Бесёнок по имени Ларни

Толпа вновь загудела с некоторой долей разочарования от того, что рассказ кончился, но время было позднее и пора было расходиться. Однако Рыжий Ван остановил Ларни, уже собиравшуюся уходить.

– А скажи-ка мне, дочь Маранты-воительницы, откуда же мы можем узнать учение этого самого Инци, о котором, кстати, Шарль тоже постоянно толкует, но сам знает очень мало. Может быть, ты нам расскажешь об этом подробнее?

– Могу и я рассказать, ответила Ларни, – но я тоже знаю не так много, чтобы быть вашим учителем. С этим лучше справился бы мой младший брат – Руфус, но его здесь нет. Самым правильным будет обратиться к нашему старому священнику, который уже много лет учит народ Междустенья мудрости и законам Инци. Для этого нужно только, чтобы вы пришли к нам в гости, а мы покажем дорогу.

– Хорошая мысль, девочка! – обрадовано воскликнул Рыжий Ван. – Так и сделаем, только подготовимся к путешествию, как следует. Я с удовольствием ещё раз увижу Маранту, а может, узнаю ещё что-нибудь о своих прежних друзьях и знакомых.

На этом собрание закончилось. Ларни и Стефан с удовольствием растянулись на широченном ложе, представлявшем собой деревянный ящик на столбиках с низкими бортами, набитый соломой и вереском, покрытым сверху превосходно выделанными шкурами.

– Ловко придумала! – похвалил Стефан вечернее выступление Ларни. – Теперь, если такая экспедиция состоится, мы быстрее и вернее попадём домой. Но я всё равно боялся, что мы засыпимся.

– Почему?

– Ты видела детей Вана?

– Видела.

– Есть среди них хоть один рыжий?

Ларни призадумалась.

– Нет, – сказала она, наконец, – они все белые, как будто их макнули в муку.

– То-то! И Ван тоже белый, понимаешь? В рыжий цвет он красится, причём не забывает ни волосинки не только на голове, а на всём теле. Я это случайно услышал.

– Вот те раз! А зачем он это делает?

– По местному обычаю здесь все вожди – рыжие. Якобы их власть от Солнца!

– Ну и что с того?

– А то, что когда они с Марантой в те годы встречались он рыжим не был. Белым он был, как его дети и молодым ещё совсем. Твоих лет. А ты про него тогдашнего, как про рыжего говоришь!

Ларни схватилась рукой за рот, а потом рассмеялась.

– Да, действительно! Но я бы что-нибудь придумала. А, всё равно никто ничего не заметил!

Стефан крепко обнял свою подругу и крепко прижал её к себе.

– Врушка! – сказал он ей ласково. – Милая моя врушка! Любимый ты мой бесёнок!

Глава 108. Нелёгкая работа сержанта Луиса

Толпа, ломившаяся в Большой цирк, грозила смести стражей. Торговый город, похоже, решил явиться сюда в полном составе и прихватить с собой изрядную часть предместий. Охрана работала не покладая рук. Надо было не допустить на трибуны никого лишнего, но и не обидеть при этом почтенных купцов и их не менее почтенных жён. (Дети в большой цирк на кровавые зрелища не допускались.)

Под лишними понимались, конечно же, воры, попрошайки, бродяги разных мастей, проститутки, за исключением тех, кого угодно было провести с собой богатым, но одиноким горожанам. Правда, сегодня был день особый и стражу предупредили, что среди посетителей, даже не вызывающих подозрения, могут быть сторонники смутьяна и разбойника Инци, казнённого недавно на торговой площади. А это означало, что присматриваться надо не только к отребью, которое сразу видно, но и к вполне приличным с виду гражданам, так-как всем известна способность бандитов, маскироваться под кого угодно.

Сержант Луис вытер обильный пот, выступивший после схватки с купцом, которого он попросил показать содержимое объёмистой сумки, трепетно прижимаемой, этим самым купцом к не менее объёмистому животу. Сумка оказалась полна всякой разной снеди.

– Это – орехи! – орал купец, выпучив глаза. – Орехи, а не пули и не отрезанные головы! А это – пироги, а не ножи! Бездельники! Тунеядцы! Мы их кормим, чтобы они следили за порядком, а они… Они нас же и обшмонать норовят! Гнать вас всех к ядрёной матери!

