Надежда маяка

– Вряд ли разрешат отправить что-то стоящее, – взгрустнул Винни, вспоминая любимую дубинку. – Да и как она будет этим пользоваться?

– Пф-ф-ф! Подумаешь! – раздался тоненький голосок сверху, и на плечо огромного приятеля приземлилась крошечная фейка с серебристыми крылышками и пепельными волосами. – Вот у бабушки Маши помните какая поварешка? Она сама по себе и защитит, и отмутузит кого хочешь, уметь ничего и не надо!

– Бабуля поварешку не даст! Да и не будет та у чужой женщины работать, тем более, Ниле, у нее магии нет совсем, – еще больше опечалился здоровяк. Идея с поварешкой ему понравилась.

Впрочем, сбить Ниле с толку не получилось. Доброй фейке было жаль неизвестную тетеньку, да и Винни тоже, а еще она прекрасно помнила, как они с Эмом оживили чайный сервиз, который сейчас в полном составе жил в доме-крежне кикиморы Манефы Ауховны.

– Так мы сами зачаруем что-нибудь подходящее и отправим, – предложила фейка. – Тоже что-то кухонное, чтобы женщина пользоваться могла. Будет и помощник, и защитник. И можно не одну вещь, а несколько на всякий случай. Надо только, чтобы хорошие были, с характером, но добрые.

– О! У меня же из дома есть кочерга с ухватом, правда, там еще куча ленточек, и все запутано, – оживилась Илька. – Они и без магии отличное оружие, мамка как-то по огороду отца два часа гоняла за то, что про ее именины забыл. Там точно характер будет, да и злыми они не могут быть, они же наши, семейные.

– Ну, я не совсем это имела в виду, – задумалась Ниле. – Что-то попроще, не такое крупное.

– Я найду! Я куплю! – Винни огляделся по сторонам, не подслушивает ли кто. – Только не надо никому рассказывать, а то вдруг ректор запретит. Надо просто положить как инвентарь, типа там нет его в башне.

– Бабуля все равно догадается, почует родную магию! – заявил вредный метаршигл. – И много все равно отправить не дадут! Еще ведь неизвестно, как они отправлять собираются!

– Помолчи, Грема! – осадила Шуршегрема Гульсия. – Пусть Винни купит что-нибудь простое, типа скалки или сковородки. А если получится, то и кочергу с ухватом отправим. Главное, чтобы фейская магия правильно сработала и они хорошими получились, не вредными, как ты!

– Да мы с Эмом уже такое умеем! И с бабушкой Машей договоримся. Такое сотворим, что ух… – Ниле, взлетев, сделала пируэт в воздухе. – Вечером встречаемся на кладбище за склепом Рорха, там и помагичим над тем, что принесете. Хороших помощников сделаем, не одна она там будет.

К слову, мысль про использование фейской магии как самой подходящей и наиболее надежной в данном случае пришла не одной Ниле. Мария Спиридоновна в своем мирке у волшебного прудика под бубнеж упитанной золотой рыбки Карпа Поликарпыча и под любопытным взглядом загорающей на травке русалки Ульяши создавала уникальный в своем роде фейский артефакт-переговорник, который, по ее задумке, должен был работать внутри старинного маяка.

Глава 4. Находки, незамеченная магия чистоты и посылка с небес

– Ничего себе кладовочка! Точнее, так-то кухонька, и странно чистенькая в этой пылище и грязище. – Надежда заглянула в очередную комнату, попавшуюся ей во время спуска, и глазам своим не поверила.

Небольшое помещение с каменными стенами и полом, немудреной мебелью в виде шкафчиков с разделочной поверхностью с одной стороны и сундуками и ящиками с другой и правда выглядело как только что прибранное. Но больше всего попаданку здесь манило небольшое окошко, углубленное в стену, такая своеобразная ниша с широким подоконником, и добротный стол, на котором лежало много чего в ее ситуации завлекательного.

– Только вот золотистая мерцающая пленочка над всем этим добром меня настораживает, – рассуждала она все так же вслух сама с собой, медленно подходя в первую очередь к массивному деревянному столу, стоящему посреди помещения. – Вдруг я сунусь, а меня током каким-нибудь шарахнет или поджарит? Хотя ради вон той колбаски, что торчит из-под какой-то мохнатой шкуры, кажется, даже и не страшно. Не для того же меня сюда забросило и вылечило, чтобы тут же ухлопать? Я же башне зачем-то здоровая нужна и, надеюсь, вменяемая.

