Бродяга, Плутовка и Аристократ: Рассвет

Александр Фарсов

Бродяга, Плутовка и Аристократ: Рассвет

Мир сгинул. Мир, что пропах порохом, погиб давным-давно. Война убила его… человек убил, зажег фитиль, который был протянут через всё земное тело, пронизывал его, наполнял его кровь керосином. И вот от него осталась лишь смольная дымка, лишь легкая горечь во рту после сигареты. Но там, где разрушилось одно, пытливый ум построит нечто новое… совершенно новое.

Глава первая: В преддверии событий

I

«Рассвет. Если ты видишь его, значит, ты прожил ещё один день. И вопрос лишь в том, предстоит ли тебе прожить его снова, или в нетерпении ждать у горизонта вновь», – Откровение человеческое от Григория.

Поздняя осень 209-го года со дня открытия пара Земли.

По улицам, словно по трубам, резво проносились три маленькие тени. Они сбивали с ног неторопливую толпу и мчали вперёд вдоль базара.

– Чтоб вас, гаденыши! – крикнул мужчина, упав на прилавок.

– Простите! – донесся тонкий девичий голос.

Тени мелькали между взрослых фигур и лишь слышался гул и восклицание:

– Эй! Убьёте ведь! – выдал один.

– Достали беспризоры! – подхватил его товарищ.

А между ними еле различимый для толпы, но отчётливо слышимый для детских ушей голос:

– Налево!

И все тени мгновенно переместились с оживлённых улиц в переулки. Безлюдные, но захламленные барахлом. На их стенах протягивались нескончаемые трубы, пропитанные жаром пара. Тени шустро пробежали узкие туннели, виляя меж «милостыни». На их пути лежали сложенные ящики яблочного ликёра. Не останавливаясь, они воспользовались ими как трамплином и запрыгнули на свисающую лестницу. Позади послышался звук, как разбивается стекло и как настойка медленно растекается по серому асфальту.

– Ох, попадёт нам от мамы, – с опаской произнёс один из них.

– Да как попадёт?.. никто же не видел, – задорно успокоил другой. – Теперь прямо!

Ловкими движениями они перебрались на крыши зданий и продолжили свой забег там. Люди снизу наблюдали за этой гонкой, некоторые с улыбкой, а иные с недовольной гримасой.

– Снова этот безродный что-то учудить пытается. Куда только Роза смотрит?

– И не говори, он дурно влияет на остальных, – поддержала подруга.

Преодолев две черепичные крыши, дети добрались до старого завода.

– Быстрее-быстрее, – резво подгонял, – иначе не успеем!

Завод находился на окраине и упирался в стену, которая отгораживала районы друг от друга. Само здание пустовало, будучи давно обветшавшим. Дети вскарабкались по бетонным обломкам, а затем прошли по заранее построенному мостику, и вот взошли на площадку подле стены. Откуда по лестнице они взобрались на самую вершину. Держась о поручни и глотая порывистый воздух, Нейтан воскликнул:

– Успели! Рассвет!

– Ты… хочешь сказать, – задыхаясь, пролепетал Гриша, – что мы неслись сломя голову… в такую рань, чтобы посмотреть на грёбанный рассвет!?… уф.

Он достал из кармана серых брюк ингалятор и трясучими руками поднёс его ко рту.

– А ты взгляни! Разве ты когда-нибудь видел его так близко?! – продолжал восторженно настаивать Нейт.

Красное солнце медленно выступало из-за горизонта, охватывая всю Артею. Небо отливало тёплыми тонами, и плавучие облака, словно расстилались перед горячим шаром. Лучики нежно касались детских лиц, щипля неокрепшие глаза. Солнце было так близко, на высоте стены картина рассвета казалась чем-то невероятным… это было чудом. На фоне многочисленных зданий и фабрик, из которых торчат трубы, испускающие клубы дыма, выглядывающее солнечное лика казалось чем-то диким, но таким прекрасным.

– Что скажешь, Лотти? – довольным тоном спросил Нейт.

– Красиво, – изумлённо ответила она, – как будто стоит лишь протянуть руку и солнце у тебя на ладони.

Её зеленые глаза широко распахнулись, а лицо изобразило неподдельное удивление.

– Да-да, точно, – радостно подтвердил мальчик.

– Ну, формально солнце находится от нас в нескольких миллионов километров, и оно никак не смогло бы поместиться на твоей ладони.

– Заткнись, Гриш, – оборвал его Нейтан.

– Что? – недоумевающе проговорил. – Я всего лишь предостерегаю её от предрассудков. Ещё вчера она думала, что солнце состоит из пара, а не из гелия и водорода.

– Да, и после того, как ты это сказал, она весь день ходила как при трауре.

– Но это же правда…

Нейт сурово взглянул на него, отчего тот был явно не в восторге. Пока разгорячённые мальчишки заводили спор, маленькая девочка Лотти пристально наблюдала за горизонтом. Она не обращала внимания ни на крики из-за спины, ни на скрежет металла, даже звук, доносившийся из труб, не был ей важен … она целиком была завлечена пейзажем, что предстал перед её глазами. Ветер ворошил её рыжие кудри и белое платьице. Позади дрались её друзья – Нейт и Гриша.

II

«Артея – это столица воскресшего мира, один из передовых городов новой эры.

Не так давно мир вошел в следующую эпоху… эпоху пара. После войны весь человеческий род стоял на грани гибели. И он мог исчезнуть, если бы не появление на свет пророка Григория и других святых, построивших государство нового типа. Одним из них был святой Норт, который открыл спасительный источник энергии и прозвал его «пар Земли». В последствии он научился использовать его, узрев безграничный потенциал практически во всех областях. Мир, возведенный нашими святыми, держится на паре. Его стали добывать из недр земной коры. Он мощнее, а энергия, что выделяется из двигателя, работающего на этом феноменальном ресурсе, поражает.

Артея после кризиса прошлого стала сердцем нового государства, эпицентром науки, медицины, философии, этики и гуманизма.

Город, как и все остальные, делится на три района, перемещение между которыми строго фиксируется. Рабочий район, Центральный и Аристократия. В Артее процветает классовая система, существующая несколько столетий, со времён святых. Напоминаем, никто из Рабочего района не может по собственной воле уйти из него, но он в состоянии свободно перемещаться в пределах своей районной стены или переехать в другой город. Территория Рабочего района поделена на кварталы по причине своей густонаселённости. Но не стоит думать, что это дискриминация класса. Жители Центра также не в состоянии покинуть пределы их территории. Но благодаря специальным талонам житель может на некоторое время уйти из своего района, это происходит зачастую в целях туризма, желания посетить другие не менее прекрасные места нашего очаровательного города, или трудовой деятельности. В перемещении не ограничиваются лишь господа, проживающие в Аристократии, по их благородным нуждам они могут беспрепятственно выйти из границ своей стены. Но не стоит думать, что жители, которые не обладают привилегиями, обделены благами жизни. Вовсе нет! Каждый район сам по себе представляет самостоятельную единицу со своей специфической экосистемой, функционирование которой обеспечивают совместные усилия трех районов. К тому же любой житель за выдающиеся заслуги в труде или за иные выслуги может заслужить право стать жителем другого района. Так трудяга из Рабочего района может стать полноправным жителем Центра или даже больше! Никакого классового неравенства нет, каждый относится к другому так, как тот этого заслуживает.

Артея – это город возможностей, город в котором должны сбываться мечты!»

Из речи городского туроператора

III

– Нейт, – обратилась Лотти, – ты часто бываешь здесь?

Ребята оторвались от драки. Гришу уже успели повалить на спину и прижать рукой к бетону. Он был не таким ловким и проворным как его соперник, однако этот досадный недостаток он компенсировал острым умом, который мог иногда затеять пакость для друга. Нейт повернул голову в сторону Лотти, и оранжевые лучи укололи его ярко-голубые глаза. Он прищурился, закрыл лицо рукой и подошел к ней. Ветер на такой высоте сильный, воздух был совсем иной нежели снизу более свежий и живой, но дышать им было тяжелее. Он ворошил его непричёсанные черные волосы, мешая обзору.

– Ты совсем оброс, – выдал Гриша. – Выглядишь, как чучело.

– Утихни! – недовольно парировал он. – Я с тобой ещё не закончил, понял?!

– Да-да, – безразлично произнес. – Я пока тут полежу.

Он распластался звездочкой на полу, наслаждаясь погодой.

– Достаточно часто бываю, а что такое?

– Здесь чудесно, – произнесла она, украдкой взглянув на него. – Почему раньше ходил сюда один? Разве в одиночку смотреть на такую красоту интереснее?

– Он просто жлоб, Лотти, – ответил друг, уставившись на облако. – Ты же знаешь, он у нас вечно сам себе на уме.

– Я не знаю, на самом деле я прихожу сюда… подумать, что ли. Редко наслаждаюсь видами.

Лотти удивленно похлопала глазами и вновь кинула взгляд на солнце.

– Вставай давай, – сказал Нейт, протянув руку.

– А может, мне здесь комфортно? Тут тепло, бетон я уже нагрел, поэтому буду загорать.

– Дурак? Нет, прости неправильная интонация. Дурак, – произнёс он утвердительно.

И после своих же слов улегся рядом с ним.

– Один-один, – проговорил Гриша с ухмылкой. – Вот и я тебя на землю уложил.

– Это не считается! Я сам так решил, ты тут не причем.

– Или я тебе это внушил. И вновь победа разума над мускулами.

– Хочешь по морде получить? – предложил Нейт, словно услугу.

– Пожалуй, откажусь, дневная норма на сегодня выполнена.

У обоих на лице невольно выскочила улыбка. Друзья внимательно следили за голубым небосводом. По нему плыло пушистое облако, которое, словно актёр, постоянно меняло свой облик. Сначала тучка приняла форму животного, похожего на собаку без одного уха; после неясной кучи; затем девушки с длинными волосами, которые постепенно отделялись от макушки.

– Лысеет, – выдал Гриша.

Нейт залился смехом, а в след за ним и Григорий.

– Чего хохочите? – поинтересовалась Лотти.

– Да так, Гриша снова дичь несёт просто.

Девочка любопытно посмотрела наверх, но ничего не приметила. Она приземлилась возле Нейта, задумчиво глядя на ровную линию стен, которая огибала всю округу.

– Зачем она нужна?

Нейт и Гриша хмыкнули в унисон.

– Ты о чём, Лотти? – спросил Нейтан.

– О стене. Для чего она?

– Ну-у, так заповедовали святые, – ответил Гриша. – Стена разделает классы, чтобы каждый занимался своим делом, а не рвался куда не следует. Такое деление обеспечивает единство, ведь всякий знает свое место.

– Какое же это единство, если мы разделены?

– Разделение труда – это ведь тоже разграничение, но благодаря ему работа идёт эффективнее. Тут также. Да и вообще, есть ведь закон, где всё прописано. Мы обязаны следовать тому, что сказано там.

– Почему?

Вопросы Лотти вводили Гришу в недоумение, потому что казались глупыми, а ответы очевидными.

– Нейт, ну хоть ты объясни этой почемучке…

– А? – на мгновение он выпал из разговора. – Простите, я вас прослушал.

– Ужас, ты, как всегда, в облаках витаешь. Лотти спросила, зачем нам следовать законам. Я ей объясняю, а она уперлась рогом и всё тут.

– Мне то по чём знать, – отмахнулся он. – По мне, все эти размышления бессмысленны.

– Ну ты и чудак…

Нейтан всегда уходил от ответа, эти вопросы казались ему какими-то неверными. Когда он рассуждал, то мысли его приобретали витиеватый характер, они переплетались между собой, выстраивая логический капкан.

«Закон придуман человеком и для человека. А всё, что придумано людьми изменчиво, а, значит, не истина. Если не истина, то следовать безукоризненно не нужно. Они абстрактны, в мире их не существует, их нельзя потрогать, они лишь выдумка пытливого ума. Но в этом и суть, закон основан на разуме, это правила, благодаря которым общество существует. Это лишь очередная игра, в который ты можешь победить или проиграть, лишь следуя правилам. Однако если ты желаешь веселья, то правилами можно и пренебречь. С другой стороны, это невозможно. Ведь не следование закону, предусмотрено законом. А это значит, что выходя из одного мира, мы уходим в другую реальность со своими правилами. Наверное, мы следуем законам, просто потому что иначе не умеем, ведь такова наша природа. Следовательно, это не наш выбор, а необходимость существования. Тогда какой смысл задаваться вопросом «почему?» и отвечать на него? Не понимаю… Логичнее был бы вопрос: почему нужно следовать именно этому закону?».

Он не был столь эрудирован как Гриша, не мог похвастаться знанием того, как устроен мир или как работает последняя модель парового двигателя, однако ум его был не менее гибок и ещё более свободен, чем у друга.

Гриша хотел знать вещи как факты, как неподвижные вечные истины. Поэтому и мир для него состоял из тысячи крупиц, складывающихся в одну логическую мозаику. Нейтан же смотрел на вещи и видел постоянно сменяющиеся кадры киноленты. Так, смотря на зажжённую свечу, он видел не её, а лишь твердый и слегка прохладный воск, отдающим вкусом мёда и запахом цветов. Спустя мгновение его разум хватался за мысль, что твердость воска пропала, а его форма стала более вязкой и текучей, и практически перестал доноситься аромат. В мире, где жил мальчик, не было ни большой истины, ни сотен малых, было лишь вечное движение. По этой причине Нейт никогда не горел желанием наполнить свою чернявую голову горской бесполезных знаний. Куда веселее для него было наблюдать, как время меняет вещи вокруг него, превращает их в нечто, чего он ранее не видел.

Гриша продолжал отвечать на вопросы Лотти, разъясняя каждую мелочь, так скрупулёзно, чтобы она наконец поняла и приняла его сторону. Но Лотти была неумолима и всё твердила:

– Всё равно не понимаю. Объединяют мосты, а разъединяют стены, разве не так?

Парень наполнился возмущением и никак не мог подобрать слов, чтобы выразиться культурно.

– Почему тебе нужно всё так усложнять? – выпалил Гриша. – Всё же просто и ясно. Стены разделяют разные классы друг от друга, ведь дико, чтобы…

– Разве для тебя дико, чтобы все люди жили вместе? – отрезала Лотти.

– Гриша, – обратился Нейт, похлопав того по плечу, – успокойся. Тебе её не переубедить, брось это дело.

– Да почему?! Я же прав и могу всё доказать!

– В том то и суть, балбес, – он поставил ему щелбан. – Доказывая ей что-то, ты её не убедишь. Это дохлый номер… Ладно, давайте собираться уже.

– Эй! Что вы там делаете?! – донёсся крик снизу, прервавший детей. – Да мне из-за вас три шкуры спустят! А ну-ка слазьте немедленно!

«Вот попали, – подумал Нейт. – Нужно сваливать»

Он схватил Лотти за руку и вместе с Гришей ринулся бежать вдоль стены туда, где можно было бы спуститься. Ребята даже не успели ничего понять, лишь машинально двинулись за Нейтам. Крики снизу продолжали их сопровождать, как бы далеко они не бежали, они лишь становились громче и их количество росло.

– Это фигово, – проговорил Гриша, – определенно фигово…

Нейт бежал, что было силы. Позади кое-как плелся Гриша, а Лотти ступала рядом с ним, подбадривая, чтобы тот не отставал. Нейтан в самый неподходящий момент оступился: он неудачно прыгнул на бетон и покатился кубарем. В пылу обстоятельств он продолжил бежать, даже не обратив внимание на боли в ноге. Лишь спустя пару десятков метров мальчик осознал, что начал сбавлять темп. Подвернутая нога отразилась острой точечной болью.

– Вот непруха! – выкрикнул Нейт, повалившись от боли.

– Давай, – сказал Гриша, протягивая руку. – Ну же, живей!

Он оперся на его плечо и побежал. На стене дети были в безопасности, так как взрослые опасались залезать на неё. Но ребята понимали, что как только спустятся, им будет несладко. Простой трёпкой здесь не обойдётся, взрослые крайне трепетно относились к границам стен. Друзьям показалось, что погоня стихла, они немного успокоились и притормозили перевести дух. Как раз к этому моменту они добрались до лестничной площадки. Тихо, практически бесшумно они спустились вниз, там открыли скрипучую дверь с большим вентилем и высунули крохотные носы. Первым на разведку вышел Гриша. Он тщательно осмотрелся и дал знак, что никого нет. Дети с опаской вышли, но неудача, словно чёрный кот, преследовала их в это утро. Недоброжелатели выбежали из-за угла и, завидев их, понеслись на перехват. Гриша крепко ухватился за руку Нейта и потащил его за собой, а Лотти бежала им на упреждение. Но детская прыть не могла сравниться со скоростью взрослых, и не прошло минуты, как детям начали буквально наступать на пятки. Ситуация стала, действительно, опасной, безвыходной и казалось, что вот-вот их нагонят и случится ужасное.

И вновь началась гонка. Нейт перевёл погоню на улицы, где бушующий поток спрятал их от глаз врагов. Воспользовавшись суматохой толпы, дети забежали в старое здание, переждать погоню.

– Болит? – спросила Лотти, прикоснувшись к ноге.

– Нет-т! – проговорил Нейт сквозь боль. – Поэтому, Лотти, не трогай!

– Нужно перевязать, – сказала она, отрывая лоскут ткани от своего платья. – Сиди и не дёргайся.

– Л-ЛОТТИ!

Он не сдержался от неловких рук девочки и закричал.

Гриша стоял в сторонке. На его лице, словно на холсте, отчетливо прорисовывалась злость, нервная улыбка была похожа на оскал, даже маленькие налобные морщины казались угрюмыми. Он разъярёнными глазами зыркал на Нейта и в какой-то момент не смог сдержать пылкий нрав.

– Доволен?! – выдал Гриша.

– А-а, в каком это смысле? – переспросил Нейт.

Григорий с ещё большей злобой посмотрел на него. Глаза оттенка морского дна блеснули гневом, переполнявшим его. Он схватился рукой за светлые волосы и начал рьяно ворошить их, кипячась от ярости. Трое мужчин вошли в здание осмотреться. Выглядели они погано, все были вымазаны в саже, одеты в майки, растянувшиеся на пузе. Их лица выглядели побитыми, надгубья были в царапинах от станка, под глазами висели чернушные мешки, и эта небрежная бритость никак не придавала им шарма. Плавный ход зрачков, которые двигались в хаотичном порядке, явно выдавал их нетрезвость,

– Теперь из-за тебя мы попали в конкретную передрягу! Ты понимаешь, что так просто с рук нам это не сойдёт? Мы залезли на стену! – истерично выдал он. – Я даже не представляю, что на всё это скажет мама.

– В такой то ситуации не всё ли равно, что скажет Роза? – рассмеялся Нейт.

Гриша возмутился.

– И тем более… ты сам отлично понимал, что будет. Так ведь? Мы закон не нарушали, находились в пределах своей стены. Так что не волнуйся. А насчёт этих, – указал на людей, снующих возле, – я беру их на себя.

– Что?! Но Нейт, – обеспокоенно прервала Лотти.

– Лотти, – вступился Гриша и ухватил девочку за руку. – Пусть делает, что хочет.

По лицу Нейта пробежалась коварная ухмылка.

– Я отвлеку их, а вы бегите через чёрный ход.

– А что ты?

– Обо мне не беспокойся, ты лучше Лотти береги. Я сбегу от них по крыше.

Гриша одобрительно кивнул. Как бы он не отзывался о друге, но доверял ему всецело. Взяв подругу в охапку, он побежал к выходу, а Нейт взобрался на балку и начал кричать. Там до него не дотянутся длинные руки неприятелей, поэтому он был спокоен. Мужики сразу обратили внимание на парнишку, вилявшего задницей перед их носом.

– Ну же достаньте меня, идиоты! – кричал он, показывая неприличные жесты.

– Вот же сопляк! А ну слезай, пока хуже не стало!

– Куда слезать? К вам что ли? Говно идея, мужики… Лучше вы ко мне.

Нейт побежал по балкам, ловко переступая через выступы. Однако каждый прыжок отзывался болью в лодыжке. Он мог бы сбежать, но ему приходилось тянуть время, чтобы Гриша и Лотти могли уйти как можно дальше.

Цирк, что он устроил, проходил по плану. Мужики снизу лишь ворчали да кидались бранными словами, поэтому оставалось поиграться с ними ещё немного, прежде чем уходить. Нейт продолжал аккуратно переходить с балки на балку, попутно кривляясь для своих зрителей. Но пока все, как истуканы уставились в потолок, один бродил из стороны в сторону. Худощавое тело покачивалось всякий раз, как он поворачивал его. Лицо мужичка обрамила неприятная улыбка, когда он подобрал с земли горстку небольших камней и засунул их в карман брюк.

– Тебя как звать то, пацан? – спросил он.

Мальчик на секунду остановил кривляния и гордо ответил:

– Нейтан я!

– О как, Нейтан, значит. А фамилия какая?

Тут он замялся. И по выражению лица неприятель сразу смекнул: «Безродный». Мысль превратилась в ехидный оскал, который тут же подхватили остальные.

Пронзительный взгляд худого будто прицелился к мальчугану. И вот одной рукой он поправил волосы, на которые налип пепел, а другой опрокинул руку с камнями назад. Словно катапульта, он стрельнул каменной дробью прямо в лицо Нейта. От внезапной атаки он не смог удержать равновесие и со свистом свалился вниз на твёрдый бетон. Чудом выжив, Нейтан завизжал. Трое взрослых мужиков подбежали к нему и лишь гордо наблюдали за мальчишкой, который крутился, ухватившись за ногу.

– Долго ты от нас бегал, гадёныш, – заговорил худой. – Я из-за тебя опоздал на работу, а ну-ка получай!

Хлёсткий удар ноги пришёлся по животу Нейта.

– Так как мама тебя не воспитала, мы как взрослые её уважим, – произнес он, наступив на лицо мальчика. – Ты и твои дружки принесли много проблем занятым людям. Кто возместит нам то время, которое мы потратили на вас? А, пацаны!? Давайте не стесняйтесь! – подгонял их. – Нам же надо как-нибудь воспитывать его, если родители не удосужились.

Но товарищи всё равно сомневались, тогда худой выкатил особый аргумент:

– Ребят, он безродный. Чего вы ссыте то?

И эта фраза всё изменила. После неё другие последовали его примеру. Пошла серия тяжёлых ударов, которые Нейт выдержал молча, даже не визгнув.

– На тебе, уродец!

– Будешь знать!

Пинок за пинком, удар за ударом и каждый следующий сильнее прошлого. Удар – насмешка, пинок – смех, удар – ржание. Нейт пытался сопротивляться, он вцепился в одного руками и укусил за ногу. Тут же вскрикнув, его одним взмахом отбросили на пару метров.

– Ах, ты тварь! Получай-получай!

– Сейчас ещё найдем того блондинчика и девку, и с ними повеселимся от души. Да, ребята? Особенно с рыженькой.

Череда ударов продолжалась, пока обидчики не увидели чарующий взгляд мальчика. Небесно-голубые глаза налились кровью и казалось сияли в полутьме. Эти слова были последней каплей, после которой злость и ненависть хлынули наружу. Весь его вид источал черноту.

– Тронете их… мало не покажется, – проговорил он из последних сил.

Нейт произнёс это с недетской серьёзностью, что внушало толику страха. Особенно страшили его глаза, которые будто не отражали эмоций вовсе. Весь его вид пылал от злобы, но глаза были абсолютно апатичны. Этот яркий контраст вводил в ужас даже взрослых, создавая образ не ребенка, а нечто совершенно иного… словно нечеловеческого.

– Что ты сказал, щенок?!

Тот самый худощавый ухватился за его некогда белый воротник, и взор его коснулся тонкой шеи мальчика.

– Это ещё что… ты из этих что ли?..

На рубашке Нейта была бирка с адресом «Приют Святого Норта» и с просьбой привести туда потерявшегося мальчика.

– Так ты с того приюта, – будто чураясь, произнёс.

Немного подумав, мужик искосил кривую рожу и выдал:

– Оставьте его ребят, если мы его попортим, та баба нас живьём съест.

Они ушли, потягивая руки от легкой усталости, а мальчика оставили на холодном, замызганном кровью бетоне. Всё его тело казалось сплошным синяком, и от такого наплыва боли он потерял сознание.

IV

Как только началась суматоха, Гриша и Лотти выскользнули через черный ход. Обеспокоенная девочка постоянно оборачивалась в надежде, что из-за угла в след за ними побежит и Нейтан, растянув на лице ту самую беззаботную улыбку.

– Живее, Шарлотта! – подгонял Гриша. – Нам нужно как можно скорее добежать до мамы!

– Д-да… но Нейт, – дрожащим голосом.

– Он будет в порядке, я уверен. Но только, если мы будем шевелить ногами.

Они проскочили через квартал, срезав по узкой щёлке между зданиями, и так вышли на широкую базарную улицу. Народу там было много. По левую сторону традиционно размещались ларьки с мясом; рыбой; всякими жаренными, пареными, варенными букашками и прочими вкусностями. Их разбавляли продавцы шкур диковинной живности или чудных камешком, которые особенно любили дети, так как те светились в темноте. Правая же сторона практически полностью была забита одеждой, аксессуарами, а также кухонной и домашней утварью.

– Не протолкнуться! – воскликнул Гриша, держа девочку за руку. – Лотти, не теряйся!

Она уверенно кивнула и покрепче за него схватилась. Решение было правильным, ведь их, точно вода, обтекали люди. Казалось, они пытались задавить их и унести с собой. Утром рыночный гул отличался своей дикостью. Огромное количество разнообразных звуком смешивались здесь в один, способный пробудить всю Артею.