Рукопись несбывшихся ожиданий. Теория смерти

– Да я как-то привык при кафедре жить. Не так уж меня наш декан раздражает теперь.

– Ну, к декану нашему ещё привыкнуть можно. Но жить рядом с этой? Это уму непостижимо.

Разумеется, Сэм имел в виду Милу Свон, это ежу было понятно. Однако, вести разговоры на тему Милы Саймону нисколько не нравилось. Для него она по-прежнему была хорошим другом. Более того, смерть Питрина во многом сблизила его с этой девушкой. Саймон всё чаще ловил себя на том, что Мила ему нравится как женщина. Даже её нынешний безобразный облик не унимал его влечение. Скорее, даже наоборот. Саймона неистово злило, что такая незаурядная и симпатичная девушка вынуждена строить из себя страхолюдину. Он чувствовал себя обязанным защитить Милу… Вот только прямо повлиять на ситуацию он никак не мог. Тут уж либо тоже становиться изгоем, либо искать возможность исподволь влиять на ситуацию. И последнее виделось расчётливому Саймону более правильным шагом. Будучи потомственным купцом, ему было прекрасно известно, что любую репутацию создают не столько дела, сколько языкастые люди.

– Будет тебе, – глядя на Сэма, напоказ широко улыбнулся он. – Сам знаешь, это лер Грумберг её до такого довёл. Вон, когда мы вместе над бланками работали, что-то ты с Милой общался и ничего не кривился. А когда это было? Три месяца только и прошло.

– Это-то да, не поспоришь. Только тогда она столь чудесато себя не вела.

– Ну, знаешь ли, на кафедре она тоже так себя не ведёт. Сидит себе тихонечко в своей комнате и на кухню ходит только когда меня там нет.

– Побаивается, наверное, – предположил Сэм и горько вздохнул, прежде чем с завистью сказал. – Ты же вон как широк в плечах. Гигант прям. Такой как кулаком вдарит и мокрого места не останется.

– Повезло с наследственностью.

– Мне б такую наследственность.

Желание выглядеть иначе отчётливо читалось во взгляде Сэма Догмана, но ничего удивительного в этом не было. Телосложение ему досталось тщедушное, а лицо и вовсе было похоже на крысиную мордочку. И ладно бы при этом он не стеснялся своего вида, но нет. Стеснялся и ещё как. А на таких стеснительных ребят, как он, красотки редко когда смотрели, и, конечно, по самолюбию и надеждам Сэма это очень серьёзно било. Так бы вряд ли он уставился в сторону с энтузиазмом щебечущих о чём-то студенток с факультета белой магии.

– М-да, на меня девушки никогда не засматриваются.

– Эти? Так эти на меня тоже никогда не посмотрят, – усмехнулся Саймон, а затем подумал‑подумал и, приглушая голос, сказал. – Знаешь, если у нас в группе кто и привлекает женщин, так это лер Грумберг.

– Это почему он? – удивился Сэм.

– Вон ту блондиночку видишь?

– Катрину Флетчер?

– Да. Думаю, не зря наш декан вчера её вместе с лером Грумбергом к себе в кабинет пригласил. Какие-то шуры-муры между ними имеются.

– Ого. Ты-то откуда о таком знаешь?

– А ты не забывай, где я живу. Передо мной многое как на ладони, – весело усмехнулся Саймон, прежде чем едва слышно, но с хорошо различимым восторгом протянул: – Так что ходит тайком наш лер Грумберг от бабы к бабе и нисколько не думает, что ему в жёны какая-то там герцогинька сосватана. Повеса и волокита.

– Вот уж никогда не подумал бы, – продолжил удивляться Сэм. – Я ж про некую герцогиню сам слышал, только имени её никто не называет.

– Видать, не особо хочет кое-кто распространяться о своей невесте. Не иначе боится, что так до неё влёт нелестные факты дойдут. Какой девке понравится, что её жених под любую юбку пристроиться готов?

– Ну так-то да, – задумчиво согласился Сэм, прежде чем вновь испытал сомнения. – Только это, Саймон, что-то раньше я ничего такого за лером Грумбергом не замечал.

