Инструкция по эксплуатации дракона

Нина Каротина

Инструкция по эксплуатации дракона

Глава 1

– Смородинка, можешь открыть глаза? Женя, ты не знаешь, где здесь… хотя бы автобусная остановка?

– Рогачев, как же ты достал, – хрипела она спросонья. – Дай поспать, нет сил, терпеть тебя по утрам.

Медленно звуки извне стали более четкими, но вязкость от сна осталась, Женька с трудом разбирает его возню. И не может открыть глаза, такие они свинцовые.

– Женя, – тряс ее Рустам, – никакое это не утро.

– На кой тебе автобусная остановка? Заначку там спрятал? – бормотала она.

– Типа, того, – нервно ответил он, продолжая трясти Женькино плечо. – Заначку не прятал, но автобусная остановка пришлась бы очень кстати. От нее можно добраться до цивилизации со всеми ее пороками, и в их числе вожделенная заначка.

– Пешком иди, – отбивалась она.

– Да я б уже, сбегал туда и обратно. Только не знаю, куда бежать.

– Пространственный кретинизм? Последняя фаза деградации в свете злоупотребления запрещенными препаратами?

Девушка не нашла в себе силы сбросить оцепенение, но Рогачев настойчивый, усадил ее и тряс уже в вертикальном положении.

– Да не сплю я, – отмахнулась она и наконец разлепила веки.

Пробуждение накатывало легким утренним бризом. Женька бездумно таращилась в пустоту, потом в осунувшееся лицо Рустама, а затем оглянулась по сторонам.

– Рогачев, ты где меня… разбудил?

– Жень, мне помощь нужна, – жаловался он. – Что-то тошно мне. С медицинской точки зрения у меня абстинентный синдром, в простонародье отходняк. Причем, жесткий. Если ты не проснёшься, я на людей начну кидаться.

Женька лениво почесала свалявшийся затылок, заразительно зевнула и наконец начала замечать детали обстановки. Не сразу, но в голову начали закрадываться мысли, что у нее тоже абстинентный сидром. Потому что она находилась в бревенчатой избе, на окнах деревянные ставни, мебель соответствующая, а позади печь, типа, мазанка. Нормальная, белая, крестьянская печь.

– Это что? – беззлобно поинтересовалась она.

– Изба. Смородина, – гнул свою линию Рустам, – транспорт где?

– Какой транспорт?

Она сидит на деревянном полу, вокруг тела вповалку, в избе холодно, а на ней розовая худи. Маргошин гардеробчик, до которого Женька в свое время не опускалась. Только сейчас ощутила, что продрогла. В животе настойчиво урчало. Значит, ещё и проголодалась. Но у Рустама иной голод.

– Что за квест такой? – бормотала она. – Типа, попаданцы в древнюю Русь?

– То, что попаданцы, это в точку. Я оббежал всё вокруг. Никого нет и ничего нет. Женя, мы в глухом лесу, на улице холод и комары с ладонь. Людей нет, транспорта нет, припасов нет. Короче, я скоро умру, – жаловался Рогачев, – мучительной смертью.

Женька слушала его нытье и понимала, что его проблемы возникли не на пустом месте. В избе все свои. Василиса Яковлевна храпит громче всех, перебивая басовитую трель Ансельмо. Орхан привалился сломанной ногой на лавку, тело на полу. Ему подушкой лежит Анжела Максимовна. Чуть в стороне Маман спит в обнимку с незнакомцем с колючим ежиком на голове. Что за пижамная вечеринка? Витка спит в ногах Женьки, со спины хрупкую девушку греет жаркая Лидочка Александровна, от того у Виталины блаженно-распаренное лицо.

– Где Маргоша? – опомнилась Смородина.

– Там, на печке. Женя, сделай что-нибудь. Есть хотя бы сигаретка, стресс снять?

– Я не курю, – привычно отмахнулась она. – Здоровый образ жизни – наше достояние.

