Серебро ночи. Тетриус. Книга 2

Она невольно подумала, что тело у него как камень, даже синяки набить можно. Берт перескочил через невидимое в темноте препятствие и Агнесс испуганно вскрикнула. Пошатнувшись, крепче ухватилась за гриву и подумала, что лучше бы она пошла пешком. Через мост графу все равно не перебраться, так что время есть. Но с Ферруном спорить не решилась. Он такой самолюбивый, что ему может взбрести на ум?

– Почему ты поехал? Ты же не хотел покидать замок? – Агнесс все еще не могла поверить в свое спасение. – Я думала, никогда тебя больше не увижу.

– Я был неправ. В замке стало слишком скучно. Книги все прочитаны, граф скоро уедет, тебя тоже нет. Думаю, пришло время постранствовать по свету. Посмотреть, что там делается. Как ты дошла?

– Ты успел вовремя. У меня не было сил двигаться, – с этими словами Агнесс с изумлением поняла, что слабость прошла. Наоборот, она чувствовала себя полной сил. Вот что сделала с ней возрожденная надежда!

Он утешающее потрепал ее по руке.

– Я почти сразу решил идти за тобой, но нужно было собраться.

Агнесс повернула голову и увидела у него за плечами лук с колчаном и меч.

– Ты в полной боевой готовности?

– Конечно. Придется драться, если ты и впрямь вздумаешь выручать этого своего мальчишку. Одно прошу: не мешайся под ногами, – сердито потребовал Феррун. – Я терпеть не могу, когда кто-то пытается помочь, а на самом деле только мешает.

– Можно подумать, ты был во множестве сражений, – не могла не подколоть его Агнесс.

– Порой мне кажется, что да, – серьезно согласился он. – Наверное, потому, что я много читал про воинские подвиги.

Агнесс вспомнила свой путь через третью заставу и погибших от метко пущенных стрел схвативших ее стражников.

– Ты хорошо стреляешь. Где ты тренировался?

– В замке, где же еще? – он недоуменно пожал плечами.

– Но в дымоходе не потренируешься.

– Зато в верхних коридорах полно места.

Агнесс ничего не знала о верхних коридорах.

– В верхних коридорах? Где это?

– Наверху в центральной башне есть целый этаж. Пустой. Там можно тренироваться сколько угодно. Он замурован, не знаю, почему. Впрочем, в замке вообще много закрытых помещений.

– Ты хочешь сказать: тайных?

– Пусть тайных. Какая разница?

– Как ты сумел угнать лошадей?

– Проще простого! – его похвальба резала Агнесс уши. – Все возились с бревнами и камнями в твоей башне. Я поднял ворота, открыл дверь конюшни и свистнул. Больше не понадобилось.

– Тебя могли убить! – Агнесс похолодела, представив, как на голову Ферруна опускаются тяжелые мечи.

Но он только рассмеялся.

– Чем убить? Стражники же завалы разгребали, а не по сторонам пялились, оружия в руках ни у кого не было. К тому же меня никто не видел. Я умею быть незаметным, когда хочу. В темноте это нетрудно.

– А что ты сделал с мостом? Он с таким грохотом рухнул. Мне показалось, что сейчас в ров упадет всё. И замок тоже.

Он принялся подробно объяснять:

– Мост построен так, что можно потянуть за одну цепь снизу, и он рухнет. Не знаю, для чего это сделано. Возможно, чтоб обрушить его во время осады вместе с наступающими. Я так и сделал. Теперь граф со своими людьми долго не выберется из моей ловушки!

Они одну за другой миновали заставы. Все они были пусты. Агнесс проводила последнюю задумчивым взглядом.

– Интересно, почему граф никого не оставил на страже? Он всегда был таким осмотрительным.

– Их приехало слишком мало. Человек сорок, не больше. Он же думал, что приедет, схватит тебя и уедет обратно. А для этого заставы не нужны. Но не удалось. Теперь они мост будут восстанавливать неделю, не меньше.

