Заповедники

Пора познакомиться поближе с персонажем из черного списка.

4. Зомботорий

Бронепоезд с гулом умчался за горизонт, отрезая пути к отступлению. Проводив глазами локомотив, Мика подавила волну паники. Одиночество и безысходность – вот что она испытывала в эти секунды.

Девушка стояла посреди бескрайней степи, рассеченной надвое железнодорожным полотном. Травяной океан колыхался и шумел на ветру. Небо казалось бездонным, а солнце обрушивало свою ярость на Свихнувшиеся Земли. Цветастая бандана, которой Мика повязала голову, пришлась кстати – в этих краях запросто можно получить солнечный удар.

Мика осмотрелась.

Никаких ориентиров, кроме стрелы монорельса. Складывалось ощущение, что исполинская рука прочертила линию, разделившую мир пополам.

А потом на девушку обрушились звуки.

Шорохи грызунов в норах, сухой треск цикад, завывание теплого ветра. Едва уловимые отголоски вибрирующего монорельса. Крик ястреба, пикирующего на добычу. Стук собственного сердца.

Надо идти.

Поправив рюкзак и сверившись с компасом, Мика двинулась на восток. Трава была ей по пояс, так что странница оставляла позади линию, напоминавшую кильватерный след. Хорошо бы не наступить на змею, подумала Мика. Интересно, тут водятся змеи?

Впрочем, змеи – самые безобидные обитатели Свихнувшихся Земель.

Мика перебирала в памяти цепочку событий, приведших ее сюда, чуть ли не на самый край света.

Всё началось с зомботория.

Анклав, в котором жила семья девушки, использовал восставших для охраны дальних рубежей. В специальных загонах формировались стада безмозглых тварей, некогда считавшихся людьми. Мертвецы не могли покинуть пределы сетчатых клеток, к которым ушлые охранники подвели электричество. Если требовалось перегнать стадо в новую локацию, погонщики просовывали сквозь ограждения тонкие жезлы и жали красные кнопки. Ток подстегивал монстров, заставлял двигаться вперед. Стадо рычало и медленно топало по коридорам, разделенным откатными воротами на секции. Когда задние створки со щелчками вгонялись в пазы, передние отъезжали, пропуская ходячих в следующий коридор. Процесс медленный, но безопасный для окружающих.

Мертвецы попадали в загоны не сразу – изначально их доставляли в зомботорий. Что-то вроде испытательного полигона и военной лаборатории в одном флаконе. В теории каждый обитатель Анклава Хаузера мог после смерти попасть в стены этого учреждения. А дальше – по этапу, в загоны. Так что все люди носили пульсомеры и датчики жизнедеятельности. Последние были дороже, поскольку телеметрия с них поступала в режиме онлайн на пульты частных охранных служб. Если вы умираете и превращаетесь в зомби, то первым делом расправляетесь с собственной семьей. Это аксиома. Так что контроль над жизнью и смертью – неотъемлемая часть всех государственных программ. И гражданская ответственность, как же без этого.

Твоя бабушка восстала?

Сдай ее в зомботорий.

По городу рыскали санитарные службы, отлавливающие мертвяков. Частники реагировали молниеносно – выезжали на объект при малейших сбоях телеметрии. И это многим спасало жизнь, но услуги контролеров стоят немалых денег. Стандартная абонентская плата превышает месячный доход работника завода или продавщицы гипермаркета. Поэтому несчастные случаи с участием зомби – не редкость в Анклавах. Так учат в школе. Так говорит пропаганда.

Впрочем, есть и другая сторона медали.

За минувшее столетие вирус ослаб. Или мутировал, трансформировавшись в нечто принципиально иное. Не все покойники восставали из мертвых. Не каждый укушенный обращался – тут многое зависело от иммунитета. Зато паранормы продолжали рождаться в обычных человеческих семьях. И механизм формирования постчеловека по-прежнему не был изучен. Официальная версия утверждала, что для генетических изменений эмбриона должны быть предпосылки. К примеру, далекие предки паранорма переболели коронавирусом. Или кто-то в семье был укушен, но сумел выжить и обрести защиту от повторного заражения. Вот только в ДНК членов семьи содержались гены, определенное сочетание которых могло привести к мутации плода в будущем.

