Оружейник

На шлеме осталась большая вмятина, Куммих отмахнулся от заботы Мерика, добавляя, что головная боль после боя – приятность, а не проблема. Сотник объявил команды, построил и дал минуту на подготовку. Дядя подошел к Мерику и тронув за плечо, мягко произнес:

– Помни, чтобы ни случилось, ты останешься в столице, просто бейся, но не бойся. Никто на тебя не давит. Я в тебя верю, мой племянник. – душевно и по родному улыбнулся Куммих. Немного сжав плечо мальчика, дядя отступил за ограждение ристалища.

Сотник выставил ряды по краям, напротив друг друга. В команде Мерика из знакомых был только Кендрик Челдер. Ноги тряслись от переполняющей энергии, захватывало дух, но страха не было. Мальчик был готов. Сотник крикнул: «Бейтесь!». И юные кандидаты побежали.

Мерик столкнулся с кем-то худым, но очень быстрым. Отбиваясь щитом, мальчик не отступал. Увидев небольшой просвет, Мерик резко сменил позицию. Издалека доносились крики и подсказки, которые было невозможно разобрать. Худой боец открылся под линию атаки, Мерик скрыл удар щитом и резко открываясь нанес колющий выпад. Удар пришелся на солнечное сплетение, противник схватился за грудь и попытался присесть, Мерик ударил его щитом, и юный боец упал. Переключив внимание на бой, мальчик понял, что бойцы двух команд перемешались. Он не мог различить противников, озираясь быстрым взглядом на происходящее, Мерик сделал шаг назад. Что-то сильно ударило в плечо, резко развернувшись, племянник Куммиха увидел размахивающегося для еще одного удара – Рива Тундру. Мерик отступил назад, попытавшись уклониться. Получилось, меч прошел мимо, юнец, находясь в неудобной позиции, попытался контратаковать, сделал очень острый и быстрый выпад вперед. На самом деле выпад получился безумно медленным, Рив отпрыгнул назад, но продолжить бой не смог, Кендрик, появившись сбоку, нанес рубящий удар прямо в лицо.

Мерик снова посмотрел на бой, перед ним была чья-то спина, парень успел увидеть Мерика, но среагировать не успел. Мальчик рубанул его по голове, проведя мечом через всю шею. Боец отпустил меч, схватился за шею и упал. Мальчик чувствовал сердце в ушах, дерущихся осталось меньше, многие лежали, многие уползали. Кендрика зажали двое, мальчик рванулся ему помогать, но на его пути встал Птицеед. Мерик отбил первый удар щитом, но получил сзади по спине. Оглянувшись, он увидел Кендрика – удивленный юнец среагировать не успел. Его ударили с двух сторон. Мерик прикусил язык, удар выбил из рук меч, упав на колено, он попытался отбиться щитом. Вокруг сновали люди, слышались стоны. Упав на одну руку, второй, Мерик крепко держал щит. Кто-то сильно ударил по ноге, опустив по инерции щит к ногам, мальчик открыл лицо и увидел Кендрика, с налета, бьющего его по лицу деревянным мечом.

***

Мерик открыл глаза. Голова гудела, а на ящике сидел дядя.

– Прости меня, сир Куммих, я тебя подвел. – расстроенным тоном произнес Мерик.

– Все в порядке, не расстраивайся. Бился ты рьяно, от души, – с улыбкой отметил Куммих, – слушай, для гарнизона ты слабоват, как сказал сотник, но… – Мерику захотелось заплакать. Большой, сухой и тяжелый комок подкатил к горлу. Болела голова, болел нос, болели зубы. И отказ от сотника. Почему он, ну почему именно ему отказ? Глаза мальчика стали мокрыми, – Мерик, он возьмет тебя к себе оружейником! Это хоть и другое, но успех, успех, которому ты должен быть благодарен ему и себе. – Дядя встал и улыбнулся, подошел к мальчику. Увидев мокрые глаза, Куммих рассмеялся.