– Но как они узнали, что я в замке? Я никому не показывалась.

– Это несложно. У графа везде полно шпионов. Возможно, поняли по твоему возку. Там остался твой запах.

– Запах? – Агнесс поразилась. – Никогда о таком не слышала.

– Хороший шпион распознает много запахов. Вот я, к примеру, могу узнать, кто был в комнате и через месяц после ухода этого человека. Не думаю, что я один такой.

Агнесс подумала, что он как раз такой один, но сказала то, что ее больше всего беспокоило:

– Сколько человек стережет Энеко? И сможем ли мы с ними справиться?

– Скоро узнаем.

– Но что ты думаешь предпринять? Если их много, они нас просто убьют.

– Это я их всех убью!

Эти слова показались Агнесс хвастовством глупого мальчишки, но она вспомнила, как он летал по башням замка, и решила положиться на судьбу. Если ей доведется погибнуть, то так тому и быть. Все равно жизнь для нее бессмысленна. Нескио она помочь не смогла, а больше на этом свете ей никто не нужен.

Берт подскакал к воротам постоялого дома. Феррун резко осадил его, и Агнесс чуть было не перелетела на землю через голову коня. Без напряжения удержав ее одной рукой, Феррун спрыгнул с Берта, легко снял Агнесс.

– До чего женщины неловкие создания! – пожаловался он. – Хлопот с вами невпроворот! Единственное ваше достоинство – вы добрые.

Агнесс чуть было не рассмеялась в полный голос. Но от улыбки удержаться не смогла. Посмотрев на его черное от сажи и копоти лицо, заметила:

– Тебе надо умыться. На тебе дорогой камзол, выглядишь ты как дворянин, но лицо и руки тебя выдают. Дворяне не ходят измазанными в саже.

– Ладно, – Феррун был вынужден признать ее правоту. – Никогда не умывался, но придется. Где здесь моются?

Агнесс повела его к тому ручью, у которого умывалась во время своего первого побега. Берта она держала за узду. Пока она его поила, Феррун принялся смывать сажу. Она не смывалась, а грязными потеками размазывалась по его лицу.

– Ой, у меня же есть мыло! – вспомнила Агнесс, развязала свой узел и подала ему кусок простого дегтярного мыла. – Осторожно, оно щиплет глаза. Волосы тоже вымой.

Феррун намылил лицо и сердито завопил:

– Вот черт, оно не только глаза, оно и кожу щиплет! И вода холодная.

– Надо же, какой изнеженный мальчуган! Теплую воду ему подавай! – и она принялась мыть ему голову сама, заодно смывая со своих рук остатки сажи.

После нескольких намыливаний с него все-таки удалось смыть сажу и многолетнюю грязь. Кожа у него оказалась белоснежной, даже какой-то голубоватой. Волосы как были, так и остались угольно-черными.

– Даже и не знаю, страшный ты или красивый, – задумчиво признала Агнесс, рассматривая его со всех сторон. – Такая прозрачная кожа хороша для женщины, но не для мужчины. Тебя все сочтут изнеженным.

– Это хорошо. Дворянин и должен быть изнеженным.

– Ну, не знаю. Дворяне все воины, а тебя воином не назовешь.

– Давай пошли за твоим Энеко, тогда и видно будет, воин я или нет. – Феррун обиделся на ее нелестные слова.

Она поспешила исправиться:

– Я же говорю о твоем обманчивом внешнем виде, а не об умении драться. Драться ты умеешь. Но выглядишь ты как изнеженный сибарит.

Феррун успокоился.

– Что вид обманчивый, это хорошо. Пусть стражники полезут на рожон. Я скажу, что Энеко – мой слуга, так же как и ты. И чтоб они мне его немедленно отдавали. А не то им будет худо.