Так или иначе, мир населяли три расы.

Во-первых, люди. Слабые, нуждающиеся в постоянной опеке со стороны доминирующего вида. То есть – паранормов. Люди жили в Анклавах – городах-крепостях, обнесенных высокими стенами. Старые здания были превращены в башни, напичканные оружием, солдатами и провизией на случай долгой осады. При мнимой разобщенности Анклавы были объединены в единую Систему. Человек в этой Системе занимал нижние иерархические ступени. Рабочие, служащие, техники, грузчики и продавцы. Если гражданин Анклава не наделен сверхспособностями, он может быть кем угодно, но только не представителем правящей элиты.

Города были защищены мощным периметром и вооруженными до зубов пограничниками. Существовали загоны с «домашними» зомби – их городская администрация держала про запас на случай столкновения с дикими племенами Свихнувшихся Земель. Да, на территориях, считавшихся непригодными для хозяйствования, обитали кочевники. Варвары, приспособившиеся к выживанию в условиях полного отсутствия цивилизации. И, по слухам, эти племена начали объединяться.

Между Анклавами курсировали бронепоезда – чуть ли не единственное средство дальнего сообщения в постапокалиптическом мире. Изредка использовалась авиация, но ее рентабельность ставилась Системой под вопрос. Авиация начала вымирать еще на заре появления коронавируса. После закрытия границ люди перестали летать. Большинство авиакомпаний обанкротились, свернулись целые производственные отрасли. Аэропорты крупнейших мегаполисов планеты пришли в упадок. Вскоре выяснилось, что без плотного пассажиропотока содержание простаивающих самолетов обходится дорого. К тому же, распространение вируса напрямую зависело от перемещений туристов. И про туризм забыли. Наверное, именно тогда, в первое десятилетие пандемии, начали складываться прообразы нынешних тоталитарных структур. Япония, Северная Корея, Китай, Россия и США – они были первыми ласточками. Жесткие карантины сменились повальным чипированием и вакцинацией населения, отслеживанием зараженных через приложения на смартфонах, иммунными сертификатами, без которых было невозможно пересечь границу. Затем добавились уровни доступа к медицинскому обслуживанию, талоны на еду и вмешательство властей во все сферы жизни. Авторитарные режимы использовали ситуацию, чтобы укрепить свое влияние.

Всё это имело смысл, пока не появились зомби.

Вторая раса.

К этому моменту человечество успело пережить несколько волн пандемии, преодолеть экономический коллапс, серию войн, преступности и революций. Одни страны перестали существовать, другие утратили могущество, третьи неожиданно для всех возвысились. Те, кто выжил, построили внутри изолированных территорий некое подобие цифровой антиутопии. Контроль перемещений, обязательная сертификация переболевших и вакцинированных, нестандартные меры распределения благ, автономное производство еды и товаров первой необходимости. На руинах западного мира пировали азиатские культуры. Отдельные европейские правительства «перенимали восточный опыт», лишая своих граждан прав и свобод. Так удалось выжить Грузии, Швейцарии, Израилю и Великобритании. Благодаря прогрессивной медицине и передовой экономике выстояла Германия.

Зомби всё перечеркнули.

Распространение волны обращений началось там же, где впервые обнаружили коронавирус – в китайской провинции Хубэй. Стариков там почти не осталось, поэтому мертвецы атаковали живых в моргах и больницах. Восставали жертвы катастроф, наркоманы, умершие от передозировки, утопленники и дети, выпавшие с балконов. Животные тоже оказались подвержены влиянию заразы – стаи зомбособак начали терроризировать окрестности крупных городов. Локализовать вспышку правительство не смогло по простой причине – опасности были подвержены все, кто переболел Ковидом-19. А это – почти вся страна. Даже вакцинированные азиаты с удовольствием пожирали своих родственников, друзей и соседей. Да и коллегами по работе ходячие не брезговали. Изоляция городов ничего не давала, тотальное уничтожение мертвецов – тоже.

