Красная линия метро

Ну а двух других рабынь, Алену и Катю, он подцепил в ночном клубе «Миранда» недалеко от станции «Лубянка» все той же красной линии.

«А что, это мысль! – оценил он идею. – Сделать красную линию своими охотничьими угодьями. Не дали, сволочи, мне мечту детства в жизнь воплотить, на поездах по подземной Москве погонять, так я теперь наверху свои порядки установлю!» От этого решения у него в первый раз за день заметно улучшилось настроение.

И тут, непонятно к чему, Мавр неожиданно поинтересовался:

– А ты «КиШа» еще уважаешь? А то у них скоро концерт в Лужниках по случаю выхода нового альбома намечается. Я с друганами собираюсь туда сходить. А чего? Юностью тряхнем! Может, и ты за компанию с нами пойдешь? Оторвемся по полной, как раньше!

«Король и Шут»?.. – призадумался Колкин. – А в этом действительно что-то есть…»

– Мавр, а по мне сильно заметно, что я люблю российский хоррор-панк-рок? – вместо прямого ответа на вопрос, ухмыльнулся Александр.

– Да, вполне, – протянул Мавр, с серьезным видом осматривая его с ног до головы. – И прическа у тебя что надо, и брови. Сразу видно, под альбиноса косишь.

– Лады, – дал добро Колкин, которому идея с альбиносом пришлась по душе. – Когда, говоришь, концерт?

– Двадцатого ноября, в субботу.

Колкин что-то прикинул и кивнул еще раз.

– Спасибо, Мавр, за инфу. Я тогда наберу тебе перед концертом. Давай диктуй свой номер.

Обменявшись телефонными номерами, старые приятели расстались.

Теперь, точно зная свой новый имидж, Александр направился прямиком в один хорошо знакомый ему магазин верхней одежды. Для начала ему жутко захотелось купить черное пальто – только не удлиненное, а укороченный вариант, до середины бедра – и обязательно крутые фирменные кожаные штаны. «И стильно, и в машине удобно ездить, – решил он и, немного подумав, практично рассудил: – И кровь на них, если что, не так заметна будет…»

* * *

И вот день концерта настал.

Выйдя из подземки на станции «Спортивная», Александр первым делом закурил, жадно наполняя никотином легкие. Едва докурив первую сигарету, он следом достал вторую. И только после этого, заметно повеселевший, он бодрым шагом двинулся в сторону «Лужников».

Впереди уже толпились фанаты «КиШа», кучкуясь группками перед милицейским оцеплением. Но каково было его удивление, когда, подойдя поближе, он понял, что все пространство вокруг спортивного комплекса заполнено исключительно подростками пятнадцати-шестнадцати лет. В первую минуту Колкин даже не смог скрыть своего разочарования. Он уже собирался было повернуть обратно, но, остановившись и приглядевшись, понял, что первое впечатление было обманчиво. Среди стаек ребят и девушек в черных одеяниях, драных джинсах и с немыслимыми хаерами на головах, встречались и более возрастные поклонники творчества легендарной группы. «Ну хоть что-то», – обрадовался маньяк, уже высматривая в толпе будущую жертву.

Его взгляд остановился на рослой девушке лет двадцати в кожаной косухе, черных джинсах и высоченных, почти на полголени ботах с высокой шнуровкой. На ее левой щеке черным карандашом для глаз было выведено «КиШ». Несмотря на прохладную осеннюю погоду, косуха на груди фанатки была широко распахнута. И как только она повернулась в его сторону, с ее футболки, злобно скалясь зловещей улыбкой, на Колкина взглянул Веселый Роджер. «А вот и то, что доктор прописал», – заключил он и уверенно двинулся в сторону потенциальной жертвы.

На самом деле не внешний облик, не симпатичное молодое личико и даже не хорошая фигура молодой девицы так привлекли внимание жаждущего новых ощущений мужчину. Его зацепил исключительно цвет ее волос. Они были ярко-рыжие, каких-то невероятных огненных оттенков. Волосы именно такого цвета он и представлял в своих фантазиях у очередной рабыни.

Не дойдя до нее буквально несколько шагов, он остановился. Александр колебался. Поступать, как раньше, ему не хотелось – это был уже пройденный этап. Вот только новые действия требовали не только удвоенной решимости, но и значительно большей осторожности.

