Отговорила роща золотая… Новокрестьянская поэзия

Отверженной

Если б ведать судьбину твою,Не кручинить бы сердца разлукойИ любовь не считать бы своюЗа тебя нерушимой порукой.Не гадалося ставшее мне,Что, по чувству сестра и подруга,По своей отдалилась винеТы от братьев сурового круга.Оттого, как под ветром ковыль,И разлучная песня уныла,Что тебе побирушки костыльЗа измену судьба подарила.И неведомо: я ли не правИли сердце к тому безучастно,Что, отверженный облик приняв,Ты, как прежде, нетленно прекрасна?1910

Пахарь

Вы на себя плетете петлиИ навостряете мечи.Ищу вотще: меж вами нет лиРассвета алчущих в ночи?На мне убогая сермяга,Худая обувь на ногах,Но сколько радости и благаСквозит в поруганных чертах.В мой хлеб мешаете вы пепел,Отраву горькую в вино,Но я, как небо, мудро-светелИ неразгадан, как оно.Вы обошли моря и сушу,К созвездьям взвили корабли,И лишь меня – мирскую душу,Как жалкий сор, пренебрегли.Работник родины свободнойНа ниве жизни и труда,Могу ль я вас, как терн негодный,Не вырвать с корнем навсегда?1911, 1918

«Печные прибои пьянящи и гулки…»

Печные прибои пьянящи и гулки,В рассветки, в косматый потемочный час,Как будто из тонкой серебряной тулкиВ ковши звонкогорлые цедится квас.В полях маета, многорукая жатва,Соленая жажда и сводный пот.Квасных переплесков свежительна дратва,В них раковин влага, кувшинковый мед.И мнится за печью седое поморье,Гусиные дали и просырь мереж…А дед запевает о Храбром Егорье,Склонив над иглой солодовую плешь.Неспора починка, и стег неуклюжий,Да море незримое нудит иглу…То Индия наша, таинственный ужин,Звенящий потирами в красном углу.Печные прибои баюкают сушу,Смывая обиды и горестей след.«В раю упокой Поликарпову душу», —С лучом незабудковым шепчется дед.1916 (?)

Плясея

Девка – запевало:Я вечор, млада, во пиру была,Хмелен мед пила, сахар кушала,Во хмелю, млада, похваляласяНе житьем-бытьем – красной удалью.Не сосна в бору дрожмя дрогнула,Топором-пилой насмерть ранена,Не из невода рыба шалая,Извиваючись, в омут просится, —Это я пошла в пляску походом:Гости-бражники рты разинули,Домовой завыл – крякнул под полом,На запечье кот искры выбрызнул:Вот я —Плясея —Вихорь, прах летучий,Сарафан —Синь-туман,Косы – бор дремучий!Пляс – гром,Бурелом,Лешева погудка,Под косой —ЛуговойЦветик незабудка!Парень – припевало:Ой, пляска приворотная,Любовь – краса залетная,Чем вчуже вами маяться,На плахе белолиповойСрубить бы легче голову!Не уголь жжет мне пазуху,Не воск – утроба топитсяО камень – тело жаркое,На пляс – красу орлинуюРазбойный ножик точится!1912

Поволжский сказ

Собиралися в ночнину,Становились в тесный круг.«Кто старшой, кому по чинуПовести за стругом струг?Есть Иванко Шестипалый,Васька Красный, Кудеяр,Зауголыш, Рямза, ЧалыйИ Размыкушка-гусляр.Стать негоже Кудеяру,Рямзе с Васькой-яруном!»Порешили: быть гусляруСтруговодом-большаком!Он доселе тешил братов,Не застаивал ветрил,Сызрань, Астрахань, СаратовВ небо полымем пустил.В епанчу, поверх кольчуги,Оболок Размыка станИ повел лихие стругиНа слободку – Еруслан.Плыли долго аль коротко,Обогнули Жигули,Еруслановой слободкиНе видали – не нашли.Закручинились орлята:Наважденье чем избыть?Отступною данью-платойВолге гусли подарить…Воротилися в станища,Что ни струг, то сирота,Буруны разъели днища,Червоточина – борта.Объявилась горечь в браге.Привелось, хоть тяжело,Понести лихой ватагеЧерносошное тягло.И доселе по ПоволжьюЖивы слухи: в ледоходСамогуды звучной дрожьюОглашают глуби вод.Кто проведает – учуетПоловодный, вещий сказ,Тот навеки зажалкует,Не сведет с пучины глаз.Для того туман поречий,Стружный парус, гул валов —Перекатный рокот сечи,Удалой повольный зов.Дрожь осоки – шепот жаркий,Огневая вспышка струй —Зарноокой полонянкиПриворотный поцелуй.1913