События разворачивались в лучших традициях кинематографа. За несколько недель планету охватила новая пандемия. На сей раз ужасом смыло даже устойчивые режимы. Зомби объединялись в стада, пожирали живых людей, и ничто не способно было сдержать эти апокалиптические армии. Домашние и дикие животные поначалу тоже представляли угрозу, но очередная ковидомутация привела к появлению иммунитета у фауны. А вот люди продолжали умирать, пополняя кошмарные ряды новобранцами.

Цивилизация в привычном виде перестала существовать.

Зомби начали эволюционировать – они становились быстрее, зле и опаснее. Тщетно биологи пытались разгадать причину столь катастрофичных для землян трансформаций. Велись ожесточенные споры на тему, может ли мертвое мутировать и адаптироваться к экологическим нишам. Лучшие умы засели в правительственных лабораториях, пытаясь разработать очередную вакцину. Тщетно – привычное мироустройство катилось под откос. Первыми опустели мегаполисы, затем – промышленные центры. Хуже всего дела обстояли в замкнутых социумах – тюрьмах, военных частях, психиатрических лечебницах и детских домах. Те, кто побогаче, заперлись в бункерах или ушли в бессрочное плавание на дорогих яхтах и частных самолетах, способных парить в вышине на протяжении года. Вот только за год ситуация не стабилизировалась. Стало только хуже.

Планета стремительно менялась.

Образовались города-крепости. Силовые структуры начали отлавливать мертвецов. Умерших не хоронили, а сразу сжигали. Кое-где практиковались казни людей, находящихся при смерти. Анклавы выживальщиков озверели до такой степени, что начали избавляться от инвалидов, стариков и больных – тех, кому обращение грозило в первую очередь. Тогда же появились первые кочевники – военизированные группы людей, умеющих за себя постоять. Кочевники постоянно меняли локации, ориентируясь на маршруты миграции зомбостад. Стратегия принесла определенные плоды – отказавшись от благ цивилизации ради мобильности, кочевые племена превратились в класс двуногих хищников, доминирующих в своей нише. Впрочем, между племенами непрерывно шли войны из-за ресурсов, так что их численность неуклонно сокращалась.

А потом пришли паранормы.

В обычных семьях рождались дети со сверхспособностями. Вот что испугало выживших по-настоящему. Люди не могли объяснить с точки зрения здравого смысла то, что видели. Малыши развивались по стандартной схеме до пяти-шести лет, а затем начинали творить странные вещи. Исчезали и появлялись в других местах. Предсказывали события завтрашнего дня. Воспламеняли предметы и друг друга. Двигали вещи, не прикасаясь к ним. Читали мысли родителей, друзей и прохожих. Воспринимали чужие эмоции. Летали, наконец, что вообще ни в какие ворота не лезло. Кто-то обладал невероятной силой или двигался с запредельными скоростями. А еще были дети, обладавшие настолько мощным интеллектом, что им было скучно общаться со своими сверстниками. Часть паранормов относилась к категории универсалов – тех, кого природа наделила сразу несколькими ментальными умениями.

Рождение постлюдей привело к серии конфликтов, о которых никому не хочется вспоминать. Удивительно, но в паранормах никто не видел надежду на спасение. Представителей новой расы травили, убивали, изгоняли из общин в Свихнувшиеся Земли. Родители чаще всего защищали своих отпрысков, что приводило к гражданским войнам внутри Анклавов. Это сумасшествие растянулось на пару десятилетий, а потом изгои объединились и выстроили Систему.

Мика неплохо знала историю благодаря своей бабушке. Та рассказывала о разной жути. Войны между людьми и паранормами едва не похоронили остатки человечества в Анклавах. В итоге сверхсущества одержали победу и заключили мир с поверженной расой. Сделка была простой – жители городов подчиняются высшим функционерам, а взамен получают защиту от зомби и агрессивных кочевников. Иерархи Системы восстановили разрушенные экономики городов, перезапустили заводы и фабрики, начали развивать науку, инженерию, сельское хозяйство. По всем признакам сложившийся строй был тоталитарным, но Система спасла цивилизацию от исчезновения. Анклавы сотрудничали в различных сферах, торговали, обменивались опытом. Безжалостное истребление инакомыслящих казалось наименьшим злом. Необходимой платой за билет в «светлое завтра».