Евгения встала в полный рост, чтобы оценить масштаб бедствия. Масштаб оказался таков, что во всех трех окнах избы можно увидеть только лес: густой лес, дремучий лес и темный лес. Четвертая стена глухая, там печь с Марго. В избе дверь струганая, плотная, на массивных кованных петлях. На потолке балки, закопчённые. Справа угол с православными образами, слева стол и лавки, в стенах ни одной розетки.

– Рогачев, есть телефон? – ощупала она джинсы в поисках смартфона.

– Не вопрос, – парень протянул стопку телефонов, собранных из карманов спящих. – Все разряжены. Зарядок нет, розеток нет, ни одного электрического провода. На улице проверил, к дому электричество не подведено, антенны на крыше нет. Женька, скажи, что у меня галлюцинации. Я даже не расстроюсь.

– Погоди, – проверила она телефоны и шагнула к двери.

Тяжелая дверь скрипнула, в лицо ударила сырая свежесть осеннего дня. Со всех сторон изба окружена густым лесом, елки, елки и палки. В хвойных лесах она не разбиралась, но где-то уголком сознания помнила, что Подмосковные леса изобилуют березами, рябинами и прочими лиственными породами. Здесь это…, наверное, сосны, или кедры, кто их без википедии разберёт.

– Это что, шутка такая? Рогачев, откуда лес в стиле Васнецова? Что это? Где это?

Женька озабоченно почесала голову и прислушалась к звукам живой природы. Звуки, как звуки, понять и разобрать что-то невозможно человеку, далекому от сельской жизни, и очень хочется уловить что-то родное, городское, типа, мотора на дороге, свиста электрички, реактивного двигателя самолета, хлопков фейерверков, газонокосилки дачников. А слышится только собачий визг и…

Корги!

– Рустик, где Максик и Игоряша? – вернулась она в избу.

– Смородинка, они выбежали на прогулку. Пометят территорию и вернутся. Чего делать-то будем? Ситуация из ряда вон, у меня с собой ни грамма стратегического запаса, а в крови закипает нехватка интоксикации.

– Иди ты в лес со своим запасом! – выругалась она. – Твои проблемы, если до сих пор не бросил. Пойди, солому покури, может отпустит. А я народ поднимать буду. Быстро разберемся, откуда елки растут.

По мере пробуждения люди проходили все стадии принятия. Подобно Женьке, сначала зевали, а потом выбегали на улицу и также быстро возвращались, констатируя отсутствие цивилизации. Наибольшее сопротивление оказала Марго, вяло отбрыкивалась и жаловалась на жесткий матрас. Спала она без матраса, на пустой холодной печи. Последним подняли незнакомца, связывали с ним большие надежды, только он мог ответить на все накопившиеся вопросы.

Парень повторил церемонию осознания действительности, оглянулся по сторонам, оббежал вокруг дома и только потом выдал фразу, в корне отличающуюся от остальных:

– Тайга что ли?

– Странный вопрос, – Смородина сложила руки на груди и с подозрением осмотрела его с головы до ног.

Ему лет тридцать, может моложе, поджарый, лицо интересное, острое, глаза синие, на руке промелькнули дорогие часы.

– Странный вопрос от человека, который должен бы нам всё рассказать. Что за реалити-шоу? Ты ведущий? Типа, игры на выживание? Сразу оговорюсь, мы не подписывались.

– Женёк, – хмыкнул он. – Рад тебя видеть. Суровость оценил, ты у нас мужик, конечно. Недоумение прощаю. Я Эдик. Эдуард Семенович. Но в свете последних событий, – погладил он отрастающий подшесток на голове, – лучше без отчества.

Все присутствующие смерили его недоверчивым взглядом. Всякое бывает, заморская медицина на многое способна, но здесь налицо подтасовка фактов.

– Я и сам все ещё в недоумении, мягко говоря, – смущено улыбался тот. – Всё думаю, что загнулся в той клинике и попал в… пока не пойму, куда. Пришлось новый паспорт делать, чтобы из Израиля выехать. Мороки столько, проблем. Лечащий доктор – мой друг. Еле отбился от него. Хотел изучить мой феномен для научной работы. Как из умирающего старика я вдруг с каждым днем молодел и здоровел. Не поверите, я из клиники через окно третьего этажа сбежал. По карнизам выбирался. Прыть такая в теле образовалась. Спасибо, что до подростковых прыщей не дошел, остановился. Волосы только запаздывают.

На Женьку одномоментно нахлынули воспоминания. Маргоша, кровь дракона, Баренцев, пистолет!

Она схватилась за голову и рухнула на скамью.

– Пардон муа1, я немного матом. Лизавета, Василий, заткните уши.

И она выругалась. Излила накопившиеся эмоции со всей горячностью русского человека. А когда пришла в себя, эпицентр панических настроений сместился в сторону Василисы Яковлевны и Ансельмо, которые под ее раскатистую отдушину ощутили острую нехватку коржей, а затем услышали характерные звуки из зарослей леса.

Максик и Игоряша по зову природы первыми пришли в себя, раньше только Рустам, но у того другой зов. Все трое выскочили на улицу в поисках чего-то важного. И если Рогачев ничего не нашел, то корги потерялись от богатства выбора, а потом и вовсе потерялись. Возле дома у них метки на каждом шагу, на новом месте собаки не успели обвешать округу своими знаками и теперь истошно выли где-то в стороне от дома.

Первую ошибку допустили по глупости. Люди бросились в рассыпную, искать собак, нисколько не задумываясь, отчего те потерялись. В связи с чем уже спустя полчаса громко завыл Рустам, а чуть в стороне за аукала Лидочка Александровна. От разлапистых елей лес настолько плотный, что через несколько шагов видимость резко меняется, ориентир сбивается, а следы исчезают в жесткой перине опавших иголок.

Женька проорала командным голосом, чтобы все оставались на своих местах и не двигались.

– Кто остался в доме? – вопила она.

– Умный человек, – зевая, откликнулась Маргоша.

– Внимание! Этот умный человек, единственный, – подчеркнула Женька, – будет орать, лучше петь. Собираемся на голос. Маргоша, запевай.

Почему она запела именно эту песню, остаётся только догадываться. Но вопила она на весь лес Мумий Тролля, песенка забавная, особенно на словах «остались только мы на растерзание-еее…»2.

Собрались быстро. У Марго прорезался такой силы голос, что нашлись даже Максик и Игоряша, а местная живность либо попряталась, либо заинтересовалась новыми обитателями.

– Значит так, право по борту ещё один такой дом, – докладывал Эдик. – Пустой, я проверил. Метров пятьдесят отсюда.

Рядом с Эдиком держалась Лизавета за него и за печень с отдышкой.

– Дженифер, – угрожающе хрипела она, – что за активный отдых на природе? Мне в Швейцарию нужно срочно, на симпозиум. У меня билеты и гостиница. Ничего лучше придумать не могла, чтобы дурь свою показывать?

– Подождёт твой симпозиум, – отмахнулась девушка. – Фамилии то какие-то, всё чудней и чудней, Лизавета. Грек что ли?

– Да как ты с ма… – осеклась женщина, – смакуешь наши трудности, Евгения Баюновна?

– Баюновна? – заинтересовался Эдик. – Не знал, отчество какое странное.

– Кот Баюн, сказочное существо! – рявкнули одновременно мать и дочь.

А потом из леса с воплем ужаса вылетел Орхан, не взирая на гипс и потерянные где-то костыли, спринтерски добрался до порога дома и прижался спиной к двери.

– Там, звэр, такой э болшой, да.

– Белка это, – бежала следом Анжелика Максимовна с двумя костылями. – Не пуганная. У Орханчика из рук последний сухарик вырвала. Страх потеряла. Он в нее костылем, а ей не страшно.

– Кто такой белка э? Медвед? – округлил тот детские глаза с махровыми темными ресницами.

– Угу, – снисходительно мычала Маргоша. – Гризли обыкновенный. Потому что любит гризть сухари и орехи. Орханчик, сухари зажал и втихомолку уминаешь под елкой? Гризлям восточную щедрость демонстрируешь?

– Э, кушать хочется, давно не кушать. А этот русский медвед чуть меня не скушать, – жаловался тот.

Подтянулось многодетное испанское семейство. Ансельмо проламывался сквозь кусты истинным героем, тащил на руках Василису Яковлевну в полуобморочном состоянии. Шел на подгибающихся ногах, но не сдавался и пинал впереди себя уже трех корги.

– Медвед? – с ужасом уточнил Орхан, оценив новое животное.

– Дженифер, – стенала Василиса Яковлевна, – у нас случилось страшное. Этот зверь женился на Максике, а может быть даже и на Игоряше. Какой ужас, я это видела своими собственными глазами.

– В смысле? – опешила девушка. – Они же мальчики. Быть того не может? Не слышала, чтобы у лис в моду вошли западные ценности.

– То, что у них такие имена не значит, что они мужчины, – стенала Василиса. – В точности, как с моими первыми мужьями, я придерживалась достоверности.

– Бабы что ли? – засомневался Рустам и оценил работу грумера3. – Ну, тогда все нормально. Коржихи не растерялись, самого матерого лиса в тайге призвали. Василиса Яковлевна, уважаю, вы умеете воспитывать девушек.

– Какая пошлость, фи, Рогачев, – изображала та обморок. – Где ты нахвататься таких дурных манер? Тебя Маргоша разлагающим влиянием окропила?

– Василиса Приблудовна, не надо грязи, – огрызалась Марго. – Причем здесь ваши распутные коржихи, и я? Вот, пожалуйста, полюбуйтесь, какой зять вам достался.

Буро-рыжий лис прилюдно взгромоздился на одну из собак и поспешил закончить начатое. Василиса взвизгнула, выхватила у Анжелы Максимовны костыль и сорвала свадьбу Игоряши.

– Зверье непуганое, – задумчиво покачал головой Эдик. – Точно тайга.

На крики вернулись Лидочка с Виталиной, довольные и счастливые, с целым лукошком грибов. Лукошко нашли здесь же, на ветке висело. Грибы под елками сидели. Тихая охота так увлекла девочек, что они забыли об основной цели поиска и теперь смущенными глазами наблюдали, как Василиса пытается оставить в старых девах толстозадых булочек. Но те дискомфорта не испытывали, видимо потому, что все остальное успели испытать.

– Так, народ, не расходимся, – попросила Женька. – Я буду спрашивать каждого, остальные придержите комментарии при себе. Маман, в смысле, Елизавета Игоревна, что вы помните последним до того, как очнулись в этом… избе?

Лизавета зло поджала губы, медленно поворошила память под новой прической, сбившейся в лесу, и вытащила из лифчика сухую ветку с иголками.

– Мы были в больнице у этой симулянтки, – кивнула она на Маргошу. – Потом пришел маньяк с пистолетом. Да, этот, – кивнула она на Эдика, – а потом мне позвонил таксист, который ждал меня у больницы с чемоданами. Я пыталась объяснить, чтобы он меня подождал, обещала оплатить. Где теперь мои чемоданы?

– Это последнее, что ты помнишь?

– Да! – взревела женщина. – И вообще… я не собираюсь здесь оставаться. Дженифер, срочно вызови мне такси. И не выбирай эконом и комфорт, только бизнес. Терпеть это варварство выше моих сил.

– Ясно. Эдуард Семенович, что помните вы?

– Можно уже на «ты», – он привычно погладил ежик на голове. – Что помню? Помню, Маргоша допила лекарство, попросилась в туалет. Я ее отнес… и… очнулся здесь. Ах, да, – поймал он озарение. – Рогачева помню, он пистолет мой рассматривал и шмальнул случайно, недоумок. Оружие с глушителем, дырку в стеклянной стене сделал.

