Дорога домой

Вот тебе раз!-в уме охнула Алина. Вместо ответа потянулась к нему. Он обнял её.

Ещё пару минут уйдёт на прощальный поцелуй и Марковна прибьёт меня-успела подумать Алина прежде чем сознание растворилось в сладкой неге поцелуя то нежного, то страстного, как огонь.

* * *

Застрекотал висящий на стене телефон и через мгновение залился звонкой трелью.

–Доброе утро!-жизнерадостными нотками зазвучал в трубке голос двоюродной сестры.-С днём рождения!

–Спасибо, Тома.

–Желаю тебе побольше радости в жизни и столько же денег…Чем занимаешься?

–Бездельничаю. Нежусь в постели.

–Может быть сходим сегодня в кафе? Ты, я и Инна.

Предложение Алину не вдохновило. Сразу вспомнилась встреча Нового года в том же составе: она, Тома и Инна-московская подруга Тамары. Вспомнилось то, что как они ни старались петь, танцевать и веселиться Алина часто ловила себя на мысли: без мужского общества скучно. Слушать умничанье Инны в свой день рождения?! Нет! Низачто!

–Я на работу иду после обеда, -сказала Алина.-Учереждение распущено на каникулы, но кое-кто из сотрудников приходит, сидит в кабинетах. Я и Ольга убираем их после того как эти "кое-кто" уходят и полы моем в коридорах.

–А после работы?-настаивала сестра.

–После неё у меня запланирована чердачная вечеринка. Я уже пригласила на неё Ольгу, Игоря, Женю, Витька.

Некоторое время из трубки не доносилось ни звука и вдруг:

–Тебе не понравилась Инна?

–С чего ты взяла?

–Так … показалось.

Инна, в однокомнатной квартире которой они праздновали встречу Нового года, и в самом деле не понравилась Алине. Та всю ночь изображала гостеприимную хозяйку, но её радушие казалось ненатуральным, наигранным. Может под ним она маскировала своё чувство превосходства над Тамарой и Алиной. Инна жила в Москве почти двадцать лет. У неё был свой бизнес-риэлтерская контора. А квартира, которую она снимала, свидетельствовала о том, что уровень её доходов позволяет иметь такую роскошь как жильё без наличия в нём хозяев. Возможно именно это приподнимало её в собственных глазах, а может быть это была зависть, свойственная некоторым женщинам, которые втайне недолюбливают тех кто смазливие их и моложе. У Инны была потрясающая фигура: тонкая "осинная" талия, высокая грудь, пышные бёдра. Но лицо…Вероятно вылипив такое роскошное тело, природа решила что слишком расщедрилась и наделила Инну узким длинным лицом, "украсив" его большим хрящеватым носом, скривленным на бок.

Всё это молниеносно пронеслось в мыслях, но чтобы не обидеть сестру, Алина отшутилась:

–Я не ценитель женской красоты. Мне больше мужчины нравятся.

Хихикнув в трубку, Тамара сказала:

–Я не об этом.

Алина поняла отшутиться не получится, и выдала то, что вертелось на языке:

–Она мне показалась слишком высокомерной.

–А мне в ней нравится то, то что она умна, образованна, интеллегентна.

Именно эту причину дружбы и подозревала Алина, когда думала о том что могло свести двоих разных по характеру и по возрасту женщин. Сестра всегда восторгалась людьми с аристократическими манерами, умеющими грамотно разговаривать, культурно вести себя в обществе. Выросшая в бедной семье, без отца Тамара с юных лет пыталась подражать таким "аристократкам".

За праздничным столом они обе настаивали на том, чтобы Алина поменяла работу. Тамара с восторгом рассказывала какие состоятельные и культурные люди наведываются в её отдел за одеждой.

"-Вот бы тебе найти подобную работу. У тебя появился бы шанс найти кого-то поинтересней Женьки"-говорила она.

Инна, как пример для подражания, расхваливала свою риэлторскую деятельность.

