суеты. Дыши, как обычно. Путь не близкий. Слишком медленно идти мы не можем, так как в воздухе витает сверхнорма кислорода, поэтому передвигаться надо быстро, но спокойно, чтобы не пугать водичку. Она крайне эмпативна и может начать вздыматься выше нашего роста, если перетревожится. Утопит ненароком, а потом сама же в удручение впадёт из-за мук совести”.

Гле́нда по-новому взглянула на белого тигра, гений понимания окружающей среды коего поражал! На Ло́твоне принято сливаться с природой, точно со второй кожей, приходящей извне, но ум парня пошёл дальше и работал на родство. Он говорил о первостихиях, словно о знакомых с самого детства ближайших родственниках. Его общение с окружающим миром походило на беседу со склонной к волнению любимой пожилой тётушкой, терпеливое выслушивание в тысячный раз одной и той же истории дядюшки в годах или на симпатию к племяннику, топящему сердце детской простотой. Девиз Теко́ звучал так: “Всё уже хорошо!” Он выискивал в каждом явлении душу и старался её не надломить, сберечь. Деление природы на живую и неживую для молодого футуролога было условным. Из-за этого сотрудника департамента “Открытий” величали идеалистом, списывая подобный образ мышления на гениальность. “А вундеркинды, как частенько бывает, – ребята не от мира сего…” – говаривали в научном совете. Сей “ярлык шизы”, навешиваемый на Теко́, попахивал очевидной кривдой, ибо правнук, как и прадед, исходя из собственного опыта, знал элементарное (Но неочевидное для всех!) – сознание определяет бытие, поэтому нужно производить жёсткий отбор своих поступков и не гадить. “Ты ловишь дерьмецо в обратку!” – глаголил парень, когда кто-то начинал жаловаться на жизненную несправедливость, и добавлял, что получить всё на свете не удастся, соответственно, нужно взять лишь своё, а для этого треба выстроить систему ценностей, основанную на индивидуальном видении счастья. “И гори синем пламенем то, что в сию систему ценностей не попало!” – финалил речь мышцатый философ, с детства читающий по книге в день.

– Гле́нда! Лапусик! Шевели стройными ножками! Хищники очухаются чрезвычайно злющими и пустятся в погоню, – белый тигр направил спутницу в сторону озера О́мел, легонько подтолкнув в спину и проскользив ладонью по гладкому шёлку одеяния много ниже талии.

– Да, здоровяк! Идём! – исследовательница ускорила шаг, сделав вид, что не заметила наступательного манёвра Теко́. – Кстати, даже блокнот с серебряными уголками говорил, что при появлении двустороннего зеркала в центре жемчужного леса, тень в качестве отвлекающего манёвра сделала вид, что безразлично отворачивается от людей и уходит, а затем кинулась на человека. Мы применили тот же самый приём! Спасибо тварям за науку!

– На свою же собственную уловку попались лопухи! Тени решили, что ты ушла, и кинулись на жертву, рассчитывая вдвоечка прибить меня, а в итоге, когда прыгнули и сошлись близко, превратились в отличную мишень для энергетического заряда. Единичного и последнего. На большее наши практически разряженные устройства были не способны, поэтому одним действием требовалось избавиться сразу от пары охотников. Ты – спец! Шандарахнула выверено, точечно и вовремя! – Теко́ с гордостью смотрел на любимую.

В идеале силач, конечно, хотел бы оградить тигрицу от опасностей и, аки цветочек, оберегать от внешних невзгод, но Гле́нда была его единственным настоящим другом, оставалась рядом всегда, принимая дёрганую жизнь парня в погоне за открытиями и баранную упёртость в желании идти своим путём. “У меня были сотни приятелей, но ни один из них не стал соратником! А тихая девочка-интроверт отправилась в экспедицию по исследованию людей, на которую не решились ни учёный совет, ни даже другие натуралисты из департамента “Открытий”! Если нас не прикончат тени, то станем жить вместе! Я хочу возвращаться только в тот дом, где есть она!” – Теко́ молча погрузился по колено в озеро О́мел; воды скроют запах следов, и звери долго не смогут учуять, куда скрылись беглецы. “Учтите, хищники! Не успеете глазом моргнуть, как сами превратитесь в трофей!” – размышлял парниша, с насмешкой скалясь при воспоминании о тенях.

4.2. Агрессия

Свой путь он предвзято странный.

Свой путь – это тропа с ограниченным числом единомышленников.

При марше своим путём теряются многие: знакомые, друзья, родственники.

Свой путь научит создавать сложное счастье.

Сложное счастье невозможно отнять.