Надежда обошла вокруг стола с грудой наваленных вперемешку на столешнице соблазнительных вещей и продуктов, над которыми мерцало золотистое марево непонятного свойства. Очень хотелось есть, а еще радовала и одновременно настораживала чистота в помещении. Ведь это тоже было странно и совершенно необъяснимо.

Наденька понятия не имела, что до ее появления здесь побывала кучка студентов-магов, нечаянно попавших в ловушку древнего портала. Они и вытащили из пространственного кармана, имевшегося у двоих из них, множество полезных вещей, боясь, что их магия опять исчезнет, как было до попадания внутрь башни. А бывший в составе компании второкурсник бытовик машинально наложил простейшее заклинание сохранения на все, что оказалось на столе, и очистил помещение, где они собирались есть.

Компании недоучек повезло, к ним смогла пробиться помощь, а нашей Надежде досталось все, что они тут оставили. Тоже в своем роде везение.

Правда, она хоть и обрадовалась странным подаркам судьбы, но отнеслась к ним настороженно, решив поискать в помещении что-нибудь подходящее, а не лезть руками.

– Рук у меня всего две, и они мне еще пригодятся! Надо найти что не жалко, например вот эту штуку. – Из шкафчика в углу с потертыми, щербатыми, но чистыми кастрюльками и мисками Надя вытащила что-то похожее на гигантские щипчики с зубчатыми краями. – Не знаю, зачем была нужна бывшим хозяевам башни эта фиговина, но мне, если что, она на кухне не понадобится, – решила она, и нет, не ткнула странным предметом в подозрительное мерцание, а попыталась метнуть как копье.

Откровенно говоря, копье из старинных щипцов для гигантских моллюсков – раньше вокруг маяка был не лес, а плескались морские волны – было так себе. Хотя задачу свою они выполнили: краем, уже падая, задели магическую пелену и заставили бытовое заклинание замерцать и схлопнуться. Так вели себя все неподпитываемые заклинания бытового стазиса и тепличные купола природников.

Впрочем, Наденька оставалась настороже – все же прожитые годы и память о любимой пословице бабули про бесплатный сыр наложили свой отпечаток и не дали сразу же кинуться проверять, чем она теперь может поживиться. Наша попаданка подобрала уже опробованные щипцы и, неловко держа их двумя руками, попыталась подцепить ранее замеченный кусок колбасы, аппетитно торчащий из-под пятнистого меха. Жирненькая колбаска никак не цеплялась, еще и меховая пакость мешала. В итоге, прикусив кончик языка и пыхтя, Надежда ухватила-таки одним из тупых зубчиков здоровенного кухонного прибора веревочку на конце, при этом дернув и сбив на пол пятнистую меховушку. Та оказалась нелепой ушанкой, словно сшитой из домашнего Мурзика. Шапчонку Надя проигнорировала и все же рискнула взять колбаску руками. А вдохнув умопомрачительный копченый запах с дымком и специями, наплевала на все и напрочь забыла про осторожность.

Желудок взвыл дурниной и отправил в нокаут все имеющиеся мозги. Организм восстанавливался и хотел есть – даже не есть, а жрать! И скажи сейчас кто-нибудь Наденьке Крохалевой, что эта ароматная мясная колбаса отравлена, она бы даже не услышала доброхота.

– В натуральной оболофефьке. М-м-м… – с наслаждением вгрызаясь в сочную жирненькую добычу, пробурчала она, причмокивая, и была потеряна для мира на ближайшие пять минут и ровно одну треть отвоеванного у шапки колбасного батончика. Потом набитый желудок сыто впал в спячку и позволил очнуться мозгам, которые, осознав некоторые моменты, пришли в ужас.

Первое, что сделала Надежда, это внимательно и с удовольствием осмотрела груду на столе, перед тем как начать ее разбирать. Следовало найти скоропортящиеся продукты, подходящую одежду и как минимум освободить стол. Потом она внезапно осознала, что ее руки явно не эталон чистоты, а сейчас это еще усугубилось колбасным жиром.

– Божечки, я так, пожалуй, одичаю и помру от какой-нибудь дизентерии! – Надя с ужасом оглядела себя и поняла, что помимо засохших следов крови она еще и пыли с грязью на себя собрала, лазая по башне. – Так! Срочно нужна вода и переодеться!

И как раз в углу рядом с тем самым единственным окном она углядела что-то похожее на металлический желтоватый латунный тазик. Он стоял в одном из тумбообразных столов, над которым торчала выходящая из стены изогнутая загогулина. Кран она напоминала чисто теоретически, потому что торчала не вниз, как приличный кран в рукомойнике, а вверх, и при этом ничего похожего на вентиль или еще какое приспособление, открывающее воду, видно и в помине не было.

– Все же мне кажется, это то, что я думаю. – Надюша, как лиса вокруг вороны с сыром, крутилась рядом с пародией на сантехнику, равнодушной к ее жажде гигиенических процедур. Последовало махание рукой над тазиком, торчащим вверх краником, обстукивание стены, из которой пресловутый краник, собственно, и торчал. В итоге уже раздраженная и взопревшая в так и не снятом замурзанном пуховике Наденька Крохалева ухватила непокорную железяку, дернула на себя, потом в одну сторону, в другую и с удивлением поняла, что поддается!

Стоило повернуть носик вниз, к тазу, как из крана хлынула вода, пусть пока ржавая и совершенно холодная, но оптимизм Наденьки сразу подскочил до небес. Ведь все обитатели ее уже, похоже, бывшей земной родины прекрасно знали, что после аварии или отключения водичка должна стечь.

– Стечет и, надеюсь, станет почище, а что холодная, так нагреть можно, – оптимистично бормотала Надежда, пытаясь сразу, не дожидаясь, смыть хоть часть крови, грязи и колбасного жира. – Мыла бы, конечно, или тряпку какую…

Она оглянулась и прищурилась, с интересом исследователя примериваясь ко всему тряпочно-текстильному на обеденном столе. Но потом с огорчением поняла, что вещи там выглядят чистенькими, а некоторые – даже откровенно дорогими, если судить по переливающейся кое-где материи. Несимпатичной выглядела только мохнатая шапка, но она для целей Нади была явно не пригодна.

Пришлось шарить по немногочисленным шкафам. В результате поисков Надежда обнаружила в нижнем ящике что-то похожее на старенькие полотенца, каким-то образом не истлевшие со временем. Вот только, резко распрямившись, она умудрилась опять приложиться многострадальной головой о выдвинутый и не задвинутый ею верхний ящик.

– Да что же за невезу-у-уха! – взвыла пострадавшая охотница на кухонный текстиль, вытирая найденными тряпками выступившие слезы. – Сколько ж можно!

Решительно поднявшись с колен, она прошагала к журчащему уже почти прозрачной водичкой кранику и одним из полотенец тщательно, насколько возможно, оттерла руки. Потом сняла с себя осточертевший пуховик и принялась вытаскивать из груды вещей все, что было похоже на одежду.

– Э-э-э… плащ? Наверное, он, но будет покрывалом! Видать, здоровый был владелец, – осмотрела Надежда черное плотное полотнище с застежкой с одной стороны. – А это что? Семейники с черепами? На гориллу? Обалдеть! Они что, шелковые?

То ли труселя, то ли подштанники очень объемного индивидуума ее шокировали. Ткань на них была потрясающая – переливчатая и гладкая, холодящая пальцы, глубокого черного цвета с серебристыми черепами, да к тому же еще и вышитыми.

Так что Наденька надолго зависла над нижним бельем тролля, держа вещичку на вытянутых руках двумя пальчиками. Все же хайрехсильский шелк ей раньше видеть не доводилось, и его искристое мерцание просто завораживало.

– Соберись, Крохалек! Это тебе явно никуда не пригодится! – с сожалением отложила она заманчивую по качеству тряпочку. – На ветошь жалко, а больше и некуда. Во-о-от! А это уже интереснее.

Потянув за что-то вязаное, Надя извлекла белый и тоже немаленький свитер, немного присыпанный хлебными крошками. Размерчик, конечно, был сильно оверсайз, но рукава подвернуть – и сойдет на первое время.

Стянув с себя еще и испорченную кровью и дыркой от оружия нападавшего кофту, Надежда нырнула в неожиданно уютный вязаный балахон.

– Почти платье до колен, тепло и не жарко, двигаться удобно, рукава… Ой!

Рукава неожиданно сами собой дернулись вверх и стали короче. Они были все такие же широкие и длинноватые, но теперь хотя бы не болтались, как у Пьеро.

Свитер для сына связала мама Винни. Почему-то троллиха решила, что белый ее серокожему отпрыску тоже к лицу, не все же в черном и сером ходить, хоть и некромант. Пришлось мужчине потом носить подарок любящей матушки к Азалии, чтобы зачаровать на немаркость и автоматическое укорачивание рукавов по локоть. Все же в силу профессии не всегда можно успеть переодеться, а подарок стоило поберечь.

Никто, кроме дриады, за такую работу не брался, бытовые заклинания на вещах некромантов держались не особо хорошо. Исключение составляла только специально обработанная форма академии. Справиться с задачей могло лишь искусство непревзойденных бытовых талантов, к каковым принадлежала Азалия, известный, хотя и весьма эксцентричный, дизайнер дамского белья и кружевных плетеных аксессуаров.

Переодевшись и крутясь, чтобы оценить себя со всех сторон, Наденька весьма неудачно наступила на попавшуюся под ноги пушистую укрывательницу колбасы, небрежно забытую на полу.

– Да чтоб тебя!

Потеряв равновесие и неловко заваливаясь, Надежда ухватилась за стол и сумела удержать себя в неудобном полуприседе, не шмякнувшись со всего размаха на попу. Только вот пальчики вместе с надежной столешницей цапнули еще и какие-то шнурки, которые от рывка дернулись, и на бедную головушку многострадальной попаданки свалилось несколько монеток. Упав, они со звоном разбежались по каменному полу, а одна покатилась и даже почти нырнула в распахнутую дверь на лестницу. Но, видимо, силы денежку оставили, и беглая наличность замерла на самом пороге, заманчиво поблескивая серебристым металлом.

– Ауч! – Вроде и не сильно тяжелые были железячки, но одна угодила прямо в болючую шишку, вызвав массу эмоций и слов, которые приличные дамы употреблять не должны.

Подлая шапчонка была схвачена, но первое намерение скинуть ее с башни куда-нибудь вниз или начать оттирать ей лестницу почему-то быстро прошло.

– Вроде выглядит по-дурацки эта закуска для моли, – опять рассуждая себе под нос, забубнила Надежда, – но вот жалко ее как-то, мягонькая такая.

И она, недолго думая, нахлобучила ушанку себе на голову.

– Пофиг, как я выгляжу. Главное – и мохнатая вредительница не мешает, и голова, если что, не пострадает или меньше пострадает, – нашла Надя для себя пользу от нелепого головного убора. – Даже и не жарко в ней, кстати, и голова меньше болит. А может, она лечебная?

Все время витающий рядом с никчемной человечкой дух Киорензира О'Лооргена злобно зашипел и заплевался, ругаясь на чем свет стоит.

Шапка не была лечебной и даже магической. Не было в ней никакой магии, зато она неоднократно украшала собой макушки тролльих шаманов при ритуалах в зимнее время, помогая очистить мысли и сосредоточиться, одновременно напитываясь силами владельцев. Ну и голова не так мерзла, конечно. Это на глупой тетке шапка нахлобучилась на всю голову и повисла ушами вниз, а вот если она соберется на макушке и уши, как положено, поднимутся вверх, то мерзкая человечка даже сможет увидеть духов!

«Хотя, – облетев вокруг вставшей с пола и зарывшейся опять в кучу тролльего барахла Надежды, решил злобный маг, – может, это было бы и неплохо, глядишь, напугал бы дуру до того, что она бы окочурилась и предоставила мне свою жирную неуклюжую тушу в качестве временного вместилища».

Вообще-то, ни жирной, ни даже особо толстой Наденька не была. Во времена древней Руси таких женщин называли статными. Высокая, под метр девяносто, и широкобедрая, с длинными крепкими ногами и прекрасным бюстом, который сейчас под балахонистым свитером был практически незаметен, она, конечно, сильно отличалась от привычных Киорензиру тщедушных эльфийских красоток или гибких, как прутики, мускулистых и хищно-опасных воительниц дроу.

Хотя и на Земле под современные каноны красоты Крохалева мало подходила. Еще в школе прозвище «Крохалек» для рослой Надюшки звучало издевательством. Сейчас, к тридцати с хвостиком, ей было наплевать на всякие прозвища. Улыбчивая оптимистка за прилавком кондитерской нравилась мужчинам-покупателям, вот только они на нее впечатления не производили. Какие-то мелковатые, какие-то откровенно любящие тортики до состояния, когда сам обретаешь форму тортика, а чаще всего с ней заигрывали женатики, даже не стесняющиеся обручального кольца на пальце. «Того самого» Наденька до сих пор так и не встретила, хоть и продолжала ждать.

Сейчас же она надеялась найти еще что-то полезное в доставшихся ей от неизвестных личностей богатствах. Денежки она заботливо собрала и сложила в тот же мешочек с распустившимися завязками, с интересом рассмотрев незнакомые монетки.