Он снял с плеча лук, отцепил от мешка меч и опоясался. Лук, колчан и свой мешок отдал Агнесс. Она закинула его на спину и прогнулась от нежданной тяжести: в руках Ферруна он казался пушинкой. Взяла под уздцы графского коня и повела его вслед за своим господином. Чтоб не узнали, накинула на голову капюшон, стараясь казаться как можно меньше и незаметнее.

Рассвело, и Феррун, не выносивший яркого света, низко опустил лицо.

Они вошли во двор таверны. Он был полон самого разного народу, от разносчиков товара до приехавших в деревню крестьян с окрестных хуторов. Стояло здесь и с десяток графских стражников.

Пришельцы были замечены сразу и к ним обратились любопытствующие взоры всех присутствующих.

Агнесс взмахом руки подозвала к себе грума, стоящего неподалеку.

– Коня моего господина покорми и напои! И заседлай! – сказала она грубым голосом и сунула ему в руку золотой. – И запряги в возок лошадку Энеко!

Тот оценивающе посмотрел сначала на золотой, потом на стражников. Решив, что золотой перевешивал риск хорошего нагоняя, забрал поводья и прошел с конем в конюшню.

Феррун окинул всех стоявших вокруг надменным взглядом и с вызовом громко спросил:

– Мне сказали, что здесь без всяких на то прав держат моего слугу, некоего Энеко. Где он?

Хозяин, которому все это ужасно не нравилось, низко поклонился.

– К сожалению, это распоряжение нашего господина, графа Контрарио.

– Плевать мне на вашего господина! Быстро подать мне моего слугу, или я все тут у вас разнесу! Живо!

Оставленные графом сторожить Энеко стражники оглушительно расхохотались. Им показался чрезвычайно нелепым этот тонкий и высокий, как голый прут, ужасно заносчивый господин в болтающемся на нем дорогом бархатном наряде.

– Может, вы желаете с нами сразиться? – издевательски предложил один из них. – Я вижу, меч при вас. Вот только сможете ли вы его поднять, господин?

– А вот это не ваша забота. Я смотрю, вас никто не учил, как нужно кланяться важным господам! – и Феррун одним движением обнажил свой меч.

Стражники тоже вытащили свои мечи в явном стремлении указать нахалу его место. Они не сомневались в успехе, еще бы, их было десять на одного.

Хозяин попытался было не допустить побоища, убийство дворянина каралось очень строго, но Феррун презрительно потребовал:

– Отойдите в сторону и не мешайте! Но если хотите поскорее попасть на тот свет, милости прошу!

Хозяин поспешно отошел подальше. Феррун скинул плащ, и раздались громкие смешки, уж очень худосочным он казался. Уверенный в победе стражник первым вскинул меч и ринулся на незнакомца. Тот, не дрогнув, поднял навстречу свой, встретил удар, от которого вокруг посыпались сверкающие искры. Меч стражника в месте сшибки переломился и Феррун, не колеблясь ни мгновенья, опустил свой меч на голову беззащитного человека.

От этого удара туловище стражника распалось пополам, как булка хлеба. Все в ужасе закричали. Двое других стражников одновременно кинулись на победителя, опустив на его голову мечи. Феррун одним встречным ударом вышиб их, и плавно, будто играя, снес стражникам головы. Из обезглавленных туловищ фонтаном хлынула кровь, заливая все вокруг.

Феррун брезгливо отошел в сторону, боясь запачкать в крови свои сапоги оленьей кожи.

Агнесс почувствовала себя плохо. Какой же он безжалостный!

– Есть еще желающие поиграть со смертью? – ласково спросил Феррун, довольно улыбаясь. – Прошу!

Оставшиеся стражники быстро скрылись за спинами крестьян.

– Уберите эту падаль! – приказал Феррун, указывая окровавленным мечом на трупы, лежащие перед ним. Повернувшись к хозяину, вежливо попросил: – Дайте мне какую-нибудь тряпку, вытереть меч. Не хочу, чтоб он заржавел. Так где мой слуга? Отдайте мне его немедленно!