Мика размышляла о прошлом Земли, прокладывая свой путь через высокую траву. Одно столетие – а столько всего произошло. Людям казалось, что они развиваются поступательно. Философы, писатели и ученые мечтали о будущем, глядя в ночное небо. Представляли себе могучую цивилизацию, осваивающую Солнечную систему, побеждающую старость и смерть. Последнюю действительно удалось победить, но с некоторыми оговорками…

Так что же привело Мику в Свихнувшиеся Земли?

Ей было шесть, когда начали проявляться сверхспособности. Поначалу – изменение температуры среды на расстоянии. Мика была выраженным пирокинетиком и в моменты ярости поджигала всё, на что обращала взгляд. Позже обнаружился еще один редкий дар – криокинез. Катализатором выступала депрессия, но вскоре малышка научилась контролировать приобретенные навыки. Родители в ту пору были еще живы. Мать работала диспетчером в железнодорожном депо, отец – рейдером. Мика редко видела папу – тот неделями пропадал в экспедициях, разыскивающих утраченные артефакты. Насколько она слышала, отряд охотился за книгами из научных библиотек. Нудное и неблагодарное занятие, учитывая тот факт, что большинство книжных носителей испорчены влажностью в обесточенных хранилищах. В одном из таких рейдов отец и погиб. Мама говорила, что отряд столкнулся с кочевниками, но в ее голосе звучало сомнение. В ту пору рейдеры из разных Анклавов конкурировали между собой, добывая утраченные знания. Регион, в котором работал отец, считался спорной территорией – там происходили частые столкновения между людьми Хаузера и Мостовыми Перешейками.

Вскоре умерла бабушка.

К этому моменту девочка уже знала, что не все мертвецы обращаются. Бабушку удалось похоронить достойно, без обязательной транспортировки в зомботорий.

А в четырнадцать Мика узнала, что такое Система. Мать успела смириться с мыслью, что растит паранорма. Будущее Мики казалось очевидным – после базовой школы ее переведут на спецобучение, интегрируют в сообщество постлюдей и закрепят в определенной иерархической нише. Пирокинетиков готовили к внешней обороне и переводили на периметр. Так что вариантов у Мики было немного. Стать рейдером, повторив отцовскую судьбу. Или застрять на одной из башен, обеспечивая безопасность Анклава от зомби и вторжений диких племен. При некоторой доле везения можно было влезть в сопроводительную бригаду бронепоезда и покататься по миру. Иллюзия свободы…

При любых раскладах Система благоволила таким, как она. Если ты рожден паранормом, то автоматически обретаешь элитарный статус. Вне зависимости от внутренней иерархии Мика стояла бы над обычными людьми и правилами, которым те вынуждены подчиняться.

Блистательное будущее перечеркнула третья способность.

В четырнадцать Мика стала провидцем. Девушка не сразу поняла, что случилось. Ее начали преследовать дежавю и странные сны, которые сбывались на следующий день. Учителя-телепаты быстро вычислили талантливую воспитанницу и перевели из пирокинетического класса в школу закрытого типа. С матерью запретили общаться – Мика видела ее раз в месяц по каналу защищенной видеосвязи. Под жестким надзором кураторов, фильтрующих каждое слово.

Будущее – не для простых людей.

Так ей сказали.

Система перекраивала сознание паранормов. Идея была в том, чтобы приобщить ребенка к «более продвинутой культуре». Родители, семья – всё это должно остаться в прошлом. Если ты постчеловек, то должен понимать, что выламываешься из людского сообщества. Раньше таких как ты истребляли – вот что нужно усвоить. Держись своего вида, своей стаи. А обычными гражданами нужно управлять. Это и есть Система.

Мика любила мать.

И дважды сбегала из закрытой школы.

Всякий раз ее находили, возвращали обратно и ужесточали внутренний режим. Тогда девушка впервые задумалась о природе и методах Системы. Такое ли это благо для людей и паранормов, как утверждает официальная пропаганда? Если ты высшее существо, то откуда взялись ограничения в правах и свободах? Получается, что тоталитаризм, о котором говорят подпольщики, затрагивает и правящую расу.

Страшные чудеса на этом не закончились.