– Ну, тратить их тут негде, да и все же деньги это, нехорошо. Еду съесть можно, все равно пропадет, вещи позаимствовать на время, а деньги надо зарабатывать. – Надежда решительно убрала кошелек в ящик стола, где уже лежала толстая книжка в заскорузлом шероховатом переплете.

Еще один источник знаний она открывать не стала, только сбегала наверх, в зал, за валявшейся там такой же старой потрепанной тетрадкой, переставшей светиться, и сложила их вместе, решив, что изучит потом.

Водичка из крана все текла и даже стала прозрачной, поэтому, найдя кружку, Надя рискнула попить. Все равно другого выхода не было, а кипятить пока непонятно как и на чем.

– О, булочки, и даже мягкие! – копаясь в вещах на столе, обрадовалась она как родным пухлым кругляшкам из разорванного бумажного пакета. – Видимо, отсюда и просыпались на свитер крошки. С вареньицем, ум-ням-ням.

Довольная, неожиданно умиротворенная, с кружкой воды в одной руке и аппетитной румяной булкой в другой, Надежда подошла к окну. Словно откликаясь на ее внутреннее состояние, кристаллический шар замерцал и засветился чуть ярче, сжавшееся пятно фронтирской заразы опять откатилось от башни. Из-за этого почуявший неладное и слетавший наверх проверить Киорензир О'Лоорген заскрежетал зубами и принялся ругаться на всех известных ему языках. Злобного духа Надя не слышала, а вот внезапный громкий рев кого-то огромного откуда-то сверху услышала очень явственно.

Причем башня внутри явно глушила звуки той жути, что заставила Крохалеву наверху почти сойти с ума, а вот эти сверху пропустила.

– Такое впечатление, что там стая тигров рычит в небе. Жуть какая, – поежилась Надя. Но башня, чуть подпитавшись ее положительными эмоциями и воспрянувшим духом, решилась опять потратить часть магии на помощь нечаянной попаданке, ставшей ее сердцем и надеждой на восстановление.

– Солнечный зайчик? Здоровенный какой! Откуда, интересно? – В поле зрения Наденьки на каменном полу игриво замигало пятнышко манящего света. – Как будто зовет куда-то? А это не опасно, ходить за неизвестно откуда взявшимися зайчиками?

Надежда оглядела кухню и не обнаружила источника света, а пятнышко на полу все настойчивее, как щенок, бегало от нее до двери, постепенно тускнея. Наконец наша попаданка все же решилась посмотреть и, отложив недоеденную булку, отправилась за «зайчиком».

– Ну, ожидаемо. Только как-то не очень хочется, – заключила она, оказавшись вновь в зале с рисунком и обнаружив пляшущее пятнышко света на люке, ведущем на крышу. – Там что-то рычит и ревет. Не думаю, что стоит рисковать и удовлетворять свое любопытство! Быть съеденной мне точно не хочется.

Башня и так потратила много магических сил, чтобы привести попаданку куда надо, и поэтому церемониться не стала.

– Ай! – В мозг Крохалевой вместе со вспышкой опять угасшего шара словно иголкой впилась мысль, что надо бежать туда, на крышу, и быстрее. Очень надо!

– Вот, блин, и пообщались, – хмуро погрозила кулаком помутневшему граненому кристаллу Наденька и прислушалась.

Рычание наверху стало какое-то тоскливое, словно зверь не мог тут больше находиться и собирался убраться восвояси.

– Была не была! – Решив, что древняя махина не должна желать ей зла, Надя опять стала карабкаться по узенькой металлической лесенке. Высунулась наверх она именно в тот момент, чтобы увидеть, как в пятачке синего неба посреди сжимающихся хмурых зловещих туч в настоящем, искрящемся молниями портале исчезает огромный фиолетовый дракон с крошечными фигурками двух седоков на спине.

А на крышу прямо с неба, окутанный разноцветным маревом крошечных частичек, сначала плавно спускается, а потом практически падает здоровенный ящик.

Круглыми глазами наша попаданка проследила, как испаряются радужные искорки странного груза на подлете к крыше. Метров с двух гигантская посылка с небес просто упала с громким «бам», «кряк» и «хрусть». Правда, не развалилась на части, а только чуть треснула сбоку.

Из этого квадратного ящика высотой почти с пол-Надежды, к ее безмерному удивлению и легкой панике, вдруг неожиданно послышался разговор.