Кто-то уже выводил из подвала избитого до крови Энеко.

Феррун с прищуром посмотрел на него и угрожающе спросил:

– Чьих рук дело?

Хозяин поспешно заверил, что он уже убил того, кто бил мальчишку:

– Он первым напал на вас, господин.

– Ладно, в ад ему и дорога. Может, перекусим? – это он спросил уже у Агнесс, отчаянно замотавшей в ответ головой. Ее мутило от запаха свежепролитой крови. Снисходительно пожав плечами, Феррун велел тавернщику: – Тогда сложи нам перекусить с собой, если уж мой слуга считает, что нам нужно торопиться.

Слуги, уносившие тела стражников, поразились подобной бессердечности. Хозяин угрюмо велел половому:

– Принеси еды, да побольше. – Он был рад, что убит один из самых жестоких пособников графа, но вот только как ему перед графом оправдываться? Ведь убиты-то они в его заведении! Никогда с ним такого не бывало! Подав тряпку Ферруну, лебезящее произнес: – А как вас звать, извините? Что мне графу сказать, он ведь обязательно спросит?

– Я – Феррун. Думаю, это имя ему многое скажет! – гордо объявил победитель и тщательно протер окровавленный меч.

Хозяин почтительно поклонился, удивляясь странному имени. Даже не имени, а прозвищу. В самом деле, граф не может не знать этого юного задиру. Если тот достаточно часто демонстрировал свое потрясающее умение обращаться с мечом, то его многие должны знать. И надеяться на мщение.

Агнесс подошла к Энеко, отшатнувшегося от нее. Глаза у него заплыли от побоев, видел он плохо.

– Это я. Не пугайся! – от ее тихого голоса парнишка расслабился и благодарно кивнул.

Из конюшни вывели заседланного коня и возок с лошадкой. Агнесс подвела Энеко к возку и бережно уложила на сено. Еще совсем недавно она ехала сюда в этом возке, надеясь на лучшее! И вот чем все закончилось! Она скосила глаза на залитый кровью двор и тут же отвернулась. Смерть, опять смерть! Ей стало плохо.

Зато Феррун был вполне доволен собой, никакие угрызения совести его не мучили. Велев положить запасы еды в возок, он запрыгнул на коня, приказал своему слуге заплатить за еду и поехал вперед, не задумываясь, как Агнесс справится с лошадью.

Отдав хозяину золотой, она села на место кучера, взяла вожжи в руки и неловко вывела возок со двора. Лошадка без понуканий побежала прочь от этого негостеприимного места.

«Как жаль, что Феррун не взял своей целебной сажи! – с сожалением подумала Агнесс. – Энеко очень плохо».

Тот, разлепив спекшиеся губы, успокаивающе прошептал:

– Я сохранил ваши деньги, не беспокойтесь! Они здесь, в возке, в тайнике. Я их нащупал.

– Я вовсе не о них беспокоюсь, а о тебе, глупый ты мальчишка! – со слезами сочувствия воскликнула Агнесс. – Как же тебе досталось! Граф всегда был зол, а теперь вообще не знает удержу! Как ты остался жив?

Он вяло дернул рукой.

– Ерунда! Бывало и хуже. Немножко полежу и встану.

Агнесс закрепила вожжи на облучке, и лошадка, предоставленная самой себе, побежала куда резвее.

Они доехали до небольшого лесочка, где их ждал спешившийся Феррун.

– Мальчишку надо полечить. – Он вытащил из возка свой мешок. – Я взял с собой свою сажу. Немного, но если пользоваться ей разумно, то хватит надолго.

– Ой, какой ты молодец! – Агнесс была искренне ему благодарна. – А вот я об этом вовсе не подумала.

