Надежда маяка

Стройная женщина с пушистыми шелковистыми волосами всех оттенков фиолетового и лилового лишь слегка вопросительно изогнула бровь, словно появление таким возмутительным образом аспиранта некрофакультета и давнего выпускника того же факультета было совершенно обычным делом. Она с интересом ждала, чем мужчины оправдают такое нарушение всех мыслимых правил вежливости и личной безопасности, а заодно играла сама с собой в любимую «угадайку».

За парнями в дверь проскользнул крупный плюшевый осьминог бирюзового цвета, трансформировавшийся в привлекательного мужчину без определенного возраста. Это был секретарь ректора морф Лэри. Он не успел встать на пути разогнавшегося тролля и теперь очень переживал.

– Она… она перенеслась. – Винни тяжело дышал и с трудом подбирал слова. – Я не знал. Я духом был… ритуал… и предложил, но думал, не вышло… вы меня забрали!

Винни находился в панике, он и представить не мог, что все же перенес незнакомку из ее мира, чтобы спасти на самом деле, но она осталась в башне посреди фронтира совершенно одна. Ему все не пригрезилось в мире духов, все действительно произошло в каком-то чужом реальном мире, по-настоящему! Раненая женщина перенеслась на маяк вместе с ним, только как-то позже, с сильной задержкой. Конечно, башня, приняв ее как свое сердце, вылечит переселенку, но древнее строение совершенно не приспособлено для жизни. К тому же местность вокруг крайне опасна для любого существа, насколько бы сильным оно ни было, а уж для ничего не подозревающей незнакомки из другого мира – особенно.

– Она там совсем одна! Я спасал! Она умирала… – пытался он короткими фразами между рваными вдохами дать максимум информации.

– Шатос? – Драконица перевела взгляд на второго вломившегося в ее кабинет участника этой истории. – Может, вы поясните хоть что-то, пока ваш приятель приведет в норму свое физическое состояние и сможет сформулировать возникшую у него проблему? Как я понимаю, что-то еще произошло на маяке ордена магического братства? Что-то, чего мы не знаем и упустили из виду при вытаскивании компании наших студентов под предводительством этого безголового тролля?

Пустошник поежился под пристальным взглядом глаз с уже вытянувшимся в ниточку зрачком. Проследив за сиреневыми чешуйками, появившимися вдоль виска на идеальной коже мадам, он плюхнулся на стул, который подоткнул ему сзади под колени секретарь. Винни также разместили в кресле, и Лэри сунул ему в руку стакан с водой, которую некромант сейчас жадно пил.

– Честно говоря, госпожа д'Азфир, я понятия не имею, что происходит и о чем речь, но могу рассказать предысторию этого забега по этажам нашей славной академии, – попытался пошутить Фшен, чтобы немного разрядить обстановку.

Иронию его никто не оценил. Эртониза, кивнув, просверлила его внимательным взглядом, а Винни набычился, как на врага. Видимо, для тролля все было слишком серьезно и совсем не являлось поводом для шуток.

Пересказ происшествия в столовой не занял и пяти минут, а потом опять заговорил Винни. Он попытался объяснить про ритуал ордена, путешествие духом в какое-то странное место и найденную там умирающую женщину, которая его почему-то видела.

– Все это очень странно. – Ректор хмурилась все сильнее. Ее прическа, электризуясь, встала вокруг головы пушистым помпоном с маленькими, посверкивающими между волосками молниями, выдавая замешательство драконицы. – Мне вот что интересно. Вы считали все это реальностью духов и своеобразным испытанием перед тем, как вам, возможно, дадут ответы на вопросы. Так почему же вы предложили ей стать сердцем башни? Никогда, насколько я помню хроники, сердцем не становилось живое существо. Предметы, жертвенные животные, духи в кристаллах-вместилищах, но вы почему-то решили пообещать умирающей даме новую жизнь. Почему?

На серокожем лице тролля проступило выражение глубочайшей задумчивости. Волнение и паника отступили, видимо, водичка, всученная ему секретарем, была не так проста. Теперь Винни мог здраво поразмыслить, хотя тревога за незнакомку все еще грызла его где-то внутри.