– Похоже, прибыли на место? – раздался голос вроде как пожилого мужчины. – Ты как, мать?

– Ох и долбануло же нас! Стара я для такого путешествия, – ответил ему звонкий старушечий голосок.

– Так нас откроют или нет? Тесно тут из-за всякого барахла! Постучать, что ли? – В крышку чем-то забарабанило, вторя еще одному голосу, который Наденька бы описала как голос рыночной торговки средних лет.

– Да помолчите вы! – вдруг встрял в многоголосье взрослых совершенно детский, неожиданно пацанячий голосок. – Может, нас и не встречает никто? Эй, хозяйка, ты тут? Открывай! Помощь приехала!

Глава 5. Сказка к нам пришла

«Этого просто быть не может!» – крутилась и крутилась в голове у Надежды где-то на границе сознания одинокая скептическая мыслишка. Зато вся остальная Наденька, словно маленькая девочка в Новый год, искренне восхищалась сказочным чудом.

Ящик открылся сам, едва она с опаской коснулась деревянного бока. И тут же отпрянула, поскольку вверх сразу взмыла новенькая деревянная скалка, за ней, звонко хихикая, помчался венчик для взбивания, а сбоку на каменную поверхность крыши неторопливо, позвякивая, плавно скользнули кочерга и ухват. Причем кочерга была еще обмотана яркими шелковыми ленточками, как пасхальное деревце. Казалось, что на металлической моднице надета цветная юбка с длинной бахромой.

– Молодежь, прекращай барагозить! – глухо стукнув о пол деревянным черенком, проскрипел ухват тем самым голосом пожилого мужчины, что Наденька уже слышала. – Знакомиться с хозяюшкой будем да помогать ей быт обустраивать! А иначе какие мы помощники? Одна видимость тогда выходит.

Кочерга, качнувшись и зашелестев лентами «юбки», примиряюще, как добрая сказочная бабулька, ласково пропела:

– Полно ворчать-то, старый, засиделась молодежь. И без них обойдемся, не впервой, чай, на пару-то работать. Пусть оглядятся да разомнутся. Будь здорова, хозяюшка! Командуй, куда подарки из академии складывать.

Инвентарь крутанулся на месте и дружно указал на кучу свертков и сверточков, высившуюся на месте раскрывшегося, как бутон, ящика.

– Ну как подарки? – выйдя из крутого виража, ворчливо заявила зависшая над разномастными упаковками скалка. – Помощь это, а то и вовсе аванс за работу. Я слыхала, ты тут вроде как чегой-то сделать должна, ну а мы – обеспечить защиту да подмогнуть, где не справляешься. Деваха ты вроде здоровая, не знаю, что там за дело тебе поручено, но поможем, не сомневайся.

– Ага! – радостно взвизгнуло у вздрогнувшей Нади прямо над ухом. – А ты кто вообще, тетенька? Маг? А почему так одета? Я видел, как маги одеваются, не похоже совсем!

Растерянная Крохалева только и могла, что вертеть головой от одного говорящего непонятно каким образом предмета к другому и хлопать глазами.

– А чегой-то она молчит да застыла истуканом? – подлетела поближе скалка. – Чудная какая-то…

– Ша! Угомонились, трещотки! – прикрикнул на всех ухват, опять стукнув по полу. – Оглушили бабоньку совсем, налетели, как пацанва за леденцами на лоточницу. Берите ужо все добро, понесли в дом. А ты, красавица, не тушуйся, показывай. Потом расскажешь нам все да разберешь, что прислали. Не место тут, чую, для разговора совсем.

Словно подтверждая его слова, снизу опять застонало непонятное, да так, что у Нади в груди перехватило и ком в горле встал.

Волшебный инвентарь вмиг образовал вокруг нее кольцо. Ухват и кочерга подхватили под руки, венчик залетал кругами над головой, а скалка, бурча, что вечно ей вся тяжесть достается, неведомым образом подцепила чем-то невидимым всю кучу кем-то присланного добра и направила в открытый люк.

В зал спустились быстро, а там скалка неожиданно, не выдержав, начала выговаривать Наде, будто хозяйка, нанявшая ее на работу:

– Ох и грязища! Пылища везде, позор просто! И мне теперь тут жить? И что ты за распустеха нерадивая, что доверенное тебе здание до такого непотребства довела? Не хозяйка, а срамота! – обидно и несправедливо бранилась летающая деревяшка, отчего Крохалеву начало прямо потряхивать изнутри от возмущения.