Полная версия
Йагиня. Тайный дар
М-да. Да и зная детишек, я как-то по-хорошему даже посочувствовала песиглавцам. Все-таки для них дети – это святое, пусть и не песиглавики. Обращаться с ними они умеют, и зла им не причинят. Хочется верить, по крайней мере.
Значит, пока дети не пересекли границу Темной Стороны и пока не попали к самому Рыцарю, они в относительной безопасности… А что. Хоть этот брюнетистый и нахал, и вообще мерзкий тип, но вроде бы дело говорит. Успеем перехватить – и дело в шляпе. А бабулям и вправду уйти нельзя. И пока замену ждать – песиглавцы уже песиглавец знает где с мелкими будут.
Мои размышления прервал возмущенный вопль бесенка:
– Да не пойду я туда! Там упыри, там оборотни, там такая нечисть, что нашенской и не снилось. И ни в коем разе, и не уговаривайте.
– А тебя, милок, никто и не уговаривает, – нехорошо так прошелестел ветками, выросшими, точно рога, леший. И коловертыш замолчал, захлопал зелеными кошачьими глазками.
– С ними пойдешь! И пока дети с Сеней обратно не вернутся, домой можешь не возвращаться. И если обмануть решишься, бросишь их на полпути, считай, нет у тебя больше Дому-то.
Жестоко. Лишить лесную нечисть Дома, это больше, чем лишить человека жилья. Намного больше. Человек на другое место переедет – мир-то велик. А вот бесенку нигде покоя не будет. Но я понимаю хозяина леса, все мы понимаем, – коловертыши – лучшие разведчики. Никто кроме них не умеет быть настолько быстрыми и незаметными, угадывать дорогу и чуять опасность.
Я почти обрадовалась, что коловертыш пойдет-таки с нами. Но увидев его взгляд, полный ненависти, уставленный на меня, уже не считаю, что брать его с собой хорошая идея. Зачем мне попутчик, который идет со мной не по своей воле?
Я уже собралась поделиться своими мыслями с лешим и бабулями, когда бесенок вылетел из окна, прижимая к себе фаянсовую мисочку, ту, обещанную, из-под сметаны.
– Попрощаться он, – заявил леший. – Как выходить будете – нагонит, не сможет иначе.
– Значит, нам вот еще что обсудить надо, – сказала бабуля, доставая стопку писчей бумаги.
Следующие два часа прошли в напутствиях, написании сопроводительных писем для обитателей Темной Стороны – нет, я знала, что там у бабуль знакомые, но не ожидала, что такие знакомые, и наших с Лиодором сборах…
В принципе, путешествовать с одним чародеем для порядочной девицы – моветон, а вот в компании лесной нечисти – совсем другое дело.
Пока баба Стефа писала письма, и из некоторых сразу делала красавок и выпускала в окно, я спросила бабу Раю:
– Так что там, на Дальних Выселках? Разобрались с ляврами-то?
– А то, не разобрались, – ответила она. – Разобрались, конечно. Хоть и тяжко пришлось. Гнездо-то их, проход то есть, из которого они полезли, образовался из-за колебаний чар-фона, который двойняшки еще месяц назад повредили, а с вызовом верлиоки этого и вовсе в нескольких местах прохудившегося. Нам со Стеней сейчас и фон латать, и недужных принимать, ты же пока в командировке, – бабуля улыбнулась.
И такая эта ее улыбка нежная, теплая, что я не выдержала – всхлипнула, и прижалась к теплому бабулиному боку – и плевать, что все смотрят. Когда я еще их увижу? И увижу ли?
– Сударыня Раифа, – влез один несносный чародей. – Так может, я могу помочь с регулированием фона?
– Сиди, Дарик, – махнула на него бабуля, – Набирайся сил. Тебе еще внучку нашу старшую, любимую, охранять.
– Не волнуйтесь за Хессению, сударыня, – сказал чародей таким тоном, что я почти простила ему все несносные намеки и подначки этой ночью. – Со мной юная Йагиня в безопасности.
Ой ли? Еще неизвестно, кто для меня большую угрозу представляет – Рыцарь или одна брюнетистая зараза? Темный понятно, по крайней мере – заберет жизнь, и ничего больше.
А этот голубоглазый чародей, похоже, вознамерился забрать мою честь. С сердцем – в виде абсолютно ненужного ему довеска.
Глава 8
Сказ иной, осьмой. В добрый путь…
– Сударыня Хессения! Ну, сколько раз повторять вам, что вы в любом случае были бы со мной в абсолютной безопасности! Даже если бы я не солгал князю! Ну что мне сделать, чтобы вас убедить!