Посв. Гумилевой

Ржавым снегом – листопадомПруд и домик замело.Под луны волшебным взглядомТы – как белое крыло.Там, за садом, мир огромный,В дымных тучах небосклон,Здесь серебряные клены,Чародейный, лунный сон.По кустам досель кочуя,Тень балкон заволокла.Ветер с моря. Бурю чуя,Крепнут белые крыла.

Прогулка

Двор, как дно огромной бочки,Как замкнутое кольцо;За решеткой одиночкиЧье-то бледное лицо.Темной кофточки полоски,Как ударов давних след,И девической прическиВ полумраке силуэт.После памятной прогулки,Образ светлый и родной,В келье каменной и гулкойБуду грезить я тобой.Вспомню вечер безмятежный,В бликах радужных балконИ поющий скрипкой нежнойЗа оградой граммофон,Светлокрашеную шлюпку,Весел мерную молву,Рядом девушку-голубку —Белый призрак наяву…Я все тот же – мощи жаркойНе сломил тяжелый свод…Выйди, белая русалка,К лодке, дремлющей у вод!Поплывем мы… Сон нелепый!Двор, как ямы мрачной дно,За окном глухого склепаИ зловеще и темно.1907

Рождество избы

От кудрявых стружек тянет смолью,Духовит, как улей, белый сруб.Крепкогрудый плотник тешет колья,На слова медлителен и скуп.Тепел паз, захватисты кокоры,Крутолоб тесовый шоломок.Будут рябью писаны подзоры,И лудянкой выпестрен конек.По стене, как зернь, пройдут зарубки:Сукрест, лапки, крапица, рядки,Чтоб избе-молодке в красной щубкеЯвь и сонь мерещились – легки.Крепкогруд строитель-тайновидец,Перед ним щепа как письмена:Запоет резная пава с крылец,Брызнет ярь с наличника окна.И когда оческами куделиНад избой взлохматится дымок —Сказ пойдет о красном древоделеПо лесам, на запад и восток.1915 или 1916

Свадебная

Ты, судинушка – чужая сторона,Что свекровьими попреками красна,Стань-ка городом, дорогой столбовой,Краснорядною торговой слободой!Было б друженьке где волю волевать,В сарафане-разгуляне щеголять,Краснорядцев с ума-разума сводить,Развеселой слобожанкою прослыть,Перемочь невыносимую тоску —Подариться нелюбиму муженьку!Муж повышпилит булавочки с косы,Не помилует девической красы,Сгонит с облика белила и сурьму,Не обрядит в расписную бахрому.Станет друженька преклонливей травы,Не услышит человеческой молвы,Только благовест учует поутру,Перехожую волынку ввечеру.1912

«Солнце Осьмнадцатого года…»

Солнце Осьмнадцатого года,Не забудь наши песни, дерзновенные кудри!Славяно-персидская природаВзрастила злаки и розы в тундре.Солнце Пламенеющего лета,Не забудь наши раны и угли-кровинки,Как старого мира скрипучая каретаУвязла по дышло в могильном суглинке!Солнце Ослепительного века,Не забудь Праздника великой коммуны!..В чертоге и в хижине дровосекаПоют огнеперые Гамаюны.О шапке Мономаха, о царьградских бармахИх песня? О Солнце, – скажи!..В багряном заводе и в красных казармахРоятся созвучья-стрижи.Словить бы звенящих в построчные сети,Бураны из крыльев запрячь в корабли…Мы – кормчие мира, мы – боги и дети,В пурпурный Октябрь повернули рули.Плывем в огнецвет, где багрец и рябина,Чтоб ран глубину с океанами слить;Суровая пряха – бессмертных судьбинаВручает лишь Солнцу горящую нить.1918

Старуха

Сын обижает, невестка не слухает,Хлебным куском да бездельем корит;Чую – на кладбище колокол ухает,Ладаном тянет от вешних ракит.Вышла я в поле, седая, горбатая, —Нива без прясла, кругом сирота…Свесила верба сережки мохнатые,Меда душистей, белее холста.Верба-невеста, молодка пригожая,Зеленью-платом не засти зари!Аль с алоцветной красою не схожа я —Косы желтее, чем бус янтари.Ал сарафан с расписной оторочкою,Белый рукав и плясун-башмачок…Хворым младенчиком, всхлипнув над кочкою,Звон оголосил пролесок и лог.Схожа я с мшистой, заплаканной ивою,Мне ли крутиться в янтарь-бахрому…Зой-невидимка узывней, дремливее,Белые вербы в кадильном дыму.1912

«Уже хоронится от слежки…»

Уже хоронится от слежкиПрыскучий заяц… Синь и стыть,И нечем голые колешкиБерезке в изморозь прикрыть.Лесных прогалин скатереткаВ черничных пятнах, на рекеГорбуньей-девушкою лодкаГрустит и старится в тоске.Осина смотрит староверкой,Как четки, листья обронив,Забыв хомут, пасется СеркоНа глади сонных, сжатых нив.В лесной избе покой часовни —Труда и светлой скорби след…Как Ной ковчег, готовит дровниК веселым заморозкам дед.И ввечеру, под дождик сыпкий,Знать, заплутав в пустом бору,Зайчонок-луч, прокравшись к зыбке,Заводит с первенцем игру.1915

«Хорошо ввечеру при лампадке…»

Хорошо ввечеру при лампадкеПогрустить и поплакать втишок,Из резной низколобой укладкиНедовязанный вынуть чулок.Ненаедою-гостем за кружкойУсадить на лежанку котаИ следить, как лучи над опушкойДогорают виденьем креста,Как бредет позад дремлющих гумен,Оступаясь, лохмотница-мгла…Все по-старому: дед, как игумен,Спит лохань и притихла метла.Лишь чулок – как на отмели верши,И с котом раздружился клубок.Есть примета: где милый умерший,Там пустует кольцо иль чулок,Там божничные сумерки строже,Дед безмолвен, провидя судьбу,Глубже взор и морщины… О Боже —Завтра год, как родная в гробу!1915

«Чтобы медведь пришел к порогу…»

Чтобы медведь пришел к порогуИ щука выплыла на зов,Словите ворона-тревогуВ тенета солнечных стихов.Не бойтесь хвойного бесследья,Целуйтесь с ветром и зарей,Сундук железного возмездьяВзломав упорною рукой.Повыньте жалости повязку,Сорочку белой тишины,Переступи в льняную сказкуЗапечной, отрочьей весны.Дремля присядьте у печурки —У материнского сосцаИ под баюканье снегуркиДождитесь вещего конца.Потянет медом от оконца,Паучьим лыком и дуплом,И, весь в паучьих волоконцах,Топтыгин рявкнет под окном.А в киноваренном озерке,Где золотой окуний сказ,На бессловесный окрик – зоркоБлеснет каурый щучий глаз.1917 (?)

Юность

Мой красный галстук так хорош,Я на гвоздику в нем похож, —Гвоздика – радостный цветокТому, кто старости далекИ у кого на юной шее, —Весенних яблонь розовее,Горит малиновый платок,Гвоздика – яростный цветок!Мой буйный галстук – стая птиц,Багряных зябликов, синиц,Поет с весною заодно,Что парус вьюг упал на дно,Во мглу скрипучего баркаса,Что синь небесного атласаНе раздерут клыки зарниц.Мой рдяный галстук – стая птиц!Пусть ворон каркает в ночи.Ворчат овражные ключи,И волк выходит на опушку, —Козлятами в свою хлевушкуЗагнал я песни и лучи…Пусть в темень ухают сычи!Любимый мир – суровый дубИ бора пихтовый тулуп,Отары, буйволы в сто пудВ лучах зрачков моих живут;Моим румянцем под горойЦветет шиповник молодой,И крепкогрудая скалаУпорство мышц моих взяла!Мой галстук с зябликами схож,Румян от яблонных порош,От рдяных листьев ОктябряИ от тебя, моя заря,Что над родимою странойВздымаешь молот золотой!1927

«Я молился бы лику заката…»

Я молился бы лику заката,Темной роще, туману, ручьям,Да тяжелая дверь казематаНе пускает к родимым полям —Наглядеться на бора опушку,Листопадом, смолой подышать,Постучаться в лесную избушку,Где за пряжею старится мать…Не она ли за пряслом решеткиВетровою свирелью поет…Вечер нижет янтарные четки,Красит золотом треснувший свод.1912

«Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор…»

Я пришел к тебе, сыр-дремучий бор,Из-за быстрых рек, из-за дальних гор,Чтоб у ног твоих, витязь-схимнище,Подышать лесной древней силищей!Ты прости, отец, сына нищего,Песню-золото расточившего,Не кудрявичем под гуслярный звонВ зелен терем твой постучался он!Богатырь душой, певник розмыслом,Раздружился я с древним обликом,Променял парчу на сермяжину,Кудри-вихори на плешь-лысину.Поклонюсь тебе, государь, душой —Укажи тропу в зелен терем свой!Там, двенадцать в ряд, братовья сидят —Самоцветней зорь боевой наряд…Расскажу я им, баснослов-баян,Что в родных степях поредел туман,Что сокрылися гады, филины,Супротивники пересилены,Что крещеный люд на завалинахСловно вешний цвет на прогалинах…Ах, не в руку сон! Седовласый борЧуда-терема сторожит затвор:На седых щеках слезовая смоль,Меж бровей-трущоб вещей думы боль.1912

«Я – посвященный от народа…»

Я – посвященный от народа,На мне великая печать,И на чело свое природаМою прияла благодать.Вот почему на речке-ряби,В ракитах ветер-АлконостПоет о Мекке и арабе,Прозревших лик карельских звезд.Все племена в едином слиты:Алжир, оранжевый БомбейВ кисете дедовском зашитыДо золотых, воскресных дней.Есть в сивке доброе, слоновье,И в елях финиковый шум, —Как гость в зырянское зимовьеПриходит пестрый Эрзерум.Китай за чайником мурлычет,Чикаго смотрит чугуном…Не Ярославна рано кычетНа забороле городском, —То богоносный дух поэтаНад бурной родиной парит;Она в громовый плащ одета,Перековав луну на щит.Левиафан, Молох с Ваалом —Ее враги. Смертелен бой.Но кроток луч над Валаамом,Целуясь с ладожской волной.А там, где снежную ПечоруПолою застит небосклон,В окно к тресковому поморуСтучится дед – пурговый сон.Пусть кладенечные изломыВрагов, как молния, разят, —Есть на Руси живые дремы,Невозмутимый, светлый сад.Он в вербной слезке, в думе бабьей,В богоявленье наяву,И в дудке ветра об арабе,Прозревшем Звездную Москву.1918

Петр Васильевич

Орешин

(1887–1938)

«Вспыхнуло вешнее пламя…»

Вспыхнуло вешнее пламя,Степи да небо кругом.Воля, не ты ли над намиМашешь высоким крылом?Шире лесные просторы,Ярче просторы земли.Новые речи и спорыВ поле жнецы повели.Хижина светом объята,Радость, как брага, хмельна.Ходит по розовым хатамНовая сказка – весна.Стану сейчас на колени.– Вольная, слава тебе!Светлые вешние тениХодят по новой избе.1917

Дед

В полях по колосьям – колдующий звон,Поспел, закачался в туманах загон.Гадает по звездам старуха изба,На крыше – солома, на окнах – резьба.За пламенным лесом толпа деревень,С плетнем обнимается старый плетень.Мурлычет над речкой усатая мгла,С седым камышом разговор повела.В колодец за пойлом полезло ведро.Горит за погостом жар-птицы крыло.Горит переметно у дедовых ног,А хлеб по полям и зернист, и высок.Жует, как корова, солому серпомНевидимый дед в терему расписном.Волосья – лохмотья седых облаков,Глаза – будто свечки далеких веков.На третий десяток старуха в гробу:Поджатые губы и венчик на лбу.Остался на свете невидимый дед,В полях недожатых лазоревый свет.Народу – деревня, а дед за селомЖивет со своим золотым петухом.А ляжет на стол под божницею дед, —Погаснет над рожью лазоревый свет.За меру пшена и моченых краюхСпоет панихиду дружище-петух.Придет в голубом сарафане весна,Опять в решете зазвенят семена.На полке, в божнице – зеленая муть,Зеленая проседь, – пора отдохнуть:Под саваном дед безответен и глух,Без деда зарю кукарекнул петух.1917

Деревенский учитель

В селеньях, где шумят колосьяИ сохнут избы на буграх,Идет он рожью, льном и просом,В простой рубашке и в очках.Прозрачна даль. Туман не заститТропы зеленый поворот.И он идет, влюбленный в счастье,В лесные зори и в народ.Раздвинет пальцами спросонкаКамыш зеленый кое-где.И отразится бороденкаВ заколыхавшейся воде.Туман упал, но мысли ясны,Они горят, как зорный куст.Какой-то парень не напрасноСнял пред учителем картуз.И ветер треплет кудри этиЖелтее скошенного льна.На избы темные в рассветеЗаря упала, как волна.Напрасно старые судачат,Не им идти в далекий путь.Веселым смехом глаз ребячьихПолна учителева грудь.В очках, он зарослью исконнойВедет в грядущие века.Весной через камыш зеленыйУйдет из берегов река!1918

«Если есть на этом белом свете…»

Если есть на этом белом светеВ небесах негаснущих Господь,Пусть Он скажет: «Не воюйте, дети,Вы – моя возлюбленная плоть!Отдаю вам все мои богатства,Все, что было и пребудет вновь…Да святится в жизни вашей братствоИ в сердцах – великая любовь!»Он сказал. А мы из-за богатстваЛьем свою бунтующую кровь…Где ж оно, святое наше братство,Где ж она, великая любовь![1917]

Женщина

О. М. Орешиной

В каждой песне про тебя поется,В каждой сказке про тебя молва,Мир твоими ямками смеется,Сном твоим струится синева.Погляжу на вечер незакатный,На луга, на дальние цветы, —Мне, как всем вам, ясно и понятно:Дикой мальвой розовеешь ты.Если ночью мне тепло и душно,От жары туманится луна,Это значит – плоть твоя послушна,Ты в кого-то нынче влюблена!Если ночь вдруг росами заплачет,Холодом повеет на кусты,Это значит, непременно значит:Вновь кого-то разлюбила ты!Ты любовью напоила землю,Словно медом, словно молоком…Оттого я каждый день приемлю,Догораю смирным огоньком!Если вечер бьет дождем и пеной,Лес шумит, а степь черным-черна,Это значит, чьей-то злой изменойТы до дна души возмущена.Но не вечно буря в сердце бьется.Разве ты любовью не пьяна?Мир твоими ямками смеется,Сном твоим струится синева!1926

Журавлиная

Соломенная Русь, куда ты?Какую песню затянуть?Как журавли, курлычут хаты,Поднявшись в неизвестный путь.Я так заслушался, внимаяТоске протяжной журавлей,Что не поспел за светлой стаейИ многого не понял в ней.Соломенная Русь, куда ты?Погибель – солнечная высь!Но избы в ранах и заплатахНад миром звездно вознеслись.И с каждой пяди мирозданья,Со всех концов седой земли —Слыхать, как в розовом туманеКурлычут наши журавли.Совсем устали от дозораМои зеленые глаза.Я видел – каменные горыОгнем ударила гроза.И что ж? Крестом, как прежде было,Никто тебя не осенил.Сама себя земля забылаПод песню журавлиных крыл.Ой, Русь соломенная, где ты?Не видно старых наших сел.Не подивлюсь, коль дед столетнийСебя запишет в комсомол.Иные ветры с поля дуют,Иное шепчут ковыли.В страну далекую, роднуюШумят крылами журавли!1923

Земля родная

Артему Веселому

Незадаром жестоко тоскую,Заглядевшись на русскую сыть.Надо выстрадать землю роднуюДля того, чтоб ее полюбить.Пусть она не совсем красовита,Степь желта, а пригорок уныл, —Сколько дум в эту землю убито,Сколько вырыто свежих могил!Погляжу на восток и на север,На родные лесные края.Это ты и в туманы, и в клеверЗатонула, родная земля!Пусть желтеют расшитые стяги,Багровеют в просторах степных, —Незадаром родные сермягиГоловами ложились на них.Слышу гомон ковыльного юга,Льется Волга, и плещется Дон.Вот она, трудовая лачуга,Черноземный диковинный звон!Не видать ни начала, ни края.Лес да поле, да море вдали.За тебя, знать, недаром, родная,Мы тяжелую тягу несли!Каждый холм – золотая могила,Каждый дол – вековая любовь.Не загинь, богатырская сила!Не застынь, богатырская кровь!В черный день я недаром тоскую,Стерегу хлебозвонную сыть.Надо выстрадать землю роднуюДля того, чтоб ее полюбить!1926

Кровавые следы

Кровавые следы остались на полях.Следы великого державного разбоя.Под гнетом виселиц и грозных царских плахСтонало горько ты, отечество родное.Изношен по полю батрацкий мой кафтан,Но гневу нашему нет, кажется, износу.Горят рубцы глубоких старых ран,Как будто прямо в грудь вонзил мне ворог косу.Как будто бы вчера меня под крик и свистПороли на скамье по барскому приказуЗа то, что молод я, и буен, и речист,За то, что барину не кланялся ни разу.Как будто бы вчера наш неуемный попНа буйное село шел к приставу с доносом.Клеймом позорным – раб! – клеймили каждый лоб,И плакался народ набатом безголосым.Как будто бы вчера по всей родной землеС улыбкой дьявольской расхаживал Иуда.Но пала власть царя. И в солнечном селеУвидел я невиданное чудо.Свобода полная! Долой нелепый страх!Но ум встревоженный совсем твердил иное.Уму все чудятся ряды кровавых плах,Под палкой и кнутом отечество родное.1917

«Кто любит родину…»

Кто любит родину,Русскую землю с худыми избами,Чахлое поле,Градом побитое?Кто любит пашню,Соху двужильную, соху-матушку?Выйдь только в полеВ страдные дни подневольные.Сила измызгана,Потом и кровью исходит силушка,А избы старые,И по селу ходят нищие.Вешнее солнцеВ светлой сермягеПлачет над РусьюКаждое утро росой серебряной.Кто любит родину?Ветер-бродяга ответил красному:– Кто плачет осеньюНад нивой скошенной и сноваПод вешним солнцемВ поле – босой и без шапки —Идет за сохой, —Он, лапотный, больше всех любит родину!Ведь кровью и потомОблил он, кормилец, каждую глыбуИ каждый рыхлыйИ теплый ломоть скорбной земли своей!1915

Морока

Ты меня задушила снегами,И туманом упала на грудь.Опоен беспокойными снами,Я иду, чтоб в снегах утонуть.Проняла меня песней унылой,Красным звоном, присядкой лихой,Волжским гневом, тайговою силой, —Вечным призраком ты предо мной.Обняла Володимиркой пыльной, —Но с тобой куда хочешь пойду!И недаром печально застыли,Как глаза твои, звезды в пруду.Вдруг в пути замаячат в туманеВихорьки придорожных костров.Так и кажется: гикнут цыганеИ – вприсядку под звон бубенцов.Пусть летят с кистенями ватагиСвистом по лесу, – я не боюсь!Может быть, мне от выпитой брагиС опохмелья мерещится Русь?1920

«Обветренное тело…»

Обветренное телоОсеннего цветкаПоблекло – облетелоИ сморщилось слегка.Товарищи, мы тожеВ просторе ветровом,Что нам всего дорожеТеряем… и живем!Жестокие утратыМы забываем в час.Не край ли синеватыйГлядит из наших глаз?И кто нас разгадает?Всему свой час и срок.Недаром увядаетПо осени цветок!1927

Обедня

Подойду я к озеру студену,Помолюсь седому в камышах.Помолюсь на древнюю иконуВ голубых над полем облаках.Затрезвонит озеро обедню,На камыш налепит вспыхи свеч.Буду слушать птиц степные бредни,Птичьи песни помнить и беречь.Повернусь к заутреннему лесуИ ему поклон отдам земной.Тростником заплачу я чудеснымНад зеленой в поле целиной.Лес на пашню голову положит,Поведет березовой ноздрей.На долинах с посохом прохожий —Опояшусь лыковой зарей.Подниму обветренные длани,О погибших братьях помолюсь.Воспою их тяжкие страданьяИ твои, моя родная Русь.Под ремнем опухли в небо плечи,Под котомкой с новым сбором слой.На меня, великого предтечу,Смотрит Русь полей и родников.Отслужило озеро обедню,Отзвонили дней колокола.Над полями выше и победнейРадость наша крылья подняла!1917

Письмо с позиций

Если умру я, усну навсегда,Кто пожалеет?Может быть, солнце могилу моюВ полдень согреет?Может быть, ветер в могильных кустахНочью заплачет?Может быть, месяц, как по полю конь,Мимо проскачет?Все позабудут! Напрасно себяПамятью тешим.Время закроет дороги-путиКонным и пешим.Как я любил! Лишь родная мояЭто оценит.Или и ей, как и всем на земле,Память изменит?1916

Привычка

Любую птаху назову по крику.Мила мне в селах праздничная сонь.Люблю послушать песню-горемыкуИ свист в два пальца ночью под гармонь.Глаза мои привыкли к перевалам,К степной избе, к запаханным буграм,Где золотая тучка ночевалаИ шум зеленый шел по деревням.Привыкли ноги мять траву и вьюгу,Месить в дороге столбовую грязь!Земля родная, черная подруга,В тебя ложиться буду я, смеясь!Привыкли руки гладить сивке гриву,Звенеть косой и нажимать на плуг.И сладко им обжечься о крапиву,И отдохнуть в нечаянный досуг.Не задержусь на этом свете долго,Пришел я гостем в этот светлый дом.Да как же я не залюбуюсь ВолгойИ не поплачу над родным селом?!Да что же будет, если я покинуИ разлюблю тоску степных берез,Перед окном осеннюю рябинуИ дальний скрип и разговор колес!1924

Ржаное солнце

Буду вечно тосковать по дому,Каждый куст мне памятен и мил.Белый звон рассыпанных черемухНавсегда я сердцем полюбил.Белый цвет невырубленных яблоньСыплет снегом мне через плетень.Много лет душа тряслась и зяблаИ хмелела хмелем деревень.Ты сыграй мне, память, на двухрядке,Все мы бредим и в бреду идем.Знойный ветер в хижинном порядке,Сыплет с крыш соломенным дождем.Каждый лик суров, как на иконе,Странник скоро выпросил ночлег.Но в ржаном далеком перезвонеУтром сгинет пришлый человек.Дедов сад плывет за переулок,Ветви ловят каждую избу.Много снов черемуха стряхнулаНа мою суровую судьбу.Кровли изб – сугорбость пошехонца,В этих избах, Русь, заполовей!Не ржаное ль дедовское солнцеПоднялось над просинью полей?Солнце – сноп, а под снопом горячимЗвон черемух, странник вдалеке,И гармонь в веселых пальцах плачетО простом, о темном мужике.1922

С обозом

Загуляли над лесом снега,Задымила деревня морозом,И несет снеговая пурга,Заметая следы, за обозом.Поседел вороной меренок,Растрепалась кудлатая грива.Снежный путь бесконечно далек,А в душе и темно, и тоскливо.Без нужды опояшешь ремнемМеренку дуговатые ноги.По колено в снегу, и кругомНе видать ни пути, ни дороги.До зари хорошо бы домой.На столе разварная картошка.– Н-но, воронушка, трогай, родной,Занесет нас с тобой заворошка!В поле вихрится ветер-зимач,За бураном – вечерние зори.Санный скрип – недоплаканный плач,Дальний путь – безысходное горе.1914

«Свой крестный путь превозмогая…»

Свой крестный путь превозмогая,Крутой свершая поворот,К ржаным колосьям Русь святаяНепобедимая идет.Изба – душистое кадило,Поля – заиндевелый храм.Святая Мати через силуИдет к Исусу по горам.Глаза – лазоревые реки,Уста – расцветшие холмы.Нетленны в русском человекеОтцов и прадедов псалмы.Мечта – несказанное Слово,Душа – нечитанный Псалтырь.Шумит под колоколом новымВ снегах таежная Сибирь.Со всех сторон на Русь святуюБросают петли, но вовекОт Бога в сторону другуюНе мыслил русский человек.Ни войны, выдумки царевы,Ни кровь, ни козни тяжких смут, —В душе народной Божье СловоИ волю Божью не убьют.[1917]