Однажды Мика поняла, что ее разум свободно путешествует в хронопотоке, не ограничиваясь векторами и однодневным ограничением. Девушка перемещалась в прошлое и наблюдала за давно свершившимися событиями. Или прыгала на несколько дней вперед. Она научилась предсказывать будущее на отрезке в несколько недель. Вот только рассказывать об этом наставникам не хотелось. Поначалу сработало умение выставлять блоки, но потом ее вычислили. Кто-то очень сильный сумел пробить защиту, вторгнуться в воспоминания Мики и получить нужную информацию. Ей было семнадцать, когда это произошло.

Умерла мать.

Куратор группы провидцев вызвал Мику в свой кабинет – чистая формальность, учитывая его телепатические способности. Разговор выдался тяжелым. Мике сообщили, что мать восстала из мертвых и была отправлена в зомботорий. Причина смерти? Сердечный приступ. Мика знала, что это невозможно – мать обладала отменным здоровьем. Я хочу увидеть мать, сказала Мика, мне можно попасть в зомботорий? Нельзя, слишком опасно. Посещения умерших запрещены, это стандартное правило Системы.

Мика прорыдала полночи, затем на нее накатила апатия. Еще через пару недель куратор сообщил «радостное» известие – Мику переводят в пансионат для особо одаренных детей. Тебе суждено подняться на высшие иерархические ступеньки, девочка. Ты – провидец небывалой мощи.

Конечно, она ведь сумела обойти Принцип Одного Дня.

Не поэтому ли умерла мать?

В свои семнадцать Мика была замкнутой и резкой на язык девушкой. Знание будущего и тоска по прошлому не очень-то способствуют сближению с окружающими. Сверстники боялись злить одноклассницу – она ведь была пирокинетиком. Что же касается внешности… Мика считала себя симпатичной, но не более того. Стройное, даже спортивное телосложение. Низкий рост и пепельно-серые волосы. Короткие стрижки, выбривание висков, пирсинг и татуировки – весь этот эпатаж граничил с отчаянными попытками отыскать своё место в мире. Мика лишилась всех, кого любила в прежней жизни. И это произошло буквально за несколько лет.

А что взамен?

Странные способности, которые не делают человека счастливым.

До сих пор остается загадкой, как с ней сумели связаться подпольщики из «Рассвета». Связались – и всё. Оставили бумажную записку в комнате интерната, под подушкой. Слова из записки намертво врезались в память девушки.

Твою мать перевели в зомботорий не случайно. Она жива, но ей запрещено с тобой общаться. Не пытайся встретиться – сейчас это не даст результатов.

Беги.

Завтра тебя отвезут в другое место, из которого не будет выхода. Мы не сможем помочь. Спустись ночью в подвал и открой коммуникационную шахту. Мы отключили камеры по маршруту твоего следования. Технический люк перенастроен на отпечаток твоего пальца. Запомни схему тоннелей и уничтожь записку. Куратора и службу охраны мы берем на себя.

Дальше шла нарисованная от руки схема поворотов и перекрестков коммуникационного лабиринта, упрятанного под закрытой школой. С точкой выхода у мрачной громады крематория. И перечень номеров машин, которые следует менять на парковках по дороге к периметру.

Записку Мика разорвала на клочки и спустила в унитаз.

Пересечение периметра и путешествие на бронепоезде – отдельная песня. Даже не верилось, что всё это удалось провернуть неподготовленному семнадцатилетнему паранорму.

Мика заглянула в будущее.

И увидела себя бредущей по степи в неизвестном направлении. Как сейчас. Поэтому она знала, что всё получится, и мертвая хватка Системы ослабнет. Вопрос лишь в том, будут ли ее искать. Пустят ли устранителя по следу…

Для этого нужно было заглянуть еще дальше.

На годы вперед.

Улыбнувшись, Мика побрела дальше. По телу разливалась приятная усталость. Новые запахи захлестнули ее разум, а теплый ветер развеял тревоги. Даже не верится, что эти территории признаны непригодными для проживания.

Остановившись, она сняла с плеч рюкзак.

И достала флягу с холодной водой.

5. Сборка без модели

Пулей промчавшись сквозь Третий Дистрикт, Туэйн в очередной раз перестроил себя. И сел на поезд, направляющийся к границам Анклава. На сей раз беглец не пользовался брошенными электромобилями и общественным транспортом. Схема изменилась. Пристегнутые в разных местах города велосипеды – их вообще нереально отследить.