«Щучий сын!», – чуть не вырвалось у меня в ответ на эту его попытку прекратить мой, то есть свой, бойкот.
Не знаю, как правильно сказать, но с чародеем я не разговариваю практически с тех самых пор, как мы покинули родной дом. Только в виде очень большого исключения, иногда. Песиглавец тогда его дернул потащиться через Верхний Курень, а я, как послушная овцелошадь, смирно поперлась следом, не отдавая себе отчет, что пройти мы собираемся под необычайно изумленными, но пристальными взглядами сельчан.
Не знаю, чем я тогда думала, боюсь, что ничем.
У меня ноги подкашивались от осознания, что добираться до Темной Стороны вместе с этим вот недоразумением – по совместительству грозой девичьей чести.
И как бабули отпустили-то?
Неужто не видели его смазливую, хитрую рожу?!
Словом, когда в Верхний Курень зашли, представляли собой весьма интересную для окружающих картину – боевой чародей-франт, с интересной аристократичной бледностью, суровой складкой у губ и весьма, скажу я вам, внушительным ростом – а следом за ним мелко семенит младшая Йагиня, с совершенно отсутствующим выражением лица. Только услыхав за спиной неприятный мне голос столь же неприятной мне Федорки, поняла, какую фатальную ошибку мы допустили:
– Вишь, мамо, бабка Стефанидка-то не зря меня тогда к чародею не пустила! Вона, свою внучку ему решила сосватать! Тогда еще!
Мне не было видно лица чародея, но судя по заигравшим мускулам на его спине – а в их наличие я как-то не сомневалась после нашего, так сказать, близкого, знакомства в лесу, – было видно, что он напрягся. Или развеселился, кто его, окаянного, разберет!
Если бы Федорка зубоскалила только в мою сторону, я, быть может, не так разозлилась. Но она посмела назвать бабулечку «бабкой Стефанидкой»!
В общем, решила: лучше сейчас я ее приструню, чем потом бабуля. Не успела толком оглянуться и посмотреть этой нахалке в бесстыжие голубые глаза – вот почему такая несправедливость, почему голубоглазые все такие красивые! – как оказалось, что чародей уже развернулся, и не просто развернулся, а стоял к Федорке почти вплотную. Теперь вытаращенные глаза были не только у меня и Шелены, но и у всей околицы.
– Сударыня желает заменить сударыню Йагиню в возложенной на нее княжеской миссии? – тихо, но так, чтобы вся деревня слышала, процедил он.
Федорка отступила на шаг и замотала головой из стороны в сторону – мол, не хочу. Может и ушли бы по-быстрому, если бы не подала голос тетя Шелена:
– Какая-такая миссия, сударь чародей? У Сени дар ихний, Йагинский, покамест не проявлялся?
Вот вредная баба! Ну, куда ты лезешь? Да и чародей хорош! Кто просил его?!
– А причем здесь дар, сударыня? – чародей галантно улыбнулся женщине, – Видите ли, в лабораториях столичных чародеев это никого не волнует.
– Что ты несешь? – сдавленно прошипела я сквозь зубы, дергая этого наглеца за рукав, и стараясь сохранить на лице улыбку.
– Сударыня, – шепнул мне чародей. – Никогда бы не подумал, что вы так быстро перейдете со мной на «ты». Очень этому рад. Очень.
– В лаборатории? – ахнула Шелена. – И как, Йагини отпустили?
– Что поделаешь, сударыня, – пожал плечами чародей, – Долг – прежде всего!
– Сударь, кончайте ломать комедию, – прошипела я. – Вы мешаете мне плести заговор.
Я действительно накинула на себя личину бабули, и теперь старалась внушить Шелене, Федорке и всем присутствующим, что видели они рядом с чародеем не меня, а бабулю. Так оно надежнее. Жаль, конечно, я не могла вмешаться им всем в память, и жаль, что сия светлая мысль не посетила меня раньше, а виной этому некоторые голубоглазые брюнетистые заразы!
Вышеупомянутый брюнетистый тогда прекратил развлекаться и помог мне с заговором. Но все равно я на него была злая. Даже больше чем раньше.
И вот теперь, он как будто бы не понимал, из-за чего я злюсь. Похоже, решил, что это из-за того, что первоначально он пришел к нам с миссией моего ареста, поэтому продолжал:
– Страховать вас должна была целая рота песиглавцев, нужно было только играть свою роль!