(надпись на форзаце блокнота, сделанная прадедом)

__________

– Не могли аккумулятор мощный приделать! Тоже мне учёный совет! – Гле́нда, сидя в кроне мелогранового дерева, наблюдала как два защитных поля, точно гигантские многоножки с сегментированным телом, ползают на наноиглах, восполняя запас энергии. На лице девушки застыла гримаса антипатии. – Навряд ли я смогу испытать тёплое отношение к данному артефакту! Хотя польза от него безусловная.

– Мы успешно миновали извергающийся вулкан и озеро О́мел, поэтому не гневись из-за мелочей, симпотяжка! Конструкция защитного энергополя выглядит, аки приплюснутые кости или гигантская сколопендра, часы работы строго лимитированы, зато артефакт тонок, лёгок и гибок, – Теко́ отсоединил листовидную стружку, которая облегчала вес источника питания, чтобы его работа не сбоилась. – Да и в зарядном устройстве, – дюже тяжёлом кубе, размером с мою ладонь, – энерго-задора на целую экспедицию хватит. Можно к людям сгонять в гости, а он всё пахать будет!

– Ага! Размечтался! – тигрица лукаво улыбнулась, так как спутник молодой исследовательницы высказал вслух её собственные недосказанные мысли. “Прошвырнуться по иной вселенной – это ж отвал башки!” – подумала она, параллельно приметив страстный взгляд парня.

– Гле́нда, ты – фантасмагорическая эвтония, ибо рядом с тобой грёзы у меня появляются шалунявые… Сейчас бы поцеловать тебя крепко, а затем рвануть через двустороннее зеркало на человечество смотреть воочию, побродить по их миру… – белый тигр мечтательно присвистнул. – Ладно-ладно! Не смотри так! Поцелую исключительно после свадьбы, а вот к соседям можно было бы и наведаться… Шучу-шучу! Ну, по крайней мере, пока.

– Знаешь, здоровяк, – девушка тактично обошла тему поцелуев, – я тоже думала о посещении сквозь временно́й разлом человеческой вселенной. Но без понимания развиты ли люди настолько, что умеют трансформировать агрессию в защиту, изжили ли они тюрьмы и полицию, мы не должны соваться в тот мир! Это подвергнет опасности Ло́твон! И потом! Люди проявились в нашем мире в облике теней, а что будет с нами, попробуй мы сделать вылазку в человеческую вселенную? В кого превратит нас зеркало?

– Я поразмыслю над тем, что ты сейчас сказала… – еле слышно прокомментировал молодой гений.

Оторвавшись от хищников, Теко́ и Гле́нда выиграли себе спокойную ночь. Тестирование защитных энергетических полей, проведённое в лабораторных условиях, обещало, что тени, учитывая их габариты, пробудут в оглушённом состоянии четыре часа, ещё пара уйдёт на восстановление полной ориентации в пространстве. Затем голодные звери отправятся на охоту, а потом ринутся догонять тех, кто способен указать путь к двусторонним зеркалам. За озером О́мел и каменными деревьями, вблизи амбрового леса, обитали водяные олени. Вероятнее всего, именно они и станут добычей хищников. Белый тигр ничем не мог помочь травоядным с саблевидно изогнутыми клыками, служившими подспорьем в битве за самок, но бестолковыми при защите. Осложняла ситуацию новизна: в гены и опыт обитателей мира грёз тени не были закодированы, как опасность, поэтому приключенец задумался над ускорением срока проведения экспедиции, дабы избежать нарушения баланса экосистем из-за появления чужеродного планете хищника. Талантливый футуролог направил к учёному совету своего приятеля, фруктовое дерево, с пергаментом, содержащим оттиск самопишешуйся картины, зафиксировавшей первое нападение тени на человека, и настойчивую рекомендацию о необходимости использования защитных энергополей каждым тигром Ло́твона, ибо вероятность вторжения зверей в поселения была чрезвычайно велика. Теперича Теко́ с особым энтузиазмом благодарил прадедушку, который с детства приучал его пестовать чуйку, отдававшуюся приятным нытьём позвоночника, а также доверять внутреннему голосу, призывающему или отговаривающему от того или иного поступка. С приходом в поселение Фруктана о тёмных сущностях станет известно повсеместно, они не смогут напасть неожиданно и породить жертвы среди тигриного народа. “Продолжи совет профессоров пренебрегать свидетельствами очевидцев о временны́х разломах, и тени смогли бы нападать на спокойно спящих в кроно-домах жителей, убивая их прямо на тюфяках из южного пухового мха!” – пробормотал натуралист.

– Посмотри наверх! – Гле́нда указала когтем ввысь. – Что ты видишь?

