Двенадцатая ночь, или Исполнение желаний. В переводе Александра Скальва

залатано грехом, исправленный же грех добром залатан.

Поможет это силлогизм простой, то верен, если ж нет,

то, в чём же средство? Как рогоносцев настоящих нет

без горя, так и красоты нет без цветенья. Эта дама

велела удалить дурашку, и я повторю: её и удалите.

ОЛИВИЯ

Сэр, я велела Вас убрать им.

ШУТ

Великая оплошность! Госпожа, cucullus non facit monachum7,

вот всё, что я могу сказать, и в мыслях нет шутить.

Будьте добры, мадонна, мне позвольте доказать, что Вы

дурашка.

ОЛИВИЯ И Вы сумеете такое сделать?

ШУТ Весьма искусно, добрая мадонна.

ОЛИВИЯ

Что ж, приведите Ваши подтвержденья.

ШУТ

Для этого я должен исповедать Вас, мадонна: будь добра,

моя порядочная мышка, отвечай мне.

ОЛИВИЯ

Что ж, сэр, раз нет других занятий, жду вопросов Ваших.

ШУТ

Добрейшая мадонна, что тебя печалит?

ОЛИВИЯ

Добрейший шут, печалюсь я о смерти брата.

ШУТ

Я думаю, его душа в аду, мадонна.

ОЛИВИЯ

Я знаю, что его душа в раю, глупец.

ШУТ

Ещё глупей, мадонна, быть в печали, что в раю душа

Вашего брата. – Уберите, господа, дурашку эту.

ОЛИВИЯ

Мальволио, что думаете Вы об этом дураке? Он, разве,

не стал лучше?

МАЛЬВОЛИО

Да, будет улучшаться до тех пор, пока не затрясётся

в смертных муках: немощь, что в убыток мудрости, всегда

в добавок глупости.

ШУТ

Пошли Вам Бог, сэр, немощь скорую, что к лучшему

возвысит Вашу глупость! Сэр Тоби поклянётся, что

я не хитрец, но слова он не даст и за два пенса, что

Вы не глупец.

ОЛИВИЯ

Что Вы на это скажете, Мальволио?

МАЛЬВОЛИО

Я удивляюсь, Ваша Светлость, что за радость Вам

в таком бесплодном негодяе: видел я на днях, как сплоховал

пред простаком он, у кого мозгов, не больше, чем у камня.

Смотрите, он уже встревожен. Если Вы не засмеётесь,

иль не дадите повода ему, то он заткнётся. Согласиться

не могу: я принимаю этих умников, кто подхихикивает этим

ремесленникам глупости, не лучше, чем подручных дураков.

ОЛИВИЯ

О, Вы, Мальволио, больны от самолюбования и вкуса

с извращённым аппетитом. Быть великодушным, чистым

и с вольным нравом – значит считать за птичьи стрелы

то, что принимаете за пушечные ядра. В дозволенном

шуту нет клеветы, хоть только тем он занят, что

поносит, и также поношенья нет в заведомо разумном от

любого, хоть был бы занят он лишь тем, что порицал.

ШУТ

Сейчас тебя Меркурий8 одаряет своей силой, ибо хорошо

сказала про шутов.

Возвращается МАРИЯ

МАРИЯ

Госпожа, там у ворот какой-то юный господин, который

очень хочет с Вами говорить.

ОЛИВИЯ

От герцога Орсино он, не так ли?

МАРИЯ

Не знаю, госпожа: красивый юноша с большою свитой.

ОЛИВИЯ Кто из моих людей его там держит?

МАРИЯ

Ваш родственник – сэр Тоби, госпожа.

ОЛИВИЯ

Прошу Вас увести его оттуда, он не умеет говорить

иначе, как безумец. Стыдно за него!

Уходит МАРИЯ

Сходите Вы, Мальволио: и если это герцога посольство,

то – я больна иль дома нет меня, как выйдет – откажите.

Уходит МАЛЬВОЛИО

Теперь понятно Вам, что Ваши все дурачества стареют

и людям нравится перестают.

ШУТ

Ты заступалась так за нас, мадонна, словно должен стать

твой старший сын шутом, в чей череп сам Юпитер

запихнёт мозги! Ведь – вот идёт и он – один из родичей

твоих имеет очень слабые мозги.

Входит СЭР ТОБИ РЫГ

ОЛИВИЯ

Клянусь, наполовину пьян. – Кто у ворот там, дядя?

СЭР ТОБИ РЫГ

Джентльмен.

ОЛИВИЯ

Джентльмен? Какой джентльмен?

СЭР ТОБИ РЫГ

Тот, кто джентль… мен… – чума на эти огурцы с селёдкой!

Привет, пьянчуга!

ШУТ

Благой сэр Тоби!

ОЛИВИЯ

Дядюшка, дядя! Как, так рано, и уже хорош?

Ну ты даёшь!

СЭР ТОБИ РЫГ (не расслышав)

Дебош! Да я попрал дебош! Того, кто у ворот.

ОЛИВИЯ

Ну надо же! Да, кто же там такой?

СЭР ТОБИ РЫГ

Да, пусть, хоть дьяволом он будет, если хочет, всё равно.

Поверьте, говорю Вам. Впрочем, всё едино.

Уходит

ОЛИВИЯ

Кому уподобляется пьянчуга, шут?

ШУТ

Утопленнику, дурню и безумцу: один глоток сверх меры

выводит в дураки его, второй – в безумцы, третий топит.

ОЛИВИЯ

Иди и ко́ронера9 разыщи: пусть рядом с дядюшкой побудет,

ведь он же – в опьяненье третьей стадии: он утонул. Иди

и присмотри за ним.

ШУТ

Пока только безумен он, мадонна.

И Ваш дурак присмотрит за безумцем.

Уходит

Возвращается МАЛЬВОЛИО

МАЛЬВОЛИО

Миледи, вон тот юный паренёк клянётся, что он будет

с Вами говорить. Я сообщил ему, что Вы больны, а он

ответил, что прекрасно это знает, и потому явился

говорить. Я сообщил ему, что спите Вы, а он, как будто

предуведомлён, сказал, что потому-то и явился к Вам. Так

что ему сказать, миледи? Он защищён от всякого отказа.

ОЛИВИЯ

Ему скажите Вы, что он не будет говорить со мной.

МАЛЬВОЛИО

Так было сказано, а он ответил, что у Ваших останется

ворот, как почтальон шерифа иль поверенный суда,

но с Вами он поговорит.

ОЛИВИЯ

Какого рода этот человек?

МАЛЬВОЛИО

Мужского рода.

ОЛИВИЯ

Каких манер тот человек?

МАЛЬВОЛИО

Весьма дурных манер: он хочет с Вами говорить, желаете

Вы этого иль нет.

ОЛИВИЯ

Каков собой, и лет, каких, он?

МАЛЬВОЛИО

Ещё не очень взрослый для мужчины,

но и для мальчика не сильно юн. Как ненаполненный стручок

к горошку или плод незрелый к яблочному мёду,

он наливается от мальчика к мужчине.

Весьма хорош собой, а в речи очень резок, можно счесть,

что обделён был материнским молоком.

ОЛИВИЯ

Пусть он зайдёт: зовите фрейлину мою.

МАЛЬВОЛИО

Эй, фрейлина, зовёт миледи Вас.

Уходит

Возвращается МАРИЯ

ОЛИВИЯ

Подайте мне вуаль, накиньте на моё лицо.

Послушаем ещё разок посольство от Орсино.

Входят ВИОЛА и сопровождающие

ВИОЛА

Достопочтенная хозяйка в этом доме, кто из вас?

ОЛИВИЯ

Со мною говорите, я отвечу за неё. Что Вам угодно?

ВИОЛА

Блистательнейшая, изящнейшая и непревзойдённая

красавица… Молю Вас, если такова10 хозяйка дома, это мне

скажите, ведь её не видел никогда, и не хотел бы в речи

ошибиться, ведь не только превосходен речи слог, но и

с большим трудом её я заучил. – Будьте добры, красавицы,

не дайте испытать насмешки ваши: я весьма раним

и даже менее недобрым обращеньем.

ОЛИВИЯ

А Вы откуда родом, сэр?

ВИОЛА

Могу сказать не более того, что заучил. Вопрос такой

вне рамок моей роли. Некто, благородна и добра, мне дайте

гарантий скромных, если Вам такой хозяйкой дома быть,

чтоб речь я мог продолжить.

ОЛИВИЯ

А Вы комедиант?

ВИОЛА

Нет, сердце мудрое моё: но всё ж, клянусь клыками, теми

самыми, коварства, что не тот, кого играю. А Вы такая ли

хозяйка дома?

ОЛИВИЯ

Ну, если я не посягаю на себя, то я такая.

ВИОЛА

Весьма определённо, если Вы и есть она, то посягаете,

и вправду, на себя, ведь то, что Вам дано, чтоб одарять,

дано не для того, чтобы скрывать. Но только мне поручено

иное: я речь свою продолжу в Вашу честь, а после Вам

представлю суть посланья.

ОЛИВИЯ

Давайте сразу к сути: я прощаю Вас за речь без похвалы.

ВИОЛА

Увы, я приложил немало сил зубрить её, такую поэтичную.

ОЛИВИЯ

И этим более подобную притворству: я молю, держите при

себе её. Узнав, как Вы дерзили у моих ворот, я разрешила

Вам зайти, скорей от удивленья, чем для разговоров. Если

Вы не сумасбродны, уходите, если ж есть причина, будьте

кратким. И сейчас луна не в нужной фазе, чтобы мне

вести столь суматошный диалог.

МАРИЯ

А не поднять ли паруса Вам, сэр? Ваш путь лежит туда.

ВИОЛА

Нет, добрый боцман, подрейфую здесь ещё немного.

– Чуть успокойте Вашего Колосса, милая синьора.

Явите Ваше возраженье: я посланник.

ОЛИВИЯ

Наверняка, какое-то у Вас уродливое дело к исполненью,

если так пугающе учтивы. Изложите Ваше порученье.

ВИОЛА

Лишь слуха Вашего касается оно. Я не принёс ни вызов на

войну, ни обложенье данью: я в своей руке держу оливы, а

мои слова полны, как миролюбья, так и смысла.

ОЛИВИЯ

И всё же начали Вы грубо. Кто же Вы такой? Чего бы Вы

хотели?

ВИОЛА

Той грубости, что проявил, научен я моим приёмом здесь.

Кто ж я такой, чего бы я хотел – так же таинственно,

как девственность: для слуха Вашего – божественно,

а для иного слуха – извращённо.

ОЛИВИЯ

Оставьте нас одних: послушаем божественное это.

Уходят МАРИЯ и сопровождающие

Итак, каков же Ваш священный текст?

ВИОЛА Милейшая синьора…

ОЛИВИЯ

Удобное вероученье, из него быть может много сказано.

Но где Ваш текст таится?

ВИОЛА

В груди Орсино.

ОЛИВИЯ

В его груди! В какой главе он там?

ВИОЛА

Отвечу в том же стиле: он – в первейшей его сердца.

ОЛИВИЯ

О, я её читала, это – ересь. Вам ещё… есть, что сказать?

ВИОЛА

Будьте добры, синьора, дайте мне лицо увидеть Ваше.

ОЛИВИЯ

А разве Вам каким-то порученьем Вашего хозяина дано

с моим лицом вести переговоры? Хоть отклонились Вы

сейчас от текста, но мы занавес опустим и покажем Вам

картинку. Смотрите, сэр, была единственной такой я до

сих пор: не правда ли, прекрасно сделано?

Открывает лицо

ВИОЛА

Да, превосходно сделано, коль Богом всё сотворено.

ОЛИВИЯ

Всё натурально, сэр, и выдержит и ветер, и ненастье.

ВИОЛА

Да – гармонична прелесть, чьи цвета

Наложены рукой Природы нежно.

Вам из всех женщин жесточайшей стать,

Коль эти грации свести в могилу,

И не оставить миру копий их.

ОЛИВИЯ

О, сэр, не стану я такой жестокосердной. Я раздам

всем описанья красоты моей: она вся будет учтена,

частицу каждую её состава назову я в завещанье, например:

деталь – две алые губы, деталь – два серых глаза с ве́ками

на них, деталь – некая шея, некий подбородок и так далее.

А Вас сюда меня оценивать прислали?

ВИОЛА

Считаю я, что слишком Вы горды,

Но будь Вы даже дьявол, Вы прекрасны.