Колкин решил не спешить. Он принялся с любопытством наблюдать за рыжухой со стороны и изучать ее. Ему нравилось, как та свободно и несколько развязно держится со своими друзьями. Ее позы, жесты и мимика – все говорило о том, что девочка наверняка не робкого десятка. Именно такую строптивую кобылку он теперь мечтал усмирить. Причем усмирить навсегда…

В памяти всплыл случай из детства. Это произошло незадолго до кончины матери. Она тогда пребывала в жутком угнетенном состоянии: дом забросила, нигде не работала, почти ничего не ела и практически все время проводила в спальне, лежа на кровати с отсутствующим взглядом. Даже ежедневные отцовские побои не оказывали на нее никакого воздействия – она попросту не реагировала на причиняемую ей боль. Такая реакция со стороны жены вскоре не на шутку озадачила отца, тот определенно не знал, как поступать дальше. Ведь, кроме угроз и побоев, других аргументов Колкин-старший никогда не имел. И вот тогда, не придумав ничего лучшего, раздосадованный папаша пошел на крайние меры. Как объяснил он сыну в привычной для себя манере, привести бабу в порядок может только другая баба. Тем же вечером он привел в дом бомжиху с мусорного полигона.

Это была дама неопределенного возраста. В грязной одежде, до тошноты вонючая и абсолютно беззубая, она противно посмеивалась прокуренным голосом, отсвечивая свежим бланшем под левым глазом. Распив с ней на кухне водку, отец негромко скомандовал новой знакомой:

– Раздевайся, Любка, – и айда в спальню.

Без малейшего стеснения скинув свое тряпье посреди кухни на глазах у шестнадцатилетнего Сашки, Любка послушно прошаркала в спальню. Отец двинулся следом.

Остолбеневший подросток так и остался на кухне. Он не мог сдвинуться с места – настолько эта картина не укладывалась у него в голове. И это несмотря на то, что Сашка давно привык к тому, что семейная жизнь его родителей заметно отличается от жизни пап и мам его друзей.

Все действо в спальне продолжалось не более десяти минут, после чего батя и Любка вернулись на кухню. На одутловатом лице алкоголички играла все та же бессмысленная улыбка.

Бомжиха неспешно оделась, допила из стакана водку и, ничего не говоря, направилась в сторону входной двери. Голый отец так и остался сидеть за столом. Он молчал и курил.

– Сука, ничего ее не берет. Как лежала бревном, уставившись в потолок, так до сих пор и лежит. Даже не шевелится, – угрюмо резюмировал он попытку привести мать в чувство.

– Батя, – решился наконец обратиться к безбашенному папаше Сашка, – а может, мы ее к врачам отвезем? Может, там ей помогут?

Колкин-старший поднял на сына мутный взгляд и глухо проговорил:

– Ни хера эти врачи никому помочь не могут. Вот я у них почти восемь лет на спецзоне провел, и что? До хрена они мне помогли?

Он явно начинал заводиться, а это был плохой знак. Сашка не раз испытывал последствия таких перепадов настроения на собственной шкуре.

– Разве что ума там немного поднабрался, – тем временем продолжил батя, – узнал от бывалых людей, как к тварям ментовским больше в лапы не попадаться. А баб как любил мочалить почем зря, так до сих пор люблю. Разве что зубы перестал вырывать. И то, потому что надоело.

На тот момент Сашка уже знал, что отец тянул срок ни на какой не на зоне, а в психбольнице особого типа, поэтому все его слова об отсидке уже давно не принимал за чистую монету. К тому же у него хватало друзей постарше, кто по разным причинам уже заимел ходы-выходы в криминальный мир начинавшей меняться буквально на глазах постперестроечной Москвы конца восьмидесятых. Что говорить, если и он, еще на тот момент школьник, чтобы иметь личные деньги на сигареты и пиво, время от времени барыжил по-маленькому. Правда, отца он остерегался до сих пор, поэтому свои коммерческие успехи скрывал от него самым тщательным образом.

– Может, в больнице ей все-таки помогут? – настаивал сын, хотя знал, что настойчивостью может лишь еще больше разозлить отца.

Так, собственно, и произошло. Колкин-старший внезапно побагровел, вскочил из-за стола и, шагнув к сыну, по старой привычке схватил его пальцами за ухо.

– Сашко за ушко, да на солнышко… – начал было он любимую присказку, но внезапно осекся.

Пятнадцатилетний подросток был практически одного с ним роста, и тянуть сына за ухо вверх оказалось весьма проблематичным занятием. К тому же Сашка на этот раз не поддался, а вместо этого, схватив отца за запястье, с силой потянул вниз.

– Это что такое? – опешил Колкин-старший. – Бунт на корабле?!

Он не мог поверить собственным глазам – сын впервые в жизни посмел его ослушаться. А учитывая, что и в сегодняшней затее с супругой он так же потерпел фиаско, бывший зэк оторопел.

Чем могла закончиться эта ссора, предугадать несложно. Колкин-старший в гневе был лют и страшен, запросто мог и ножиком пырнуть, и размазать физиономию сынка по стене. Да что угодно мог сотворить в порыве неконтролируемой звериной ярости. Только, к счастью для обоих, погасить возникший конфликт взялась невесть откуда появившаяся мать.

С растрепанными, распущенными по плечам волосами, изможденная и худая, как палка, Лидия Марковна Юцевич серой тенью возникла в дверном проеме кухни.

– Ваня, не надо. Хватит уже нас мучить, – едва слышно просипела она, отрывисто и тяжело дыша.

– Какой я тебе Ваня, курва? Меня Сергей зовут! Или ты вдруг память потеряла? – Он угрожающе навис над ней, полностью забыв о непослушном сыне. – Щас я тебе обо всем напомню!

– Отец, я и так все знаю! – нервно выкрикнул у него за спиной Сашка. – Мать давно все про тебя рассказала. Ты мне лучше скажи: это правда, что ты убил дядю Сережу, чтобы забрать его паспорт?

С вытянувшимся от удивления лицом Колкин-старший стал медленно разворачиваться в сторону сына.

– Чего?! – взревел он нечеловеческим голосом, запинаясь через слово от разрывавшего его на части негодования. – Ты… ты… вы что… здесь… совсем охренели… что ли? Я вас, сучат, значит, кормлю… пою… одеваю… а вы, твари, против меня вон что задумали?.. Ментам меня сдать захотели?!

– Никто тебя ментам сдавать не собирается, – по-прежнему тихо и монотонно ответила мать. – Просто дай нам немножко пожить так, как мы сами хотим, а не как тебе угодно… Да ты даже не мне – моя песенка уже давно спета – ты Сашке дай пожить. Сын ведь не виноват, что ему такие родители достались.

Сообразив, что никто на него заявление в милицию писать не собирается, глава семейства немного успокоился. Молча нагнувшись, он поднял валявшиеся на полу семейные трусы, натянул их на себя и вновь уселся за стол. Вылив остатки водки в стакан, одним быстрым движением он опрокинул содержимое себе в глотку. Одобрительно крякнув, мужчина занюхал хлебной горбушкой, после чего, проведя рукой по лысой голове, изрек уже более примирительным тоном:

– Да живите как хотите, сучата… – А затем, к величайшему изумлению Сашки, посмотрел на него в упор и спросил о том, о чем никогда до этого у сына не спрашивал: – Ты на кого собираешься пойти учиться, Сашко?

– Не знаю… – оторопело ответил подросток, которого застали врасплох.

– А то у меня новая работенка наклюнулась. Не пыльная, а главное – денежная. Тут в одном городском крематории вакансия кочегара-истопника появилась. Может, тебе там местечко пригреть?

– Нет, – категорично заявил сын, абсолютно не понимая, почему батя посчитал такую никчемную работу хорошим местом.

Сама мысль о том, чтобы жечь людские тела, казалась ему отвратительной. Да и что он скажет пацанам во дворе? Я, мол, трупаки в крематории жгу?

– Я хочу поезда водить в метро, – заявил он первое, что пришло ему в голову.

– Ладно, Сашко, я не настаиваю. Уверен, ты еще передумаешь, – на удивление спокойно заявил Колкин-старший и протянул сыну пачку «Астры».

«Эх, знал бы я тогда, насколько он окажется прав… – усмехнулся про себя Александр, пристально рассматривая рыжеволосую красавицу в косухе. – Ладно, пора и делом заняться».

Он решительно двинулся вслед за компанией незнакомки, которая тем временем уже проходила предварительный милицейский досмотр, прежде чем попасть на Малую Лужниковскую арену. До начала концерта оставалось не более получаса. Звонить Мавру Колкин передумал – старый приятель мог испортить задумку, а упускать такой случай ему не хотелось.

С этой рабыней он попробует дойти до конца…

Глава 10

Горшок, солист группы «Король и Шут», одетый в кожаные штаны и джинсовую безрукавку, но почему-то появившийся сегодня на сцене без привычной всем прически типа «взрыва сверхновой», и второй солист, Князь, целиком облаченный в кожаный прикид, с первых же песен зажарили по полной. Александр на время даже забыл, зачем, собственно, сюда пришел – настолько зажигательно музыканты исполняли композиции из своего нового альбома.

Лишь к четвертой песне, немного придя в себя и с трудом отыскав в беснующейся толпе рыжеволосую незнакомку, он начал потихоньку подбираться к намеченной цели. Та же расположилась прямо перед сценой, почти точно по центру, в окружении своих друзей. Смеясь и дурачась под забойный панк-рок, она самозабвенно отплясывала, старательно подпевая знакомым песням.

Колкин неумолимо приближался. Чтобы органично слиться с гудящей толпой фанатов, а кроме того, по-настоящему войдя во вкус, он принялся старательно изображать некое подобие ритуальных плясок африканских бушменов. В своем неповторимом танце он причудливо извивался, ритмично двигался в такт музыке, не забывая с каждым шагом приближаться к своей заветной цели.

Удивительно, но его старания не пропали даром – вскоре рыжая бестия обратила на него свое внимание. Только этого он и ждал, поскольку дальнейшее было делом техники. Подбирать ключики к женским сердцам – конечно, когда ему это требовалось, – Александр умел виртуозно.

К тому же один эпизод, произошедший на сцене как нельзя кстати, сыграл ему на руку. Гитарист группы, молодой человек с ярко-огненным ирокезом, после окончания одной из песен стянул с себя футболку и, подойдя к краю сцены, метнул ее в толпу фанатов. Десятки рук одновременно взметнулись вверх, но лишь один изловчился поймать ее первым. Благодаря двухметровому росту и длиннющим рукам Колкин ловким движением лишил желанного приза всех остальных любителей поживиться атрибутикой любимой группы.

Повернувшись с довольным видом в сторону рыжеволосой, он галантно вручил футболку несколько оторопевшей девушке.

– Это предназначалось, видимо, тебе – как самой красивой на этом празднике жизни, – чуть наигранно произнес он, вручая сувенир. – Меня зовут Александр. А тебя?

– Галя! – радостно прокричала фанатка «КиШа», стараясь перекричать толпу и первые гитарные аккорды следующей песни.

– Отлично! – выкрикнул в ответ Колкин и тут же соврал на чистом глазу: – Это мое самое любимое имя!

– Ага! – улыбнулась Галина и, уверенно взяв его за руку, прокричала ему в самое ухо: – Пойдем, попробуем подобраться поближе к сцене! Хочу, чтобы ты меня на мой телефон пощелкал на фоне Горшка и Князя!

Фотки вышли смазанные, но это ничуть не испортило настроение Галины. К тому же, как успел почувствовать Александр, от нее попахивало алкоголем. Судя по всему, Галя уже успела немного подзаправиться перед концертом со своими друзьями. Этот факт его немало порадовал, поскольку значительно упрощал предстоящую задумку.

В какой-то момент он засомневался, стоит ли именно сегодня начинать эксперимент. Может, провернуть все по старинке? Но в итоге решил не тянуть. К тому же компания, с которой она пришла на концерт, была ей мало знакома. Галя была первокурсницей, а эти ребята – с другого факультета и с другого курса.

– Может, после концерта прошвырнемся куда-нибудь? Посидим в кафе или по Москве погуляем? Знаешь, какие места я знаю? Закачаешься! – начал Колкин осторожно обрабатывать новую знакомую.

– Нет, Саш, я не могу. К тому же у меня есть парень, – честно призналась Галина. – Ты уж извини…

– Да ты подожди, не спеши так сразу с отказом. Может, когда узнаешь меня получше, сегодняшнее «нет» покажется тебе самой большой ошибкой в жизни! – И коварный садист улыбнулся самой обворожительной улыбкой, на какую только был способен. – Давай хотя бы в «Макдоналдс» после концерта сходим? Потребление гамбургера ведь не считается любовной изменой? – немного усилил напор маньяк.

Девушка на мгновение задумалась. А почувствовавшему слабину психопату только это и было нужно. Короткой неловкой паузы ему хватило сполна, чтобы понять, что в ней борются два противоположных чувства. «Сомнения – это очень хорошо, – обрадовался он. – Раз сомневается, значит, не все потеряно. Можно обойтись и малой кровью». Это сравнение его очень позабавило. Однако наслаждаться игрой слов он не стал, боясь упустить очередную перемену в настроении новой рабыни.