– Я вижу, – силач прищурился, – тёмно-синюю антиповерхность. А ты знала, что в разных уголках нашей планеты небо отличается? Отличается даже скорость движения облаков! Мне запомнились два облака: одно, похожее на свёрнутого по спирали сизого моллюска-наутилуса с отходящими от него антеннами-зигзагами, другое – на чёрную лягушку, которая пыталась сожрать белое облачко, запихнув его “бочок” себе в пасть.

– Засиделась я в кабинете! За столько лет нигде не была кроме нашего поселения и его самых ближайших окрестностей, считала странным твоё маниакальное увлечение изучением лесов. Логикой понимала важность подробных карт, которые ты составлял, но душой не проникалась, – белая тигрица мечтательно уставилась на крупную звёздочку.

– Не нагоняй пессимизма, мой ж ты пессимиздун, писсимиздулик, писсимиздулёныш… Ну ты поняла! – весело рыкнул Теко́.

– Мой бывший называл таких, как ты, пихарь-надомник и зубоскал-собеседник! – выпалила Гле́нда.

– Какой бывший? – переспросил парень.

– Ночь на дворе, а облака цвета яркого фламинго! – воскликнула исследовательница с восторгом, словно бы не расслышав вопроса друга. – Смотри, вот это по форме напоминает череп обезьяны, то – человеческую голову с курительной трубкой в зубах, вон то – медленно ползущего удава, следующее – жирафа с шеей, наклонённой под прямым углом к земной поверхности, а правее буксир тащит бизона и морскую корову, связанных мягкой цепочкой из пушистых звеньев. Облака “буксир-бизон-морская корова” двигаются быстрее, чем остальные…

Под звуки бархатистого женского голоса мыслительный процесс новатора переключился на точку стыковки сознания и подсознания и начал складывать хитромудрый пазл. Теко́ изучал показания созерцателей двусторонних зеркал крайне внимательно, перечитывал и конспектировал. Часть блокнота с серебряными уголками он отвёл под краткий, но выдирающий истину из разрозненных россказней о параллельном мире, пересказ. Аналитическое мышление подсобляло в обобщении сведений, извлекая суть из вороха сумятицы, которую выдавали перепуганные свидетели. “Если бы их психушкой и настоем валерианы не стращали, глядишь, поболее бы выложили, и не пришлось бы сейчас сражаться с тенями, наковыривать крохи информации о человечестве и беспокоиться о причине схождения двух миров!” – Теко́ сжал огромный кулак. Но хронология не терпит сослагательного наклонения, принимаем действительность и работаем с тем, что есть. Заметки футуролога, выведенные драгоценными чернилами в блокноте, давали наводки о неумении людей резервировать враждебность. Поведение хищников намекало на верность сего вывода и на правоту Гле́нды об опасности людей для Ло́твона. Тигр подумал: “Озлобленность требуется прятать в сейф, как стопку денег или драгоценность, и доставать для наведения пусть плохого, но мира, который всё же лучше, чем добрая война. Человек не уразумел этого! Есть ли шанс доразвиваться до подобного понимания, или эволюция ошиблась, даровав сознание людскому виду, и их цивилизация неизбежно стремится к самоуничтожению?” В мире грёз, как величает Ло́твон Теко́, испокон веков агрессия, злость, хамство и прочие аналогичные штуковины считаются механизмами защиты. Их не растрачивают на мелочи: например, на тигра, который забыл выключить телепорт а-ля таксодиум и мимо проходящего затянуло в него, зашвырнув в далёкое поселение, а копят, как ресурс, чтобы, когда действительно возникнет сложная ситуация, отстоять себя словом. Сие возможно, если не срываться каждый раз на витающего в мечтах юношу, что с размаху отдавил ногу. “Человеку бы показалось странным лелеять грубиянство и нахрапистость слов, но быдлячество и нецензурная брань уж точно лучше, нежели война! А люди прячутся за масками приличий и показушного воспитания, а сами гасят друг друга толпами! Если существо, способное говорить, не в состоянии защитить себя при помощи речи, оно не может считаться разумным!” – взор парня был устремлён внутрь собственного черепа.

– Знаешь, чего я сейчас хочу? – белая тигрица прервала мысленный поток друга. – Взять фигурку в фольге, которые нам дарили в детстве на новый год, развернуть её и откусить шоколадному зайцу голову!

– Принципиально зайцу? – обескураженно поинтересовался Теко́.

– Не принципиально… – произнесла в полусне красивая мечтательница.

– Вернёмся из экспедиции и сходим в музей шоколада, и уж там ты выберешь кому откусить голову, – схохмил силач.