Пять точек.

Пять ключей.

Неприметные места на задворках мегаполиса. Унылые трущобы с проржавевшими беседками в запущенных двориках. Ограждение моста через упакованную в гранит речушку. Нижняя секция пожарной лестницы, пристроившейся к задней стене обшарпанной пятиэтажки. Фонарный столб с разбитым матовым шаром и выкрученной лампочкой… Приметы упадка, заштрихованные главными улицами и деловыми кварталами. Словно желтеющие листья в последнюю декаду августа.

Ему нравилось крутить педали.

Бездумная механическая работа, позволявшая слиться с миром. Не с тем миром, который пугал первобытных предков раскатами грома и выходящими из берегов реками, а с урбанистическим, выверенным до последней заклепочки и вписанным в Систему. Вместо заводей – канализационные решетки. Вместо звериных троп – велотреки. Всему своё место, всему своё время.

Туэйн действовал согласно инструкциям.

Не спешил, не привлекал к себе внимание прохожих. Постоянно менял обличья, держался подальше от деловых кварталов и административных зданий. К этому моменту дознаватели должны обнаружить труп и вызвать убийцу номер два. Он будет сильным, он поймет, с чем столкнулся. Колпак слежки накроет Третий Дистрикт, но следует сохранять выдержку. Устранитель не заблокирует Перешейки – это за гранью его компетенции. А вот телепатические бригады на пропускных пунктах усилятся.

Изначальный план рухнул.

Система вышла на ячейки, причастные к миссии, а провидцы что-то рассмотрели в грядущем дне. Поэтому за Туэйном и началась охота. Задача сильно упростилась бы, не сядь ему на хвост устранитель. Теперь надо попасть в Первый Дистрикт, добыть себе оружие и пересечь периметр.

Туэйн приковал последний велосипед к одному из тренажеров под пластиковым навесом у набережной. Днем тут никто не занимался, так что действия беглеца остались незамеченными.

Остаток пути он намеревался проделать пешком.

Здание КПП с отростком трубы высилось неподалеку. Туэйн понимал, что эта близость обманчива – объект был слишком масштабным. Впрочем, прогулка доставила ему удовольствие. Слева громоздились многоквартирные кондоминиумы, вписанные в рекреационную зону. Справа простирался песчаный пляж, а еще дальше – море. Мерный рокот преследовал путника в любой точке пространства.

Шум успокаивал.

Туэйн настроился на позитивный лад. Казалось, пройдет еще немного времени, и посланник «Рассвета» достигнет дзена. Мир пытался достучаться до Туэйна, сообщить ему что-то мудрое и всеобъемлющее. Чувство нахлынуло подобно морской волне и уже не отпускало до самого КПП.

Порталы, ведущие внутрь пересадочного кластера, выглядели зловеще. Беглец не сразу понял, что именно ему не по душе.

Безлюдность.

Три часа дня – не то время, когда можно говорить о пиковой загруженности. Но даже сейчас пассажиров должно быть больше. Не пара-тройка мутных типов с овощными лицами, а приличный ручеек пассажиров, текущий от одной платформы к другой.

Станция была узловой. Отсюда под прямым углом выходили сразу две трубы, заполняющие реальность гулом скоростных поездов. Левый Перешеек протянулся к девятому острову Анклава, застроенному промышленными комплексами, складами, доками и секретными лабораториями. Этот район Туэйна не интересовал. Второй Перешеек власти перебросили на материк, к Первому Дистрикту. Именно оттуда Анклав начал разрастаться, протягивая щупальца к близлежащему архипелагу. Подобная география давала ряд преимуществ, главное из которых – снижение расходов на оборону. Разумеется, известны случаи, когда зомби топали по дну океана и атаковали живых на прибрежных территориях. Но подобные вещи происходили нечасто. Мертвецы должны знать, куда идут. А для этого им надо чуять добычу. Водные преграды сбивают нежить с толку, не позволяют ориентироваться в «охотничьих угодьях». На пляжи Анклава забредали единицы восставших – их молниеносно отстреливали сотрудники береговой охраны.