А вот это уже интересно. Что значит – страховать?
– То и значит,– пояснил он. – Неужели вы думаете, что его светлейшество верит в то, что светлой целительнице одной по силам справиться с Темным?
Я закивала головой. А как же пророчество?
– Пророчество – пророчеством, – резонно заметил чародей. – Только на этот раз князь решил подстраховаться. С целительницей решено было отправить песиглавцев – целую роту. И еще несколько рот присоединились бы у границы, будучи отозваны со своих заданий.
Понятно, с каких заданий. С поисков светлых дур, вроде меня. Чародей не стал меня переубеждать.
– Так мне или другой девушке предстояло путешествовать во главе войска? – недоверчиво осведомилась я, решив, что можно пока временно «забыть» про бойкот.
– Ну не совсем войска, но нескольких боевых чародеев и песиглавцев-наемников, точно, – кивнул сударь Лиодор. – Им и предстояло сделать всю работу, вам надлежало только присутствовать, так сказать, чтобы соответствовать пророчеству.
– Но ведь это самый настоящий заговор! Это нарушение подписанного закона о перемирии! – не сдержалась я.
– А кто спорит? – устало согласился чародей. – Княжеские войска не привлекаются, а наемники – они и есть наемники.
– Как выяснилось – не очень-то наемники и надежны!
Мы почти подошли к Штольграду, миновав Нижние Выселки, Нижний Курень и Черемушки и начали готовиться к ночлегу. Решено было войти в Штольград утром, нанять экипаж и следовать в нем до графства Менферы. Графство обогнуть по окраине, сменить экипаж и нацелиться на Кабаний Лог, где постараться перехватить песиглавцев. Заходить в Штольград сейчас не хочется…
Впотьмах искать трактир для ночевки – то еще удовольствие. К тому же, я все недоумевала, где коловертыш, которого леший отправил нас, то есть меня, сопровождать. Он так и не появился, когда мы выходили из дома, но хозяин леса заверил меня, что это он из вредности.
– Ерепенится, дочка, молодой еще, – вздохнул леший. – Но тута он, токмо прячется. Ничо, привыкнет, еще подружитесь.
Подружитесь? Ой, что-то сомневаюсь.
Как вспомню недобрый взгляд нечисти, так и сомневаюсь. Хотя как ему еще на меня смотреть, если ему совершенно безапелляционно приказали меня сопровождать? Как-то в его отношении очень неудобно мне!
Разогрев заговором то, что бабули собрали нам в дорогу, я пригласила чародея и кликнула бесенка.
– Эй! Коловертыш! Я знаю, что ты тут! Иди ужинать!
Тишина стала мне ответом. Но я точно знаю – леший не мог ошибиться, особенно в том, что касается его подопечных, поэтому не оставила попытки.
– Бесенок! Ну, иди сюда! К сожалению, взять для тебя сметаны не получилось – она бы прокисла за день, но вот ломоть домашнего сыра с вареньем тебя ждет! И съесть надо немедленно!
В ответ хрустнула ветка. Так, уже хорошо, нечисть подает признаки жизни. Здорово, должно быть, мы его раздражаем, если даже оглашение меню его не привлекло. Но я не привыкла сдаваться так быстро. Когда у тебя в младшеньких двое неслухов, и за их промахи от старших получишь ты, поневоле совершенствуешь педагогические навыки.
– Ну, если ты не хочешь, с удовольствием прикончу этот аппетитный ломоть с малиновым вареньем – сама! – коварно крикнула я.
Мне показалось, или что-то на дереве сердито заворчало? Видимо, я на верном пути!
– Хотя нет! Я примусь за лепешки, а сыр отдам чародею!
Чародей опешил – мол, такой я неприятный, что мной только нечисть пугать? Однако угроза сработала. В тот же момент черный вихрь слетел с дерева и подхватил обещанное угощение.
– Тьмонеистовый туес!* (*Туес – бестолочь, тьмонеистовый – невежа, старославянское) – раздалось сверху, и меня невольно передернуло. Надеюсь это он не мне? В мужском роде сказал, значит, чародею. Я облегченно вздохнула. Чародея не жалко.
Так, оборотень накормлен, вон, даром что аристократ, лично контролировал процесс разогревания бекона, похвилинно вздрагивая и бормоча мне под руку, что я его сейчас пережарю, довел – слов нет! Уже готова была опять забыть об объявленном бойкоте, но потом передумала. И коловертыш, скрывшийся в листве дерева, тоже довольно чавкает. Можно и самой приступить к заслуженной трапезе.