– С… Спасибо, дядя, – сломанным, мальчишеским, слезным голосом промолвив Мерик, – я буду отличным оружейником. – Куммих улыбался, но сказал достаточно твердо.

– Приходи на ужин, если совсем тяжело, поспи. Утром тоже поешь. Хватит ныть, все в порядке. Я обещал, что ты останешься в столице. Ты остался. – Дядя развернулся и вышел из палатки.

Мерик старался успокоить себя, но это удавалось с трудом, крутясь и мучаясь от головной боли, он пытался выбросить мысли и уснуть. Голода не было, в животе чувствовалась тошнота. Зубы болели, а нос беспокоил бесконечными кровавыми соплями.

Мальчик ехал на белом коне, на голове у него был полностью закрытый шлем, с узкими щелями для глаз. Роскошный меч висел на поясе. В руке – турнирное копье. Окружение было очень светлое, он увидел длинную дорожку с деревянным, раскрашенным бело-красным ограничительным забором. Конь рванул галопом, рука выставила копье. Вот, вот его противник. Мчится также, как и он, Мерик пригнул голову, ускорился, прицелился копьем, но внезапно конь затормозил, копье стало адски тяжелым, визави почти догнал мальчика. Мерик закричал, поднял голову и получил удар точно в щель для глаз.

– Мерик! – Громко кричал Рив Тундра, – Мерик, вставай, срочно. На лагерь напали. Бери все что есть, надо бежать.

– Дядя, где дядя? – Мерик вскочил и пытался в темноте найти вещи и оружие.

– Наверху холма, там бойня, половина лагеря перебита, стража мертва, ребята пытаются защитить себя, но оружия попросту нет, – голос Рива дрожал. У Мерика кружилась голова, нос продолжал болеть. Ноги тряслись. Мальчик нащупал в темноте щит, свой щит с турнирного боя и сказал:

– Идем со мной к сотнику, мы обязаны им помочь. Тем более, я его оруженосец!

– Да, о чем ты? О чем ты? Бежим, там через лес мы выйдем к дороге в столицу!

– Я так не могу, я должен убедиться, что все в порядке, – Мерик выскочил из палатки. Сверху холма доносились крики, он мельком видел горящие факелы, пытаясь совладать с ориентацией и перетерпеть снова начавшуюся активную головную боль, мальчик побежал к огням, – Рив, уходи, если хочешь!

– И поступлю как ублюдок? Ты же мне припомнишь потом. Давай, аккуратно, нам нельзя драться!

Ребята двинулись к вершине холма, ближе к поляне и ристалищу. Мерик упал, спотыкаясь о чье-то мертвое тело – это был Кендрик и еще незнакомый ему юноша. Дышать стало тяжело, крики усилились. Мерик услышал лязг мечей. Наконец, ребята добрались до вершины холма. Дядя и сотник отступали к ним навстречу.

– Дядя! Сир Клик – это мы, – кричал Мерик.

– Убегайте, убегайте через лес быстро. – На Куммиха бежало двое, вооруженные топорами, без защиты, сотник и дядя моментально сразили обоих. Тяжело дыша, Мерик и Рив приблизились к лесу, здесь лежал мертвый разбойник. В его руке был небольшой нож – Мерик схватил его.

– Рив, Рив, беги через лес к дороге, я посмотрю, чем можно помочь и приду обратно. Не бойся! – Рив, находясь в абсолютном шоке, молча кивнул и побежал в лес. Мерик держа щит и кинжал, медленно двигался к силуэтам Куммиха и сира Клика.

Полетели стрелы. Со стороны южного леса, и с восточного. Мерик увидел, что щитов у защищающихся нет. Сотник с дядей бежали в его сторону. Загорелся лагерь, огонь очень быстро охватывал палатки. Кто-то закричал, просил о помощи.

– Я с щитом, сиры, с щитом. – Мерик вытянул руку.

– Мерик, черт, я же приказал бежать! – Дядя громко кричал, но Мерик обратил внимание на сотника. Сир Клик был без шлема, из головы и глаза текла кровь. Он тяжело и трудно дышал.