–О вкусах не спорят,– сказала Алина в трубку.-Твоя Инна совсем не умеет слушать других, а если говорит сама то все темы сводит к восхвалению собственной персоны.

В трубке послышалось сопение, а затем сторгое:

–По-моему ты предвзято относишься к людям.

–Возможно… Но я говорю то что думаю, а не то что от меня хотят услышать.

–Всё, Алиночка, разговор заканчиваю. В дверном замке кто-то скребётся, -торопливо произнесла Тамара и добавила:– Наверное, хозяйка пришла, а она не любит когда я долго по телефону болтаю.

Алина повесила трубку, снова юркнула под одеяло, закинула руки за голову, но праздничное настроение с которым она проснулась утром, исчезло.

Гадай теперь: телефонный разговор спугнула вернувшаяся домой квартирная хозяйка или Тамара, обидевшись, решила прервать неприятный для неё разговор. Она единственный родной человек в этом огромном городе. Глупо бы было рассорится. Сестра была обидчивой и обиды помнила долго. Скорее всего она их не забывала вовсе и они копились в глубине души и лишь изредка всплывали на поверхность раздражёнными монологами об исковерканном детстве в котором у неё не было того, что имели другие дети или о бывшем муже от которого она "ничего хорошего не видела".

Теперь затаит обиду на меня- тяжело вздохнула Алина.

Но потом вспомнила, что на хозяйку квартиры сестра жаловалась и вчера, когда они шли в церковь на рождественскую службу. Из разговора вырисовывалось, что Тамара хозяйку побаивается поэтому и не может ей сказать, что условия проживания, мягко говоря, не соответствуют оплате. Хозяйка не разрешает квартирантке готовить еду в своей посуде и Тамара варит суп в ковшике; в ванне нельзя мыться, там кошки устроили туалет; подушка, которую дала хозяйка очень тонкая и по утрам у Томы болит шея…

Возможно сестра не солгала и прервала их разговор из-за возвращения хозяйки, но даже от этой мысли настроение не улучшилось. Алина чувствовала: оно испортилось не только из-за того, что они могут рассорится с сестрой. Было ещё что-то другое, более важное. И вдруг это "другое" вылилось в мысль: для Тамары, истово осеняющей себя крестами в церкви, кумир не Бог с его любовью, а эта самовлюблённая Инна, достигшая определённых высот в жизни. Вспомнилось серьёзное, сосредоточенное лицо Тамары в церкви. О чём она просила Создателя с таким окаменевшим лицом?…Трудно сказать.

А о чём просила я?-попыталась вспомнить Алина. О благословении родных и близких…А ещё о том, чтобы зарплату в этот раз надолго не задерживали. На сапоге совсем расшатался каблук и держится теперь "на честном слове" или на одном гвозде. Неосторожное движение и можно остаться без обуви. А она уже присмотрела себе новые сапожки, здесь на Солнцевском рынке-чёрные с невысоким каблучком-которые стоят всего две тысячи…Просьбы весьма скромные. Не волнуют её ни пристижная работа, ни большие заработки, ни сама возможность зацепится в этом городе, используя какого-нибуть "состоятельного покровителя".

С другой стороны: не слишком ли она фамильярничает с Господом? Ведь даже коротенькая молитва "Отче наш" произносится ею на бегу вниз по ступенькам подъезда. Правда предварительно делается вступление "Миленький Господи, Ты прости меня, за то что я обращаюсь к тебе в суете и спешке, но если я опоздаю на работу Марковна взгреет меня-мало не покажется."

И вчера в церкви не было в ней страха Божьего, не казались укоризнеными глаза святых на иконах, не волновало души тонкоголосое церковное песнопение. Этот поход в церковь лишь дань традициям, потому что Бога она нашла в своей душе. Нашла тогда когда перестала верить в силу семьи, в силу денег, а поверила в любовь, как в чудо. Вот тогда и наполнил Бог её душу любовью. И теперь не нужно трусливо произносить "Господи помилуй", потому что внутри себя есть уверенность-помилована уже. И сама жизнь её превратилась в молитву, в диалог с Создателем.