Только откусив от бутерброда и ощутив мягкий, нежный вкус домашнего хлеба, кусок домашнего сыра с пряностями и сочный помидор сверху – поняла, как проголодалась! Прикончив еще парочку таких же бутербродов, подумала, что не мешает и о фигуре подумать, и вместо вяленой дыни и орехов в меду ограничилась большим яблоком. Ну и парой орешков.
– Эй! Коловертыш! Вяленую дыню будешь?
– Что, телеуха*, задобрить пытаешься? Не выйдет! – однако метнувшийся за вяленой дыней маленький смерч показал, что может и выйдет. (* Телеух – олух, глупый, старославянское)
– Почему это я – телеуха? – решила, что самое время обидеться. Я, в конце концов, его не обзывала.
– Как есть, телеухи! Оба! – чавкая сверху, сообщила нечисть.
Тут уже и оборотень завозмущался. Что-то мне подсказывает, что не будь здесь меня – чай, девица, все-таки, чародей бы ответил. А так вынужден почти что промолчать.
– Эй, нечисть! Не много ли на себя берешь?
– В самый раз, – нагло ответили ему. – А как вас еще называть, после того, что вы в Верхнем Курене сегодня устроили.
О, вот это уже похоже на конструктивный диалог! А что ж мы там устроили-то? Я личину бабулину набросила. Не сразу, правда, но все-таки…
– Ой, не могу, – издевательски протянул бесенок. – Пока ты суемудрую* там из себя корчила, Вольг Кривой уже в уме донос сочинял. (* Суемудр – ложно премудрый, древнерусское) Или ты думаешь, что нету в Верхнем Курене такого, чтоб наверх стучать? И даже если напишет он в итоге, что чародей твой – тьфу, видно, а не чародей, с бабкой твоей шастает – то неужели никто не заинтересуется – а с какой радости ему с бабкой Йагиней прогуливаться – после того, как не нашел он девку-целительницу в ихнем доме?
– Их, – автоматически поправила я.
– Чего?
– Их доме.
– Ну, вот, раз такая умная, так и была бы умной там, где надо! – разобиделся коловертыш. – Я-то ученых книг не читал, Йагинями не воспитывался! Однако ж беспамятные чары, за вами, туесами, на всю деревню навел.
– Спасибо тебе большое, – с чувством сказала я. – Значит, ты больше на нас не злишься?
Коловертыш не ответил. Может, вредничает, а может, просто ушел по делам.
– Сударыня Хессения, это была шутка – подал голос бойкотируемый, и я демонстративно отвернулась. – Уверяю вас, развлекаясь в этом вашем Курене, я не имел никакого злого умысла! Разговаривая с дамами, я позаботился, чтобы наш диалог они впоследствии не могли вспомнить, как ни старались.
Значит, позаботился! Надо же! Тоже мне, заботливый какой! Нет, чтоб сразу сказать – так он, видите ли, только сейчас решил меня успокоить.
Молча подхватив грязную посуду, пошла ее мыть к ручью. Чародей увязался за мной со своей помощью. Однако не принесли его попытки результата – вот, ни разу. Пусть знает в следующий раз, прежде чем так шутить.
Засыпая, я думала о Йожке и Демке. Как они там? Ночуют впервые вдали от родного дома… Хотя… Вот честно, не знаю, кого больше жалеть надо – мелких или осмелившихся их похитить песиглавцев. Как бы наемники ноги нам не начали целовать, когда мы детей у них отбивать будем, как избавителям.
Я-то своих младшеньких знаю… Успокоившись, внушив себе, что с детишками наверняка все в порядке – главное, не дать им возможности пересечь границу, я наконец-то, впервые за долгое время, спокойно заснула. Последней мыслью было – не было никаких последних мыслей, только злость на чародея. Но все-таки нам путешествовать вместе, поэтому с завтрашнего дня бойкот придется отменить. Если он, конечно, еще какую глупость не выкинет!
Глава 9
Сказ иной, девятый. В большом городе
В Штольграде решено было не задерживаться. Нам предстояло нанять экипаж и как можно быстрее двинуться в сторону границы.
Графство Менферское – огромное, заезжать в него – нет дураков, огибать надо, и на безопасном расстоянии. А это время. И как минимум три города проехать придется – Лиссу, Квакушин и Грезу. Да и весок не счесть.