Насмешливо посмотрев на нее, Феррун достал небольшой глиняный горшок с сажей, и начал осторожно смазывать ею раны Энеко. Тот только моргал, глядя на черную жижу. Агнесс пораженно следила, как под слоем жирной сажи на глазах затягиваются глубокие раны. Да это настоящая панацея!

Закончив, Феррун аккуратно убрал горшок обратно и сердито заметил:

– Терпеть не могу такое яркое солнце! Я от него слепну!

– Накинь капюшон на голову, будет легче, – посоветовала Агнесс. – Или, если вовсе плохо, мы можем подождать до вечера в этом леске и ехать ночью.

Феррун накинул капюшон на голову, причем так, что лицо полностью скрылось за плотной тканью, и признал довольным голосом:

– А что, так гораздо лучше. И видно все, и солнце не мешает. Ладно, поехали! – вскочил на коня и отправился вперед. – Догоняйте!

Агнесс достала платок и протянула Энеко.

– Вытри лицо, ты весь черный!

Он аккуратно стер сажу. Хотя грязные потеки и остались, но глаза распахнулись и смотрели на мир с тем же хитроватым прищуром, что и раньше. Синяки и отеки тоже исчезли.

– Какой он странный! – глядя вслед ускакавшему Ферруну, заметил Энеко. – Страшный такой, как смерть! – Повел плечами, подергал головой и радостно сообщил: – Слушай, у меня ничего не болит! Чем это он меня мазал, таким черным?

– Он говорит, что это сажа.

– Странная какая-то сажа, сажей не пахнет, но запах неприятный. Но давай мне вожжи, а сама ложись. На тебе лица нет. Здорово досталось?

– Есть немного. Но все уже прошло, просто понервничала сейчас немного. Страшно было, – откровенно призналась она и передала вожжи мальчишке. Растянулась на сене, закинула руки за голову и радостно вздохнула, испытывая настоящее блаженство. Наконец-то ее путешествие подходит к концу. Она жива, здорова, чего же ей еще желать? Жаль, конечно, что ей не удалось добыть кольцо, но она твердо знает, что граф не отыщет его тоже. Повернула голову в сторону Энеко и спросила: – Как ты попал в руки графа?

Он цыкнул на лошадку и принялся хмуро рассказывать:

– По глупости. Я остановился слишком близко от постоялого двора, чтоб не пропустить твое появление. К вечеру из замка спустились четверо мужчин, здорово потрепанные. Я узнал среди них Беллатора, он часто у нас в таверне бывает, он был покусанный весь. Других я не знаю, хотя один из них почему-то все лицо закрывал. Наверно, его тоже здорово искусали. Я еще подумал, что крысы нападают, когда их очень много. Они поужинали и тут же уехали. А ночью заявился граф. Он знал, что ты здесь. Видимо, нас кто-то выдал. Он схватил меня и сразу начал допрашивать. Но я ему все равно ничего не сказал, хотя меня бил здоровенный стражник с кривым зубом.

Перед глазами Агнесс снова, как наяву, вспыхнула сцена боя. И стражник с кривой ухмылкой, первый напавший на Ферруна.

– Его убил сегодня Феррун.

– Феррун? Какое странное имя! Почти такое же странное, как и он сам. Но я не думал, что он может кого-то убить. Он кажется таким хилым.

– Вот уж поистине – внешность обманчива! Он очень сильный, не думай, что если такой худой, то слабый. Он после твоего мучителя убил еще двоих. Зараз. Одним взмахом меча.

– Жаль, что я этого не видел, – мечтательно проговорил Энеко. – Здорово, наверное, было.

Агнесс ничего хорошего в убийстве людей не видела. Но что делать? Другого выхода не было.

– А кто он такой? И откуда взялся?

Почему-то Агнесс решила не говорить о Ферруне всей правды.

– Он жил в замке. Сейчас решил ехать со мной и помочь.

– Он что, в тебя влюбился?

У Агнесс вырвался сдавленный смешок. Вот уж кто менее всего похож на влюбленного.

– Нет. Просто он, как и я, ненавидит графа.

– Ааа…, понятно. Я его теперь тоже ненавижу! – Энеко слегка подхлестнул вожжами лошадку. – Он безжалостный и злой. Я таких в своей жизни еще не видел, хотя с разным сбродом знаком. Но ты спи, ты устала. Я чувствую себя хорошо, довезу, куда надо, не беспокойся.

– В монастырь Дейамор, ладно? – попросила Агнесс, понимая, что помочь ей сможет только Фелиция.

Энеко важно согласился, она устроилась поудобнее, закрыла глаза и тут же заснула. Сколько она проспала, не знала, потому что проснулась уже в Купитусе.

Глава третья

Беллатор с Роуэном отчаянно отбивались от полчища серых крыс, пустив в ход доски от оставшейся в комнате мебели, которыми отбиваться от крыс было куда сподручнее, чем тяжелыми мечами. Но крыс было много, слишком много, чтобы была хоть малейшая надежда на спасение. Еще несколько минут – и крысы повалили их, раздирая острыми зубами живую плоть.

И тут где-то в вышине заливисто запела дудочка.

Это походило бы на глумление, если б крысы не подняли головы и не замерли, позабыв про людей.

Дудочка пела все настойчивее, все звонче, разгоняя предсмертную тишину. Повинуясь ее зову, крысы начали медленно отходить. Роуэн с Беллатором принялись бить уходящих, те даже не огрызались, будто загипнотизированные. Пристукнув последнюю, Роуэн повернулся к Беллатору.

– Что это? – он тяжело дышал, с лица капала кровь, разодранный в клочья черный камзол еле держался на плечах.

Беллатор обессилено оперся плечом о грязную стену и с трудом перевел дух.

– Я слышал о крысоловах, но никогда их не видел. Считал выдумкой. И вот этот сказочный крысолов спасает нам жизнь. Подумать только – какая-то дудочка оказалась сильнее тысяч крыс!

С трудом оторвавшись от стены, выглянул в окно.

– Крысы уходят с площади. Пошли.

Роуэн следом за ним окинул окрестности пристальным взглядом.

– Да, можно идти.

Не дожидаясь его, Беллатор с риском для жизни стремительно спустился по шатающимся остаткам лестницы и выбежал на площадь. По ней сплошным ковром шли крысы, вылезая откуда-то снизу, из подвалов. На людей они внимания не обращали, будто враз забыв об их существовании.

Сильвер с Алонсо стояли, чуть пошатываясь, опирались на мечи и смотрели на уходящее серое воинство.

– Вы живы? Слава Богу! – Беллатор не смог сдержать порыва неистовой радости.

– Благодаря тебе, братец, – как всегда насмешливо поблагодарил Сильвер. Из-под забрала голос звучал глухо и болезненно. – Если б ты не заставил нас напялить доспехи, нас бы просто съели. Или задушили. А так мы оказались им не по зубам. Но вот ты изрядно пострадал. На тебе живого места нет.

Беллатор махнул рукой.

– Ерунда! Заживет!

Вниз спустился Роуэн, вытирая какой-то тряпкой покусанное лицо.

– Что будем делать? Уходить?

Дудочка вверху играла настойчиво, но музыкант не показывался. Зато из подвала выползло огромное жирное существо ростом с доброго пса и принялось громко пищать. Крысы остановились. Чудище запищало громче, повелительнее и серое воинство обратилось к нему, жадно глядя на людей. Вмиг догадавшись, что это главарь, Сильвер подскочил к нему и отсек голову. Писк прекратился и крысы, забыв о своем предводителе, снова полезли вверх на зов дудочки.

– Какая мерзость! – Алонсо с ужасом смотрел на бесформенную тушу. – Вот кто направлял всю эту стаю! Таких крыс не бывает! Что это такое? Откуда взялось? Кто выкормил такое чудище? Граф Контрарио?