– Я не знаю. – Тролль сцепил руки в замок и, наклонившись вперед, упер локти в колени, разместив на кистях подбородок, так ему легче думалось. – Сначала я был в шоке, что она меня не только видит, но и смогла дотронуться. Она в рукав мне так вцепилась, что оторвать было невозможно! Откуда у слабой умирающей женщины только силы взялись? Она просила спасти ее, даже, кажется, иронизировать пыталась… Но с такой раной ведь невозможно разговаривать? Такая сила духа и такое желание жить… Наверное, таким и бывает настоящее, здоровое и чистое сердце.

Тролль с надеждой посмотрел на ректора, словно ожидая, что драконица сейчас возьмет и развеет все его сомнения. Может, даже скажет, что им с Фшеном все померещилось! Хотя, опять вспоминая бледное запрокинутое лицо, темные вьющиеся волосы, рассыпанные по снегу, и отчаянную жажду выжить в глазах незнакомки, Винни чувствовал, что очень хотел бы увидеть ее снова, а еще защитить и знать, что у женщины все в порядке. Словно во время ритуала он взял на себя ответственность за ее жизнь, а может, и не только это…

Эртониза была в замешательстве. Шаманские ритуалы были не той областью, в которой она была компетентна, да и изучать эти древние обряды, причем, надо сказать, все еще весьма поверхностно, начали в академии на факультете некромантии факультативно всего с десяток лет назад. Кстати, как раз по вине вот этой сидящей перед ней парочки и еще некоторых необычных персонажей. Впрочем, Винни, даже успокоившись, никак не годился для прояснения ситуации, а значит, придется побеспокоить профессора Рорха, да и, вероятно, не только его.

В этот момент она обратила внимание, что ее собственный секретарь с каким-то странным исследовательским интересом разглядывает широкий затылок тролля.

– Лэри? Что-то не так? – Голос ректора прошелестел по кабинету едва слышно и настороженно.

Морфы были очень опасны в гуманоидной форме, а сейчас ее секретарь был именно в такой и вел себя не совсем обычно.

– Знаете, госпожа д'Азфир, я, конечно, не разглядывал пристально аспиранта Винни Шкарха с такого ракурса, но могу поклясться, что раньше его затылок был совершенно чист от каких-либо символов и знаков, – снова приняв форму большого пушистого осьминога, сообщил Лэри, глядя на начальницу большими ярко-голубыми глазами с милыми пушистыми ресничками. – И мне почему-то кажется, что эти символы связаны с очень древними шаманскими ритуалами тролльего народа и их, прошу прощения, брачными традициями. Хотя я могу ошибаться…

– Чего-о-о?! – раздался рев вскочившего и с ужасающим грохотом опрокинувшего массивное кресло Винни.

Запрыгнувший с ногами на свой стул пустошник пытался разглядеть на макушке вопящего приятеля неведомые знаки, Лэри щупальцами одновременно поднимал кресло и запихивал туда машущего руками возмущенного тролля. Спокойный голос Эртонизы д'Азфир, обращенный к новым посетителям, вошедшим в кабинет, перекрыл весь этот гвалт и мигом привел всех в чувство.

– Вот видите, чем может обернуться присутствие нечисти в академии, да еще в компании кого-то с фамилией Лисовская, профессор Рорх. Рада вас видеть, Мария Спиридоновна, и вас, профессор Кронов, тоже. – Драконица вежливо указала посетителям на свободные кресла у окна и, пока они рассаживались, заметила: – Похоже, история с маяком братства магов не то что не закончилась, а только началась. Если я хоть что-то поняла из недавно сказанного, то наш аспирант посредством шаманского ритуала умудрился притащить в башню существо женского пола из неизвестного мира и обзавестись брачной меткой на затылке. Женщина была тяжело ранена и согласилась стать сердцем маяка. И не спрашивайте меня, как такое возможно! Я пока знаю не больше вашего.

Невысокая полноватая блондинка с приятным круглым лицом в легких лучиках морщин у ярких голубых глаз ахнула, всплеснула руками и большими бирюзовыми крыльями, с которых тучкой сорвалась радужная пыльца и вихрем прошлась по кабинету. Фейская магия привела в порядок стулья, усадив даже секретаря, организовала чай и, ласково потрепав тролля по затылку, заодно спроецировала рисунок с него над столом ректора.

Сейчас бывшая бабулька с Земли Мария Спиридоновна Кунина, а теперь фея – комендант общежития некромантов умела и такое. Все же за столько времени многому можно научиться, особенно имея пытливый ум русской женщины и понимание того, что в хозяйстве все должно приносить пользу.

– Очень древние символы помолвки духов, наносимые на младенцев, – прищурившись, определил профессор Рорх. – Насколько помню, они появлялись во враждующих кланах, если духам было угодно немедленно прекратить вражду. Пока дети росли, взрослые привыкали к мысли об объединении семей. Очень давно не встречалось, поскольку войн между троллями нет уже несколько веков, да и кланы немногочисленны и расселились достаточно далеко друг от друга. А у кого вторая?

– А вот этого мы как раз не знаем, – пожала плечами ректор. – Мой секретарь уверяет, что на Винни до этого он никаких знаков не замечал.

– Думаю, их и не было, – тут же авторитетно подтвердил мнение Лэри профессор Кронов, эффектный пепельный блондин с темными глазами, красно-коричневыми, словно переспелые вишни. – Ниле и Эм уж точно заметили бы, поскольку давно облюбовали макушку нашего новоиспеченного жениха в качестве средства передвижения. Так что рисуночек совсем свежий, и мне тоже интересно, кто та счастливица.

– Знаете, Генрих Викторианович, не стоит так иронизировать! На мальчике лица нет, столько потрясений зараз! А любовь? А бедная женщина в башне совсем одна? Шутки сейчас совсем не уместны! – рассердилась на Кронова бабушка Маша. – А та девочка, которую Винни перенес, не тролльей расы, случайно? Может, это она?

Мария Спиридоновна искренне переживала за добродушного гиганта, который вместе с другими некромантами, проживающими во вверенном ее заботам общежитии, давно и прочно занял место в ее сердце.

– Предлагаю перестать гадать, а посмотреть самим, – встал и подошел к троллю рыжеватый, высокий и худой как щепка профессор Рорх, доставая из кармана небольшую черную коробочку. Еще будучи личем, он изобрел прибор, помогающий переводить воспоминания в проецируемые или записывающиеся мыслеформы, что существенно облегчило приемные экзамены. – Возможно, мы что-то упускаем из виду, что-то важное! А учитывая оставшуюся во фронтире одинокую раненую попаданку, время идет даже не на дни, а на часы!

Черные шарики со чпоком присосались к вискам Винни, и он закрыл глаза, сосредоточенно уносясь в воспоминания о проводимом ритуале, нарисованном круге со старым дневником, провале темного двора чужого мира с тусклым фонарем, странными железяками и женской фигурой, распластавшейся на окровавленном истоптанном снегу.

Глава 3. Надо что-то делать

Одиночество – крайне неприятное чувство, но особенно остро оно ощущается, когда ты торчишь одна-одинешенька на самом верху непонятного сооружения, а вокруг куда ни глянь расстилается мрачная чащоба в тумане и облака.

– Вертолет? Да не! Дорого же таким макаром меня сюда тащить, а дорог не видно.

Наша попаданка, все еще надеясь, что это какая-то дурацкая шутка, осматривалась по сторонам.

Откуда-то снизу, из леса, словно посыпанного пеплом и затянутого дымным туманом, раздавалось рычание, протяжный вой, повизгивание и прочие звуки активно живущей там фауны. Но в этом странного ничего не было, на то он и лес. А вот что было странным, так это небо. Точнее, не само небо, а аккуратное, круглое, словно вырезанное из хмурых свинцово-серых туч, пятно точнехонько над башней. Красивенькое и голубое, но совершенно не подчиняющееся, по мнению Крохалевой, никаким законам природы.

– Может, тут аномалия какая-нибудь? Но я-то тут при чем? – размышляла Надя. – Интересно, что внизу тогда творится?

Высоты она не сильно боялась, но когда ты находишься на верху не новенькой, а совсем даже откровенно древней постройки, торчащей посреди леса как Останкинская телебашня, то топать к краю во весь рост, чтобы удовлетворить свое любопытство, – глупость несусветная.

– Никто меня не видит, а значит, можно и так, – рассудила Надежда и, встав на четвереньки, медленно и аккуратно подползла к краю, а у самого парапета вообще распласталась на пузе. – Пуховик все равно грязный и испорченный, а я еще жить хочу. Ого! Все-таки, похоже, и правда аномалия!

Увиденное Надей на земле почти зеркально отражало ситуацию на небе, только идеальный круг был образован зеленой растительностью, которая кардинально отличалась от остального леса.