– Интересно, чтобы сказали психиатры на счёт моего желания? – сонно продолжила девушка. Перед её закрытыми глазами уже рисовались залы музея, чаны с горячим шоколадом и съедобные фигурки зайцев и обезьян на полках. – Как думаешь, учёный совет сильно удивится, когда увидит фруктовое дерево, принёсшее оттиск самопишущейся картины?

– Профессоры хотели получать оперативные отчёты по исследованию феномена проявления другого мира, дали добро на получение информации в любом виде, – находчивый сотрудник департамента “Открытий” улыбнулся так, что искорки от отражённого лунного света заблестели на его титановых наклычниках. – Вот я как могу, так и отчитываюсь!

– Наведёт Фруктан шорох! Хвостом чую, у научного совета челюсти поотпадают, когда они просекут, что ты с нейронной корневой сетью братаешься! Как бы в боги не записали! – Гле́нда потратила последние силы на ночную беседу и крепко заснула на комфортабельной площадке в кроне, смахивающей на напоминающий бутон арт-объект, сформировавшийся путём сращивания трёх крупных побегов.

“О, великий Теко́! Прими в подношение лучшие яства! И дозволь поступить в услужение! Станут жрецы приносить тебе утром свежесваренный кофе и красивую девушку в жертву!” – приключенец поугарал над своей буйной фантазией, крепко обнял подругу и погрузился в долгожданный сон. Контроль над ситуацией был полностью утерян, гибкий указатель крутился вокруг собственной оси, а самопишущаяся картина, уголок коей выглядывал из заплечной сумы́, фиксировала эмоцию тревожности. В этот момент древнее мелограновое дерево повело ветками по воздуху и начало с жутким скрипом корней, заглушённым толщей земляной породы, разламывать время.

4.3. Время

Время – враг, когда постоянно его ощущаешь.

Время – приятель, если пересекаешь с ним от случая к случаю.

Время – союзник, если помнишь и не помнишь о нём одновременно.

(первая запись Теко́ в блокноте, инкрустированном серебром)

__________

“Так мило улыбнуться утром, проснувшись под звуки музыки любви. Она разбудит ласково и точно, как соловей до утренней зари… – нараспев провозгласил блокнот, выглянув из-за дремавших драгоценных чернил. – Это прекрасное начало для стиха! Нужно будет его запомнить, чтобы потом дописать финалочку!” Записная книжка питала слабость к рифмам и иногда декламировала вслух сочинённые строки, объясняя, что у каждого должно быть хобби, отдушина, куда периодически убегаешь от основной деятельности. Белый тигр, когда ему требовалось отвлечься от груды дел, но сил на книги не было, просил блокнот прочесть какое-нибудь стихотворение собственного сочинения. Особенно Теко́ нравилось слушать про леса, поэтому спозаранку умненькая записная книжечка вежливо прокашлялась, чтобы привлечь к себе внимание и провозгласила:

Стихотворение “Кроваво-красный”

Посмотрев на осень через призму взгляда стрекозы,

Ты увидишь калейдоскопы красок,

Венчанье девичьей красы

С мужскою ста́тью велиричавой и всечастной.

Увидишь сон полей, уставших после лета,

Сон бабочек, затишье средь лугов.

Цветные сны увидишь осенью,

Поймёшь, как ярок мир этою порой,

Что нет более чудеснее палитры,

Чем лес, ведущий нас октябрьской тропой:

Кроваво-красный и лиловый беж,

Оранже-лайм и беспечный снеж,

Глубокий жёлто-странный цвет дубовых листьев -

Всё это многоголосье листового закулисья.

Блокнот с серебряными уголками раскланялся под слегка вялые спросонья, но искренние аплодисменты белых тигра и тигрицы. “Знал прадедушка, что дарить! Спасибо тебе, блокнотик! Умеешь создать утренний поэтический настрой! Гляжу, ты тоже язык людей подучиваешь? Октябрь – это название осеннего месяца в человеческой вселенной, ну ты и сам разобрался…” – силач прижался к Гле́нде и уже собирался засмущать пролетающих мимо птиц страстным поцелуем, как девушка сначала медленно привстала, а затем резко вскочила на ноги и удивлённо произнесла: “Что это за врата ада?” Перед двумя приключенцами разверзлось не двустороннее зеркало, а целый портал в соседнее измерение. Зрелище завораживало и пугало одновременно! Даже цикады, точно чувствуя смятение наблюдателей, смешанное с подступившей к горлу паникой от масштабности зрелища, перестали стрекотать.