Это был уже пятый случай за сегодня. Приятного мало, но лучше, как говориться перебдеть… Мимо сержанта прошло несколько женщин в кринолинах. И кто только эти юбки придумал? Под ними не только оружие, но и пару головорезов протащить можно. Но вот его взгляд упал на худенькую, небольшого роста, черноволосую женщину, которая тоже была одета в платье с кринолином. Двигалась она при этом как-то тяжело. Может просто не привыкла к такой одежде, а может…

Рядом с ней шёл высоченный блондин атлетического сложения и разбойного, (с точки зрения сержанта), вида. Луис собрался было отдать приказ остановить этих двоих, но тут к нему подскочил юркий, молоденький ефрейтор и что-то горячо зашептал в ухо. Сержант нахмурился, потом кивнул головой и ещё раз вытер пот. Пронесло! Чуть послов не досмотрел, вот было бы дело!

Ну да, теперь он вспомнил, что видел этих послов из Форта Альмери, (который давно уже не форт, а самостоятельный город), когда стоял на посту перед Ратушей. Тогда эта женщина была одета в костюм вроде охотничьего, который ей очень шёл. Чего же теперь она в кринолин-то вырядилась? Да, бабы есть бабы! Обязательно нарядятся так, что не знаешь, то ли насмешить народ хотели, то ли напугать?

Вот ещё одна идёт. Высокая, статная, красивая, хоть уже и не первой молодости. И тоже в кринолине! Тьфу, а кринолин ей, что корове седло! Она ж в нём и ходить-то не умеет! Вон и мужик у неё здоровый, как медведь, но с походкой тигра. Охотник – видно сразу. Видать разбогател на торговле шкурами, ведь сейчас из-за обилия монстров в лесах этот товар основательно взлетел в цене. Проверить их? Да ну, тут, если что, одной руганью не отделаешься. Тут можно и кулак лицом поймать, а кулаки у охотника во-он какие! Если даже не убьёт, то без зубов точно оставит. Так что ну их, пусть идут себе… А это что за толпа?

На сержанта надвигалась целая армия, празднично одетых, гопников! Кто-то другой принял бы их за обычных горожан, только не сержант Луис! Его потому и поставили на это место, что он подобную публику за версту чует. Остановить, запросить свистком подмогу, переловить всю эту публику, заслужить повышение по службе!..

– Не надо, начальник!

Голос прозвучал возле самого уха, но Луис, каким бы зорким он не был, толком не разглядел говорящего. Тем более, что голос тут же переместился к другому уху.

– Не промышляем, никого не обижаем, просто развлекаемся культурно. Зуб даю!

При этом карман бдительного сержанта, как-то подозрительно потяжелел. Луис сунул руку в карман и нащупал там мешочек с крупными кругляшами. Надежда, страх, возмущение, радость, всё это разом нахлынуло на него. У сержанта вдруг закружилась голова, а язык прилип к нёбу. Когда он очнулся, никаких гопников рядом уже не было. Луис облился холодным потом, но про себя решил: "Ежели что, скажу – ничего подозрительного не заметил. Одеты хорошо, ведут себя прилично…"

Глава 109. Отрекитесь и живите!

Между тем, трибуны потихонечку заполнялись. Послов Форта Альмери встретили и с почётом проводили в ложу для особо высокопоставленных лиц.

– Ну как? – спросил Галль вполголоса.

– То, что надо! – так же тихо ответила Диана. – Хорошо, что мы выше решётки. Докинешь до середины?

– Если понадобится, переброшу через всё поле.

– Отлично!

На другом конце арены, пришедшая на трибуну дама, была явно недовольна.

– Это и есть то самое место, о котором он говорил? Я же просила полностью закрытое!

– Таких здесь нет, Мара! – ответил ей старик, чем-то похожий на жреца.– Посмотри – с боков мы загорожены.

Они сидели прямо над воротами, а справа и слева от них располагались некие возвышения, точнее невысокие стены, отделяющие их от боковых трибун.

– А как же те, кто здесь? – спросила Маранта и обвела рукой зрителей, сидевших с ними в этом секторе.

– Это всё свои, – ответил священник. – Я выкупил здесь все места и попросил собрать на них весь фартовый люд, какой сейчас не занят текущими делами. Так что делай, что хочешь, здесь посторонних глаз нет!

Но вот зрители расселись и немного притихли, когда над ареной прогремели трубы и откуда-то сбоку глашатай объявил:

– Представление начинается!