А еще где-то у границы круга она разглядела непонятное шевеление. С такой высоты было только понятно, что внизу какое-то очень крупное существо. Словно почуяв взгляд Наденьки, шевелящееся в зарослях нечто неожиданно заныло и захныкало с таким пронзительным всхлипом и так громко, что у нее заломило виски и закружилась голова. Если бы Надя не лежала на животе или высунулась чуть дальше, лететь бы ей вниз, поскольку сознание начало уплывать, словно ей стукнули по голове.

Резкий рывок назад привел Надежду в чувство и вызвал очередной шок. Что произошло, она не понимала, но сейчас неведомая сила прижимала ее спиной к чему-то вроде очень пыльной стеклянной колонны, внутри которой, выплывая из отверстия снизу, поднимался едва светящийся граненый шар из зала с напольным рисунком.

Разглядывать странное явление через плечо было неудобно, и Надя попыталась развернуться. Невидимое нечто, что оттянуло ее от края крыши, повернуться позволило, но отойти от штуковины посреди крыши больше чем на шаг не дало. Наденька словно в стену упиралась, мягкую, пружинящую и совершенно невидимую стену.

Надежда потерла рукавом куртки мутное стекло и, разглядывая кристаллическую сферу, недовольно пробурчала:

– Ну спасибо! Прыгать я точно не планирую, как и падать. Не спятила еще пока! – Она вглядывалась в мелкие, чуть мерцающие тускловатые грани. – Может, это камера? Или много камер? Эй вы! Вы где? Где я? Что вам от меня надо?

В центре шара, словно там услышали ее призыв, неожиданно начала разгораться крошечная, как огонек свечи, яркая точка. Наденька как завороженная, не моргая, смотрела на огонек, а потом ослепительная вспышка, словно раскаленная спица, пронзила ее мозг, и Надя закричала, срывая связки. Слезы лились, руки судорожно рвали ворот куртки, пытаясь дать доступ к кислороду задыхающимся легким.

Когда Надежда пришла в себя, то обнаружила, что снова находится в зале. Лежит навзничь в центре рисунка, а над головой темнеет граненый кристалл. Сейчас этот шар почти не светился, израсходовав практически весь магический резерв, который накопил во время шаманского ритуала Винни с компанией студентов из академии.

Круг свободного от фронтира пространства вокруг старого маяка опять сузился, но зато магическая башня смогла на миг подключиться к сознанию своего нового живого сердца и теперь замерла в ожидании.

Сердце должно было выполнить свою работу: пробудить в маяке жизнь, очистить магию и навечно изгнать поселившееся тут зло.

Только вот это сердце, очнувшаяся Надя, сейчас тихо истерило, рыдая взахлеб и поскуливая от страха и безысходности. Осознание того, где она и кто она теперь благодаря магии, пришло к ней настолько явственно, что не верить этому причин не осталось. Надежда была в шоке и ужасе. Принимать действительность не хотелось, хотелось надеяться, что это кома, сон или глупый розыгрыш.

– Какая работа? – всхлипывала она, сжавшись в комок на грязном каменном полу. – Какая магия? Какое зло? Я только обычная женщина! Что я должна делать? Я ничего не умею!

А незримое зло башни, конечно, не дремало и, упиваясь отчаянием напуганной попаданки, с удовольствием комментировало ее причитания:

– Бесполезная и бестолковая. Жаль, что не свалилась с крыши. У меня был бы прекрасный свеженький труп, и если удалось бы его заполучить, то добраться до нужной мне магии фронтира не представляло бы труда. Но ты даже сдохнуть мне на пользу не можешь, тупая самка человеческого рода!

Киорензир О'Лоорген завис над лежащей на полу женщиной. Злобный дух древнего мага, творца химер и кадавров, создателя серой фронтирской магии и разжигателя межрасовых войн, бесновался от собственного бессилия. Все, что мог полукровка эльфа и дроу, взявший от родительских рас худшие черты и пороки, так это изливать на оказавшуюся в башне попаданку словесный яд. К счастью, мерзкого духа давно почившего садиста и маньяка Надежда не видела и не слышала.

Она паниковала от перспективы торчать одной в древней магической постройке, абсолютно не зная, чего от нее хотят. Единственное, что она поняла, так это что «помог» ей оказаться в этой ситуации тот самый некромант, которого она молила о помощи. И надо сказать, что сейчас никаких теплых чувств к «спасителю» Наденька не испытывала.

– Лучше бы я умерла, – рыдала она. – Как теперь жить-то? А бабушка? И где этот притащивший меня придурок? Попадись он мне только!

Эмоции отчаяния, хлеставшие из женщины, неожиданно произвели странный эффект. Кристалл башни помутнел еще сильнее, и в зале стало темнее.

Киорензир О'Лоорген взлетел к шару и просиял.

«Отличное сердце! Просто шикарное! Лучше, чем вещь или жертва, и гораздо лучше, чем дух. Они упрямые твари и практически неуязвимые. – Злобная сущность мертвого мага лучилась довольством и надеждой. – Оказывается, и от этой тупой и отвратительно живой твари есть польза! Ее страдания и жалость к себе, ненависть к кому-то, отчаяние и прочие прелестные эмоции высасывают остатки магических запасов проклятой постройки! Скоро это будет просто груда камней, и моя желанная живительная серая магия хлынет ко мне».

Впервые за несколько столетий Киорензир О'Лоорген обрел надежду воскреснуть и воплотить в жизнь свои прерванные орденом братства магов кошмарные планы.

Только вот рано он радовался, поскольку, как известно, истерика русской женщины заканчивается так же быстро, как и начинается, отчаяние перерастает в твердую решимость выжить во что бы то ни стало, а такая решимость приводит к энергичной и кипучей деятельности.

Пока дух предавался мечтам о свободе и наполеоновским планам, Наденька Крохалева успокоилась, встала с грязного пола, отыскала в кармане куртки мятый носовой платок, утерлась, шумно высморкалась и приняла важное для себя решение.

– Раз уж я сюда попала и мне здесь жить, то сначала надо как-то устроиться. – Этим мудрым мыслям вторила трель голодного желудка, а еще чесался под выпачканной одеждой шрам на груди, вызывая мысли о необходимости раздобыть воды, и если не помыться, то хотя бы обтереться, а еще что-то придумать с курткой и кофтой, заскорузлыми от засохшей крови.

– Может, этот гад, который меня сюда притащил, хоть о чем-то позаботился, – ворчливо рассуждала Наденька сама с собой, выйдя из зала и спускаясь по лестнице. – Должен же он был мне обеспечить хоть какой-то комфорт проживания или нет? Хотя говорил, башня вылечит, башня то, башня сё…

Надя провела пальцами по потускневшей, еле мерцающей цилиндрической стене, вокруг которой вилась лестница.

– Башня, башня… Она, старушка, вон сама еле живая, – внезапно пожалела Надя древнюю постройку. – Никто за ней не ухаживает, и еще она что-то делать должна. Вот найду, где водички взять, и отмою что смогу! Мне все-таки здесь жить. А этот горе-спасатель пусть только заявится с проверкой, уж он у меня тут ремонтом займется!

Почему-то Наденька была теперь уверена, что некромант появится, чтобы проверить, как она выполняет свою «работу», расплачиваясь за спасение жизни.

К слову сказать, бедный Винни и сам рвался в башню, правда не с проверкой, а спасти недоспасенную женщину, забрав ее из опасного места.

Разумеется, тролля отпускать туда никто не собирался, но и попаданку без помощи тоже решили не оставлять.

– Видимо, судьба у этой девочки там побыть, пока что-то не выполнит, – печалилась Мария Спиридоновна. – Мир ведь этот если притянул да путь ей назначил, маши, не маши крыльями, не улетишь.

Бабушка Маша знала это как никто. Столько ей самой пришлось пережить, пока свое место в мире не нашла. Даже феей стать хоть и не желала, но пришлось.

Эртониза д'Азфир решила не созывать полный совет педагогического состава для организации помощи попаданке. К этой миссии помимо феи Марьи, которая после просмотренных воспоминаний тролля утверждала, что женщина точно землянка, были привлечены еще профессора некромантии Рорх и Кронов, профессор артефакторики О'Валинтер и завхоз академии Пафнутий Саврасович Шнырь. Все они обсуждали доставку в башню продовольствия, вещей и по возможности средства связи, которое сможет работать в условиях блокировки обычных магических сигналов фронтирским серым магофоном.

Пока педагоги разрабатывали свой план, Винни брел по парку в сторону некромантского общежития. Фшен, убедившись, что тролль вменяем, не спятил и, успокоившись, ведет себя адекватно, ушел искать Дерека Вольтецкого. Пустошник собирался рассказать ему про родственную связь и незавершенный ритуал, а заодно решить, как теперь быть и не грозит ли все произошедшее бедой семье Вольтецких.

Поэтому Винни брел один, занимаясь самоедством и ругая себя за глупость и неосторожность при проведении ритуала.

«Дед бы знал. Наверное, гонял бы меня палкой своей по всему стану, – размышлял тролль. – Не посмотрел бы, что я взрослый, выпорол бы на площади как тролленка, что чужие ульи на пасеке объедать полез, да попался».

Поселение троллей одной семьей на несколько домов называлось стан. Даже поговорка бытовала: «Где тролль встал, там и стан, где прилег – там и дома порог». Стан мог насчитывать и до десяти – пятнадцати отдельных домов, главное, что жили там кровные родичи.

– Винни, Винни! – отвлекли его от мрачных мыслей звонкие девичьи голоса. – Тебя уже выпустили от целителя Бяо? Мы тебя в столовой искали…

К троллю вприпрыжку бежали по тропинке две девушки. Худенькая русоволосая природница с тонкими чертами лица в комбинезоне цвета горького шоколада со множеством карманов и невысокая черноволосая брюнетка-боевичка с круглыми глазами и короткими косичками, в ярко-розовом комбинезоне. За барышнями, смешно переваливаясь на коротких лапах, пыхтя и ворча под нос насчет спешки и суеты из-за какого-то тролля, спешил здоровенный колючий зверь темно-малинового цвета с зеленоватыми пятнами, как будто облепленный плесенью. Это был фронтирский метаршигл, говорящая нечисть и питомец Ильмары Лисовской. Тот самый, из-за любопытства и авантюризма которого они и попали на фронтирский маяк, вместо того чтобы веселиться на ежегодном балу в честь поступивших первокурсников.

– Это ты во всем виноват! – раненым зверем взревел моментально разозлившийся при виде Шуршегрема тролль, но девушки, сообразив, что что-то не так, тут же загородили зверька собой.

– Винни, ты чего? Все виноваты! Мы могли бы его и не слушать. Тем более все хорошо, никто не пострадал, и нас спасли, – заступаясь за питомца, сердито стала выговаривать огромному приятелю Илька. – Ты же мог всех отговорить или не ходить с нами. Мы все могли. Грема только ключ нашел и картинку. Он же не знал, что там портал в то жуткое место. Даже госпожа д'Азфир про портал не знала, а академия тут находится уже не одно столетие! И вообще, все закончилось! Чего ты вдруг взъелся ни с того ни с сего?

Винни стало немного стыдно. И правда, чего это он? После осознания того, что нечаянно натворил, готов в любом видеть виноватого. Тролль помрачнел и нехотя рассказал о том, что недавно узнал от пустошника.

– Теперь вот она там совсем одна. Без вещей, без еды, а вокруг фронтир и его твари! И все из-за меня! Но я не знал, не думал… – поделился он своими тревогами.

– Ну вот! А на меня-то попер дуром.

Из-за спин девушек метаршигл позволил себе ехидное бурчание в адрес тролля.

– Хотя… – Плюхнувшись на упитанный зад, Грема вдруг вспомнил и озвучил одну важную деталь: – Еды-то ты там ей точно оставил, не помрет! А может, и еще чего. Я точно помню, что ты в одной комнатушке на стол из пространственника кучу всего вперемешку вывалил, а потом Хмышов заухал, девчонки завопили. Так и остались твои вещички в башне. Там, надеюсь, ничего ценного не было? Одну булочку я съел, вкусная была, точно помню.

У Винни частично отлегло от сердца. Ведь и впрямь он там много чего достал, и еды было достаточно даже троллю, а значит, женщина должна ее найти и продержаться, пока ее не спасут.

– А оружия там, кажется, не было, – меж тем продолжал припоминать наблюдательный Шуршегрем. – И если та тетка выйдет наружу, то ее, наверное, съедят.

Разглагольствования метаршигла некроманту не понравились, да и девушки зашикали на зверя, а Винни предложили передать попаданке что-нибудь подходящее для защиты, мало ли какая нечисть сможет в башню забраться.

– Ой, а вдруг она ничем пользоваться не умеет? – Гульсия вытащила из внутренних ножен в складках комбинезона небольшой стилет и ловко прокрутила в пальцах. Пока еще весьма упитанная, боевичка была довольно неуклюжа, но некоторым бесполезным в бою, но эффектным приемам уже научилась.