Между тем рассказывать об этом уже никому не хотелось. Это её личный духовный опыт, а у других он может быть совсем иным.

Вдруг вспомнилось одно из своих едва уловимых ощущений. Однажды ей показалось, что у неё за спиной распрямились крылья. Это случилось в тот момент, когда она сказала мужу, что жить во вранье уже не хочет. Даже ради детей…

И всё таки, не мешало бы в дальнейшем вставать на пять минут раньше, чтобы начинать свой день с усердной молитвы, не наспех. Алина выскользнула из под одеяла. Встала у окна. На улице, в воздухе кружились крупные хлопья снега. Снежинок было так много, что казалось-они не падают, а просто висят в воздухе, занавешивая белым кружевом дома, деревья, делая мир за окном почти не реальным, фантастическим.

–Отче, дай мне… -произнесла Алина и замолчала, не в силах вспомнить продолжение этой молитвы. И вдруг слова полились сплошным, непрерывным потоком.-Дай мне с душевным покоем встретить наступающий день, дай мне целиком отдаться воле Твоей святой. В любой час этого дня во всём наставь и поддержи меня. Во всех словах и делах моих руководи моими мыслями и чувствами. Во всех неожиданных случаях не дай мне забыть, что всё послано Тобой. Научи меня прямо и разумно обходиться с каждым человеком, чтобы не смутить и не стеснить никого. Дай мне силы, снести утомление наступающего дня и все события дня. Научи меня молиться, верить, надеяться и любить…

Открывшаяся дверь грохнула о полированный шкаф. В комнату, путаясь в съехавших с ног колготках, вошёл Кирюшка.

–Кхы,-сказал он, смешно сморщив яркий ротик.

Вслед за ним вбежала трёхлетняя Вика. Взобравшись на кровать, глянула на Алину:

–Хоцис я достану тебе иглуску?

Но полка с игрушками оказалась недоступной для её рук. И Вика так и недотянувшись до плюшевого мишки, прижала руки к бокам и запрыгала по кровати. Над остренькими, худенькими коленками метался подол ночной рубашки, взлетали вверх тёмно-русые кудряшки.

В дверях появилась Настя. Высокая, рослая она выглядела созревшей девицей-хоть замуж выдавай-но от роду ей было всего одиннадцать лет.

–А ну, вон все отсюда!-прикрикнула она на детей.

–Оставь их,-попросила Алина.-Они мне не мешают.

Она подтянула Кирюшкины колготки, отобрала у него пудренницу, которую тот успел сунуть в рот. Удержала за руку прыгающую Вику:

–Слезь, пожалуйста. Если ты развалишь мою кровать, я на твоей буду спать, а ты на полу.

Угроза подействовала. Вика села, закрутила руки в подол рубашки. Настя в комнату не вошла, прислонилась к дверному косяку. Стояла, теребила пуговицу на халатике.

Наверное мать запретила ей сюда входить-догадалась Алина.

Неожиданно хорошенькое, кукольное личико Насти расплылось в улыбке:

–А у нас новость…Дядю Витю скоро совсем посадят и надолго…Хотите я вам показания почитаю?

Не получив ответа, Настя всё таки метнулась в свою комнату и вернулась с тоненькой, школьной тетрадью. Алина села рядом с Викой, стала читать. Но не в слух, потому что приблизительно знала о чём в ней написано. Настя с детской непосредственностью уже давно поделилась с Алиной семейным секретом. Бросились в глаза строчки "…он сказал, что мне нужно помыться. Дядя Витя мыл меня, а потом вытащил…"

Какая мерзость!-подумала Алина о муже Зины, отце Вики и Кирюшки.

Скрежет в дверном замке спугнул Настю. В мгновение она выскользнула из комнаты. Алина спрятала тетрадь под подушку, понимая: Зина не одобрит поведения дочери, которая "выносит сор из избы".