Все перевели осуждающие взгляды на Недоумка, тот нервно почесался.

– Рустам Сергеевич, – школьной учительницей осудила его Женька, – что помните вы?

– Я вышел проверить дырку в стеклянной стене. Думал, чем замазать. Наверное, придумал, но дальше не помню… точно! У Лидухи жвачку попросил, чтобы дырку заткнуть.

Смородина закатила глаза.

– Лидия Александровна, у вас после жвачки что произошло?

– А я, – девушка покраснела и смутилась, – увидела, что Марии Андреевне лучше, вернулась в палату за апельсинами. Думаю, ни к чему они ей, да и не сезон для апельсинов. Вдруг порченные, заберу с собой. Вышла в коридор, там встретила… мм… вот этого человека с гипсом. Он, наверное, случайно ущипнул меня за талию, я авоськой с апельсинами ему в харю…

– Это всё?

Лидочка покорно кивнула.

– Орхан Серханович, ваш выход? Удивите нас.

– Какой ущипнул? – неискренне возмутился мужчина. – Зачем щипнул? Затем, что она наши апелсин воровать? Пришел, принёс моей падчерки и хочет унести. Гаварю ей, отдай апелсин, и она отдала. Авоська по голове, я башкой потерял сознание. Падаю и думаю, Анжела Максимовна лублу сильна.

– Ага, – насмешливо морщилась Маргоша. – Так лублу, что Анжеле Максимовне давно пора принимать антигистаминные от непреходящего зуда при росте рогов.

– Машенька, не надо так, – ласково пропела мама. – Во-первых, хочу сказать, что моя девочка НЕ СИМУЛЯНТКА! – взревела она в лицо Лизавете Игоревне.

– Во-вторых, – тем же ласковым голосом продолжала она, – Женечка, спасибо тебе большое. Рустамчик, золотые вы мои. Ваше лекарство спасло Машуленьке жизнь. Это чудо какое-то, моя ты золотая.

Отбившись от круга слезливых объятий, Женька потребовала продолжить дачу показаний.

– Ах, да, Орханчик, помню, собирал на полу апельсины. Рядом бегали корги. Две штуки. Больше ничего не помню.

– Таблетки для памяти пора принимать, – зло ответила Лизавета.

– Так, гражданка, – сурово осекла ее Следователь. – Вам слово не давали, вы свое уже отсклерозили. Бабуль, в смысле, Василиса Яковлевна, что у вас на перфокарте?

Василиса сдула со лба всклокоченную челку.

– Мы приехали в больницу за ключами. Ансельмо заказал обратные билеты в Барселону на тот же день. Нужно было собрать вещи. Не ломать же дверь квартиры? Нас на проходной больницы не пускали эти… – Василиса хотела выразиться жестко, но вспомнила, что девушка она приличная, следует вести себя пристойно, – сотрудники охраны, удерживали нас, а потом вызвали полицию. Нас с Ансельмо затолкали в полицейскую машину. Мы ждали, когда они поймают Максика и Игоряшу.

– В машине отключились? – уточнила Женька. – Понятно. Делаем выводы. У всех провал в памяти начинается почти одновременно. Витка, что у тебя?

– Я помогала ловить коржей, – пожала плечами известная волонтерша.

Женька с Маргошей понимающе переглянулись. Баренцева никто не помнил, его приход оказался для всех не замеченным. Вот это поворот.

– Маргоша, на два слова, – кивнула она в избу. – Никому не расходиться. Коржей привяжите, Василиса Яковлевна.

Сеструхи молча таращились друг на друга. Маргоша с ноткой осуждения, учитывая свою худи на Женьке. Женька с радостью на вновь преобразившуюся и спасенную подругу. Та блистала свежестью майского утра, вновь молода и прекрасна, даже лучше от крови самого молодого дракона.

– Все высосала? Там доза макси была.

– Даже фантик проглотила, – подтвердила Марго. – Не могу я останавливаться на середине пути. Состав больно притягательный. До звериного голода.