– Черт! – Стрела попала в правую грудь мальчика. Горячая, сквозная боль. Мерик резко схватил дядю за руку. У юноши затряслись губы. Было очень больно. Сквозь звон в ушах, Мерик услышал стук копыт. Армия Королевской Стражи примчалась на помощь. Обстрел прекратился, солдаты вбегали на лошадях в лес, всюду кричали. Но было больно. И была только боль.

– Почему, мать их, так долго, почему? – Безумно кричал сотник, – Фремерон улетел моментально, как только завидел их. Почему, черт побери, так долго, почему? – В бессильной злобе продолжал кричать сир Клик.

– Спокойно, Мерик, спокойно. Все будет нормально, – успокаивал мальчика Куммих.

– Я буду жить, дядя?

– Будешь, будешь жить! – Мерик почувствовал тепло от слов дяди. Во рту все более отчетливо проявлялся вкус крови. Было больно дышать. Мерик посмотрел на стрелу, она вошла не глубоко, только наконечник. Однако от этого стало еще больнее, у мальчика тряслись губы. Он сжал руку дяди, в голове было пусто. Мерик сжал руку еще сильнее, так сильно, как только мог. И закрыл глаза.

Глава 4

Куммих поднимался по винтовой лестнице. Было раннее утро и, яркое, но холодное солнце осени сквозь окна освещало каменные стены медицинского сектора. Воин думал слишком много – переживания за жизнь родного племянника сводили с ума, сжигали нервную систему, отбивали аппетит и естественные потребности. Куммих сжимал пальцы в кулак, считал лесенки. Выйдя в коридор, он медленно выдохнул и направился к ближайшей двери. Страх ли это? Сердце отчаянно старалось выпрыгнуть, сузив глаза, дядя Мерика глубоко вдохнул и открыл дверь.

Мерик лежал голый, но белая простынь укрывала его ниже пояса. Высокий врач, с длинной бородой и уставшим лицом пил из рюмки какую-то жидкость. Сильно пахло алкоголем и чем-то мятным. При виде старого солдата, доктор улыбнулся, вытер губы и сказал:

– Доброе утро, сир Куммих. Мальчик жив.

Будто камень упал с души. Куммих подошел поближе, кивнул врачу и бросил:

– Уверены? Он крайне бледен.

– Я ручаюсь, что он жив сейчас. Но не ручаюсь, что он будет жить потом. Простите, сир. Я прижег рану и приложил мяту. Эм… много мяты.

– Я понимаю, что вы сделали все что могли, – Куммих взглянул на врача, – какой ваш прогноз?

Врач почесал затылок, слегка покашлял и сказал:

– Он не может прийти в сознание. Мне это крайне не нравится. Такое состояние в наших трактатах называют «комой». Я внимательно прочел об этом сегодня и, – врач прищурил глаза и посмотрел на Куммиха, – скорей всего он в ней останется, в истории те, кто просыпались после этой «комы», они…. В общем, теряли рассудок и могли только лежать. Жестокая судьба, – добавил врач, после чего сглотнул слюну и отошел к своему столику, – однако я сделаю все что могу. Обещаю. К вечеру я сниму повязки и приложу алоэ. Это должно вытянуть гной из раны.

– Спасибо, доктор Орник. – медленного проговорил Куммих, кивнул доктору и постарался скорее выйти из кабинета.

Спускаясь в холл, солдат выбрасывал напрягающие мысли из головы. Придал походке уверенность и ускорил шаг. Куммих знал, что переживет любой исход. Но простит ли его сестра или отец Мерика? Простит ли он сам себя? Пролетая холл, Куммих крайне небрежно открыл дверь, оскорбляя её всеми грубыми словами, которые он узнал за всю жизнь.

***

– Терпи, Куммих. Терпи! – Заливался басом сотник. Вокруг лба и правого глаза был намотан бинт. Сотник сидел на своей узкой, жесткой кровати, – не люблю я без доспеха сидеть, вот прям терпеть не могу. Но еще больше не люблю без дела сидеть. У нас оно крайне важное. Крайне! – повысил голос сотник и медленно встал.

– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Куммих Полден.

– Отлично, друг мой, – сир Клик аккуратно потрогал голову и небыстрым шагом пошел к своему столику. Жадно выпил из стоящей там кружки, развернулся и забасил, – поехали на поляну, осмотримся, пока стража не разнесла там все.

– Хорошая мысль, Клик. Только вот, что ты там надеешься найти?

– Узнать хотя бы кто на нас напал. Что осталось от лагеря. Да, черт подери, много всего можно узнать. Помоги в доспехи влезть и поедем!

Сотник пошатывался, но сохраняя жесткие черты лица направился к стойке с броней. Куммих последовал за ним.

***

Солдаты скакали к поляне. Коней держали плавно, сотник явно чувствовал себя неважно, всеми силами стараясь не показывать этого. Солнце ярко светило с востока, однако ветер пронизывал насквозь и уносил опадающую листву с окружающих деревьев.

– Я очень надеюсь, что стража своими ручонками не полезла воровать вещи. – фыркнул сотник.

– Будем исходить из того, что у всех важная миссия. А значит воровать не пристало людям чести. – подбадривал Клика Куммих.

Выезжая с лесистой местности, друзья попали на стражников, остановивших повозку. Снизив ход, Куммих с сотником сблизились с бойцами.

– Я вас понял, господин Курт. Прежде чем я вас отпущу – задам вопрос, – один из стражников общался с купцом в очках, – замечали ли вы в последнее время, что-нибудь подозрительного на дорогах?

Купец, держа руки на поясе, сказал:

– Нет, сир, я редко выезжаю из города. Сегодня дела зовут, в деревенской корчме закончилось вино, а мальчик-курьер слинял с деньгами за заказ. Вот, помогаю своим постоянным клиентам. – Весело улыбнулся купец.

– Я вас понял, господин Курт. Желаю легкой дороги! – Преклонил голову стражник и моментально потерял к купцу интерес. Смотря на подъехавших командиров, стражник быстро цокнул своему коллеге и оба вытянулись смирно.

Сотник и Куммих кивнули солдатам и ускорились. Вскоре они доехали до развилки и свернули направо, к холму и поляне, где вчера ночью была тяжелая бойня. Приближаясь, Куммих учуял неприятный запах сгоревшей ткани. В самом низу, у заезда на холм, оставалась нетронутая палатка. Скорей всего, потому что стояла отдельно от основной массы. У дороги дежурил стражник, одетый в легкие доспехи, но закрывающие почти все тело, кроме лица. Сразу за ним – стойка для лошадей, которыми вчера все время турнирных боев занимался Фремерон. Лошадей здесь стояло много и быстрым взглядом Куммих насчитал около десяти. Подползая на лошади к стражнику, дядя Мерика обратил внимание, что сиру Клику стало хуже.

– Все в порядке, Клик?

– Да, да, да. Но будет лучше, если мы найдем выпивку. – Проговорил сотник, не меняя явно уставший вид своего лица, – ну, боец, что происходит сейчас? – обратился сотник к стоящему стражнику.

– Сиры, приветствую вас, – сделал глубокий поклон солдат, – все очень тихо, но вам лучше беседовать с сиром Мариндером, нашим десятником. Он на вершине холма, как раз у места бойни.

Сотник скривил лицом и махнул Куммиху:

– Давай оставим лошадей, я схожу к этому их десятнику, ты либо иди со мной, либо осмотрись.

– Я осмотрюсь, может с кем побеседую. Потом увидимся, воссоединим все что узнаем, – Куммих слез с лошади, – точнее если узнаем.

Дядя Мерика прошел к первой палатке, которая осталась не тронутой после бойни. Внутри, однако, все вещи были перевернуты. Валялся круглый щит, деревянный меч лежал на полу вдоль грязного покрывала, на котором обычно спят солдаты. Смотреть здесь было не на что, никаких отличительных знаков. Прикусив нижнюю губу, Куммих внимательно огляделся. Но в вещах никто не копался. Было видно, что вставали впопыхах и просто желали спастись.