Вас любит мой синьор. Такой любви

Воздать бы можно, хоть на Вас корона

Нетленной красоты!

ОЛИВИЯ

Как любит он?

ВИОЛА

С восторгом и обильными слезами,

В чём слышен вздохов пыл и стон любви.

ОЛИВИЯ

Его любить, он знает, не могу я:

Да, хоть он праведен и родовит,

Весьма богат и безупречно молод,

По отзывам хорош: щедр, смел, учён,

А по фигуре истинный мужчина,

Но всё же не могу любить его.

Давно ответ свой получить он мог бы.

ВИОЛА

Коль я, как он, так страстно б Вас любил,

С таким страданьем и таким упорством,

В отказе Вашем смысла б не нашёл,

Не понял бы.

ОЛИВИЯ

И что ж тогда Вам делать?

ВИОЛА

Сплести шалаш из ивы11 у ворот

И призывать туда любимой душу,

Песни слагать отвергнутой любви

И громко петь их, даже мёртвой ночью,

Прославить Ваше имя эхом гор,

Заставить эту воздуха болтунью

Кричать: «Оливия!». О, Вас лишить

Покоя меж стихий земли и неба,

Пока не сжалитесь!

ОЛИВИЯ

Могли б достичь

Вы многого. Какого Вы сословья?

ВИОЛА

Не плох судьбой, но выше статус мой:

Я дворянин.

ОЛИВИЯ

Что ж, к герцогу вернитесь.

Я не могу любить его. Посольств

Не шлёт, пусть, больше, разве что зайдёте

Вы, рассказать, как это принял он.

Прощайте. За труды благодарю Вас.

ВИОЛА

Не почтальон я. Спрячьте кошелёк.

Не я, хозяин мой ждёт воздаянья.

Пусть будет сердце, что Вам полюбить,

Как камень: пусть, как моего синьора,

Презренью пыл подвергнется и Ваш.

Прощайте же, прекрасная жестокость.

Уходит

ОЛИВИЯ

«Какого Вы сословья?»

«Не плох судьбой, но выше статус мой:

Я дворянин.» Я поклянусь, такой ты:

Язык, лицо, стан, дух, дела твои

Дают герб пятикратный. Тише! Тише!

Но сверх того, слуга он. Что ж теперь!?

Ужель так быстро этим заразиться?

Я чувствую, вползли в мои глаза

Этого юноши все совершенства

Незримо и хитро́. Пусть будет так.

Кто? Эй, Мальволио!

Возвращается МАЛЬВОЛИО

МАЛЬВОЛИО

К услугам Вашим.

ОЛИВИЯ

Бегите за посланцем, вздорным тем,

От герцога: он перстень здесь оставил:

Скажите, что я перстень не возьму.

Хочу, чтоб герцогу не льстил надеждой,

Не тешил верой: я – не для него.

А если юноша здесь будет завтра,

Всё объясню. Мальволио, спеши.

МАЛЬВОЛИО

Миледи, так и сделаю.

Уходит

ОЛИВИЯ

Не знаю, что творю, боюсь, пойму,

Что взор мой слишком сильно льстит уму.

Судьба, так властвуй! Сами не должны

Вершить мы то, на что обречены.

Уходит

АКТ II

СЦЕНА I. Морское побережье

Входят АНТОНИО и СЕБАСТЬЯН

АНТОНИО

Вы не хотите дольше оставаться?

И не хотите, чтобы с Вами я пошёл?

СЕБАСТЬЯН

За счёт терпенья Вашего, не сто́ит. Звёзды надо мной

сияют мрачно: зло моей судьбы могло бы ранить Вашу.

Поэтому, прошу позволить в одиночестве нести

свои несчастья. Из них любое возложить на Вас,

плохой бы было за любовь наградой.

АНТОНИО

Позвольте, всё же, знать, куда Вы направляетесь?

СЕБАСТЬЯН

Нет, право, сэр, я в планах путешествий просто крайне

не определён. Но Вы, я вижу, деликатны исключительно,

и не выпытывали у меня того, что я держал в себе. И это

меня обязывает больше, так воспитан, Вам открыться.

Тогда Вам надо знать, Антонио, меня звать Себастьян,

а не Родриго, как назвался Вам. Отец мой был тот самый

Себастьян из Мессалины, о котором Вы, я знаю, слышали.

После себя оставил он меня с сестрой, кто родились в один

и тот же час: когда бы небесам угодно было, так же с ней

погибли бы! Но Вы, сэр, изменили это: за какой-то час

пред тем, как Вы меня отняли у морской пучины, утонула

моя сестра.

АНТОНИО

Увы такому дню!

СЕБАСТЬЯН

Девушку, сэр, хоть говорили, что мы сильно с ней похожи,

всё же, считали многие красивой. Но, хоть с изумлением

не мог такому верить восхищенью, всё же, смело до сих пор

о ней скажу: она была душой, такой, что даже зависть

не могла бы не назвать её прекрасной. Утонула, сэр,

уже она в воде солёной, хоть я, кажется, опять

воспоминания о ней залью намного большей этой влагой.

АНТОНИО

Меня простите, сэр, за неудачное гостеприимство.

СЕБАСТЬЯН

О, дорогой Антонио, Вы мне простите Ваши неудобства.

АНТОНИО

О, если не желаете Вы смерти мне из-за моей любви,

позвольте быть слугой у Вас.

СЕБАСТЬЯН

А если не хотите отменить Вы то, что сделали, а именно,

убить того, кого спасли, то не просите этого. Немедленно

простимся: грудь моя полна добра, и я ещё так в поведенье

близок к матери моей, что при малейшем поводе мои глаза

меня же сразу выдадут. Направлюсь ко двору я герцога

Орсино. Прощайте.

Уходит

АНТОНИО

Да будет милость всех богов с тобой!

Врагов немало при дворе Орсино,

Не то бы скоро встретил там тебя.

Но будь, что будет: ты так дорог, право,

Что за тобой пойду, мне риск – забава.

Уходит

СЦЕНА II. Улица

Входят ВИОЛА и МАЛЬВОЛИО следует за ней

МАЛЬВОЛИО

Не Вы ли у графини были только что?

ВИОЛА

Сэр, только что в спокойном темпе я пришёл как раз сюда.

МАЛЬВОЛИО

Она Вам возвращает этот перстень, сэр. Вы бы могли

меня избавить от хлопот, когда б его забрали сами сразу.

А сверх того, она добавила, что передать должны

Вы Вашему хозяину отчаянное заверенье, что ей от него

не нужно ничего. И вот ещё: не смейте снова никогда

являться по его делам, ну, разве, чтобы сообщить, как

воспри́нял всё хозяин Ваш. С тем это получи́те.

ВИОЛА

Был взят ей этот перстень, ну а мне не нужен.

МАЛЬВОЛИО

Ну, что же, сэр. Вы раздражённо ей его швырнули, и её

такая воля: он быть должен так же возвращён. И если

сто́ит он того, чтобы за ним нагнуться, то вот на виду

лежит он, если ж нет, то быть ему того, кто подберёт.

Уходит

ВИОЛА

Я не давала перстня. Что ж ей надо?

Не дай Бог, так её прельстил мой вид!

Да, взгляд её был пристален, казалось,

Глаза лишили языка её,

Так сбивчиво со мною говорила.

Она влюбилась. Точно! Это – хитрость,

Меня привлечь к ней грубостью посла.

Не перстень герцога! Никем не прислан.

А я мужчина? Если это так,

Бедняжке лучше бы в мечту влюбиться.

Притворство, вижу, ты есть зло, и ты

Плодишь во множестве врагов. Обмана

Пристойный вид, как лепишь без труда

Формы свои в сердцах, размякших женских!

Увы, суть – в нашей слабости, не в нас!

Что в нас вложили, то нам и указ.

Как с этим быть? В неё влюбился герцог,

Я ж, чудо жалкое, люблю его,

Она же ложно на меня польстилась.

Что может выйти? Как мужчине, мне

Нет шансов на любовь от господина.

А к женщине – увы, настал тот день! —

Оливия, твои бесплодны вздохи!

О, время! Ты распутывай, не я,

То слишком сложный узел для меня!

Уходит

СЦЕНА III. Дом ОЛИВИИ

Входят СЭР ТОБИ РЫГ и СЭР ЭНДРЮ

СЭР ТОБИ РЫГ

Прошу, сэр Эндрю. После полу́ночи лечь спать – то значит