Зина пристроила дублёнку на вешалку, сняла сапожки. Заглянула в комнату. Увидев, сидящую на кровати Вику, строго свела брови.

Высокая, дородная, черноволосая с явными тёмными усиками над верхней губой она походила на грузинку .

Ей бы не Зиной называться, а Сулико -в который раз подумала Алина.

–А ну, марш отсюда!-крикнула Зина.

Вика, перевернувшись на живот, сползла с кровати. Алина хотела сказать, что дети ей не мешают, но Зина уже успела шлёпнуть по заду Вику и подхватить на руки Кирюшку.

–Кирюсецька, маленький мой, сладенький мой,-сюсюкала Зина, тиская сына и не обращая внимания на Вику, уже скривившую рот для рёва. Но девочка не заплакала, вышла из комнаты. За ней последовала Зина. В характере квартирной хозяйки была одна особенность-она никогда не здоровалась и не прощалась. То ли с детства не приучили, то ли считала необязательным соблюдать этикет в отношении квартирантки.

Из кухни донёсся визгливый крик:

–Сучка малолетняя! Курва дебильная! Ты почему посуду не помыла?!

Начался воспитательный процесс-вздохнула Алина. Закрыла дверь и, чтобы спущенный с рук Кирюшка не распахнул её снова, щёлкнула "собачкой" английского замка.

–Не черта не хочешь делать, только жрать да спать!-доносился приглушённый бетонной стеной голос Зины. Что-то тихо лепетала Настя.

Алина уже почти не реагировала на происходящее. Такое происходило в каждые выходные. Нарожав четверых детей-старший сын Зины жил со своим отцом- "Педагогической поэмы" Макаренко она явно не читала. Слышала Алина и тихий разговор хозяйки по ночам с мужем, удивлялась ласковым интонациям в голосе. А Насте раз за разом "доставалось на орехи". Возникало чувство, что Зина мстит своей дочери за своё вынужденное одиночество.

Не мать и дочь-соперницы-в уме ужасалась таким отношениям Алина.

Ей нужно было в ванную, но пока бушует Зина из комнаты выходить не хотелось. Вмешаться бы в эти крики хоть разочек и объяснить, что матным ором и шлёпаньем по заду детей не воспитаешь. А в будущем такое воспитание может обернуться серьёзными проблемами для самой воспитательницы. Не скажешь. Она мать и считает, что имеет право так обращаться с детьми.

Алина вынула из сумки кошелёк. Часть денег спрятала в потайной кармашек, подальше от искушения их потратить. Аванс снова задержали. По словам всезнающей Ольги так поступили только с обслуживающим персоналом. Вышестоящие сотрудники получили не только аванс, но ещё и премии.

Что хорошего можно извлечь из этой ситуации?…На первый взгляд ничего, единственный плюс-внутреннее спокойствие. Есть деньги-прекрасно, нет-будут. А раньше, дома, когда заканчивались деньги, возникало чувство похожее на панику. Наверняка неосознанно срабатывал ужас безденежья "девяностых".

Здесь же многое воспринимается легче. Уже не мечтается о будущем-нет и разочарований, не думается о прошлом-нет тоски о том, что уже никогда не повторится. Жизнь стала проходить в рамках сегодняшнего дня. И это огромный плюс. Именно теперь, как нельзя лучше, понятны слова Евангелия: "Не думайте о завтрашнем дне-завтрашний сам будет заботится о себе. Довольно для каждого дня своей заботы"…

За стеной утихли крики. Стало слышно как булькает в батареях вода. Алина поднялась, сняла с них подсохшее за ночь бельишко, достала из шкафа полотенце и тихо, чтобы не вспугнуть своими движениями наступившую тишину, прошла в ванную.

…По дороге на работу заскочила в магазин, купила то, что не успела купить вчера. С двумя объёмными пакетами вошла в холл здания. Немолодой уже охранник оторвался от созерцания картинок на экране монитора. Алина поздоровалась.