Сначала, как и обещал глава Совета торговых гильдий, был музыкальный спектакль. По-видимому, он никому не понравился. Напрасно толстые тётки и дядьки раздували щёки и что-то тянули тоненькими голосами, обращаясь, то друг к другу, то к публике, то к небесам. Напрасно музыканты старались извлекать из инструментов нежные, тоскливые и задорные звуки. Всё равно ничего не было слышно за шумом издаваемым толпой, которая не могла удержаться от разговоров. К тому же хруст орехов раскалываемых для пожирания мог заглушить, наверное, шум настоящей битвы.

Собачьи бега имели больший успех. Среди публики тут же появились букмекеры и люди принялись делать ставки, рискуя огромными суммами ради щекочущего нервы азарта.

И вот, наконец, было объявлено то, ради чего здесь все собрались – наказание трёх преступников, которым одновременно даровался крохотный шанс выжить. Руфус, Мара и Верентий вышли на пустующую пока арену и встали посередине. Толпа замерла, глядя на трёх смертников, которых через минуту – другую должны были растерзать кровожадные твари.

Большой цирк затих настолько, что можно было услышать, как на землю упал выскользнувший из чьих-то пальцев орех. Дородные купцы, их ещё более дородные жёны, разодетая в пух молодёжь, зажиточные фермеры, немногочисленные удачливые охотники, во все глаза смотрели на десятилетнего мальчика, красивую юную девушку и золотоволосого симпатичного парня.

Эти трое не выглядели злодеями. Они не вели себя вызывающе, не выказывали страха, а с любопытством оглядывались вокруг. Все ждали увидеть закоренелых преступников, у которых должны быть протокольные рожи, согнутые спины, корявые пальцы, ну и всё такое прочее, а тут…

Осуждённые не были ни измождёнными, ни ослабленными. Не были они также и напуганными, хоть их и неоднократно предупреждали о готовящейся им участи. По Цирку прошёл ропот недоумения и непонимания. Кое-кто даже возвысил голос, выражая явное недовольство тем, что отцы города, наверное, с ума посходили, раз решили бросить на растерзание монстрам детей.

Сообразив, что всё проходит, не настолько гладко, как планировалось, распорядитель действа подозвал глашатая и что-то тихо и быстро проговорил ему на ухо. Глашатай кивнул и вышел на свой помост. Он поднял над головой руку в знак внимания и несколько раз ударил концом своего посоха о гулкие доски.

– Дамы и господа! Почтеннейшие горожане и горожанки, – начал он свою обличительную речь. – Перед вами трое закоренелых преступников, осуждённых на казнь. Они виновны во множестве преступлений и злодеяний. Я не буду перечислять их все перед уважаемыми гражданами Торгового города. Достаточно сказать, что перед нами члены мерзостной секты, глава которой был недавно казнён на рыночной площади. Вы наверно спросите, что же такое совершил этот человек с нелепым именем – Инци? Так вот, он оскорбил самое дорогое, что у нас есть – нашу веру в Великого Молоха и Несравненного Маммона! Он утверждал, что те, кто помогают нам в нашей торговле, не чисты и вообще не являются богами! Он призывал уничтожить кумиры, воздвигнутые в честь Бога-Тельца, предать анафеме его имя, забыть его учение, забыть всё, то хорошее, что он сделал для Торгового города. Он проклинал деньги, проклинал ваше стремление к обогащению, ваше старание обеспечить себе сытое, безбедное существование. Он осуждал вашу заботу о завтрашнем дне и желание устроить будущее своих детей. Скажите мне, жители Торгового города, был ли такой человек для вас опасен?

Трибуны зашумели. Культы Молоха и Маммона были вовсе не настолько популярны здесь, чтобы из-за них устраивать подобные расправы. Нападки на деньги и торговлю вообще, это было совсем другое дело, но и здесь возникал вопрос – зачем казнить людей, которых можно просто изгнать, раз они так мешают? В конце концов, то, что деньги зло слышал каждый кто хоть раз бывал в трактире, где собираются нищеброды из неудачливых, прогоревших торговцев. Никто и никогда не воспринимал эти разговоры всерьёз, так по какому же поводу весь этот сыр-бор?

Глашатай понял, что толпе нельзя дать время для размышления, а то чего доброго, возникнет сомнение и недовольство.