– Ха, так он же не дурак свои любовные похождения напоказ выставлять. Все аристократы такие, святых из себя строят, а на деле… – скривился Саймон и, выдержав нужную паузу, добавил. – Так что, может быть, наша Тварь сперва нисколечко и не лгала. Вдруг этот лер Грумберг за ней ухлёстывал, а она ему всего-навсего не дала, а? Могли же они из-за этого начать цапаться? Ещё до встречи на площади академии.

Сэм Догман оглянулся, чтобы окинуть Антуана Грумберга цепким любопытным взглядом. Этому мужчине вмиг захотелось узнать про одногруппника больше, так как человеком он был охочим до чужих дел. Но тут зазвенел гонг, оповещающий о начале нового занятия, и студенты вынужденно закончили разговор. Все они разбрелись по своим аудиториям.

В коридоре стало так пусто, что казалось во всей академии не осталось ни одной живой души.

***

С наступлением тёплых майских дней учиться стало невозможно. Яркое солнце, зелёная травка, распускающиеся цветы, щебет птиц – казалось, всё в этом мире создано, чтобы отвлечь студентов от гранита науки. Находиться в душных аудиториях стало невыносимо, а потому в один из дней Поль не выдержал и объявил своим первокурсникам, что следующее занятие у них пройдёт на природе. Преподавателю виделось, что уж группу из двадцати одного человека (шестеро студентов перед зимней сессией взяли и отчислились) он сумеет удержать в узде даже на свежем воздухе. И какое‑то время всё было именно так. Обрадовавшиеся смене обстановки слушатели сидели на траве, создав собой друидский круг, и всецело внимали тому, что им говорят.

– Вот ещё одно растение, которое вам нужно запомнить, – вытаскивая из мешочка сухой стебель полыни, улыбнулся Поль – как он и ожидал, студенты от вида растения начали похихикивать. – Да, полынь вам хорошо знакома, она растёт повсеместно как сорняк. Однако от этого её свойства менее ценными не становятся.

– Вот уж действительно ценная травка, – с иронией хмыкнул кто-то. – Такой козу накормить, и всё молоко горькое будет. У меня сеструха, помнится, по юности учудила, весь удой вылить пришлось.

Про то, что там происходит с молоком у коз, Поль понятия не имел, животноводство его никогда не интересовало. В результате он с откровенным недовольством посмотрел на говорившего. Студент взгляд преподавателя понял и замолк. Поль беспрепятственно продолжил:

– Дымом полыни полезно окуривать помещения, чтобы останавливать распространение заразных болезней. А ещё полынь способна накоплять и направлять магию, с ней даже у новичков получается углубить воздействие на тело пациента. Но на этом моменте я останавливаться пока не буду. В нынешнем году наша с вами цель изучить традиционное направление медицины. Поэтому давайте представим, что нашу сушёную полынь измельчил, – Поль принялся тереть меж пальцев стебель так, что что растение начало осыпаться мелкими крошками, – самый обычный человек. Кто знает, что будет, если он решит заварить этот порошок и выпьет его?

– Херня полная будет, – буркнула Мила Свон, и как-то так вышло, что её приглушённый голос услышали абсолютно все студенты. Во всяком случае они едва ли не синхронно посмотрели на девушку, а потому именно такой вывод сделал Поль. И это умозаключение спровоцировало его не проигнорировать сказанное.

– Объясните своё предположение, лер Свон, – высокомерно потребовал он, ожидая чего-либо, за что студентку можно будет поставить на место.

– Отвар полыни хлебать кружками, как воду, нельзя. Чревато сильной трясучкой. Судорогами, то есть, – вспомнила Мила Свон более правильное слово. – А так червей из живота полынь неплохо выводит. Ещё при лазаретах, чтобы аппетит больных восстановить, порошок полыни смешивают с порошком пижмы. Но поят им понемногу. Буквально по глоточку дают.

К удивлению Поля, ответ он услышал очень даже достойный. По-хорошему, ему следовало бы похвалить студентку, но… хвалить Тварь? Поль спотыкнулся о собственные сомнения, и потраченное им на размышления время привело к следующему.