Но сначала нужно было зайти в гостиницу к чародею, чтобы он собрал вещи в дорогу, да меня приодеть. Да, да, меня – все-таки нам следует передвигаться под легендой. В предстоящих в поездке городах решено было изображать из себя молодоженов, это даже я признала, выглядело логичней всего. На мой вопрос, высказанный кротким, ну ладно, около кротким тоном – может, нам все-таки изображать из себя брата и сестру – чародей ответил отрицательно.
– Во-первых, сударыня, меня здесь некоторые знают. А во-вторых, мы ни капли с вами не похожи, – в этом он прав, конечно, ну не всем же рождаться с такой аристократической статью и бледной кожей, но все равно обидно. – В-третьих, это сильно затруднит наше передвижение.
И, увидев, что я не очень понимаю, о чем он толкует, оборотень продолжил:
– Мне каждую стоянку придется убивать каждого, посягнувшего на вашу честь, – на этих словах я покраснела, а чародей уточнил: – Вы этого хотите?
Это по правде совсем не то, чего я хотела.
– Издержки неудобства передвижения с красивыми женщинами в спутницах, – заметил чародей, пристально глядя на меня. От этого взгляда я немного опешила, часто заморгала, отвернулась. Вот ведь фрукт! Это кто же здесь красивая женщина? Я, что ли? Он совсем меня за дуру держит?
Нет, ну я конечно не урод, но и красавицей себя никогда не считала. Обычная. Можно даже сказать, ничем не примечательная… Вот Йожка – та вырастет настоящей красоткой! Светлые, почти белые кудри, голубые глаза, длинные ресницы, крохотная родинка над пухлыми губками – все говорит о том, что хороша она будет необычайно!..
А я? Русоголовая, зеленоглазая, как мавка… Ну ладно, может и не как мавка, как ундина, один песиглавец. Одно достоинство во мне – статный рост, да и то, на мой взгляд, спорное достоинство… По сравнению с селянскими девками всегда себя дылдой ощущала. Как-то не замечала я особо пристального внимания селянских парней – о чем я чародею и сообщила.
– Так ведь, сударыня Хессения, не забывайте, из какого вы Дома, – сообщил он.
А это при чем здесь?
– А при том, что только попробовал бы кто на вас посмотреть не с теми мыслями, старшая Йагиня взглядом бы испепелила.
Это да. Это бабуля может.
– Да и сдержанную, утонченную красоту простите, обычный селянин не заметит. Может, мимо и не пройдет, заглядится, а только куда вас пристроить в жизни своей – непонятно. Вы уж извините, но представить вас метущей деревянную избу или за пряжей, а тем паче разделывающей для фаршировки поросенка, сложно!
– Вы хотите сказать…
Я уже собиралась ему сказать, что разговор наш заходит в совсем уж неприличное русло, не пристало девице с мужчиной такие вопросы обсуждать, как он меня перебил:
– Я хочу сказать, что красота ваша исключительна, сударыня Хессения, и трогает сердце очень глубоко, как красота и нежность хрупкого эдельвейса или болотной кувшинки по сравнению с изысканностью розы и пышностью пиона.
Я сердито дернула плечом. Эдельвейс, значит.
Кувшинка, значит.
Болотная.
По сравнению с розами и пионами.
Понятненько.
Ясное дело, он просто издевается. Или зубы заговаривает. Знает гад, на что надавить. Вражина.
– Сударь, мне неприятна эта тема, может, сменим ее?!
– Вы, сударыня, хотели в лавку готового платья зайти, – бесстрастно напомнил чародей.
– Так может, вы за это время в гостиницу наведаетесь? – ответила ему в тон.
– Ну, вы же помните, что почтенным Йагиням я обещал ни на шаг не отходить от их внучки. Так что в гостиницу вместе пойдем, потом в лавку, а потом только на выезд.
– Да, вы уж не задерживайтесь, – прервал наш диалог перед воротами Штольграда непонятно откуда взявшийся коловертыш. – Не по нутру мне города. Да и сами меньше начудите.
– Ой, ты здесь! – обрадовалась я.
– А где мне еще быть, – злобно пробурчал бесенок, наградив меня сердитым взглядом, пробормотал про себя очередное ругательство, понятно, в наш адрес, а потом сплюнул. – Глаза бы мои вас не видели!
Ну что с ним делать? Настроение у меня, и без того весьма спорное, упало совсем.
***
Но все-таки дело прежде всего. Поэтому надо было брать себя в руки и идти в город. Договорились, что коловертыш будет с нами, только для всех он будет оставаться невидимым.
А мне нужно замаскировать свою внешность – меня многие знают здесь, не раз я с бабулями приезжала на праздники и в лавки.
Попробовав поэкспериментировать с личинами, обернулась к чародею, чтобы посмотреть на его реакцию – просто слегка исказила черты лица, но общий образ стал неузнаваемым.
– Неплохо, – согласился чародей. – Но нам нужно отвлечь внимание по максимуму, поэтому сделаем немного иначе, – он провел рукой у моего лица, и взглянув в зеркало, я вздрогнула: на меня смотрела ярко-рыжая девушка, с каштановыми бровями и ресницами, с россыпью веснушек на белой коже.
– Пусть мою спутницу запомнят именно такой, – сказал сударь Лиодор. – Совершенно непохожей на вас.
Я изумленно опустила взгляд ниже и обнаружила – какой стыд! – проклятый чародей прибавил мне пару размеров в груди и несколько в талии и бедрах.
– Сударыня Хессения, успокойтесь! Так нужно для дела! Покинем Штольград и вернем все на свои места.
– Как вы прикажете мне платье в дорогу покупать? Это же только личина! Продавец сразу заподозрит неладное, когда у него мои размеры на глаз и на измерительной тесьме не совпадут!
– Хм… – видно, что об этом он не подумал. – Ладно, тогда вашу личину подправим как раз перед походом в лавку, и сразу после нее, пусть большинство думает, что чародея видели в Штольграде с некой рыжей пышнотелой девицей.
Вот оно значит, какие ему нравятся! А еще про красоту эдельвейса плел. Нахал!
В гостинице нас ждал сюрприз. Точнее не нас, а чародея. Я осталась в небольшой кофейне через дорогу, безапелляционно заявив, что в нумер гостиницы к мужчине никогда и ни за что не поднимусь, и плевать я хотела на все его обещания бабулям. Я им тоже много чего обещала, если что. Честь свою блюсти и о доброй репутации заботиться. И что, что на мне личина?! Сама-то я знаю, что это я, и не надо так на меня смотреть!
Не дожидаясь очередных возражений Дарнийского оборотня, с милой улыбкой опрокинула ему на брюки чашку горячего, ароматного кофею, и на прощанье помахала ручкой, мол, буду ждать.
Попросила еще кофею и шоколадного торта, и эклеров, и корзиночек, и творожный пирог с маком в дорогу завернуть. Хозяин разулыбался, еще бы, подумал небось, что пышнотелая рыжая девица сама все это богатство схомячить изволит. И ведь не ошибся. То есть ошибся, конечно, но только я почти все коловертышу скормила. Он сидел на соседнем стуле, для всех остальных невидимый. Я его спиной прикрывала – ну чтобы не казалось со стороны, что кулинарные изыски сами собой исчезают в воздухе. Со мной коловертыш по-прежнему разговаривал сквозь зубы, чародея вообще игнорировал, но угощение принимал не без удовольствия. И на том спасибо.
Так вот, сюрприз. В общем, не зря чародей настоял, чтобы внешность мне кардинальным образом изменить. Потому как на репутации молодого человека променад в компании посторонней девушки, не невесты, никак не отразится, к тому же чародеям больше позволено, чем обычным людям, а вот для барышни – позорное клеймо на репутации.
Но дело даже не в этом.
Женка главы-то, как оказалось, с песиглавцем каким-то все ж таки сбежала! По крайней мере, видели ее на выходе из города вместе с ним, а означать это могло только одно.
Эх, Малена, Малена! Не послушалась меня, точнее бабулю Стефу! Бросила сынишку от нелюбимого мужа, сбежала к вольной жизни…
Глава, говорят, от такого известия разумом помутился – он же только приехал, разыскал для женки любой крем тот самый, который просила, да еще гостинцев понавез…
Не успел до дому доехать, как уже почувствовал на себе массу сочувствующих, и при этом очень хитрых и любопытных взглядов.
А как домой зашел – обомлел.
Вся прислуга на коленях стоит, умоляют пощадить, помиловать. Мужик грешным делом, подумал, что с женкой или сынишкой худое что приключилось. А когда разобрался, что оба живы-здоровы, только вот ее уже сутки как дома нету, некоторое облегчение даже испытал. А потом осел – хорошо догадались стул пододвинуть, и с тех пор ни на что больше не реагирует. Смотрит в одну точку, и молчит…
Все это сударь Лиодор рассказывал мне по пути к дому главы. Едва лишь услышав, что с мужиком беда приключилась, тут же вытащила чародея из-за столика, куда он вернулся со своим багажом, и потащила к выходу.