Мелограновое дерево ломало время целую ночь, поэтому прореха вышла ощутимых размеров! И дабы избежать новых проявлений на Ло́твоне людей в виде отражений, материализующихся в личинах теней, древо создало искивлённое соединение миров. Для натуралиста и архивариуса оно предстало вертикально, точно гигантский ковёр с вытканным рисунком арониевого кустарника, вывешенный хозяевами на самой высокой ветке кроно-дома для проветривания. Громадное полотно размером с добрую половину вулкана располагалось перпендикулярно земле. Во вселенной же людей зеркало открылось в небе, что было крайне практично: во-первых, бесхвостые и бесшёрстные существа постоянно ходили, уткнувшись носом себе под ноги, сие уменьшало вероятность, что они заприметят соседний мир, во-вторых, зеркало обеспечило наиболее обширный обзор для Теко́ и Гле́нды, и, в-третьих, соприкосновение миров получилось удалённым от людей, это было сделано, чтобы снизить вероятность перевоплощения их в новых особей хищников-теней, таким образом древесный мелограновый исполин свёл к минимуму действие закона баланса.

– Мелограновое древо прекрасно управилось со временем! – белый тигр установил в кроне дерева самопишущуюся картину для точной фиксации событий и эмоций происходящего. – Время убивает организм тигров старостью, поэтому мы не в состоянии работать с ним, как с материей, но планетарный корневой мозг – субстанция, преодолевшая ограничения физического тела. Она существует как бы в послесмерти, в форме более сложной, нежели биологическая плоть.

– Выходит, деревья – не совсем деревья? – девушка через ромбовидные переплетения ветвей вглядывалась в огромный разлом, одновременно внимательно вслушиваясь в речь спутника.

– Точняк! – здоровяк развернул листик-мимикрию, установив камуфлирующим экраном перед собой и Гле́ндой, чтобы два крупногабаритных тигра не визуализировались на небе у людей.

– Получается, исполины по сути своей существуют даже вне стволов и корней: они – энергия, поэтому-то и не говорят с тиграми посредством привычной речи, а вбрасывают в мозг информацию с помощью телепатии, – сделала вывод архивариус с научной степенью.

– Вероятнее всего, мы из-за ограниченности физиологических способностей облика, в который замурованы, никогда не сможем чётко охарактеризовать упомянутые тобой процессы и осознать их в полной мере. Но ты, кареглазка, конечно же, зришь в корень! – Теко́ взял в руки блокнот, встряхнул драгоценные чернила и приготовился делать заметки о деталях человеческой вселенной, кажущихся ему особенно важными.

Блокнот звякал от нетерпения серебряными уголками страниц, ожидая появления мудрых строк, выведенных рукой своего владельца. В детстве почерк маленького вундеркинда был крупным, а буквы – наклонены не как обычно влево, а наоборот, сильно вправо. Учительница младшей ступени обучения не видела в оном ничего страшного, ибо письмо ученика не имело помарок, поражая своей детско-девственной чистотой выводимых строк: казалось, ребёнок любит каждую букву в отдельности. Затем мальчик стал вглядываться в чужие пергаменты и листки соломенной бумаги и изменил стиль, теперь он писал как большинство, с наклоном в левую сторону. Затем стал уменьшать размер букв, а после – сокращать слова, так как не успевал за быстрой диктовкой лекторов. Почерк становился всё более убористым, но Теко́ поклялся сохранить его красоту. С тех пор заглавные буквы украшали витиеватые петельки, строчные – фигурные капельки и росчерки верхних и нижних “хвостиков” букв, а сами слова всегда были написаны разборчиво и воздушно. Отроческая чистопись до применения к ней трансформирующего жонглирования походила на стиль предка. Прадедушка передал по генам свой почерк правнуку; последующее видоизменение не играло роли, главное, суть оставалась та же: симпатия к писательству живых текстов, выражающаяся в том числе в индивидуальном воплощении эстетики букв, в основном заглавных, и эфирности пространства между ними. В детстве Теко́ и прадед обменивались записочками, где признавались, что скучают друг по другу, желают здоровья и торопятся поскорее свидиться. Дюже разновозрастные тигры были безгранично откровенны друг с другом. Однажды между семилеткой и старцем, сидящими на изготовленном совместно новеньком мягком тюфячке из южного мха, состоялся такой диалог.

– Теко́! Мой пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-пра-прадед жил в крохотном поселении под названием “Шефердия”. Угадай, кто в те времена топил новорождённых детей в озёрах? – повернувшись вполоборота и немного наклонив голову вниз, прадедушка посмотрел на тигрёнка, облачённого в идеально сидящее одеяние.