– Ладно, – согласилась наконец Галя. – Только гулять по вечерней Москве в первый же день знакомства я не пойду. Если хочешь, давай посидим в «Макдоналдсе» неподалеку отсюда, рядом со станцией метро «Университет». Мне и до общаги оттуда недалеко добираться.

«И опять-таки красная линия, – удовлетворенно отметил Александр. – Интересно, в какой общаге она живет?»

Но вслух лишь радостно изрек:

– Отличный выбор, Галочка!

Про себя уже окрестил ее Галчонком. Была у него такая детская привычка – давать рабыням прозвища.

* * *

Беленькая, красненькая, голубенькая… Беленькая, красненькая, голубенькая…

Уже скоро должен был состояться долгожданный концерт, а Колкин все никак не мог решить, чем сегодня подзаправиться и что взять с собой для новой рабыни. Если ранее, когда он отправлялся в ночной клуб на танцевальную вечеринку, проблем с выбором наркотика у него не возникало – бери амфетамин или дорогущий экстази, и все будет окей, – то в свете очередной задумки такой вариант точно не прокатывал. Тут требовалось нечто особенное.

«Пусть будет беленькая, – решил он после тягостных раздумий. – Она и внимания меньше привлечет, если шмон на входе начнется и ее случайно обнаружат. Вон, на ней даже рисочка имеется – определенно таблеточка медицинского назначения, какие тут могут быть вопросы? В конце концов, я ведь официально считаюсь больным человеком, мне их доктор, может, прописал. Вот и справка имеется. Пожалуй, эти я и возьму… Ага, а себя тогда чем подзаправить?»

Решение пришло само собой. Широко раскрыв рот, он высыпал туда из ладони все три разноцветные таблетки и, проглотив их за раз, обильно запил заранее приготовленным «Ред Буллом».

Насчет милицейского шмона перед входом в «Лужники» он, кстати, не ошибся. Сотрудники правопорядка дотошно обыскивали каждого пришедшего на концерт, пытаясь в первую очередь найти и изъять припрятанный алкоголь – в основном пиво в стекле. Возможно, поэтому тщательно обыскивать великовозрастного любителя панк-рока, пришедшего налегке, милиционеры не стали. А уж тем более просить его снимать в такой холод кожаные перчатки, внутри которых, в самых кончиках пальцев, он и припрятал главное тайное оружие на сегодняшний вечер.

Теперь же, сидя в «Макдоналдсе» около университетского городка, Колкин был озадачен совсем другим вопросом: как сделать так, чтобы Галчонок согласилась принять хотя бы одну таблетку? Как оказалось, несмотря на разудалый внешний вид – а Галя так вырядилась исключительно ради концерта любимой группы, – по своей сути она оказалась девушкой весьма строгих правил. Причем настолько строгих, что употребленные перед концертом по уговору приятелей сто граммов коньяка под шоколадку «Вдохновение» казались ей верхом необузданности в употреблении спиртного. О каких колесах можно вести речь с такой «всей из себя», слишком уж правильной недотрогой?

И все же Александр дождался своего шанса. Улучив момент, когда Галина удалилась в уборную, оставив его наедине со своими недоеденным гамбургером и колой, маньяк приступил к осуществлению коварного плана. Измельчив таблетку в двух пластиковых ложечках для десерта, он аккуратно всыпал получившийся порошок под котлету надкусанного гамбургера и старательно размазал его по соусу. Вторую таблетку он растворил в коле. Александр едва успел завершить свои манипуляции как Галя вернулась из уборной. Продолжая беззаботно болтать, она неспешно доела гамбургер и допила сладкую газировку, после чего принялась за десерт.

Александр внимательно наблюдал за девушкой, с нетерпением ожидая первых признаков прихода. Он отлично знал, как это состояние ощущается изнутри. Вот ее зрачки едва заметно расширились, она стала более болтливой и оживленной, движения рук – чуть более резкими, периодические вздрагивания кончиков пальцев… смеется все время… «Уже хорошо. Скоро она так и до нужной кондиции дойдет», – с удовлетворением заключил Колкин, собираясь тем временем повторно предложить Галине прогуляться по ночной Москве.

Но все испортил ее приятель. Как догадался он позднее, хитрая рыжая бестия из уборной позвонила своему молодому человеку. Тот, видимо, давно ожидая звонка и, находясь где-то неподалеку, очень быстро явился в кафе. Увидев перед собой крепкого, явно подкачанного в тренажерном зале молодого человека со злым взглядом, лезть на рожон Колкин не стал. Это было просто глупо. Конфликт обязательно привлек бы к себе ненужное внимание, а в свете того, что он задумал сделать с Галиной, это, несомненно, смешало бы все карты. К тому же в кафе наверняка имелись камеры видеонаблюдения.