– Значит так, – рассуждала Женька. – У него гипнотические способности на всех, кроме химер и меня. Баренцев отложил расправу, пропустил Эдика и позволил тебе допить кровь. И ушел. Ты отключилась в туалете?

Марго кивнула.

– Полицейские, так называемые, пришли. Мужик и баба незнакомые. Вырубили всех каким-то…

– Диэтиловый эфир, – подсказала Смородина. – То есть, Баренцев отомстил, его рук дело. Что сделал? Всех усыпил и вывез куда-то, никто не знает куда. Зачем?

– Кто его знает? Не употреблять же нас прямо в больнице. За что мстил?

– Рогачев удивил, всё как обычно. Кровь у него отлил без видимого согласия. Эфиром усыпил. Тебя спасал, герой наш. Из хороших новостей только ты, Самосвальчик. Эдика оценила? Что кровь, животворящая, с живым человеком делает. Мало того, что всю заразу убрала, так он лет двадцать сбросил. Никогда не знала, что у него волосы могут расти. Всегда лысый был. И так, очень даже ничего, твой Эдик, спортивная фигура. Пригож и достоин обеспеченного брака.

Маргоша едва заметно поморщилась.

– Ещё и ему жизнь портить своей химеростью? – усомнилась она. – Смородина, мне теперь каждые два месяца такие квесты завещаны. Баренцев дельную мысль предлагал, к Доу прибиться. Мне тайский учить надо и игрока в bota прокачивать. Иначе однажды не очнусь и вас подведу. Потому надо выбираться и срочно выходить в игру.

– Логично, – согласилась подруга. – При всей неразберихе, Николай Николаевич дал дельный совет и вычислил источник наших бед. Доу Сомбун. У Кая кровь насыщенная, хватит надолго, а с такой дозировкой ты месяца на четыре-пять потянешь. Времени хватит, чтобы в Таиланд вернуться. Выходим.

Девушки вернулись на улицу, где все пренебрегли их советом, расползались, как тараканы по кухне, вокруг дома. И причина тому была.

– Кушать хочется, – прокомментировал Орхан. – Когда кушать?

– Орханчик, не выводи меня, – шипела Маргоша, – ты уже покушал. Сухари сжевал и даже не поморщился.

– Я сказала никому не расходиться, – громко рявкнула Женька. – Эдик, бери Рогачева, отправляйтесь во вторую хижину. Ищем провизию. Ансельмо, с собаками обойди вокруг дома. Цель поиска та же. Девушки, все в дом, поиск продуктов в приоритете. Все личные припасы сдать и положить на стол. Всем всё понятно?

– И сигареты сдать, – зло рявкнул Рогачев. – Эдик, ты, помню, курил, как паровоз.

– Не курю, – развёл тот руками. – Я по второму кругу ни ногой. Теперь ЗОЖ, как религия. И тебе того же советую. Ну его, к лешему.

– Ансельмо, дружище. Сигары курим? Фляжка коньяку с собой? По лицу вижу, что заливатор ты знатный.

Испанец все понимал, но изъяснялся скверно. Орхан в этом смысле на русских туристах подтянул речь, прежде чем Анжелику Максимовну к алтарю подвёл.

– Но фомар, но бебьё алкохоль, амиготе. Цирозис и рычато4.

– Да что ж вы все, как нелюди, – выпучил тот глаза. – Ни одного нормального человека. Эдик, на кой тебе это? Помереть здоровым собираешься? Я тебе, как медик, могу сказать, смертушка с другой стороны подступит. Зачем давать ей повод извращаться? Есть доступные и простые способы. Смородина, как самокрутки из сена крутить? Клей у кого есть?

А потом в него прилетела пачка дамских ментоловых сигарет.

– Заткнись уже, асоциальный элемент.

– Василиса Яковлевна, – со слезами на глазах воспел он, – ангел вы мой. Первый нормальный человек. Я говорил вам, что люблю вашу внучку?