– А теперь, по поручению милосердного Генерального суда Торгового города, я заявляю, что эти три преступника могут спасти свои никчёмные жизни, если публично отрекутся от мерзостных идей, которые проповедовали до сих пор. Давайте попросим их об этом вместе!

Это предложение вызвало сначала новый ропот сомнения на трибунах, а потом раздались отдельные выкрики, которых становилось всё больше и больше:

– Отрекитесь!

– Плюньте на это дело, жизнь дороже!

– Эй, краля, ты такая хорошенькая! Отрекись и иди ко мне в служанки. Не обижу!

– Отрекитесь и живите!

Последняя реплика вдруг всем понравилась и трибуны заревели сначала вразнобой, а потом хором в лад: "Отрекитесь и живите! Отрекитесь и живите!"

Реакция осуждённых на эти крики была однозначной: Мара фыркнула, передёрнула плечами и стала внимательно рассматривать песок у себя под ногами, как бы отвернувшись от всего мира, Руфус улыбнулся и отрицательно покачал головой, Верентий презрительно сплюнул.

– Что ж, их выбор сделан! – проорал глашатай. – Они презирают доброту и милосердие правителей и граждан Торгового города! Но пусть эти неблагодарные знают, что добрые намерения Отцов нашего города простираются дальше их невежества. Эти трое не будут лишены жизни, как их лжепророк! Их не зарежут, как животных на бойне, хоть они того и заслуживают. Сама судьба решит за них – жить или умереть глупцам, отвергающим свет Истины! Им даётся шанс выстоять в борьбе с чудовищами и заслужить себе право жить на этом свете, ибо те, кто сумеют выжить в предстоящей битве, воистину этого достойны! Пусть пребудет с ними милосердие богов, которых они отвергают! Итак, мы начинаем!

С этими словами глашатай сошёл с помоста, а распорядитель махнул рукой кому-то невидимому за боковыми воротами арены, служившими входом в виварий Большого цирка. Раздался зловещий скрип и ворота начали открываться. За ними угадывалось движение множества существ, оттуда доносилось утробное рычание, лязг зубов и когтей, приглушённый тоскливый вой, леденящий душу противоестественный стрёкот.

Глава 110. Сила веры

В это время, произошло событие, которого никто из устроителей шоу не ждал – посол Форта Альмери, леди Диана Альмерийская, достала из под своего кринолина тяжелый свёрток и передала его помощнику и консорту, сэру Галлю. Тот взвесил свёрток на руке и, несильно размахнувшись, швырнул его на самую середину арены. Свёрток упал к ногам ожидающих своей участи осуждённых, обдав их тучей песка и пыли.

Сообразив, что это неспроста, Мара тут же присела на корточки, развязала тесёмки, стягивающие упаковку, и вскрикнула от радости! Внутри обнаружились два коротких, но широких и крепких меча, небольшой овальный щит, пояс с метательными ножами, три кинжала и лук со стрелами.

Это был тот самый, маленький, но очень мощный лук – подарок Ханны. Каким-то образом Диане удалось отвоевать его у судейских проглотов, но размышлять над этой загадкой было некогда. Оружие распределили быстро – Верентий вооружился мечом и щитом, Мара взяла себе меч и лук со стрелами, а Руфусу достался набор метательных ножей. Все трое также разобрали кинжалы.

– Но я же плохо ножи кидаю! – возразил юный книжник, с сомнением разглядывая доставшееся ему оружие.

– Пусть побудут у тебя, а там увидим, – сказала ему Мара. – Ты вообще старайся держаться между нами и не высовываться.

Между тем ворота, ведущие в виварий, совершенно раскрылись и оттуда появились первые монстры. Сначала на полусогнутых лапах вышли пять особей похожих на волков. Но это было лишь отдалённое сходство – они были вдвое крупнее обычного волка, имели головы, занимающие одну треть тела и сидящие на очень коротких шеях, почти не позволяющих голове повернуться в сторону. Клыки, торчащие из их пастей, больше напоминали кабаньи. При массивном, негибком теле, гротескно смотрелись тонкие, длинные ноги, оканчивающиеся необычной формы копытами, что впрочем, говорило о способности тварей развивать большую скорость при беге.

Некоторое время бестии нюхали воздух и подслеповато оглядывались вокруг, словно пытались понять, куда это они попали? Потом они, как будто проснувшись, вдруг обнаружили людей и бросились к ним, как одержимые, издавая при этом, какой-то прямо-таки поросячий визг.

Мара успела выстрелить дважды и две твари ткнулись рылами в песок, не добежав всего шагов десять пятнадцать. Возможно, выстрелы девушки были очень удачны, а может, здесь было виновато едва заметное зеленоватое вещество, которым были смазаны наконечники… А, не важно! Вслед за убитыми тварями к людям неслись ещё три ощетинившихся монстра, а время до столкновения мерилось долями секунды.

В это время на трибунах расположенных над воротами, предназначенными для людей, Маранта закончила сборку, какого-то сложного устройства, состоящего из рычагов и пружин. Детали этой замысловатой штуковины были извлечены естественно из кринолина, который сейчас сильно "похудел". Женщина нажала на рукоятку взвода боевой пружины… Безрезультатно! Удивление, смешанное с ужасом мелькнуло в её глазах, она навалилась на рычаг всем телом!..

– Дай сюда! – сказал Михал, протягивая руку к механическому стреломёту повышенной мощности, чем и являлось странное устройство.

В могучих руках охотника рычаги стальной конструкции пришли в движение, провернулись на осях, пружины сжались и сухой щелчок сообщил, что механизм взведён.

– Переборщила с мощностью, – виновато произнесла воительница, вкладывая в направляющий жёлоб тонкий стальной шип, похожий на штопальную иглу.

– Не промахнись, – коротко сказал её муж, тревожно всматриваясь в три фигурки посреди арены, возившиеся с каким-то свёртком, в то время как из боковых ворот уже выходили псевдоволки.

Михал хорошо знал этих монстров – их челюсти без труда перекусывали хребет зубра в самой толстой его части…

Третий монстр упал у самых ног Мары, вспахав мордой песок арены. Четвёртый летел прямо на Верентия и тот изготовился к бою, но вдруг правый глаз чудовища взорвался фонтаном крови и слизи, тварь дёрнулась в сторону и подставила незащищённый бок, куда по рукоятку вошёл меч бывшего купца!

В элитной ложе Диана одобрительно посмотрела на Галля, заряжавшего в свою рогатку с тугой, но упругой резиной второй стальной шарик.

Вся эта, динамичная, но беспорядочная, схватка заняла не больше пяти секунд, но она была ещё не окончена. Последний из пяти монстров, как таран врезался в тройку не успевших отступить бойцов, отшвырнул плечом Верентия, оцарапал щетиной левую руку Мары и опрокинул Руфуса!

Верентий, и так уже увлекаемый телом того монстра, в боку которого застрял его меч, полетел кубарем. Мара, не обращая внимание на кровь, брызнувшую из предплечья левой руки, бросила лук и схватилась за меч, но монстр уже пролетел шагов на двадцать дальше, остановился, чтобы развернуться для новой атаки, и вдруг… из него с шумом вывалились все внутренности!

Звук был такой, как будто кто-то вывернул на землю полное ведро жидких помоев. Монстр секунду стоял неподвижно, потом взвыл дурным голосом, закрутился на месте, топча собственные кишки, после чего рухнул на бок и забился в предсмертных конвульсиях.

Мара ошарашено оглянулась на Руфуса – мальчик лежал на спине совершенно целый и невредимый. Ни клыки, ни копыта не коснулись его, но, похоже, он был в шоке или контужен. Обеими руками, стиснутыми так, что кисти побелели от напряжения, он сжимал рукоять кинжала, клинок которого, острый, как бритва, смотрел сейчас вверх.

Очевидно, выставив перед собой оружие, он удержал его в таком положении, и после того, как упал. Таким образом, желая защититься, Руфус вскрыл чудовищу мягкое брюхо!..

Мара быстро осмотрела парнишку, потом посадила его, похлопала по щекам, а затем обернулась к Верентию, но тот уже сам шёл к ней, слегка прихрамывая и сплёвывая набившийся в рот песок.

Трибуны вопили, орали, неистовствовали! Восторг был полный, люди приветствовали наказуемых, как победителей, но вдруг эти приветственные крики сменились тревожным предостерегающим гулом.

Трое на арене оглянулись в сторону ворот. Оттуда не торопясь выходили зомбаки. Их было не менее двадцати. Слишком удачливую троицу на арене похоже решили задавить числом.

– Мара! Стреляй, девочка! – вдруг раздался, заглушая рёв толпы, голос Дианы. – Стреляй, не давай им опомниться! Эти твари сильные, но тупые!

Девушка не заставила себя уговаривать, быстро схватила свой лук и принялась пускать стрелу за стрелой. Она выстрелила шесть раз, при этом упало девять зомбаков, но размышлять, как так получилось, было некогда, потому что на них обрушились оставшиеся одиннадцать!

Однако несоответствие между количеством выпущенных стрел и числом убитых монстров заметила не только Мара. Опытный взгляд Дианы нашёл эту странность ещё во время первой схватки. Теперь же профессиональная лучница проследила возможную траекторию "левых" стрел, поражавших монстров и обратила внимание на некую даму, сидевшую на трибуне с другой стороны арены, напротив её ложи.

Дама эта не размахивала руками, как это делали остальные, а время от времени брала что-то из рук мужчины расположившегося рядом, подносила это сверкающее сталью нечто к плечу, словно прицеливалась, после чего один из монстров падал. Потом дама передавала неразличимую отсюда вещь своему соседу по трибуне, он проделывал с этой штукой какие-то манипуляции и возвращал её своей соседке. Так повторилось несколько раз.

Несмотря на очень большое расстояние, Диана разглядела пышную гриву каштановых волос, характерный абрис лица, знакомые движения…

Женщина на противоположном конце Цирка, как будто почувствовала, что её пристально рассматривают, и повернула голову в сторону гостевой ложи. Секунду они глядели друг другу в глаза, будто и не было расстояния длинной в арену, разделявшего их, потом женщина на трибуне над воротами сделала особый приветственный жест, и Диана тут же повторила это характерное движение, которым отдавали друг другу честь гвардейцы короля Лоргина…

На арене, между тем, пошла настоящая резня. Мара вынуждена была снова отбросить лук и взяться за меч. У неё не было щита, как у Верентия и потому в левую руку она взяла кинжал.

Первый зомбак, который протянул к ней свою когтистую руку, лишился пальцев, второму она рассекла его гнусную рожу, третьего ударила в пах коленом, когда он попытался обхватить её своими ручищами и вонзить когти в спину, и одновременно перерезала монстряку горло…

Против Верентия оказались сразу пятеро. Новоиспечённый воин не стал дожидаться, когда они ударят первыми и сам напал на мерзких человекоподобных тварей. Широким взмахом меча он ранил сразу двух монстров и тут же краем щита выбил зубы третьему. Четвёртый занёс над ним свои длинные, острые когти и, наверное, порезал бы парня на лоскуты, но в это время стальной шарик хлёстко щёлкнул его по затылку! Монстр издал вопль и схватился за голову. Верентий воспользовался его замешательством и изо всех сил всадил ему меч в живот…

Пятый зомбак повёл себя странно – он протянул к парню руки, зашипел, потом дёрнулся, упал на колени и, согнувшись пополам, упёрся головой в землю, словно собирался молиться Верентию, как некоему божеству. Парень с удивлением увидел, что из шеи монстра торчит тонкая деревянная спица, оперённая чем-то вроде пучка ваты. Он не мог видеть, как в гостевой ложе, покрасневшая, как помидор Диана, отняла от губ полуметровую духовую трубку и сделала несколько глубоких вдохов-выдохов.

Никто, даже сидящий рядом сэр Галль, не заметил, что только что был сделан один из самых потрясающих выстрелов в истории человечества, поразивший мишень из оружия, рассчитанного на расстояние в сто раз меньшее, чем было между стрелком и целью!

Но даже если Верентий и удивился странной кончине монстра, то задумываться над этим было, как всегда некогда, потому что пришлось броситься на помощь Маре, на которую насели три оставшиеся зомбака.

Руфус отчаянно размахивал своим кинжалом, но девушка постоянно оттесняла его за спину, азартно орудуя при этом двумя клинками.

Упоение боя, похоже, захлестнуло её отнюдь не воинственное сердце! Глаза Мары горели, лицо пылало, нижняя губка была закушена. Зомбаки кружили вокруг неё и Руфуса, стараясь держаться на расстоянии вытянутой руки, чтобы не попасть под удар меча и одновременно пытались зацепить кого-нибудь из них, хоть краешком когтя!

Верентий без долгих размышлений снёс голову одному из них, другого отшвырнул от Мары щитом и зарубил в несколько ударов. Когда он обернулся, девушка уже успела заколоть последнего и что-то ласково говорила Руфусу, явно недовольному собой.