Хитрый преступник решил не торопиться и поступить умно. Сделав вид, что никаких притязаний на новую знакомую не имеет, а их посиделки – это не более чем дружеская болтовня, он вышел к влюбленным со встречным предложением. Сославшись на то, какая у него отличная камера в телефоне, Александр предложил им сфотографироваться.

– Ребята, а давайте я вас сфоткаю! У меня в камере столько пикселей – не у каждого фотоаппарата такое найдется! Точно говорю, улетное фото получится! Я вам его потом на мыло сброшу, а Галя в ответ пришлет мне фотки с концерта!

– Отличная идея! – согласилась девушка. – Только, Саш, учти: на концерте ты исключительно щелкал меня и сцену, тебя на фотографиях не будет. Что, все равно прислать?

От принятого наркотического препарата, да еще упавшего на употребленный ранее коньяк, ее заметно развезло. Весь мир теперь казался Гале ярким, интересным и волнительным.

– Да без проблем, хоть «КиШ» на память останется, – беззаботно согласился долговязый а-ля альбинос, уже нацеливая объектив на влюбленную парочку.

После того как он отщелкал их на свой телефон – а это был не просто телефон, а один из первых появившихся недавно в продаже смартфонов, – Колкин записал в телефонную книжку электронную почту Галины, номер телефона и… естественно, номер телефона ее бойфренда. Отступать от задуманного он не намеривался ни на йоту, Колкин был уверен в своих действиях как никогда. А то, что дружок Галины конкретно попал, ему даже нравилось.

На ходу он стал придумывать очередной хитрый план. Решение нашлось очень быстро. Для его идеального исполнения, а заодно для подстраховки на случай, если после исчезновения Галчонка его станут искать, он решил подружиться с ее приятелем. Собственно, его он и задумал пустить в расход первым.

Парня звали Евгений. Он учился на третьем курсе филологического факультета МГУ. Как теперь уже знал Александр, Галина училась там же, только была первокурсницей.

Попрощавшись с влюбленными филологами, Колкин отправился домой. Настроение было испорчено. К тому же на концерте проскочил уже второй за эту неделю тревожный симптом его странной болезни. Внезапно посреди безудержного веселья он ощутил ничем не объяснимую тревогу. Помимо его воли в голове засвербела мысль, что вот-вот должно произойти нечто ужасное. По личному опыту он знал, что означает появление этого нехорошего предчувствия. И это, как он знал наверняка, было стопроцентным предвестником надвигающейся депрессии.

Первым же симптомом надвигающегося обострения стало нарушение сна. Всю последнюю неделю Колкин спал мало и урывками. Вначале было сложно уснуть, а затем, когда он проваливался в поверхностный сон, его всю ночь мучили кошмары. «Похоже, белая полоса заканчивается и начинается черная, – угрюмо резюмировал маньяк. – Как же все-таки не вовремя выискался этот Женя… Ладно, поживем – увидим, что из этого получится. Бык – он ведь тоже жил не тужил, пока поперек моих дел не встрял…»

Глава 11

Однако в своих расчетах относительно сроков начинающейся депрессии он сильно ошибся, поскольку на этот раз отдача от разгульной жизни «на подъеме» была не только более жесткой и всепоглощающей, но и очень быстрой. Масла в огонь подлил и тот факт, что влюбленная парочка студентов попросту его кинула, дав вместо своих чужие номера телефонов и адрес несуществующей электронной почты.

Когда Колкин обнаружил подвох, он был вне себя от ярости. В приступе неконтролируемой агрессии он схватил со стола бутылку с пивом и в сердцах разбил ее вдребезги о кафельную стену на кухне. Но сделал это настолько импульсивно и неловко, что в результате травмировал сам себя. Отскочив от стены рикошетом, один из осколков глубоко поранил ему руку и повредил вены на тыле кисти. Брызнувшая кровь за секунду обагрила стоящий неподалеку холодильник. Однако «грозди красной рябины» на белой глянцевой поверхности дверцы не только не утихомирили беснующегося мужчину – наоборот, они вызвали в нем еще больший всплеск гнева и агрессии. Словно обезумев, разбушевавшийся психопат достал из кухонного ящика разделочный топорик и разнес им в щепки дверцу навесного шкафчика. И только после этого, с ног до головы перепачканный собственной кровью и ревя, как дикий зверь, он отправился в ванную комнату.