– За внучку, – засветила бабка ему в шею. – Ещё один намек на мой возраст, и я заставлю тебя кизяк курить.

– Это что за дурь? – заинтересовался он.

– Дерьмо, – пояснила Женька.

– Василиса Прекрасная, а зажигалочку, будьте любезны.

Но зажигалки в карманах не оказалось. Либо выронила, либо в рамках квеста на выживание у них изъяли все достижения цивилизации. Спичек тоже нет, даже если перерыть весь дом. Рогачев охотно отправился исследовать вторую локацию, лишь бы найти огниво.

По итогам обыска в основном доме складировали всё найденное. Люди стояли вокруг стола и с сомнением рассматривали свои припасы.

Жвачка от Лизаветы, горсть сухого собачьего корма из кармана Ансельмо, помятый апельсин от Лидочки, сухие травы из соседнего дома и лукошко свежих грибов. Эдик и Орхан с нарастающим вниманием оглядывались на корги. Рустам во дворе с бешенством первобытного человека высекал искру из всего, что попадало под руки. У него свой голод, и он пока не утолен.

– Еды нет, – констатировал Эдик, – но инструменты для примитивного труда и охоты в наличие. Топор, пила, веревки, ножи, вилы, в каждом доме свой комплект. С остальным пока не разобрался.

– Кочерга и котелки, – оглянулась к печке Женька.

– Вода тоже есть. К югу я слышал ручей. Коромысло и ведра в руки, и вперед. Кадки воды пустые. Огнива нет, но мотивация Рустама творит чудеса.

– Вы что? Вы серьезно? – злилась Лизавета. – А подумать головой и найти выход, мужиков нет? Нам выбираться отсюда нужно! – взревела она. – Просто пойти на разведку и найти дорогу! Что непонятного?

– Знать бы ещё, куда идти, – неуверенно хмыкнул Эдик. – И где мы, тоже неплохо бы понять. Только… если чуйка меня не подводит… Отдыхал я как-то с друзьями, на охоту ездили. Если мы в тайге, так просто не выйдем. А если нас не поленились бросить где-нибудь чуть поглубже в западной Сибири, то отходить от дома опасно. Не дойдём, в болотах поляжем.

– Слушайте вы, как вас там, Эдуард Семенович, – шипела Лиза. – Попридержите свои панические выводы при себе. Я уверена, это чья-то злая шутка, и мы в километре от зоны дачной застройки. Всего лишь нужно найти мужчину, способного взять себя в руки и добраться до людей. Чтобы позвать помощь!

– Ну, такой мужчина у нас уже есть, – кивнул он в сторону, где недобрым словом Рустам описывал производителей зажигалок а-ля «потри палку». – Может он и дойдёт, но вернется не быстро. А после дозы путь назад забудет.

– У нас собаки есть, – спорила она.

– А вот насчет собак я бы не зарекался, – почесал ухо Эдик. – И далеко их не отпускал. Они нам ещё могут пригодиться… в гастрономическом смысле этого слова.

Глава 2

Рустам бережно докурил фильтр ментоловой сигареты и вытянул из пачки следующую. Костер развели на улице, Эдик сложил из камней мангал, на палках подвесил котелок, в котором бурлил бульон грибного супа. А пока он, раздевшись до пояса, рубил дрова, девушки, греясь у костра, с интересом рассматривали прекрасный образчик мужского тела. Ансельмо и Орхан, переругиваясь, подтаскивали ему чурбаки из сваленного дерева.

Дерево завалил Эдик. По его расчетам в день по дереву, и уже через месяц можно проредить дорожку ко второму дому и при этом запастись дровами. Лидочка, под мерный треск костра, подбрасывала в котелок сухие травы. Виталина клевала из ладошки сухие ягоды, которые собрала с ближайшего куста. Корги уныло таращились на всю эту безнадегу, в суп ушли и апельсины, и сухой корм. Лизавета нервно жевала жвачку и всем своим видом показывала несогласие с окружающей действительностью.