Прерывая его размышления, на самом краю кровли средней башни появился тоненький гибкий паренек с дудочкой. Он играл и играл, крысы с тупым упорством лезли за ним. Мужчины следили за этим зловещим зрелищем, не понимая, что им делать. Звук дудочки становился то слабее, то сильнее, смотря где оказывался мальчишка: он прыгал по башням, как заправский акробат.

– Как нам ему помочь? – Сильвер посмотрел на свой меч. – По крыше в такой амуниции не поскачешь.

– Мы скорее ему поможем, если уедем отсюда, – разумно заметил Роуэн. – Тогда он сможет убежать. Без предводителя крысы не опасны. Думаю, они просто разбегутся.

Подтверждая его слова, мальчишка сделал нетерпеливый жест, означавший одно: уходите! Это приказание могло предназначаться только им, но они все-таки чуток задержались, оглядываясь вокруг. Площадь представляла собой настоящее поле боя. Везде валялись кости собак и волков, но вот скелетов крыс видно не было. Почему? Их на месте пожирали сами крысы или куда-то утаскивали павших собратьев?

Но вот музыкант уже зло погрозил им кулаком, и Беллатор торопливо поднял ворота. Они вышли за привратную башню, Роуэн с Беллатором помогли Сильверу с Алонсо скинуть тяжелые доспехи, бросив их возле дороги.

– Все же как хорошо чувствовать себя свободным, без груды ржавого железа на себе! – воскликнул Сильвер, садясь на коня.

– А еще лучше чувствовать себя живым, – с неожиданной иронией дополнил его слова Роуэн. – И невредимым. У меня от укусов течет кровь и чешется все тело. Противное ощущение, доложу я вам. Уверен, Беллатору не легче.

– Поспешим! – скомандовал Беллатор, пуская вскачь коня.

Они помчались по мосту, не оглядываясь назад. До постоялого двора добрались быстро. Вышедший их встречать хозяин в ужасе всплеснул руками, увидев разодранные камзолы и окровавленные тела двух своих гостей.

– Крысы, но мы предполагали что-то подобное, – спокойно пояснил Роуэн. – У вас есть целебная мазь?

– Есть, конечно, но не знаю, поможет ли она. Говорят, укусы крыс ядовиты.

– Не больше, чем укусы кошек. Кошачьи болят даже сильнее, – со знанием дела заверил его Роуэн. – Неси быстрее!

Получив мазь, они с Беллатором пошли к ручью, смыли кровь и намазали раны мазью.

Сильвер с Алонсо, не получившие ни единой царапины, остались на постоялом дворе. Хозяин косился на них, не понимая, как они остались целы и невредимы. Не выдержавший косых взглядов Алонсо сердито объяснил:

– На нас были доспехи. Но они не помогли. Если бы не дудочка, крысы нас бы просто задушили. Я уже дышать не мог под грудой этих вонючих крыс.

– Я тоже, – поддержал его Сильвер. – Но мне казалось, они нас просто раздавили бы.

Хозяин изумленно покачал головой.

– Какая дудочка? Я ничего про это не слыхал.

Сильвер будто наяву услышал призывное пение дудочки и нервно потряс головой.

– Крысы шли на звук дудочки как загипнотизированные.

– Дудочки? В самом деле? Неужели в замке есть крысолов? – хозяин представил, как его владения очищаются от вездесущих крыс. Его глазки возбужденно заблестели, и он заинтересованно спросил: – А куда делся музыкант?

– Не знаем. Он велел нам уходить, чтоб не мешали. Он играл, чтоб нас спасти.

В это время в комнату вошел Роуэн и бросил на хозяина острый взгляд.

– Принеси-ка нам поесть, дружище. И камзолы со штанами переодеться, надеюсь, ты найдешь что-нибудь подходящее. В этих ходить нельзя. – И он обвел рукой свой изодранный наряд. – Мы немного передохнем и отправимся восвояси.