– А я вот другой полезный рецепт знаю, – с усмешкой сказал один из студентов‑весельчаков. – На основе полыни можно крепкую настойку сделать и, ух, до чего ж она забориста и хороша!

– О, пробовал я такую. Только что ж, она опасная, что ли, выходит?

– Опасная ещё как, – поддержал беседу сухим комментарием третий студент, обычно на занятиях отмалчивающийся. – Если такой настойкой раз за разом потчевать, то человек к ней намертво и незаметно для себя привыкает. И, в конце концов, помирает, так как через время мерещиться ему всякое начнёт и руки ходуном заходят.

– Ну и начерта такое надо? Пф-ф, потчевать регулярно, думать как бы тебя не засекли… Проще тогда пирогом с вороньим глазом накормить.

– Так, прекращаем обсуждение! – потребовал встревожившийся Поль, но не тут-то было. Его, казалось, никто не услышал. Студенты вовсю загалдели про яды так, будто именно они являлись темой нынешнего занятия, а то и вообще семестра. Создавалось впечатление, что преподаватель здесь даже не требуется, что Поль просто для красоты стоит. В обсуждение активно включилась даже Мила Свон.

… И, само собой, именно в этот момент произошло то, чему бы лучше никогда не случаться.

– Хм, какие оживлённые дебаты ведутся на этой поляне, – услышал Поль кого-то совсем рядом с собой и, повернув голову, оторопел – рядом с ним, оказывается, стоял профессор Аллиэр. Не признать дроу было просто-напросто невозможно.

– Эм-м, – промычал молодой преподаватель, так как основательно растерялся. Он не знал, как ему лучше принести извинения за то, что его слушатели столь расшумелись. Однако, не о том Поль подумал, совсем не о том.

– Браво, мэтр Оллен, – вместо укоров вдруг похвалил его тёмный эльф. – Ваши слушатели первого курса обучения проявляют такие познания, что сразу видно – вы отменно даёте им материал. Быть может, задумаетесь над тем, чтобы вести дополнительный курс и для факультета Чёрной Магии, э?

Нет, вот о таком Поль вообще никогда не задумывался, а потому опешил. Его хватило только на то, чтобы безмолвно стоять и хлопать ресницами. Однако, тёмный эльф ждал ответа, так что Поль постарался собраться с мыслями и по итогу сказал:

– Нет, что вы. Я же никак не связан с вашим направлением магии.

– Зато насколько вам близка токсикология. Вы же поэтому начали вести курс целительства именно с ядов?

Признаваться в истине, что его призывы к тишине остались неуслышанными, вот он и остался стоять без дела, ожидая, когда студенты утихомирятся сами, Полю отчего-то сделалось крайне стыдно. Он впоследствии сам не мог назвать другую причину, почему поступил именно так, но он вдруг кивнул и тихо ответил:

– Ну да, именно поэтому.

Глава 6. Никуда не суйтесь, никакой самодеятельности, никаких благих побуждений и вот уж точно никаких великолепных идей!

В намерения Найтэ давно уже не входила такая банальная цель, как выслужиться перед начальством. Он не первый век следовал правилу как можно меньше показываться руководству на глаза, дабы это самое руководство какое-либо общественно полезное дело ему не поручило. О чём говорить, даже большинство его должностных обязанностей были переложены на подчинённых ему преподавателей. Нынешний ректор, как и предыдущие два, закрывал на это безобразие глаза, справедливо считая, что не стоит упрекать сотрудника, способного дать дельный совет в любой сложной ситуации. Опыта у декана факультета Чёрной Магии хватило бы на дюжину Олафов фон Дали, и понимающий это Найтэ наглел с каждым годом. Вот только сегодня он вдруг нарвался на выволочку.

– Да как это понимать?! – стоило Найтэ переступить порог, гневно прикрикнул на него разгневанный ректор. Щёки пухленького Олафа фон Дали покраснели от злости, его брови хмурились и отнюдь не напоказ. – Почему в случае необходимости вас дозваться никак?