Большинство палаток были сожжены. Сильно пахло гарью, от чего у Куммиха разболелась голова. Опытный боец решил осмотреть трупы, лежащие чуть дальше первой палатки. У самой кромки леса. Здесь лежала пара юнцов, у одного голова была пробита топором, второй раскинул руки и лежал с двумя стрелами в груди. Куммих вспомнил Мерика, от чего сердце закололо, стараясь отогнать мысли, он посмотрел на уходящий вверх холм. Там, у ристалища, сотник общался с десятником, сновали стражники, один из которых активно жестикулировал кому-то в лесу.

Куммих Полден, бегая глазами по разрушенному лагерю, восстанавливал картину вчерашней ночи:

«После турнира я отнес Мерика в нашу палатку, разобрал вещи, перекусил, потом пообщался с Кликом насчет мальчика. Так, Клик объявил прошедших, велел проигравшим собирать хворост и разжечь огонь для ужина. Мы пообщались, потом он пошел выставлять стражу на посты. Я вернулся в палатку, Мерик пришел в себя. Поели с молодежью, я опять вернулся в палатку спать. Сна не было, я забрал оружие и доспехи и пошел прогуляться. Клик сидел у костра, мы еще раз пообщались, затушили костер и вместе пошли к нему в палатку. Пили, вроде бы немного. Хм, не помню, как уснул. Как же я уснул? К нам забежал Фремерон, прокричал о нападении. Сев на лошадь, он помчался сквозь лес за помощью, а мы с Кликом приняли бой. Прибежал Мерик с кем-то еще. Черт, как все путается, был бой, да, был бой. Нас зажали, враги были слабо вооружены и одеты, но давили толпой. Сотника ударили топором в лицо, он упал, я отбивался. Нет, мы отбивались оба. Нас атаковали волнами, обступая со всех сторон, но доспехи пробить не могли, и мы продолжали бой. Прибежал Мерик, нас атаковали стрелами. Враг отступал, а лагерь полыхал. Мальчика ранили, в итоге мы спаслись».

Куммих ходил от центра лагеря к его краю, прокручивая все детали. Он наткнулся на труп стражника, лежащего в кустах. Горло было перерезано, и до кустов виднелся небольшой кровавый след. Заинтересованный Куммих, крутя в голове расстановку постов, двинулся напротив места обнаружения трупа. Пройдя к другому краю, он заметил кровавые пятна и примятую траву. Зайдя на территорию леса, Куммих обнаружил еще один спрятанный труп стражника. У него было перерезано горло, а над головой валялся окровавленный кинжал. Опытный солдат внимательно рассмотрел кинжал. На гарде были тонкие выцарапанные буквы – «Г.С.» – гарнизонная собственность. Это означало, что кинжал принадлежит исключительно гарнизонному арсеналу. «Обычный стражник не носит с собой короткого оружия. Интересно, надо проверить остальные трупы».

Следующий стражник не был спрятан, он лежал сразу за палаткой, находившейся ближе к вершине холма, в связи с чем обгорел. Пахло отвратительно и тошнотворно, но Куммих разглядел такое же повреждение, как и у других стражников – было перерезано горло.

На последнем посту, фактически на вершине холма трупа не было. Как и в ближайших кустах. Куммих не успел забраться в лес, как его окликнул сотник:

– Зараза! Они прочесывают лес все утро, но нашли только разоренный тайник под деревьями, – угрюмо процедил сир Клик, – у тебя есть что-то?

– Почти… ты же именно здесь оставлял верхний пост вчера?

– Ээ, – сотник нахмурился, но через мгновение вспомнил, – да, да, точно здесь. Он отсюда видел дорогу хорошо, и низ легко контролировал. А что?

– Стражников убили вот эти кинжалом, – Куммих отдал кинжал Клику, – посмотри внимательно. Это наш кинжал.