–Здравствуй,-улыбнулся он.-Твоя подруга уже здесь.

–Ольга без работы, как без пряников жить не может,– пошутила Алина.

Мужчина ещё шире растянул в улыбке губы.

–У тебя день рождения сегодня?…Сколько же тебе стукнуло, если не секрет?…Тридцать четыре? Тридцать пять? Неужели тридцать шесть?

Интересуясь возрастом Алины, он просовывал в окошко ключи от кабинетов.

Два, три, пять-мысленно считала Алина, мечтая, что бы сегодня ключей было поменьше.

Семь-облегчённо вздохнула она. Стала рассовывать ключи по карманам пальто. Кокетливо улыбнулась охраннику:

–Мой возраст не секрет. Это военная тайна.

Мужчина пригладил пятернёй свои аспидно-чёрные волосы. В косом проборе мелькнули пегие корни.

Волосы красит?!-удивилась Алина-Молодится! "Седина в бороду-бес в ребро".

Подхватив пакеты, направилась к ступенькам, ведущим в подвал. Услышала за спиной строгое:

–Вы не шумите на чердаке. Мне лишние проблемы не нужны.

–Угу,-промычала Алина, подумала: его "лишние проблемы" уже оплачены литровой бутылкой водки. Ребята скинулись.

Ближе к вечеру, когда она домывала пол последнего по счёту коридора, позвонила Ольга, распорядилась:

–Я с мальчиками иду в магазин, а ты и Женька накрываете стол.

–Слушаюсь и повинуюсь, -отшутилась Алина.

Отвезла в туалет рабочую тележку. Спустилась вниз, чтобы забрать пакеты и переодеться. В униформе красоваться на собственном дне рождения не хотелось. Когда натягивала джинсы, подумала что новые джинсы будут следующей покупкой, после сапог. От того что она похудела джинсы смешно топорщились по бокам и на животе. Спасал положение длинный, толстой вязки свитер, который прикрывал это безобразие. Сапоги надевать не стала, сунула их в отдельный пакет. У зеркала причесалась, поправила макияж. Обвешавшись пакетами, подошла к лифту, поднялась на чердак.

По коридору плыл запах жаренного мяса и специй. Женька колдовал над сковородкой. На нём был светло-серый свитер, который очень шёл ему. Щёки и подбородок тщательно выбриты.

Совсем мальчишка-внутренне ахнула Алина. Стыдно будет рядом с ним по улицам ходить.

–Зачем кухаришь? -спросила она.-Я же всё принесла.

Он мельком глянул на её пакеты.

–Неси в комнату, там стол. Нас много. Михалыч придёт.

Бригадира Михалыча-тощего, седого армянина лет пятидесяти Алина видела с ребятами не раз, но ночевать он уезжал в общежитие.

В большой комнате на недавно покрытом ламинатом полу, стоял журнальный столик.

Откуда притащили?-удивилась Алина. На чердаке его не было.

Вокруг него два кресла, стулья. Работал переносной телевизор, который мужчины купили к Новому году. Там шёл концерт. Мелодично звучало:

" Сказки старая глава,

ночь накануне Рождества".

Ты ошибаешься-мысленно возразила Алина певцу, чьи романтические песни очень любила.-Сегодня ночь после Рождества. Но так хочется, чтобы она тоже стала сказочной.

Она сервировала стол, вынимая из пакетов закуски в пластиковых коробочках. Коробочки она выпросила у Зины. Та полюбопытствовала для чего они понадобились. Узнав, буркнула: "поздравляю" и даже улыбнулась. Коробочки дала, а к ним ещё и пластиковые тарелки и стаканы.

Всё таки Зина добрая -думала Алина, расставляя тарелки. Устаёт она с детьми. А по вечерам тоже где то полы моет, подрабатывает.

Вскоре явились гости, румяные с мороза. Наперебой поздравляли, тискали, тормошили. Ольга сунула в её руки пакет. Алина заглянула в него-там оказалось постельное бельё. Витёк вручил коробку конфет. Игорь, как фокусник доставал из карманов куртки мандарины. В дверях показался Михалыч с бутылкой шампанского. Вслед за ним вошёл Женька с шипящей сковородкой. В комнате, перебивая запах мандарин и копчёностей, густо запахло жаренным мясом. Для сковородки расчистили место на столе. Игорь, собрав верхнюю одежду, вынес её в коморку. Перчатки и шапки уложили на спинки кресел. Расселись.

–Ну-с, начнём?!-оживлённо потёр руки Игорь, усаживаясь в кресло рядом с Ольгой. Снял фольгу с бутылки, умело с лёгким хлопком открыл её. -Дамы шампанское пить будут?

Обе "дамы" согласно кивнули головами. Витёк разливал по стаканам напиток покрепче. Женька выложил на стол две тысячные купюры. Алина удивлённо посмотрела на него и даже попыталась отодвинуться, хотя двигаться в кресле было некуда-оно едва вмещало их двоих.

–Зачем это?-спросила она.

–Тебе на подарок,-ответил Женька.

–Я не возьму,-отрицательно покачала она головой.

–Бери, бери. Женька у нас богатенький,-съязвил Витёк.

–Я от чистого сердца,-смутился Женька.-Не знал что тебе нужно…Купишь сама.

Даже если от чистого сердца-сумма большая – думала Алина. Не стоит брать деньги, но в мыслях уже мелькнули вожделенные сапожки: чёрные, на невысоком каблучке.

Сложив купюры вдвое, Алина сунула их в карман джинсов.

–Здоровья тебе, именинница,– поднял свой стакан Игорь.

К нему потянулись другие пластиковые стаканчики.

–Дзинь,-изобразил звон бокалов Витёк.

Следующие "бокалы" были подняты "за любовь". При этом все, почему-то посмотрели на Женьку. Он покраснел и залпом выпил играющий пузырьками лимонад.

Потом вместо тостов звучало коротенькое "поехали".

–Смотрите как Бабкина похорошела с молодым связавшись,-заметил Михалыч, тыча вилкой в телевизор.

Алина поняла в чей огород был кинут камешек, но не обиделась. Она не ощущала возраста. Она чувствовала себя молодой и счастливой. И от того что она счастлива люди, сидевшие рядом с ней были такими милыми сердцу, почти родными.

После выступления Бабкиной из телевизора зазвучала музыка танго. Алина посмотрела на жующие лица гостей:

–Танцевать кто-нибуть умеет?

–Я пас,-отозвался Женька.

Михалыч положил вилку на стол, пятернёй поворошил волосы:

–Давай я попробую.

Алина сразу почувствовала, что танцевать Михалыч умел. Она легко двигалась, подчиняясь ведущим её тело мужским рукам. Михалыч то отпускал Алину на расстояние вытянутой руки, то резко притягивал к себе, а потом они снова шли бедро к бедру, вытянув вперёд сцепленные вместе руки.

Музыка закончилась, раздались аплодисменты.

–Браво!-выкрикнул Игорь.

Алина поймала на себе восхищённый взгляд Женьки. Шутливо раскланялась. Он улыбнулся.

Алина подумала, что танцевала не для Михалыча и не для зрителей. Её страстное танго для Женьки. И он понял это.

Михалыч горделиво выгнул спину:

–Учись, молодёжь, пока я жив.

Всё ещё тяжело дыша, Алина села рядом с Женькой. Он притянул её к себе, тихо шепнул:

–Артистка.

Мягко поцеловал её в шею. Снова прошептал:

–У меня для тебя есть предложение.

–Руки и сердца?-улыбнулась она.

–Почти.

–Говори.

–Позже.

–Что вы всё время шепчетесь?!-сказал Игорь. -"Больше двух -говорят вслух."…Лучше спой что-нибуть, именинница.

–Тебе телевизора мало?!-ткнула его локтём в бок Ольга.-Охранники выгонят нас раньше времени.

От выпитого и съеденного все погрузнели, расслабленно сидели с раскрасневшимися лицами. Сизый сигаретный дым полосками струился по комнате и выскальзывал в приоткрытое окошко. Говорили о лютом холоде неожиданно нагрянувшем в этом году. Минусовая температура опускалась до тридцати градусов и ниже.

Потом почему-то стали вспоминать как праздновали канун Нового года сотрудники учереждения. Во время официальной части, на которую приезжал сам президент и телевидение, уборщиц и строителей попросили на третьем этаже не появляться.

–Зато потом было весело,-блестя карими глазами, сказала Ольга, похвасталась.-Я конференц-зал убирала после банкета и целую торбу продуктов набрала.

–И даже бутылку шампанского, -подхватила Алина.-И мы на лестничной клетке сидели на подоконнике, кушали шоколад, запивали шампанским. А один мужчина подарил мне фаянсовую собачку…

–Год собаки начинается только с февраля,-раздражённо произнёс Женька.-Он поторопился с подарком.

–Не ревнуй, -потрепала его по руке Алина. -Мужчина уже в возрасте. Наверное ему стало стыдно, что они веселятся, а мы на лестнице чёрного хода сидим…Кстати…Я читала, что в этом году закончилась эра рыб и началась новая эра-Водолея. Эта женская эпоха. В ней будут преобладать женские эманации.

–"Эмма"…что?-застыл Игорь, не донеся до рта куринное крылышко.

Алина покрутила в воздухе рукой, изображая ветерок.

–Веяния.

–Какие же такие веяния присущи только женщинам?-усмехнулся Женька.

–Мягкость, доброта,-ответила Алина

–Хочешь сказать вернёмся к матриархату?-прогудел Игорь, обсасывая куринную косточку.

–Нет, властвовать никто ни над кем не будет, -пояснила Алина.-Наоборот…В общем, человечество начнёт добреть. То, куда оно идёт тупик. Надо разворачиваться и идти обратно, к источнику.

–А источник где?-спросил Игорь. Он уже расправился с курицей и тщательно вытирал пальцы салфеткой.

–Источник-любовь… или Бог,-ответила Алина.

Витёк посмотрел на неё осоловевшими глазами.

–Если бабы придут к власти-в стране начнётся бардак,-сказал он, возможно слабо уловив смысл разговора.

Можно подумать, что в ней сейчас порядок и процветание-мысленно возразила ему Алина.

–Вы ж неуёмные, -продолжал развивать тему Витёк.-Как в той сказке про золотую рыбку. Сперва хотите новое корыто, потом избу…

–В этом я тебя поддерживаю,-перебила его речь Алина.-Если бы некоторые дамы умерили свои аппетиты и не торопились выпендриваться перед своими подругами, соседками и сослуживицами, опустошая мужские карманы…

–О! Ты ж сама брала подарки от мужчин!-встряла в разговор Ольга.-Подарки получать-це ж приемно.Так?

В голосе Ольги звучала почти неприкрытая злость. Что её так рассердило? Должно быть-две тысячи, подаренные Женькой. Ведь Игорь балует её только шоколадками.

–Ты права-подарки получать "приемно", но зависеть от мужского кармана я не хочу. Не хочу, чтобы меня покупали…Чтобы мне деньгами закрывали рот, когда я хочу что-нибуть сказать. Это моя жизненная позиция и ты с ней можешь не соглашаться…

–Не ссортесь, девочки,-потянулся к бутылке Игорь.-Ещё по единой?…А моё мнение такое: мужик должен работать. Он обязан содержать семью.

–"Должен, обязан" -передразнила его Алина.-А я считаю что никто в этой жизни никому ничего не должен и ничем не обязан. Вы же сами бежите от своих обязанностей куда подальше, они давят на психику, тяготят. Если между людьми есть любовь-понятия долга и обязанности исчезают. Всё что ты будешь делать для другого ты будешь делать не потому что так принято или так надо, а потому что хочешь порадовать того кто тебе дорог.