Другой сотрудник мог бы растеряться, но Найтэ сходу сориентировался, как ему себя вести. Он состроил каменное, немного обиженное лицо, и объяснил:

– Потому что ключ от моей кафедры только один. Но заметьте, не я запасные два потерял. Всё это чья-то халатность и хорошо бы уже выявить виноватого в таком произволе.

– Вильям, немедленно сделайте пометку заменить замок на кафедре некромантии.

– Погодите, зачем его менять? – нахмурился Найтэ. – Там сейчас отличный гномий механизм. Он не поддаётся взлому, с таким замком я уверен в надёжности хранения всех реагентов и…

– Да и мы уверены. Ещё как, пф-ф! – фыркнул обозлённый ректор. – Двое мастеров этот проклятый замок несколько часов кряду взломать пытались, чтобы вас наконец-то дозваться.

– Хм. Можно усовершенствовать систему оповещения, это дешевле выйдет. Ведь, насколько я знаю, гномьи замки только вместе с дверями меняют. Иногда вообще вместе со стенами, – вклинился Вильям Брук, и, кажется, свои замечанием у него получилось унять готовую вспыхнуть ссору. Не любящий транжирства Олаф фон Дали что-то гневно буркнул под нос, топнул ногой, а затем мрачно уставился на крепко задумавшегося Найтэ.

– Вот пока мы о такой ерунде беседуем, время, мой дорогой профессор, уходит. Безвозвратно уходит драгоценное время, чтобы решить в каком ключе себя вести.

– А что такое произошло?

– Найдено тело Родрика ван Гаррота, – пояснил вместо ректора Люций Орион тихим голосом, и Найтэ вмиг забыл про своё недовольство выволочкой. До этого ему виделось, что происходит форменное безобразие. У него был выходной, у всей остальной академии тоже. Воскресенье плюс летние каникулы начались всё-таки. Поэтому ну с чего бы это ему на трель колокольчика реагировать? Найтэ вытащил металлический язычок и продолжил отдых в прохладе своего подземелья. Имел на это право. Могли бы вообще спасибо сказать, что ему сделалось любопытно и он надумал до главного корпуса под таким мерзким ярким солнышком прогуляться. Несмотря на вечернее время, оно светило и пекло словно в полдень. Найтэ даже пришлось посидеть с полчаса на парковой лавочке в тени, покуда не набежало спасительное облачко.

Однако, происшествие действительно было серьёзным.

«Уже третий», – угрюмо пронеслось в голове вмиг помрачневшего Найтэ, ибо Родрик ван Гаррот, маркиз Октенский, принадлежал к числу его первокурсников. И да, «принадлежал» не только потому, что, как выяснилось, умер. Этот очень даже способный молодой человек был отчислен на днях по причине… да пожалуй что своего завышенного самомнения!

Проблема началась с того, что лер ван Гаррот в самом начале учёбы выкинул те ещё кренделя. Он не пойми с чего посчитал, что ему нет нужны добросовестно относиться к занятиям, покуда дело касается только теории. И стоило бы его уже тогда за прогулы лекций проучить недопуском к какому-нибудь экзамену. Но преподаватели поступили лояльно. Материал студент знал на ура, а потому закрыл зимнюю сессию с хорошими оценками. В результате лер ван Гаррот уверился в собственной безнаказанности, и к весне ситуация усугубилась. Его прогулы сделались регулярными, к преподавателям он начал относиться хамски, а разговор с деканом и ректором на эту тему никакой пользы не принёс. Скорее, наоборот. Сей студент нисколько не переменил своего мнения и даже демонстративно опоздал на каждый из экзаменов нынешней сессии.

«Неужели за такое меня могут отчислить? – публично хвалился он перед любым мало-мальски знакомым студентом. – Я не простолюдин, а маркиз. Меня не выгонят ни из одного учебного учреждения. Тем более, при такой острой нехватке слушателей профессор Аллиэр умолять меня должен, чтобы я факультет не сменил».

Наверное, если бы не это идиотское бахвальство, лер ван Гаррот ещё имел бы шанс продолжить своё обучение, но рассердившийся Найтэ решил проявить принципиальность. Поэтому, когда студент получил очередной низкий балл за экзамен (балл снижался по причине регулярной неявки на занятия), его ждал сюрприз. Родрика ван Гаррота вызвали в кабинет Олафа фон Дали, где было озвучено неизбежное – за неуспеваемость (а на деле, чтобы другим неповадно так вести себя было) студента отчислили.

– Что с ним произошло, мэтр Орион?

– Найден в гостинице «Бойкий маг». Повешенным.

– Сам?

– Вроде как да, но господин фон Дали считает…

– Да-да, а я считаю, что всё может быть иначе, – с раздражением перебил ректор и в грозном тоне приказал. – И теперь вы, мой дорогой профессор, пойдёте на место преступления, чтобы лично эту информацию про самоубийство проверить.

– Я? Нет-нет, я не для того налоги в казну королевства плачу. Пусть следствие само разбирается.

– Следствие в трупах так хорошо, как вы, не разбирается. Это раз. А два – мне не нравится эта тенденция. Очередной отчисленный из вашей группы и снова Вирград, снова смерть. Пока вас тут не было, я уже выяснил – Мартин Шедоу убит тоже. И хотя его смерть произошла вследствие неудачного побега, его подстрелили, факт остаётся фактом – четверо ваших первокурсников мертвы!

– Четверо, – хмурясь, задумчиво пробубнил Найтэ.

– Да, четверо. Так что я должен понять наверняка – следует мне бить тревогу или же нет. И по этой причине, уж будьте любезны, без лишнего шума посмотрите, что там в гостинице «Бойкий маг» произошло и сделайте свой собственный вывод. Со следователем я уже договорился, куда надо он вас отведёт.

Глядя на ректора, Найтэ понял, что на этот раз переспорить начальство у него не выйдет. Ослиное упрямство всегда сопутствовало Олафу фон Дали, если ему некое безобразие в чём-то мерещилось. Однако, тёмный эльф всё равно попытался воззвать к здравому смыслу.

– Господин фон Дали, без лишнего шума у меня никак не получится, – стараясь говорить как можно спокойнее, сообщил Найтэ. – Вы прекрасно понимаете, о том, что я где-то в городе появился, слухи будут неделями ходить. Право слово, весь Вирград будет на ушах стоять, обсуждая смерть нашего бывшего студента, если я начну о ней расспрашивать.

– Вы хоть за окно гляньте.

– Эм-м, а что там за окном? – неподдельно растерялся Найтэ. Он нисколько не понял отчего Олаф фон Дали произнёс эту фразу, да ещё с таким вызовом. На начавшее хмуриться небо ему, что ли, указать хотели? Так что в нём такого?

– Солнышко уже садится. Стемнеет вот-вот, покуда мы вас ждали. Так что вы плащ наденьте, капюшон на лицо надвиньте и вперёд. Кто вас в таком виде по тёмному времени признает? В конце концов, вы же десятилетиями из академии не выходите, никто такое чудо, как явление вас в Вирграде, не предполагает даже.

Речи сопутствовала такая язвительность, что прочие присутствующие в кабинете люди напряглись. Они чувствовали, что всё может кончиться плачевно. И да, то, как Найтэ засопел, ничего хорошего не предвещало.

– Я некромант, а не наёмный детектив, – наконец заявил он. – А потому, если уж вы так хотите моего участия, то прикажите доставить тело покойного ван Гаррота в академию. Я осмотрю труп и призову дух. Не будет так сильно повреждена гортань, как мне видится, всё сразу и узнаем.

Любой другой, глядя в алые глаза раздражённого тёмного эльфа, уже бы сник, но… но не Олаф фон Дали. Измученный проблемами ректор был просто‑напросто неумолим. Он, как приставленный к стене смертник, уже ничего не боялся.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

Примечания

1

Немного о денежной системе Верлонии.

1 золотой равняется 100 серебряным

1 серебряный равняется 100 медякам

1 медяк равняется 12 паданкам и иногда рубится на четвертины.