Сотник внимательно рассматривал оружие, пробежался глазами по эфесу, гарде. Медленно облизнул губы, не сводя глаз с орудия и, твердо пробасил:

– Интересная находка, прям очень интересная. Стражники точно не брали кинжала, я строил их перед дорогой, как такое возможно?

– Давай поищем последнего, пошли в лес.

Шли недолго, заметив блестящий доспех и неподвижное тело, Куммих рванулся к нему. Здесь солдату явно не повезло – он отцепил доспех, положил его рядом с собой, снял кольчужную юбку.

– Он шел по нужде! – Констатировал факт сир Клик, пока дядя Мерика переворачивал тело.

– Да, я вижу, – задумался Куммих, – у него горло не перерезано! Его кольнули мечом в спину, и рубанули в шею. И, как видишь, добили уколом в сердце.

– Разбойники выкрали у него кинжал и перебили остальную охрану, – добавил сотник, – но почему они его меч оставили?

– Нет, слушай, Клик. Это сделали свои, нас предали! У разбойников были только топоры и ножи. От меча они бы не отказались. Притом, наш предатель уже был вооружен мечом. Он не стал использовать кинжал на беззащитную жертву, решил зарубить. Но остальные стражники были в доспехах. Я… не знаю, как так вышло незаметно, но он перерезал им горло. И постарался спрятать. Кроме одного, с которым видно торопился.

– Не может быть, мать твою. Не может быть. – Сотник выглядел обескураженным. Он схватился за голову и замахал ею.

– Клик, на трупах разбойников и в той округе – вы нашли что-нибудь?

– Нет, голодранцы это, обычные, мать их голодранцы, сошедшие с ума от голода.

Куммих задумчиво произнес:

– Хм, давай вернемся к лагерю. Там обо всем подумаем.

***

Сотник молчал. Куммих раздумывал. Его хладнокровие удивительным образом сочеталось с чрезмерной эмоциональностью. Одновременно боролись лишь два желания: наказать или казнить. Всюду сновали солдаты, неразборчиво ругали какого-то стражника. К сотнику и Куммиху подошел рыцарь, облаченный в толстую бригантину, с развевающимся от ветра красным плащом на спине, в закрытой доспехом шеей и в потертом, расцарапанном шлеме.

– Как идет ваше расследование, сиры? – сказал он, и повернулся к дяде Мерика, – я десятник гарнизона Верхнего Замка – Брэнж Мариндер. Возможно мы встречались.

– Относительно знакомое у вас лицо, но по имени не припомню. Однако, приветствую вас, – слегка наклонил голову Куммих, – мы определили, что в нашем стане был предатель.

Десятник удивленно посмотрел на солдата, но внезапно прорычал сир Клик:

– Мать твою – это Фремерон. Больше, из живых, оружия никто не имел. Просто некому больше было, Куммих, некому. Он остался один. Разбудил нас и умчался за помощью, которой не было долгое время. Но будил он зачем тогда, ай, – махнул сотник и продолжил в бессильной злобе, – ублюдок поганый, ничего я не понимаю. Ценой тех убитых нам жизни спасти решил, или как? Его то я не строил перед отправкой, он лошадьми занимался, как всегда.

Десятник насупился, потряс головой и, стараясь выделять каждое слово, сказал:

– Мы прибыли потому, что увидели огонь, сир. Гарнизон на воротах подал тревогу. Мы собрались и выступили. Никто не предупреждал нас.

– Ублюдок, я убью его! – пробасил сотник.

– Спокойно, сир Клик, нам его еще нужно найти. – Холодным тоном произнес Куммих. Однако внутри все горело и разрывалось. За ребят, Мерика, за тяжелое предательство и смерть верных людей. Осталось найти его, осталось расколоть. Наказать, убить, повесить, казнить!

К бригаде прибежал запыхавшийся солдат, он держал в руке сверток и протянул его десятнику:

– Сир, взгляните. В лесу, с тайника. Прочтите!

– Эээ, сир Куммих, сир Клик? – смущенно смотрел десятник, – прочтете? Я… не умею.

– Твою мать, кого берут командовать? Кого, я спрашиваю берут командовать, да еще и в Верхний Гарнизон? – разъяренно ругался сотник.

– Сир, меня это оскорбляет. Понимая ваши эмоции, я проигнорирую ваши слова. Но прошу быть корректнее. Да, я повторю просьбу – прочтете?

Сир Клик отмахнулся и сплюнул. Куммих кивнул и взял бумагу в руки.

«Двинейцы, братья и сестры! Нас загнали в леса, наши семьи голодали, нас убивали. Наших матерей заставляли видеть смерть своих детей, наших дочерей насиловали, нас – вешали вдоль дорог. Но мы не сдаемся и не сдадимся. Убивайте каждого гвардейца, каждого солдата верного короне. Убивайте всех и каждого. Тем, кто умрет, Единый даст свободу в том мире. Тем, кто убьёт – дарует всех красивых женщин и столы полные еды. Во имя Единого, во имя свободы, во имя правды! Говорите каждому брату и каждой сестре, умные мужи и умные женщины. Читайте это вслух, читайте это громко. И убивайте наших врагов! Мы выйдем из леса, чтобы взять их города. Мы выйдем из плена, чтобы жить в свободе навсегда! Мы, объединились в стане врага, чтобы изнутри уничтожать их похабные взгляды на жизнь. Двинейцы, братья и сестры, мы обитаем в подвале «Нокторна», приходите! Мы дадим вам еды, кров и оружие. Приходите, мы начнем бороться за нашу свободу».

– Двинейцы? Поганые южане, их перебили тысячами, после отказа признавать нынешних королей своими сеньорами. – Удивленным тоном промолвил десятник.

– Они уже нападали недалеко от столицы. На личную Гвардию Короля, – сказал Куммих, – также, в рванье, и до смерти. И вчера выходит, тоже напали они.

Сотник злобно проревел:

– Значит мы вырежем этих свиней до конца! Их убивали, их изгнали. Но они будут в рванье лезть на вооружённых солдат. Ведут себя как последние фанатики.

– Раньше такого не было, кто-то их надоумил, разыскал и собрал. Правда, их война явно бессмысленная. – задумчиво произнес дядя Мерика.

– За всю историю, они были верными вассалами магов. Их фанатиками, боготворили и все такое. Не признать нынешнюю власть для них – честь. – вставил сир Брэнж.

– Подожди, Куммих, зачем же Фремерон к ним полез? Он вообще не близко, он с Севера. – недоуменно произнес сотник.

– Найдем и узнаем. Поехали в город, нам нужно навестить «Нокторн».

***

Куммих и Клик пересекали Ароматную Аллею. Они не обращали внимания на косые взгляды, бегающих детей, кричащих женщин и множество бедняков, сидевших у стен домов. Выйдя на Красную улицу, солдаты двинулись в сторону корчмы «Нокторн». В ней часто собирались нищие. Эту корчму не любили моряки, за отсутствие качественной еды и постоянные проблемы с наличием алкоголя. На самом деле «Нокторн» было простым убежищем, а не корчмой. Здесь пользовались уважением только потерявшие все граждане и не очень граждане. Это место созданы для них.

Внутри было пусто и тихо. Ни одной живой души. Солдаты озирались по сторонам, старались отыскать признаки жизни. Никакого погрома не было, все столы и стулья спокойно дожидались посетителей. Куммих видя лестницу в подвал, прошептал:

– Пойдем, Клик. Держи меч наготове.

Обнажив клинки, пара спускалась по лестнице. Дверь в подвал была приоткрыта, оттуда тускло светила лампа. Солдаты дернулись туда, резко и быстро и встали в шахматном порядке, прикрывая и не мешая друг другу в случае боя. На них повалил смрад алкоголя и рвоты. На полу лежало три трупа. Подвал был обставлен множеством разбитых ящиков и цельных бочонков. Упершись в стену, напротив двери, лежал Фремерон. Он поднял испуганные глаза и пробубнил: